Чёрные пороги

Каким образом это написали так, что я могу это читать?

Ведь если бы кто-то написал снаружи на стекле этот текст, я бы видела его в зеркальном отображении…

Как?»

Протянув к оконному стеклу дрожащую руку, Дафна провела по нему пальцами.

Половина текста тут же стёрлась.

Его написали изнутри.

«Да, его написали изнутри, потому что тут была мёртвая девочка, и она тебе стучала, она была прямо здесь в твоей комнате, в твоей комнате Дафна, в твоей, твоей, твоей, тут, внутри…»

Дафна зажала пальцами виски.

– Кто ты такая?! – заорала она на весь дом, не отдавая себе отчёта в том, что кричит. – Кто ты, чёрт бы тебя побрал, такая?

В ответ не было ни звука, в доме будто бы воцарилась гулкая тишина, и она застыла, как заворожённая, глядя на стекло, на котором вновь проступили слова:

Помоги мне, Дафна.

Её ноги тут же подкосились, и она упала в обморок.

***

Элисон Арчибальд только недавно встала и заваривала чай, когда её мобильный телефон зазвонил.

– Доброе утро, Дафна, – сказала она, нажав зелёную клавишу. Когда они прощались, та сама попросила звать её по имени, и Элисон охотно согласилась. – Да, я дома. Конечно, можно зайти, я как раз завариваю чай, – она сделала небольшую паузу, после чего добавила: – Дафна, у вас всё в порядке? Хорошо, тогда я вас жду. Давайте скорее ко мне.

Положив трубку, Элисон склонилась над вазой и понюхала жёлтые ромашки.

Ей казалось, будто они пахнут на всю гостиную.

***

– Мисс Арчибальд, простите, что так врываюсь… – Дафна сама понимала, что выглядит неважно, она даже толком не уложила волосы, и теперь рядом с этой невероятно милой, пусть и пожилой женщиной, ощущала себя откровенной замухрышкой. – Мне, право же, очень неловко…

Элисон протянула ей обе руки ладонями вверх.

– Дафна, перестаньте, – сказала она. – Всё в порядке, я ведь сама вам говорила…

Дафна пожала обе её руки:

– Спасибо.

– А теперь проходите скорее, моя милая, и рассказывайте, что вас так сильно встревожило.

Переведя дух, Дафна посмотрела Элисон в глаза и на одном дыхании выпалила:

– Мисс Арчибальд, что вам известно об особняке под названием «Чёрные пороги»?

На мгновение Элисон, казалось, отпрянула, а затем, тяжело вздохнув, вернула взгляд.

– Вы видели её? – спросила она наконец, и Дафна окончательно уверилась в том, что поступила правильно, придя сюда.

– Да, – ответила она.

– Идёмте, – Элисон взяла её под локоть. – Сейчас выпьем чаю, и я вам всё расскажу.

На какое-то мгновение прикосновение Элисон Арчибальд вдруг показалось Дафне столь мощной защитой, что она едва не расплакалась.

***

– Курите, если хочется, – Элисон пододвинула ей пепельницу. – Сама я не курю, но пепельницу держу на всякий случай. Мой отец был заядлым курильщиком. Пепельница досталась мне от него по наследству.

– Спасибо, – закурив, Дафна выпустила дым через ноздри и вновь посмотрела на Элисон. – Она ведь оттуда, эта девочка, мисс Арчибальд? Оттуда, из «Чёрных порогов»? Неужели все её видят?

Элисон покачала головой:

– Не все. Джорджина видела. Та, у которой вы купили дом. Я ещё тогда насторожилась, когда услышала от кого-то из местных, что мисс Блейм продала свой дом богатой даме из Филадельфии. Мне сразу показалось, что запахло жареным. Впрочем, давайте обо всём по порядку. Вы хотели узнать историю «Чёрных порогов», я расскажу вам её.

– Если можно.

