скачать книгу бесплатно
– Так вы в детстве переехали жить в Германию? – не удержался я.
– Ах, нет, нет, – она завязала непослушные волосы в пучок, – это был всего лишь эпизод. По правде, я мало что помню об этой поездке.
– В каком городе вы жили?
– Росток. Это портовый город в бывшей ГДР.
– Тогда Германия была еще разделена, это время я хорошо помню.
– Верно. Мы ехали на поезде до Берлина, на вокзале нас должны были встречать родители мамы, но они опаздывали, и мы несколько часов к ряду провели, ожидая их под памятником «Освободителям Германии».
Мэри встала и сделала круг по просторной гостиной.
– Тогда не было мобильных телефонов. Можете себе представить, как нервничала мама, оказавшись впервые в чужой стране без денег, знания языка и с маленьким ребенком в придачу?
– И что же в итоге? Вы встретились? – спросил я.
– Да, наши ожидания увенчались успехом.
***
Затем была долгая поездка на машине, и почти всю дорогу Мэри лежала на заднем сидении и смотрела на небо через стекло. Когда автомобиль нырял под мост, люди сверху махали руками проезжающим машинам. Дед сказал ей, что эта такая гостеприимная традиция, и Мэри тоже стала всем махать в ответ, это было своеобразной игрой для маленького ребенка.
Мэри не запомнила ни дома, в котором они жили, ни самого города, вообще ничего о том месте, но запомнила белого пуделя их соседей, который всегда приносил тапочки гостям и утренние газеты хозяину. Эта собачка казалась девочке волшебной, потому как все другие собаки, которых она встречала до этого, были довольно агрессивными и ничего такого не умели.
Видимо, наш мозг в детстве фиксирует либо какие-то шокирующие или сильно неприятные моменты, либо состояние чистой экзальтации и удивления от увиденного чуда.
В Германии была очень спокойная размеренная жизнь, ничего шокирующего детский ум не происходило, было просто все хорошо. Зато воспоминаний о родном городе у Мэри хватало, и это явно не потому, что там было много чудес.
Возвращение домой
Анна с дочерью вернулись в Россию в конце лета. Когда после долгого отсутствия Мэри вновь оказалась дома, это как раз и было моментом экзальтации. Привычные вещи, по которым она, видимо, очень скучала, вновь окружали девочку.
Тем утром Анна открыла входную дверь, всю квартиру заливал солнечный свет, было очень тепло, чем-то вкусно пахло, Мэри побежала в свою комнату и упала на кровать. И тогда она подумала: «Наконец-то я дома, как же тут хорошо»
Это ощущение дома больше никогда не вернулось к ней впоследствии, хотя она поменяла много мест жительства. Однако нигде больше не появлялось чувство, что она вернулась домой. И мечта все-таки найти свой дом, где бы он ни был, осталась.
В то время, закончив институт, Юрий мог устроиться на хорошую работу, но отношения с отцом жены оставались натянутыми, а точнее их просто не было. Он сделал попытку устроиться в пароходство, но туда ему были накрепко закрыты двери тестем, капитаном первого ранга, который постарался все устроить так, чтобы Юрий не попал туда никогда.
У отца Анны был тяжелый нрав, и уж если кто попал в немилость, шансов на восстановление доверия оставалось немного. В той ситуации все были по-своему упрямы и глупы, и ни у кого не хватило такта и мудрости закопать топор войны. Эта война, по сути, оказала решающее воздействие на судьбу молодых супругов и, конечно же, Мэри.
Итак, получив от ворот поворот в морском пароходстве, Юрий отправился в рыбное пароходство, и туда его с удовольствием приняли на должность первого помощника капитана. Он был очень доволен и, наверняка, горд собой, ведь первый помощник капитана – это почти как насмешка над тестем, который был капитаном. Анна снова начала беспокоиться, ведь моряки там неплохо налегали на спиртное – работа была тяжелая, и рейсы длительные, некоторые длились больше, чем по полгода. Она очень боялась, что ее муж снова запьет.
Но нет, Юрий вел себя достойно и радовал всю семью заботой и вниманием.
Рейсы были всегда очень длительными, и за время его отсутствия Мэри с мамой успевали многократно крепко поругаться. Осадок после происходивших ссор и драк постепенно подбрасывал дровишек в кипящий котел непонимания между ними.
Конечно же, Мэри не помнила всех ссор, но их было так много, что ко второму классу ей стало казаться, что ее перепутали в роддоме. В один из таких дней она с подружкой шла в школу и, еле сдерживая слезы, сказала, что у нее больше нет мамы, что та, с кем она живет, больше ей не родная. Как такое могло прийти в голову восьмилетнего ребенка?! Эта обида сохранялась очень и очень долго, вплоть до поступления в институт, и даже после, до тех пор, пока она не начала понимать, почему с ней происходило то, что происходило.
