На плохом счету у бога

– Простите, пожалуйста! Я не нарочно! – мужчина, извиняясь, присел рядом, помогая мне перевернуться.

Кожа на ладонях содрана… щиплет. Одними пальцами пытаюсь поправить юбку. Приподнимаюсь. Он подхватывает меня под мышки, и с его плеча сваливается моток шланга.

– Позвольте я… – убирая с меня шланг и пристраивая его в валяющееся рядом ведро, он наконец помогает мне встать.

– Не ушиблись?

Я не успела открыть рот. Смотрела на шланг в ведре, не в силах поверить в совпадение. Точно такой же я купила утром и, положив на заднее сиденье машины, поехала в парк.

– С вами всё хорошо? У вас… – мужчина аккуратно взял меня под руку и слегка повернул, демонстрируя рану на локте – кусок розовой кожи сплющился и кровоточил.

– Не беспокойтесь, – тяну руку к себе… не отпускает.

– Не могу. Надо обработать рану.

Он не отводит взгляд. Глаза – голубые-преголубые, будто светятся.

Тонкая струйка крови сползает по коже и уже коснулась запястья.

– Поднимите руку… да, вот так… и держите.

Берёт с земли грабли – вот что толкнуло меня в спину.

– Пойдёмте, – делает несколько шагов и оборачивается. – Пойдёмте-пойдёмте.

– Куда?

Он улыбается:

– Рану обработаем. У меня тут недалеко подсобка. Там и аптечка.

Я оборачиваюсь к выходу из парка.

Может, просто уйти?.. Да и какая уже разница.

Его рука стремительно обхватывает меня за локоть и тянет вперёд.

Холод алюминиевого ведра похлопывает по бедру в такт нашим шагам.

– Как подбородок?

Натянув кожу на подбородке, я чувствую покалывание.

– Нет-нет, руками не трогайте.

– Послушайте… мне правда нужно бежать. Я себя нормально чувствую, – вяло протестую я.

– Так мы же недолго. Раз-раз – и готово. А потом бегите по своим делам.

Я молчу. Так мы и шли – молча, углубляясь в парк, к неприметному одноэтажному зданию, похожему на коробку.

Мужчина остановился, опёр грабли о стену и полез в серый комбинезон за связкой ключей. Со скрипом, надавливая плечом, открыл дверь и зашёл внутрь. Сделал два шага, почесал лысый затылок, вернулся:

– Нате-ка, подержите, – и зачем-то вручил мне шланг, будто держать его – какое-то особое поручение.

Я, с не сгибающимися пальцами, держала его на вытянутых руках. Резина казалась холодной и скользкой, словно это не шланг, а материнская пуповина. Сейчас этот шланг будто вибрировал в ладонях, вселяя ужас. Один конец соскользнул, коснулся земли… И тут же – будто по команде – с запястья покапала кровь.

Мне стало стыдно и противно от своих сокровенных мыслей. Только вот почему?

Лысый мужчина появился в дверях, наблюдая странную картину. Я подняла на него глаза, быстро-быстро заморгала… И по щекам потекли слёзы.

Глава 13

Владимир – так он представился – усадил меня на лавочку и молча обработал раны.

Налил на ватный диск перекись и, прижав к подбородку, попросил подержать.

Я, запрокинув голову, всё ещё шмыгала носом и прикрыла глаза.

Не знаю, что это со мной… вот так расплакаться при незнакомом человеке.

Я хотела сбежать и одновременно остаться.

Стыдно, что показала слабость.

И всё-таки стало до странного спокойно – казалось, что со слезами вышло что-то большее. То, что я долго держала в себе.

– Возьмите.

Я приоткрыла один глаз и увидела, как Владимир протягивает платок.

– Чистый.

Ещё раз шмыгнув носом, я взяла платок и, отвернувшись, высморкалась.

Свернула в два раза и повторила.

Разворачиваюсь. Он улыбается:

– Оставьте себе.

Я взяла с пола сумку и достала зеркальце. Тушь потекла. Глаза краснючие.

– Извините.