– Слушайте. В пятидесятых годах прошлого века там жила семья мецената, мистера Эйбрахама Хэссена. Он, его жена Мэри и дочь Селестина. Вместе с ними жила экономка мисс Сабрина Декстер. Только вот выглядела она… не так, как обычно выглядят экономки. Это была довольно молодая и очень красивая дама. Когда они поселились здесь, у Хэссенов ещё не было детей, а потом выяснилось, что Мэри ждёт ребёнка. По иронии судьбы одновременно с ней забеременела и их красивая незамужняя экономка. Ходили слухи, будто бы Мэри грозилась её выгнать, несмотря на молодой возраст, она была как-то нарочито набожна, и беременная незамужняя женщина, по всей видимости, не укладывалась в её систему ценностей, но мистер Хэссен вступился за мисс Декстер, и она осталась. Вскоре Мэри Хэссен родила девочку, а буквально через несколько дней и мисс Декстер разрешилась от бремени дочерью. Дочку Хэссенов назвали Селестиной, мисс Сабрина же назвала свою Брунхильд, в честь исландской королевы из «Песни о Нибелунгах», так она говорила. Девочки росли вместе и были не разлей вода. Более того, они были похожи меж собой как сёстры и любили друг друга так же сильно, что очень не нравилось хозяйке, считавшей, что нечего Селестине «якшаться с чернью навроде этой бастардки». Когда девочкам было восемь, случилась трагедия. Селестина, дочь Хэссенов, пропала без вести. Вместе с ней пропала и хозяйская собака, спаниель Шерри. В ту же ночь полиция обнаружила труп мисс Декстер. Она была отравлена. Малышка Брунхильд, дочь погибшей Декстер, убежала из дома, её нашла полиция. Девочку отправили в приют, дальнейшая судьба её неизвестна. В убийстве Сабрины Декстер подозревали Мэри, которая, несмотря на то, что была вынуждена смириться с решением мужа, экономку всё же ненавидела. Была ли она виновата – так и не узнали; на почве горя из-за исчезновения дочери Мэри повредилась рассудком, и её были вынуждены отправить в лечебницу для душевнобольных. Сам Хэссен, кажется, повредился тоже. Он пытался искать дочь, а когда понял, что поиски напрасны, покончил с собой.

– Господи, какая жуткая история, – тихо произнесла Дафна. После чего, немного подумав, спросила: – Мисс Арчибальд, вы ведь уверены, что всё было именно так?

Элисон кивнула:

– Конечно, моя дорогая. Это всё произошло практически на моих глазах. Я была ребёнком, но, тем не менее, прекрасно всё помню. А почему вы задаёте этот вопрос?

– Я просто уточняю, – ответила Дафна. Отчего-то ей не хотелось говорить Элисон о том, что Корделия Вудмэн рассказывала ей немного другую историю.

Интересно, она не знала об убийстве экономки или умолчала умышленно?

Хотя зачем ей нужно было бы скрывать такое, если бы она знала?

– Значит, это та девочка… – тихо произнесла она, поднимая глаза на Элисон. – Та, которая… пропала?

Элисон коснулась её руки.

– Вы верите в тонкие материи, дорогая моя? – спросила она.

– Вы имеете в виду мир духов?

– Да.

– Я не знаю. Никогда не верила.

– Я вас понимаю. Многие из нас не верят, пока не столкнутся. В общем, если верить в мир духов, как вы его назвали, то я могу с уверенностью сказать, что да, это та самая девочка. Нет, лично я сама никогда её не видела. Но слышала. От Джорджины.

– Джорджина общалась с вами?

– Да. Она была одной из немногих, кто не шарахался от меня. В первый раз она увидела Селестину, когда была маленькой. Та была со своей собакой – её призрак, если верить Джорджине, нередко появляется вместе со своей хозяйкой – и ужасно её напугала. С тех пор у бедняжки дрожат руки. Даже сейчас, когда она совсем взрослая.

– Она видела девочку и потом?

– Да. Джорджина говорила, что та не делала ничего плохого, лишь просила помощи. Это едва не свело бедняжку с ума. Не удивлюсь, если отчасти потому она и решила уехать отсюда.

– И теперь она приходит ко мне… – задумчиво произнесла Дафна. – Но зачем? – она посмотрела Элисон в глаза. – На днях я нашла у своего порога ромашку, мисс Арчибальд. Жёлтую, как эти ваши.

– Если это и впрямь она, то ромашки меня тем более не удивляют. Девочки, помнится, очень их любили. Всё время плели венки и надевали друг другу на голову.

– Что стало с дочерью экономки, вы так и не знаете?

– Нет, я же сказала. Полиция отвезла её в приют, это всё, что мне известно. Родственников у Сабрины Декстер не было.

Дафна уронила голову на руки.

– Господи, за что мне это всё! – в сердцах произнесла она.

Элисон взяла её за руку.

– Я думаю, вам стоит поговорить с Джорджиной, Дафна, – сказала она. – Не случайно она оставила вам свой адрес и номера телефонов.

– И впрямь думаете? – Дафна подняла голову.

Элисон кивнула:

– Я уверена в этом, моя милая Дафна, – сказала она.

