скачать книгу бесплатно
– Точно.
Я посмотрел в сторону. Мы шли мимо кафе.
– Зайдем? Есть хочется.
– Там дорого! – помотала головой Лиля. – Дома поедим. И так сколько денег потратили!
Хозяйственная. Мои деньги бережет…
На вокзале мы съели по беляшу. Толстая тетка доставала их из обитого жестью ящика. Сколько видел таких продавщиц – и ни одной худой. Наверное, работа влияет… Беляши оказались теплыми и жирными. Мы вытерли пальцы о бумагу, в которую их вложили, и пошли к остановке. Не доезжая до общежития, вышли к гастроному. В этот раз ассортимент был скуден. Ни «Докторской», ни «Тминной», одна «Любительская». Но последнюю я не люблю – она с салом. Чем же мое чудо пшеничное накормить? В молочном отделе продавали сметану на разлив. Расфасованной здесь нет. Приноси баночку, и тебе нальют… Присмотревшись, я увидел рядом с весами прозрачные полиэтиленовые пакеты. Продавщица фасовала в них сыр.
– Можно налить сметаны в пакет? – я указал пальцем.
– Порвется, – ответила продавщица и добавила. – Наверное.
– Возьмите два и вставьте один в другой.
Она пожала плечами и сделала.
– Двести граммов.
Взгляд продавщицы выразил удивление. Ну, да. Тара обойдется в десятую часть стоимости продукта. Здесь это – расточительство.
– И «Российского» триста граммов…
Я выбил чеки, уложил сыр и сметану в сумочку. Добавил пачку пельменей и бутылку марочного «Каберне». Лиля следовала за мной, но в процесс не вмешивалась. Похоже, оценивала жениха.
В общежитии я поручил Лиле строгать салат, а сам отправился на кухню. В своем времени я читал воспоминания об СССР. Авторы дружно хвалили советские продукты. Дескать, натуральные компоненты, вкус – неземной. Так-то оно так, но пельмени здесь – бр-р-р… При варке тесто расходится, начинка вываливается. Есть это неприятно. Так что будем жарить. Но с умом.
Я плеснул масла на чугунную сковороду, раскалил и высыпал в нее пельмени. Они зашипели и вскоре зарумянились. Я перевернул их лопаткой, залил сметаной и уменьшил огонь. Пусть доходят. Забежав в комнату, помог Лиле нарезать сыр и сервировать стол. Расставил тарелки, бокалы для вина. У нас с Колей они есть. К нам ведь девушки в гости ходят.
Я вернулся на кухню. От сковороды шел неземной дух. Готово. Я сглотнул и взялся за ручку. В комнате плюхнул сковороду на подставку, лопаткой разложил угощение по тарелкам. Открыл вино и разлил по бокалам.
– За наше случайное знакомство!
Лиля рассмеялась, мы чокнулись. Молодец девочка, чувство юмора у нее есть. Мы выпили и набросились на еду. Некоторое время в комнате было тихо – оба жевали. Время от времени я подливал в бокалы. Терпкое «Каберне» хорошо оттеняло вкус жаренных в сметане пельменей. Мы и не заметили, как прикончили их все.
– Вкусно! – сказала Лиля, кладя вилку. – Почему у тебя так? Вроде обычные пельмени, а не оторваться.
– Талантливый человек талантлив во всем, – сказал я. – У тебя будет замечательный муж. Цени!
– Хвастун! – сказала она.
– Себя не похвалишь – от других не дождешься, – заметил я.
– Когда мы поженимся?
Правильный вопрос, своевременный.
– Думаю, не сейчас, – сказал я. – Твои родители не поймут. Сочтут нас легкомысленными. Не успели познакомиться – и сразу в ЗАГС.
Она кивнула. Молодец!
– После свадьбы нам придется искать квартиру. Женатых из общежития выселяют. Понадобятся деньги. А мы получаем мало…
Лицо ее погрустнело.
– Так что придется подождать. Месяцев шесть.
– Через полгода у нас будут деньги?
Лицо ее выражало скепсис.
– Вот! – я взял с койки папку с рукописью. – Это стоит полторы тысячи рублей.
– Сколько?!!
– Здесь шесть авторских листов. Примерно. За каждый – 250 рублей. Могут заплатить и по 300.
– Сережа…
– Этого хватит, чтобы оплатить съемную квартиру за пару лет. Дальше – посмотрим. Кстати… – Я развязал тесемки, достал титульную страницу с названием. Фамилии автора пока не значилось. Я взял ручку и вписал над названием «Сергей Девойно». Протянул Лиле. Лицо ее выразило изумление.
– Почему?
– При регистрации брака возьму твою фамилию. Она древняя и красивая. Так что пусть привыкают.
От неожиданности она не нашлась, что сказать. Не удивительно. Здесь не принято переходить на фамилию жен, даже если сам Педик. Не удивляйтесь, в своем времени я знал человека с такой фамилией. Женатого, между прочим. И он всем объяснял, что Педик – это не то, что думают. У фамилии другие корни. Так-то оно так, но… Самец – тоже не муж самки. В белорусском языке моя фамилия означает «самостоятельный», «самодостаточный». Но объяснять это каждому?
