скачать книгу бесплатно
Твоё маршрутное такси, – …
вновь запел припев молодой голос, а посетитель в будуаре промолвил:
– Да – а… Этого парнишку надо не упустить. Благо и повод есть к тому. —
Тут шторы будуара мягко распахнулись и в кабинет к нему вошли ещё двое. Одетые с шиком. С уверенным в себе взглядом. Они, по очереди, поздоровались с сидящим здесь. Он приложил палец к губам, кивнув головой в ту сторону, откуда доносилась песня, и жестом пригласил их сесть к столу, с заранее приготовленным явством и питьём. Вновь прибывшие сели за стол и сделали вид, что внимательно вслушиваются в слова и мелодию песни. А, голос пел:
Я, браги сладкое хмельё
Подзакушу седой крапивой,
Или смолистою хвоёй,
Да не в обиду будет ивам.
Твоё, бодрящее всегда
Коснётся щёк моих, дыханье
Я, знаю, больше никогда
Нас не постигнет расставанье.
Вновь послышался припев, а первый посетитель стал разливать по рюмкам водку. Все трое подняли стопки.
– За вот это новое дарование. За восходящую звезду, – торжественно произнёс Первый и все трое залпом опрокинули спиртное в рот.
– Будем его спонсировать на Сочинский фестиваль молодёжной песни и танца. Отрекламируем себя как непревзойдённых меценатов. Это поможет отвести от нас всякого рода дурные помыслы властей, а заодно откроет нам официальную дорогу на фестиваль. Мы должны быть там и должны контролировать ситуацию. Дело слишком важное, чтобы его можно было кому – либо доверить. Что с «крахмалом»? – закончил своё вступление Первый.
– С «крахмалом» всё о кей. Из Америки придёт в Грузию. Оттуда через перевалы Панкиси и Кодори, в Ставрополье и Краснодарский край. Там временно отлежится и в нужное время прибудет в Сочи. Детали позже, – ответил один из вновь прибывших.
– Зачем так сложно? – спросил Первый.
– Многоканальный путь надёжней. Несколько потоков гарантируют прибытие на место хотя бы части груза. А, это не так уж и мало. Весь груз всё равно не доставим на место. Будут обязательные потери. И, это мы учитываем. Пути доставки, количество груза в каждой партии, средства доставки и прочие мероприятия уточню при следующей нашей встрече, – ответил тот же самый.
– Ну, а что у тебя с «пиротехникой»? – обратился Первый к другому пришедшему.
– Тоже всё в порядке. Так же, из Америки, эмиссаром Аль Кайды, привезён будет спецрейсом ВМС США наш груз. Там же в Грузии его расфасуем по партиям и через перевалы Кавказского хребта с дельтапланеристами и авиамоделями безпилотниками перебросим в условленные места на Ставрополье и в Краснодарский край. Наши доверенные люди примут груз и оттранспортируют его в Сочи. Часть груза, таким образом, уже получена и ждёт своего часа на месте, в схронах, – отчитался опрашиваемый.
Первый помолчал и затем, оглядев подельников, мрачно промолвил;
– Срыва мероприятия не должно быть. Нам необходимо добиться своего. Народ недоволен, ропщет. Политика Президента и его команды по части либерализации и гуманизации, ведёт страну в тупик. Экономика дышит на ладан, торговля хиреет, покупательная способность населения падает, власть придержащие, закатив очи, поют аллилуйю собственным эфемерным достижениям. Мирового кризиса, о котором так долго говорят большевики нет, и не было. Это отвлекающий манёвр властей с целью остаться у кормушки по возможности долго. Нужны твёрдые и решительные действия, чтобы дискредитировать этих тихушных узурпаторов, сместить их и установить твёрдую и жёсткую власть. Власть настоящих денег. Только тогда экономика, а значит и страна расцветёт. Вот за это и выпьем друзья. —
Первый поднял стопку водки. Это же сделали и двое других. Чокнулись. Выпили. Стали молча закусывать.
Во всё время тайного совещания, в зале звучала танцевальная музыка. В тиши кабинета была слышна слаженная работа музыкальных инструментов, шарканье танцующих ног, приглушённые голоса. Но, вот музыка смолкла, и снова раздался голос ведущего:
– Господа. На сцене вновь наш молодой кумир Егор Завьялов, с ещё одной своей совершенно новой песней. Встречайте господа. —
Раздались восторженные аплодисменты, говорящие о том, что молодой автор и исполнитель собственных песен пришёлся публике по вкусу. Раздались щелчки по малому барабану, задающему ритм, и в зал плеснулась зажигательная мелодия самбы. После недолгого оркестрового проигрыша вступил молодой голос.