7

– Вы стали какой-то молчаливой, моя дорогая Дафна, – Корделия Вудмэн, нарочито подозрительно прищурившись, посмотрела на неё. – Будь я одним из этих надоедливых копов, которые есть в каждом второсортном детективчике, я бы, ещё чего доброго, решила, что вы что-то скрываете от меня.

Дафна нервно усмехнулась:

– Мне нечего скрывать от вас, милая Корделия, – уверила она. – Ну, пожалуй, кроме того, что я отвратительно сплю последние две ночи, из-за чего, возможно, кажусь немного рассеянной.

– О, это я прекрасно понимаю, – Корделия отставила в сторону свой стакан с апельсиновым соком. – У меня тоже такое порой бывает.

– Тогда точно понимаете, – кивнула Дафна.

– Да уж, – Корделия откинулась на спинку дивана. – Притом, представьте себе, это случается чаще всего абсолютно на ровном месте, – она всплеснула руками. – Вы только представьте: весь день я пребывала в превосходном настроении, никто меня не обижал и не нервировал, и тут – бабах! – на самом что ни на есть ровном месте бессонница! Бр-р-р! – она передёрнула плечами.

– Вот и у меня она не пойми откуда берётся, – согласилась Дафна, подливая Корделии ещё сока.

Корделия взяла стакан со столика и сделала несколько глотков. Какое-то время она молча смотрела на Дафну, сверля её глазами, а затем вдруг спросила:

– Надеюсь, больше никаких девочек за окном вы не наблюдали, моя дорогая?

Дафна едва не дёрнулась. Вопрос Корделии очень не понравился ей.

Точнее – её оттолкнул тон, которым он был задан.

Должно быть, Корделия считает меня слегка помешанной, подумала она.

Или даже не слегка.

Дафна никак не могла этого объяснить, но почему-то обо всех последних событиях ей совершенно не хотелось рассказывать Корделии.

Ни о последнем визите мёртвой девочки, ни о том, что она познакомилась с Элисон Арчибальд.

Отчего-то ей казалось, что Корделия бы не одобрила…

Особенно – учитывая то, как нелестно она отзывалась ей о мисс Арчибальд.

Все эти, казалось бы, «мелочи», тем не менее, обрубали всякое желание поделиться с Корделией на корню.

Впрочем, нет, «обрубали» было неверным словом.

Такого желания у Дафны и не возникало.

И где-то в самой глубине души, где-то очень-очень глубоко Дафне казалось, что причина этого нежелания кроется не только в возможном неприязненном отношении Корделии к Элисон.

Было что-то ещё.

Что-то, чего Дафна сама не понимала.

Пока что – точно не понимала.

Корделия продолжала сверлить её взглядом, и Дафна поняла, что нужно что-то сказать в ответ.

– Нет-нет, – произнесла она вслух. – Ничего подобного больше не было, Корделия, и я сейчас думаю, что это был…

– Вы сейчас думаете, что это был просто сон?

Дафна торопливо кивнула:

– Да.

– Я тоже в этом уверена, моя дорогая, – тут же отозвалась Корделия и легко щёлкнула по носу развалившуюся у неё на коленях Вебби: – Ты согласна со мной, Вебби, красавица? Твоя хозяйка просто была не в себе.

Дафна в очередной раз ощутила острое напряжение. Выражение «не в себе» зацепило её, и она даже была готова себе в этом признаться.

Она и впрямь считает меня чокнутой.

Твёрдо пообещав себе самой больше никогда не обсуждать с Корделией никаких подобных вещей, Дафна решила сменить тему.

– Вижу, Вебби вас обожает, – через силу улыбнувшись, сказала она.

– И это абсолютно взаимно, – ответила Корделия, обнимая Вебби, которая не преминула воспользоваться случаем лизнуть ей руку. – Знаете, Дафна, когда я была ребёнком, у меня была точно такая же собака.

– У вас был спаниель? – Дафна заметно удивилась: Корделия вроде бы не упоминала об этом раньше.

– Да. Когда я была ребёнком, у меня был спаниель. Девочка. Золотистая, точь-в-точь как ваша красотка. К сожалению, она прожила со мной недолго.

– О… – Дафна, казалось, стушевалась. – Но что же… что же случилось?

Корделия посмотрела ей в глаза.

– Её убил один человек, – сказала она. – Один плохой человек. Очень плохой человек.