Мэри была рождена с острым чувством справедливости, и это, особенно в детские годы, доставляло ей массу неприятностей. Например, она не понимала, почему взрослый человек имеет право оскорблять ребенка, а ребенок не имеет права ответить тем же, да и еще вдобавок будет бит и наказан.
Также ей было непонятно, почему жизненно необходимо доедать еду на тарелке, если ты уже сыт, или есть то, что ты терпеть не можешь. Эта проблема вскрывала всем нервы не только в детском саду, но и дома. И, вероятней всего, именно поэтому она не рассказывала ничего своей маме о методах воспитания в садике, потому что считала, что ее методы ничем не отличаются, и если это норма поведения, то она готова была протестовать против такого ущемления прав до победного конца.
Естественно, во многих ситуациях мама была права, и Мэри по глупому малолетству чудила такие вещи, за которые ее действительно стоило наказать, поэтому каждый праздник Анну ждала открытка приблизительно с таким текстом: «Мамочка, я прошу у тебя за все прощения и обещаю, что с этого дня я буду всегда-всегда тебя слушаться!»
Вероятно, Анна могла бы стать абсолютным рекордсменом по собиранию открыток с подобным содержанием, если бы их собирала.
Например, однажды Мэри с подружкой решили уйти с продленки домой сами. История умалчивает, как такое было возможно во втором классе и почему вообще их отпустила учительница, но они, закончив уроки, собрали вещи и отправились домой. Надо сказать, что идти от школы до дома было прилично, детскими шагами не меньше получаса. Причем дорога эта не была безопасной: она проходила сквозь дворы и темные переулки и некоторое время тянулась вдоль оживленного проспекта, где было очень напряженное движение.
Так вот, когда Анна пришла за ребенком в школу, выяснилось, что ребенка нет. Сложно представить, какой она испытала ужас при этом.
Вскоре стало понятно, что нет двоих детей, и никто не знает, где они. Обзвонили все отделения милиции, морги и, конечно, звонили домой, но все безуспешно. Анна побежала домой по той дороге, по которой обычно они с Мэри ходили в школу, опрашивая по пути каждого встречного, не видел ли кто двух маленьких девочек. Так добежала она до двухэтажной стекляшки, где останавливались дальнобойщики и просто мужики, желавшие выпить рюмочку после работы, и один из дальнобойщиков наконец-то прорвал бездну ужаса, сказав, что видел двух девочек наверху в забегаловке. Ну, а дальше все понятно: дети нашлись, схлопотали, и по делам!
В тот раз крупно повезло, что с двумя маленькими девочками ничего не случилось. Хоть и говорят, что время было другое, безопасное, а то, что все люди были хорошими и воспитанными, – сильно преувеличивают.
Еще один похожий случай произошел, когда Мэри с подружкой Гелей просто не дошли до дома и зависли на игровой площадке, прямо во дворе, забившись в детский домик, и там с удивлением обнаружили девочек, которые грязными пластиковыми совками ели песок из своих детских ведерок. Это и заставило их задержаться. Когда Мэри вернулась домой позднее, чем должна, конечно, она получила по полной программе. Ее бедная мама плакала тогда очень сильно, и Мэри знала, что виновата! Но никак пока еще не умела контролировать свое время и очень, правда, очень старалась так больше не подводить маму, но это у нее никак не получалось. Несмотря на слезы и наказания, Мэри полностью была согласна с тем, что не права, и подобного рода ссоры не оказывали на нее негативного влияния. Эти ссоры не были причинами «войны» с мамой в подростковом возрасте. Это было справедливо.
Несправедливым она считала заставлять ее делать то, что она не хотела и что было необязательно к исполнению, например, доедать куски мяса с жиром из супа, или рисовать то, что она не хотела рисовать, или читать стихи Деду морозу, когда она не хотела этого делать. Вот такие мелочи могут кардинально разрушить дружеское и доверительное взаимопонимание между родителем и ребенком!
И именно такие незначительные вещи могут повлиять на ход событий и взаимоотношений в семье. Эти сущие пустяки научили Мэри скрывать правду от родителей, научили ее ограждать свой детский мир от мира взрослых, эти мелочи провели черту непонимания на долгие-долгие годы…
И, конечно, в той ситуации отец казался Мэри самым близким человеком на свете, который всегда ее понимал, но это было отчасти потому, что его просто всегда не было рядом. При ссорах Мэри обиженно кричала, что хочет к папе и уйдет к нему навсегда и еще наверняка много всего. Но самым страшным для нее тогда было, что ее никто не держал, мама говорила: «Уходи на все четыре стороны», – и эти слова были еще больнее, чем сам предмет ссоры.