Отплясался полуденный дождик, ну как мальчишка,
По асфальту, по лужам, по листьям и на окне.
И помчался по мокрым проулкам босой лгунишка,
На бегу обещая всем радугу, но не мне.
Повстречал я недавно знакомую мне девчонку,
Словно утром ударил по крыше весенний град.
Она скромно, потупивши очи, прошла сторонкой
И, теперь ошалелому, нет мне пути назад.
В зале хмельные партнёры старательно пытались изобразить танец в стиле «латино», но танцевать самбу они не умели и лишь вихляли бёдрами, да мешали друг другу. Зато неимоверно стройные девчонки дансинг-группы, в одних лишь сверкающих плавочках, бюстиках и коронах из павлиньих перьев двигались на высоких каблуках так, будто всю жизнь прожили в Рио – де – Жанейро, с пелёнок участвуя в национальном карнавале.
Первый, не утерпев, распахнул шторы будуара и все трое жадно слушали и внимали.
Сыплет солнце на дорогу
Золотисто тёплый свет,
Все, судачат понемногу
Мол, любви на свете нет.
А, черёмуха за окнами
Нежданно расцвела,
И печаль в душе заблудшей
Словно не была.
А, черёмуха за окнами
Нежданно расцвела,
И, печаль в душе заблудшей
Словно не была.
Трубы и флейта, словно раздухарившиеся соловьи свистели и стрекотали где – то на верхних нотах, струнники метали искры латиноамериканских наигрышей, в чём – то схожих с цыганскими переборами, палочки барабанщика метались по тарелкам, том – тому, бонгам, а «чарльстон» одурело джмякал и шлёпал вызывая восторженный визг танцующих посетительниц.
Нарвала в палисаднике чудный букет ромашек,
Искупала, с улыбкой, его в дождевой воде,
Не видал, я девчонки милее её и краше,
Мне девчонки такой, не сыскать и вовек нигде.
Как поведать, с какой безнадёжностью, я влюбился,
Что неведомой силой желания, я пленён.
Круто мир мой с внезапною силою изменился,
А, часы и минуты не дремлют когда влюблён.
– Да – а – а …, – промычал Первый, – этого парня обязательно надо захомутать. Он будет нашим самым надёжным прикрытием, – объяснял своим компаньонам вожак. – Сейчас же к нему в оркестровку зайду с предложением, – под припев песни закончил он. А, голос исполнителя продолжал:
Ну, зачем, ну, зачем ты упрямо отводишь взоры
Знаю, знаю про то, что глаза твои синий лён.
Как сказать мне о том, что внезапно я, в эту пору
Лишь в мгновенье одно, потерял и покой, и сон.
Надо ждать и надеяться хоть на какое чудо.
Под окном её стану упрямо рассвет встречать.
Пусть я чайкой смешной, однокрылой безумною буду.
Моё сердце теперь ни за что не заставишь молчать.
Сыплет солнце на дорогу
Золотисто тёплый свет… —
пел припев юноша, явно завершая исполнение, а трое в будуаре с раскрытыми шторами стояли, совершенно забыв, что «светиться» им вовсе и не надо было бы. «Сигуранцы» не дремлет. Но, такова сила искусства, а песенного в особенности. И, когда песня действительно заслуживает внимания, человек забывает о том, что он есть и, где он находится. Так случилось и с этими тремя, уж очень хорошо известными в Государственной Думе, деятелями. А, точнее, депутатами.
Раздавшиеся неистовые аплодисменты «переходящие в овации» встряхнули далеко не святую троицу и они как – то уж очень не по солидному суетливо вернулись за стол, к своим рюмкам, тарелкам, икре и прочей снеди.
– Ну, что господа, промычал, ещё не пришедший в себя от песни, Первый. Будем прощаться. Вы как знаете, а мне ещё к этому певучему хлопцу зайти надо с деловым предложением. Встречаемся первого июля, здесь же. Чтобы к этому времени, в основном всё было готово. Приведёте тех, кто непосредственно на местах будет заниматься, задуманными нами, мероприятиями. Сами понимаете, от успеха будет зависеть наша свобода или … «динь – бом, динь – бом слышен звон кандальный, динь – бом, динь – бом путь сибирский дальний, динь – бом, динь – бом слышно там и тут, нашего товарища на каторгу ведут», – с издевкой пропел он выкладывая на стол три стодолларовых купюры. Поднялся, пожал руки двум остающимся и вышел из кабинета.