– Сережа!..
Лист падает на пол, а на моих коленях оказывается упругое девичье тело. Целуемся – раз, другой… Рука сама ложится к ней на колено и ползет вверх.
– Я разрешу тебе все, – шепчет она. – Кроме…
– Понял! – отвечаю таким же шепотом. – Фата и все такое.
Горячие губы залепляют мне рот…
Через пару часов я уверился, что не разбираюсь в девственницах. В католических – тем более. Мне действительно разрешили ВСЕ. Ну, кроме… Набравшись наглости, я предложил Лиле попробовать кое-что из арсенала двадцать первого века. Лиля подозрительно сощурилась: откуда знаю? «Видел в порнографическом журнале», – признался я. Она кивнула. Парни – они такие, тянутся, к чему не нужно. Однако любопытство пересилило. Словом, мы попробовали. Неопытность партнеров не сказалась на результате. На нас накатило любовное безумие. Когда последняя судорога сотрясла наши тела, Лиля переместилась мне на грудь и заглянула в глаза.
– После свадьбы будем так делать?
– Как скажешь, – сказал я.
– Скажу! – пообещала она. – Мне понравилось.
Лицо ее приняло мечтательное выражение. М-да… Правку рукописей мне придется отрабатывать. Ну и пусть. Не кирпичи таскать… Я чмокнул ее в носик, затем – в губы. Мне тут же ответили. Мы занимались этим, пока я не почувствовал, что готов к подвигам. Предложение закрепить навыки восприняли на «ура»…
* * *
Из мужского корпуса Лиля вышла без десяти одиннадцать. Сергей проводил ее до вахты. Они распрощались, целомудренно чмокнув друг друга в щечки. Дежурные смотрели на них во все глаза. Лиля задрала голову и, прижимая к груди папку с рукописью, направилась к себе. Пусть завидуют! Их так не приласкают…
Маша была дома. Утром Лиля ее не видела. Соседка чуть свет убежала в магазин, где, по секретным сведениям, ожидался «выброс» дефицита. Звала и Лилю, но ей было не до того. Увидев подругу, Маша вскочила с койки и уперла руки в бока.
– Явилась! Рассказывай!
– Что? – удивилась Лиля.
– Как что? – Маша всплеснула руками. – Дома не ночевала, весь день где-то шлялась. Колись!
– Не буду! – сказала Лиля. – Это личное.
– Какое личное?! – кровь бросилась Маше в лицо. – Ты что творишь, пацанка? Общага гудит. Какая слава пойдет? Тебе замуж выходить!
– Уже, – сказала Лиля.
– Что уже?
– Выхожу.
– Вот как… – Маша убрала руки с боков. – Как честный и порядочный человек он сделал тебе предложение?
– Но не потому, о чем ты подумала! – фыркнула Лиля. – Да, я ночевала в его комнате, но ЭТОГО, – она выделила голосом, – не было.
– Но он приставал? – уточнила Маша.
– Конечно! – подтвердила Лиля. – Но я не дала.
– Молодец! – одобрила Маша. – Моя школа. Ладно. Ты уверена, что это всерьез? Говорят, он балабол.
– Он? – Лиля засмеялась. – Иногда я чувствую себя рядом с ним, как дочь с отцом. Серьезней некуда.
– Возможно, – сказала Маша. – Но ты торопишься. Можно найти лучшего. Не спорь! – подняла она руку, заметив ее возмущение. – Я все про него выведала. Не спорю, парень хороший. Не пьет, не курит, занимается спортом. Но тебе не пара. Работяга, институт бросил. О чем с ним разговаривать?
– О литературе, – сказала Лиля. – Сегодня весь день мы говорили о литературе. Вернее, говорил он, а я слушала. Я студентка филфака, хожу на лекции, но такого не знают даже наши преподаватели.
– Неужели? – удивилась Маша.
– Вот! – Лиля потрясла папкой. – Повесть. Это он написал. Талант! Читала и плакала.
– Дашь посмотреть?
– Сначала перепечатаю, – Лиля прошла к своей койке. Положив папку на стол, она прилегла на койку. Мысленно она была в объятиях Сергея. И вспоминать это было необыкновенно приятно. Внезапно сетка кровати скрипнула, приняв на себя еще одно тело.
– Лиля… – ладошка погладила ее по щеке. – Не сердись. Если все, как ты говоришь, то ладно… Но учти – могут быть неприятности. Галка в ярости. Грозится выцарапать тебе глаза. Мол, увела жениха.
– Облезет! – Лиля употребила словечко Сергея. Они ей нравились. – Нашлась невеста! Кошка драная… Пускай ищет себе других. Он не для нее.
– Пусть, – согласилась Маша. – Расскажи, а?
– Что? – спросила Лиля, не открывая глаз.
– Ну… Как у вас было? Ночью?
– Не скажу, – ответила Лиля. – Это личное.