В детстве никто никогда не просил прощения у Мэри, никто и никогда. Взрослые ее детства были всегда исключительно правы во всем! И именно это являлось главной проблемой неиссякаемых конфликтов внутри всей семьи: никто никогда друг перед другом не извинялся, как будто это было чем-то унизительным и неприемлемым. Такую ситуацию она не могла принять и все детство находилась в оппозиции.
А потом у нее появился брат. Двоюродный брат, который по ощущению был как родной, Даня.
Он был младше Мэри на четыре года, и, конечно, она не сразу поняла, что этот маленький сморщенный комочек станет для нее самым родным человеком и близким другом.
В один из дней дядя Роман приехал с малышом в дом на улицу Возрождения. Все сидели на кухне на табуретках, а в углу рядом с окном стоял квадратный стол, за которым Мэри иногда обедала с мамой. Роман развернул одеяло прямо на столе, а там уже на животике лежал Даня. Мэри впервые видела такого маленького ребенка, это было удивительно. Ей казалось, что она никогда не могла быть такой крошечной. Это был тот период, когда ребенок еще не понимает, как он появился на свет, и каждый день думает, что это его первый день на земле. Мэри, конечно, знала, что появилась из маминого животика, но ей тогда казалось, что она сразу появилась такой, какая есть.
Был период, когда они с братом ругались и бились не на шутку. Всегда из-за какой-то ерунды, но сражались не на жизнь, а на смерть. Даня был маленький, и Мэри его чаще всего побеждала и почему-то даже злилась на него иногда. Но потом, чуть позже, они сдружились и очень полюбили друг друга.
Когда он был совсем малыш, он называл Мэри «Масенька», это было так трогательно. А еще когда его спрашивали: «Кто ты, Данечка? Тигрик?», – он говорил: «Нет».
«А кто? Котик?». Он снова: «Нет».
«Ну, а кто же ты тогда?».
Он всегда отвечал: «Я воробышек».
Мэри так не хватало его, и когда на подоконник прилетал воробей, погреться на солнышке, она всегда вспоминала брата, и душа ее грустила.
***
Когда Мэри исполнилось восемь лет, ее бабушка с дедушкой вернулись из Германии, и теперь они стали жить жили все вместе, правила поведения дома изменились. Мэри строго-настрого запрещалось входить в бабушкину комнату, и теперь ей приходилось слушаться сразу несколько человек, которые иногда не соглашались с друг другом в вопросах воспитания. Она уже закончила первый класс и казалась себе очень взрослой, хотя надо сказать, что впервые она почувствовала себя взрослой почему-то в четыре года. Ей тогда уже разрешали гулять одной во дворе, и она считала, что ей уже пять лет, и всем сообщала об этом. Вообще удивительно даже представить сейчас, что в четыре или пять лет можно отпускать свою дочку гулять одну! Время и люди тогда все же были немного другими.
В детстве Мэри было несколько страшных историй из серии «как мне повезло, что я осталась жива». То ли она не рассказывала это маме, то ли ее не воспринимали всерьез, об этом история умалчивает, но было страшно и было, как говорится, на волосок.
История первая:
Ангел-хранитель
Как обычно, в один из погожих летних дней Мэри отправилась гулять с подружкой. Они решили пойти в соседний двор проведать кошку, у которой недавно родились котята. Им очень хотелось отловить какого-нибудь котенка и потискать его. Мечтой, конечно, было притащить этого котенка домой, но это, к сожалению, было нельзя.
По дороге в соседний двор девочки увидели в кустах мужичка, который притаился там и справлял нужду. Они тихонько прошли мимо, как вдруг этот мужичок окликнул их: «Эй, девочки, подождите! Идите-ка сюда».
Родители всегда говорили Мэри, что нельзя разговаривать с незнакомцами, и в какой-то степени она частично была подготовлена к такому сюжету.
Схватившись за руки, дети ускорили шаг. Мужичок не отставал, продолжая окрикивать их позади. Волнение было на пределе: чего он пристал? Но еще сильнее подружки испугались, когда решили побежать, а он побежал за ними! Куда бежать? Где прятаться? Пустынный двор, и как на зло ни одного человека.
Дети вбежали в первый попавшийся подъезд, как котята, которых они гоняли по двору, и понеслись по лестнице вверх. А мужик не отставал, он несся за ними, тяжело пыхтя и бормоча что-то вроде: «Сейчас я поймаю вас, паразитки». И все это точно не предвещало ничего хорошего. Добежав до последнего этажа, Мэри в панике стала звонить в звонок неизвестной квартиры, молясь и надеясь, что все же кто-то окажется дома.