В «музыкалке» на стульях сидели двое – Егор и его друг и коллега балетмейстер, руководитель и постановщик танцев дансинг – группы Алёша Пятницкий.
– Ну, что, – допытывался Алёша, – не пишет и не звонит? —
– Нет, – как—то уж очень спокойно ответил Егор, перебирая струны гитары.
– Да – а – а – … казачки кубанские они такие, – сочувственно протянул Алёша не зная чем ещё утешить друга.
– А, ты – то откуда знаешь, какие они. Что тоже обжёгся? – с улыбкой парировал Егор.
– Да откуда ж мне знать. Эт, я так, к слову. Чтоб тебя утешить. А, то ты весь как увядший мандарин. Смотреть не хочется, – участливо глядя на друга, пробормотал Алёша.
– Да мне и самому на себя противно смотреть по утрам. Так бы и дал по носу, чтобы в себя прийти, – ответил Егор джмякнув по струнам.
– Что, и на звонки не отвечает? – вновь допытывался Алёша.
– Сразу отключает «сотик», как увидит кто звонит, – с грустью отозвался Егор, благодарно глядя другу в глаза. – И всего – то делов, что выпью грамм стопятьдесят после работы. А, ей, видите ли, вообще, не пей. Тоже мне борец с пьянством и алкоголизмом, – досадливо скрипнув стулом, глянул, на бутылку с коньяком стоящую на столе, Егор.
– А, ты знаешь что? Возьми, да и закрути роман с какой – нибудь красавицей из моей танцевальной группы. От чего заболел, тем и лечись. Клин, клином вышибают. И, потом. На твоё творчество такие переживания очень плохо влияют. Ты ничего не пишешь и не сочиняешь. Эдак, ты скоро всем надоешь с одними и теми же, пусть и талантливыми, своими песнями. Надо работать, работать и работать, как говорил наш великий русак Михайло Васильевич Ломоносов, – патетически закончил свою речь Алёша.
– Это когда он говорил? – удивлённо глядя на друга, спросил Егор.
– Не знаю когда, не знаю где, не знаю кому, не знаю зачем, но говорил. И явно не тебе Егор, который с высоких гор, – ухмыльнулся по доброму Алёша, – знаю только, что работа от всего лечит. Даже от безнадёжной любви. Ну, давай, наливай, а то фуражка болит, – кивнул он на початую бутылку коньяка. Егор потянулся, взял бутылку налил Алёше и себе грамм по сто, и протянул стакан другу. Они чокнулись, выпили стали закусывать дольками разрезанного апельсина, а следом ветчиной, хлебом и квасом, невесть откуда взявшимся здесь. Едва Алёша потянулся к бутылке, чтобы налить ещё коньячку, как дверь «музыкалки» отворилась и вошёл мужчина лет пятидесяти пяти с гладко выбритой головой и лицом, в великолепном костюме и, с таким же великолепноуверенным выражением всей своей наружности.
– Вот тебе и яйцеголовый, хотя и почитатель твоего таланта, – в спокойствии духа пробурчал Алёша, как бы вполголоса. Однако пришелец, на удивление, не обиделся, а даже наоборот, улыбнулся и вежливо поздоровался за руку с обоими.