Дафна покачала головой:

– Корделия, мне очень жаль… вы, должно быть, ужасно переживали…

Корделия кивнула:

– Да. Как, наверное, любой ребёнок, я была привязана к своему питомцу. Я и представить не могла, что с ней может произойти что-то подобное, – она вздохнула. – Впрочем, думаю, не стоит о грустном. Много воды утекло с тех пор. Я была совсем крошкой, – она скрестила руки на груди и внезапно сменила тему: – Вы любите музеи, Дафна?

– Смотря какие, – растерянно отозвалась Дафна, слегка удивлённая таким внезапным переменам. – Некоторые интересно посетить, но в целом… не сказала бы, что прям люблю их.

– А я – так просто без ума от них, – немедленно отреагировала Корделия, и, взглянув на Дафну поверх стакана с соком, допила его до конца и отставила пустой стакан. – Все обошла, какие есть в Гринвилле. Даже в музей Босого Джо Джексона*, помнится, как-то зарулила.

Дафна промолчала, потому что не знала, что на это ответить.

***

Когда за Корделией захлопнулась дверь, Дафна тут же бросилась к ноутбуку, чтобы проверить электронную почту.

Письмо Джорджине Блейм она написала ещё вчера вечером, но ответа пока что не получила.

Мысль о том, что всё это выглядит очень странно, не покидала её, но Дафна изо всех сил подавляла эти неприятные ощущения.

Почему она не отвечает?

На прошлое письмо она ответила сразу.

Почему в этот раз тишина?

Почему, почему…

Почему?

Ответа от Джорджины в электронном ящике по-прежнему не было, и Дафна ощутила жгучее желание треснуть кулаком по ноутбуку.

«Что за чёрт?!» – она уже готова была заорать эти слова в пустоту, когда мобильный телефон вдруг завибрировал. Это было сообщение от Джорджины (отчего-то в последнем письме, сама того не осознавая, Дафна обратилась к ней именно так, без всяких «мисс»).

Дрожащими от волнения руками Дафна нажала на значок конверта на дисплее.

«Миссис Крейд, доброго дня, простите, что отвечаю так поздно. Будет удобно, если я сейчас позвоню?»

Дафна почти до крови закусила губу.

Забравшись на диван с ногами, она быстро напечатала:

«Доброго, Джорджина, да, я не занята, если хотите, могу позвонить вам сама».

Едва она успела отправить это сообщение, телефон завибрировал снова, только теперь он ещё и пел голосом Шер.

Звонила Джорджина.

– Миссис Крейд, – быстро произнесла она, едва Дафна успела принять вызов, – это Джорджина, вы мне писали, по тону письма я поняла, что у вас что-то случилось, и вы хотели со мной…

Дафна не дала ей договорить. Набравшись духу, она на одном дыхании выпалила в трубку:

– Джорджина, что вы знаете об особняке «Чёрные пороги»? – и, сделав паузу, тоном, не терпящим возражений, добавила: – Я прекрасно помню, что мы об этом говорили. Я хочу знать, что вы на самом деле знаете.

Послышался какой-то глухой звук, затем повисла тишина, и Дафна уже начала беспокоиться, не упала ли бедняжка в обморок там, в своём Лондоне, когда Джорджина вдруг ответила.

– О господи… – тихо сказала она.

– Джорджина, вы должны рассказать мне, – негромко, но твёрдо произнесла Дафна. Она не уточнила, потому что была уверена, что Джорджина поймёт.

Пауза, казалось, была готова повиснуть снова, но, судя по всему, в последний момент Джорджина взяла себя в руки.

– Я прилечу ближайшим самолётом, – сказала она, и Дафну это приятно удивило. – Как только смогу, только…

– Только – что, Джорджина?

– Только не могли бы мы с вами встретиться в Гринвилле? – спросила Джорджина; голос её звучал почти умоляюще. – Так надо, миссис Крейд, пожалуйста, я не смогу рассказать вам всё там.

«Ты не сможешь рассказать мне всё здесь, потому что она услышит тебя, Джорджина».

– Разумеется, я приеду, – ответила Дафна и, крепко сжав мобильный телефон похолодевшими пальцами, едва слышно добавила: – Спасибо, Джорджина.

– Я напишу вам, как только возьму билет, – сказала Джорджина и отключилась.

Дафна положила телефон на журнальный столик.

Взгляд её уперся в выходящее из гостиной в сад окно, и она поспешно отвернулась от него.

Как будто боялась, что на нём тоже проступят буквы, и мёртвая девочка в голубом платьице со светлыми косичками снова позовёт её на помощь.