– Что вы, это я должен извиняться, – Владимир заносит руку за шею и чешет затылок. – Всё-таки это я вас так…

Мы одновременно посмотрели на кучку израсходованных ватных дисков.

– Я пойду, – встаю. Поправляю юбку. И… стою, не в силах уйти, будто лавочка намагничена, и меня тянет обратно.

Это похоже на то, когда остался последний день в детском лагере, и вы вот-вот разъедетесь, и больше никогда не увидитесь с новоприобретённым другом.

Вы, конечно, обещаете поддерживать связь, но всё это – просто слова, и жизнь сама внесёт коррективы.

Там, за пределом лагеря, эти слова не действительны. Там всё иначе. По-другому как-то.

– Почему вы плакали?

Я заморгала, не сразу вернувшись в реальность. Пытаюсь улыбнуться, чувствуя, как на щеках остались солёные разводы.

Владимир смотрел на меня особенным взглядом – как смотрит мать или отец на дитя, утаившего секрет.

– Устала я… запуталась, – выдохнула, не подумав, эти слова.

– Когда мы думаем, что мы – это тело, и забываем, что мы – душа, появляются три вещи: страх, вожделение, гнев.

Я, мягко говоря, смутилась и внимательно посмотрела на Владимира. Он всё так же сидел на лавочке с таким лицом, словно мы говорим о погоде. Серебристый комбинезон резонировал со сказанным.

– Простите?

Он улыбается:

– Вы же хотите распутаться?

Я растерянно кивнула.

– Присаживайтесь.

Сумка вдруг показалась такой тяжёлой, а ноги как-то сами сделали два шага, и я осторожно села на край лавочки.

– Заблуждение или знание о чём-то приходят, исходя из нашей кармы и милости Бога, которую Он посылает через Своих преданных.

– Владимир, я не очень понимаю, как это связано… карма, моя усталость и то, что мы прямо сейчас сидим и говорим об этих вещах.

– Вы считаете это случайностью? То, что вы оказались здесь, в этом парке, и то, что я задел вас?

Я прищурилась, отвела глаза. Не то чтобы я верила в случайность – нет… просто как-то не задумывалась над этими вещами.

Жизнь, она ведь как – просто случается, верно?

Владимир рассмеялся.

– Что?

– Да у вас такое лицо, словно вы решаете сложную задачку.

Я убрала с колен сумку и быстрым движением заправила за ухо непослушную прядь.

– Всё не случайно. А закономерно. Даже то, что сейчас пролетит голубь и приземлится рядом с нами.

– Какой голубь?

Порыв ветра взъерошил волосы, от чего я инстинктивно прижала шею к плечам.

Чуть не задев меня крылом, на асфальт спикировал голубь. Сложив на спине крылья, развернулся в нашу сторону одним глазом.

– Как это вы?..

Я смотрела то на голубя, то на Владимира.

– Случайность? – спросил он и, засунув руку в карман комбинезона, достал семечки.

Высыпав их на асфальт, приманил стаю птиц.

– Закономерность. Когда птиц прикармливаешь, они возвращаются. И никакой магии.

Я разглядывала голубей, молотивших клювами асфальт… умом понимая, что это совпадение. Зато какое красивое.

Или не совпадение?

Когда я подняла глаза к Владимиру, то увидела странный блеск, ещё больше смутивший меня.

Глава 14

– Нет ничего обычного или необычного в вещах, которые случаются, – подбрасывает ещё семечек. Голуби всё прибывали и прибывали. – Таковыми их определяет наш ум. Увидев первый раз в своей жизни фейерверк, вы решите, что это чудо из чудес. На десятый раз вы… – Владимир сделал неопределённый жест рукой. – Сами понимаете.

– Но почему вы заговорили про карму, страх, гнев и… что ещё?

– Вожделение.

Я кивнула.

– Неужели это связано? Как же тогда освободиться от этого?

Владимир вытянул ноги, спугнув ближайшего голубя:

– Просто надо осознать, что всё контролирует Бог. И вопрос лишь в том, насколько мы доверимся Ему. Это и есть формула умиротворения.