– Надеюсь, я вижу перед собой своих кумиров? – вежливо метнул «леща», гость. Вы, Егор Завьялов. Талантливый автор и, талантливый же исполнитель своих собственных песен. И не пытайтесь возражать. Я закончил консерваторию имени Петра Ильича Чайковского по классу флейты. И, уж поверьте, кому, как ни мне знать, что такое хороший звук и чудесная мелодия. О стихах ваших, я уже и не говорю. Они выше всяческой похвалы. А, вы – обратился он к Алёше, – талантливый постановщик танцев к песням Егора, Алексей Пятницкий. И, фамилия – то у вас, какая знаменитая. —
– Знаю, знаю, – перебил его Алеша, – только я, к основателю русского народного хора имени Пятницкого, не имею никакого отношения. Смею вас разочаровать в этом – с …. Да – с..с..с.. —
Пришелец же, только вновь мило улыбнувшись, продолжил:
– Дело в том, что ровно через три месяца, то бишь 19, 20, 21 августа сего года в курортном городе Сочи, в честь избавления России от коммунистического ига, состоится фестиваль молодёжной песни и танца. И, мне очень бы хотелось, чтобы вы, оба моих кумира, блеснули своим талантом на этом празднике жизни. Всё финансирование вашей поездки и непосредственного вашего участия в этом фестивале – карнавале, я оплачу со своих личных счетов. Ну, так как? Уразумели, что я вам предлагаю? С вашей же стороны только «да» или «нет». Впрочем, ни о каком отказе от моего предложения, не может быть и речи. Я, уверен, вы согласитесь. О вас, с вашим шефом, я вопрос решу. Место в этом элитном ресторане останется за вами. И вы, после блиц – турне, c триумфом вернётесь к своим почитателям и фанатам. Я, не слышу оваций господа мои кумиры и восторженных криков «браво» и, даже «брависсимо». В общем на размышления у вас не больше месяца. Через месяц вновь буду у вас здесь в гостях и вы мне сообщите о своём решении, в котором я нисколько не сомневаюсь. Будем здравы, – закончил он, без разрешения налив себе коньяку из чужой бутылки и залпом выпив рюмку.
Когда он удалился, Алёша, удивлённо глядя на Егора, выдохнул: – Ну, дела. Ты понял, что он нам предлагает? Он нам предлагает триумфальную дорогу на большую эстраду. Ты как хочешь, а я ни за что не откажусь от его предложения. И хватит киснуть. Соберись со своим мужским духом и выдай мне через неделю шедевр, к которому я, через неделю, поставлю танец. А, через месяц, мы этому меценату выдадим «потряс» в готовом виде, да ещё и в шоколадной упаковочке. —
– Зачем же через неделю. Могу кое – что выдать и сейчас, – улыбнулся Егор.
– Ну – ха, ну – ха, ну – ха?!?! – заинтересованно заёрзал на стуле Лёша.
– Только не думай, что песня готова полностью. Слова ещё не все, кое – где промычу, но мелодия по – моему, уже готова. И, вот слушай. Начну с припева, – и Егор отыграв вступление запел. Алёша сидел, слушал и глаза его, делались всё шире и шире. Наконец не выдержав он вскочил и стал как – то странно приплясывать, находя более или менее нужные движения. Ясно было, что рождается новая танцевально – песенная картинка, которая нравится обоим, отчего они, всё более загораясь входили в творческий раж.
– Ну, вот. Я знал, что скоро ты, что – нибудь выстрадаешь. Как хорошо, что на любовном фронте у тебя одни поражения. Именно поэтому на творческом фронте у тебя одни победы, – восхищаясь другом и его новой, пусть и не законченной ещё, но явно «хитовой» песней, воскликнул Алёша остановившись, – С завтрашнего дня и начнём. Но, лишь только под одну мелодию. Слова должны остаться в секрете. Идёт? —
– Идёт, – с удовольствием согласился с ним Егор. В это время зазвонил его телефон и Егор, как – то уж очень торопливо ухватил «сотовый» лежащий перед ним на столе.
– Алё, Василич. Ну, ты идёшь сегодня на репетицию? Мы уже собираемся, а тебя всё нет, – раздался в трубке голос руководителя духового оркестра.
– Да, разве ж сегодня занятия? – удивился дед Константин.
– Конечно сегодня. Ты что забыл? Ведь договаривались же перенести репетицию с четверга на пятницу. Ну, ты даёшь, – недовольно пробурчал в трубке голос. —
– Тьфу ты, склезол проклятый. Вроде и годов – то мне за шестьдесят с хвостиком, а уже ничего не помню. Надо бы головку – то подлечить, однако, – в задумчивости пробурчал дед Константин.
– Эй, эй. Ты смотри, до репетиции ни – ни. А то ведь нам сегодня надо разучить марш на темы песен кубанского композитора Захарченко. 1 июня «День защиты детей». Вот на этом празднике и сыграем. Так что ни грамма до репетиции, – прозвучал в трубке встревоженный голос музыкального шефа.
– А уж это как получится, – ухмыльнулся дед Константин, предусмотрительно выключив заранее телефон. – Это вам надо разучивать. А мне – то просто «с листа прочитать». Так что, грамм, ни грамм, это лишь вопрос двух десятков минут. И «Золушка» по пути, кстати. Уж, чекунец – то мы, всяко разно оприходуем. Бабуля – кликнул он в дальнюю комнату, – Я, на ре – пэ – тэ. Пока. —