– Давай не сейчас, – тихо сказала она, не понимая до конца, к кому именно обращается.

Вебби, решившая, что хозяйка говорит с ней, немедленно гавкнула в ответ, и Дафна едва не вскрикнула от неожиданности.

Впервые за долгое время ей захотелось бренди посреди дня.

*Бейсболист Босой Джо, чьи лучшие спортивные годы пришлись на начало 20-го века, получил такое необычное прозвище, играя за команду из Южной Каролины. В одной из игр он испытал сильную боль, возникшую из-за появившихся на его ногах многочисленных мозолей. Американский атлет решил снять свою обувь и отбегал целый матч в одних носках. В Гринвилле есть специализированный бейсбольный музей, названный его именем.

8

Дафна внимательно смотрела на Джорджину Блейм, самолёт которой приземлился в аэропорту Гринвилл-Спартанбург менее часа назад. Сейчас, за столиком в кафе, Джорджина выглядела старше, чем тогда, когда они встретились впервые в доме, ныне принадлежащем Дафне, и казалось, что она будто бы даже похорошела. Поймав взгляд Дафны, Джорджина предусмотрительно сунула свои неизменно дрожащие руки под стол, и Дафна легко прикоснулась к её плечу:

– Не нужно стесняться, – сказала она, – это совсем не так бросается в глаза, как вам кажется. Не переживайте.

Джорджина посмотрела на неё с тёплой улыбкой.

– Вы так добры ко мне, миссис Крейд, – сказала она. – Простите, я… я не заслуживаю, – она нервно вздохнула. – Миссис Крейд, клянусь вам, я была уверена, что к вам она не сунется. Вы же посторонний человек, не из наших мест…

Дафна сжала её руку, которую Джорджина наконец вытащила из-под стола.

– Расскажите мне всё, – сказала она.

Джорджина быстро кивнула:

– Конечно. В первый раз я увидела её совсем ребёнком. Родителей не было дома, няня уснула, и я впервые вышла за забор. Мама и папа не позволяли мне этого делать, гулять одной мне разрешалось только в саду. Из сада был виден этот дом, тот самый, «Чёрные пороги», как вы знаете. Мне хотелось посмотреть. Ужасно хотелось. Наверное, если так можно выразиться, это превратилось в манию. Я не психиатр и не знаю, могут ли быть мании у такой маленькой девочки, но, тем не менее, – она покачала головой и бросила взгляд на дымящуюся сигарету в руке Дафны. – Миссис Крейд, можно… можно мне тоже сигарету? Мне всегда хотелось курить. Мне казалось это невероятно красивым – курить изящно, как… как Марлен Дитрих, например. Но всякий раз я думала, что это будет смешно выглядеть в исполнении такой замухрышки, как я.

– Вы не замухрышка, Джорджина, – Дафна протянула ей пачку сигарет. – Берите, конечно.

– Спасибо, – Джорджина взяла сигарету и, прикурив от зажигалки Дафны, глубоко затянулась и выпустила дым через ноздри. Дафна подумала, что, должно быть, она научилась этому в Лондоне. – Так вот, в тот самый день я, воспользовавшись отсутствием родителей и тем, что моя няня миссис Уэлш любила пропустить стаканчик-другой, когда моих родителей не было дома (она думала, что я не замечаю, но я видела, хоть и была совсем крохой), и после очередной порции любимого виски уснула, вышла за забор и пошла к этому самому дому. Не просто пошла, миссис Крейд, – я побежала. Ноги будто сами несли меня к нему.

– Джорджина, вы… вы в итоге вошли туда? – с ужасом в голосе спросила Дафна.

– Да. Да, я вошла. Дверь не была заперта, хотя снаружи и казалась будто бы забитой наглухо. Но когда я её толкнула, она тут же поддалась. И я вошла. Там было темно. Несмотря на то, что был день, там всё равно было темно, – она посмотрела Дафне в глаза и сильно, почти до боли, сжала её руку. – Там всегда темно, миссис Крейд.

Дафна погладила её пальцы.

– Что было дальше, Джорджина? – спросила она.

– Дальше… на меня выскочила собака. Небольшая, при жизни она, должно быть, была какой-то некрупной породы. Так вот, эта собака была… она была мёртвая, миссис Крейд, я поняла это тотчас, как только её увидела, хоть и была совсем крохой. Вначале она была как призрак, затем превратилась в скелет, с костей которого свисали куски полусгнившего мяса… Она подошла ко мне и уставилась, и я ужасно испугалась. Я хотела выбежать прочь, но дверь не открывалась, и я начала кричать… И тут появилась она.