– Но хоть в двух словах! – взмолилась Маша.
– В двух? – Лиля задумалась. – В двух скажу. Я очень счастлива, Маша. Очень, очень…
6
Дина Аркадьевна повернула ключ в замке и толкнула дверь от себя. Скрипнув петлями, та отворилась. Дина прошла к маленькому окошку и потянула на себя форточку. Воздух осенней Москвы, пахнущий прелой листвой и выхлопными газами автомобилей, ворвался в узкую, как пенал, крохотную комнатушку. Раньше здесь была техническая, где уборщицы держали свои швабры. Дина уговорила главного редактора отдать комнатушку ей. Она много курит, а выходить постоянно на лестничную площадку с ее протезом… Главный распорядился. Уборщицы поворчали, но смирилась. Дина купила им конфет и бутылку шампанского, и они успокоились.
На столе лежала стопка вскрытых конвертов и бандеролей. Дина поморщилась. Сегодня ее очередь читать самотек. Нелюбимая работа, но что сделаешь? В редакции и без того шепчутся, что главный ей благоволит. Отдает лучших авторов, хвалит на летучках, не обижает премиями. С Борей они и вправду дружат. Только молодым не понять, что за этим стоит. Они оба прошли войну в действующей армии. Боря – как журналист, она – сестрой медсанбата. Ему судьба благоволила, ей не повезло. Огневой налет немцев, и осколок снаряда срезал ногу ниже колена… Боря знает, что значит жить на протезе. Он «Повесть о настоящем человеке» написал…
Дина достала из пачки папиросу, постучала мундштуком по столу, вытряхивая крошки табака, примяла его, сунула в рот и чиркнула спичкой. Поехали…
К полудню стопка с рукописями заметно похудела. Дина работала как автомат. Пробежать глазами первые страницы, заглянуть в середину, затем – в конец. Все, мнение составлено. Пусть авторы считают, что их нетленные произведения в редакциях изучают, не отрывая глаз. «Для того чтобы понять, что рыба испорчена, не обязательно съедать ее целиком», – писал Чехов. Рукописи в самотеке были как раз такими – тухлыми и несъедобными. Графоманы, эпигоны и просто больные на голову люди почему-то считали, что их тексты осчастливят журнал. Занялись бы лучше чем-нибудь полезным… На просмотренных рукописях Дина делала карандашом пометку «В», что означало «возврат». А как же? В Советском Союзе рукописи рецензируются и возвращаются. Каждому нужно разъяснить, почему его нетленное произведение не может быть напечатано. Причем сделать это вежливо и, по возможности, не обидно. Не то станут жаловаться в ЦК. Объясняйся потом…
За внутренние рецензии в редакции платили. На этом деле кормились многие. Сами редакторы, писатели, студенты Литературного института… Дина не участвовала. Привыкшая на фронте рубить сплеча, она не могла заставить себя махать хвостом перед кончеными графоманами. Да идут они!..
Эта рукопись выглядела, как обычно. Коричневая оберточная бумага, перевязанная шпагатом. Торец бандероли взрезан ножницами. Работа секретаря. Ее задача – определить, что прислал автор: прозу или стихи? Затем раскинуть самотек по отделам. Дина вытащила из бандероли рукопись. На стол выпал листок с биографией автора и прикрепленным к ней скрепкой фото. «Надо же! – усмехнулась Дина. – Позаботился. Уже видит свой текст опубликованным». Листок с фото она отодвинула в сторону – даже смотреть не будет. Все равно «В». Взяла первый лист рукописи. Так. Сергей Девойно, «Черный лебедь», повесть. «Про природу, наверное, – подумала Дина. – Точно „В“. В следующий миг она поняла, что ошиблась».
«Фуэте не задалось. Алла сбилась и перешла на туры кругом…»
Следующий час Дина Аркадьевна просидела, не отрываясь от чтения, пока желудок не напомнил, что он пуст. Дина с усилием отодвинула рукопись, встала и, прихватив чайник, проковыляла в туалет. Там наполнила его водой и, вернувшись к себе, поставила на электрическую плитку. Перекусив захваченными из дому бутербродами, она выпила чаю и, бросив кружку немытой, вцепилась в рукопись. Время от времени она доставала папиросу, прикуривала и выпускала дым, но не чувствовала его вкуса. Окружающее исчезло. Она видела сцену с танцующими балеринами, восхищенно наблюдающего за ними паренька, слышала его разговор с возлюбленной и переживала вместе с ним. Когда текст закончился, Дина некоторое время сидела, глядя перед собой. Затем поднесла к глазам последнюю страницу.
– Значит, хочешь танцевать на Западе? – спросил Артем.
– Да! – ответила Алла.
– Не передумаешь?
– Нет.
Он замолчал и некоторое время шел рядом, глядя прямо перед собой.
– У тебя есть мать?
– Конечно, – ответила Алла.
– Готова бросить ее?
Алла замялась.
– Все правильно, – с горечью сказал он. – Зачем она? Тебя она вырастила, дала образование, теперь можно и обойтись. Отработанный материал.