– Девочка?

– Да. Она будто материализовалась из ниоткуда. «Шерри, перестань», – сказала она собаке, и собака отошла от меня и села у её ног.

– Шерри… – тихо произнесла Дафна. – Спаниель Шерри, ну конечно…

– Кто-то уже говорил с вами об этом? – Джорджина встрепенулась.

– Да. Элисон Арчибальд. Не пугайтесь, Джорджина.

– Простите. Мисс Арчибальд прекрасный человек, я рада, что вы познакомились.

– Продолжайте.

– Конечно. Она отозвала собаку и посмотрела на меня. В отличие от собаки, её я не боялась. Она стала говорить со мной, я уже не помню, о чём. Я понимала, что она призрак, что она мёртвая, – не знаю, как, но понимала. Говорят, у детей бывает невероятная интуиция, наверное, это был тот случай. Я помню только, что она спросила, как меня зовут, а я ответила. Своего имени она не назвала и никогда не называла. Она часто приходила потом, и всякий раз, когда я пыталась узнать, как её зовут, она говорила, что у неё украли имя.

– Она говорила что-то более конкретное?

– Вначале нет. Иногда она пропадала надолго, а затем появлялась снова. Она стучала мне по стеклу, так же, как и вам. Я росла, а она нет. С того самого случая, когда я ужасно испугалась мёртвую собаку, у меня стали дрожать руки, но я её не винила. Я знала, что она очень несчастна. Когда я стала постарше, она сказала мне, что не может упокоиться, потому что жив её убийца. Я спросила, кто он, но она не ответила. Когда погибли мои родители, я осталась на попечении тёти Клэр. Я ужасно боялась её приезда сюда, но тётя ничего подозрительного не замечала, и я решила, что девочка является только мне. Возможно, потому, что в своё время я сунулась в этот проклятый дом. Именно потому я была уверена, что вам ничего не грозит, миссис Крейд.

– Я понимаю, Джорджина.

– Что она от вас хочет, миссис Крейд?

Дафна тяжело вздохнула и затушила окурок в пепельнице.

– Она просит моей помощи, – ответила она.

– Помощи? Какой именно?

– Она не сказала. Это было в последний раз, когда я её видела… точнее – я её не видела, она писала на запотевшем стекле.

– Мне она тоже иногда писала такие записки, – кивнула Джорджина. – Когда не хотела являться сама. Знаете, со временем я уже так привыкла к ней, что она не вызывала совершенно никакого страха. Мне было очень жаль её. Но она очень изменилась с приездом миссис Вудмэн.

Дафна нахмурилась.

– Вы сказали «миссис Вудмэн», Джорджина? – переспросила она.

– Да. Миссис Корделия Вудмэн. Та самая, с которой вы подружились, вы мне писали.

– Корделия сказала мне, что живёт там уже десять лет, – Дафна взглянула Джорджине в глаза и закурила новую сигарету.

Джорджина покачала головой.

– Миссис Вудмэн, должно быть, что-то перепутала, или вы неправильно поняли, – сказала она. – Дом, в котором она живёт, и правда был куплен ею около десяти лет тому назад, но миссис Вудмэн в нём не жила. Насколько я помню из её рассказов, она жила за границей.

– Вот оно как, – задумчиво произнесла Дафна, размышляя, что могло заставить Корделию соврать ей.

Или, быть может, она и правда поняла неправильно?

– Так что же случилось после её приезда? – спросила она вслух.

Джорджина покачала головой:

– Она будто спятила. В смысле, девочка, – она горько усмехнулась. – Моя маленькая мёртвая подруга… единственная в своём роде, ведь друзей у меня никогда не было. Она будто спятила, да. Стала являться ко мне каждый божий день, ругала, говорила, чтобы я с ней не общалась… в смысле, с миссис Вудмэн. Я пыталась спрашивать, почему ей так не нравится моя новая соседка, но она ответила, что не может сказать. К тому времени я похоронила тётю и стала подумывать о том, чтобы перебраться в Англию… я давно этого хотела, это была моя мечта. Моя мать была родом оттуда.

– Так значит, вы наполовину англичанка?

– Да. В общем, я решила, что девочка так невзлюбила миссис Вудмэн из-за того, что та поддерживает моё желание уехать, а ей не хотелось расставаться. В итоге я, как вы знаете, уехала, продав вам свой дом, – Джорджина взглянула на Дафну глазами, полными слёз. – Простите меня, миссис Крейд.