И девочкам повезло, реально повезло, потому что шансы были небольшие. Дверь открыли, на пороге стояла молодая женщина в домашней одежде и переднике. По детским перепуганным лицам было видно, что что-то случилось. Мэри стала тараторить: «Тетенька, пустите нас, за нами гонится какой-то мужик!». Девочки почти плакали и задыхались от того, что всю лестничную клетку снизу вверх буквально перепрыгивали через ступеньки.
Женщина впустила их и вышла на лестницу, крикнув, что вызывает милицию. Мужик решил убраться подобру-поздорову и побежал вниз. А дети остались у этой женщины в гостях, потому что были слишком напуганы и взволнованы произошедшим, чтобы сразу идти домой. У этой женщины была дочка, и она упражнялась на пианино, когда девочки ворвались в их размеренный день. Позже они подружились и иногда приходили к ней в гости. Там Мэри впервые разрешили нажимать на черно-белые клавиши и даже научили маленькому кусочку из «Элизы».
Эта женщина, скорее всего, спасла детей, ведь, Бог знает, что могло бы случиться, не окажись никого дома. Она была как ангел, вдруг ниоткуда появившаяся в жизни Мэри. И потом при таких же странных обстоятельствах исчезнувшая в один день.
В тот день, когда они со своей прекрасной семьей исчезли, Мэри решила пойти к ним в гости, пересекла соседний двор, зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице наверх. Вдруг сверху навстречу ей сбежал парень лет семнадцати-восемнадцати. Он неожиданно налетел на нее и зажал в углу, в его руке был нож, он поднес его близко к лицу Мэри, и она, сама не зная почему, вдруг сказала: «Дурак, что ли?!»
Парень, немного опешив, отошел и ухмыльнулся: «Не испугалась, надо же!»
И с этими словами он побежал дальше по лестнице вниз.
У Мэри, похоже, был шок.
Как в прострации, она дошла до пятого этажа и позвонила в звонок знакомой двери. Открыл какой-то мужчина в возрасте и сказал, что друзья Мэри теперь здесь не живут, переехали. Это окончательно сбило ее с толку. И когда дверь закрылась, она еще долго сидела на ступеньках и смотрела на солнечный свет, который проникал через полуоткрытое окно, играл и мелькал на стенах лестничной клетки. Она вспоминала случай, который свел ее с этой семьей. Потом она просто встала и больше никогда не видела и не слышала ничего о своей новой подруге, которая как неожиданно появилась, так и неожиданно исчезла из ее жизни.
История вторая:
Эксгибиционист
Мэри было четыре года, была зима, и они с мамой и папой собирались в гости. Зимы в то время были не те, что сейчас, мороз стоял до трескотни, и снег сугробами заваливал весь двор. Особенно красиво было вечером, когда становилось темно и снег искрился яркими, переливающимися всеми цветами блестками, отражая свет фонарей. А на солнце от этого блеска слепило глаза. Так вот, одели Мэри тепло, укутав как многослойный пирожок: шапка-одуванчик, шарф поверх шубки, теплые рейтузы заправлены в валенки, две пары рукавиц на резинке, надетые одни на другие, и отправили ее ждать на улицу, пока соберутся родители, потому что дома во всем этом находиться было невозможно жарко.
Она спустилась по лестнице и встала рядом с подъездом, как и сказали родители. Мимо прошли соседи, поздоровались, спросили, чего стою. Тогда все жильцы подъезда были знакомы друг с другом и чаще всего даже были знакомы с людьми из соседних подъездов. Все здоровались и иногда даже болтали о жизни.
Вдруг из-за угла дома показался мужчина, странно одетый для такой холодной погоды. Он был в широкополой шляпе и длинном черном плаще, который он держал руками, как бы запахивая его. И вдруг этот человек подошел к Мэри и распахнул плащ. Ну, и, конечно же, он был гол как сокол, и его член был почему-то раздутым и синим, это весьма удивило девочку. Видимо, желаемой реакции она не выдала, поэтому мужик запахнул свой плащ и решил познакомиться. Предложил ей пойти с ним, поиграть в игрушки. Инструкцию на такой случай ей тоже дали родители, и она ответила, что с незнакомыми людьми не разговаривает, и что сейчас ее родители придут, и тогда ему не поздоровится. Так и вышло. В тот же момент из подъезда выбежал папа, словно заподозрив что-то неладное. Мужик отошел в сторонку, но уходить не спешил. Мэри, конечно же, сразу все рассказала папе, и он окрикнул его. Мужик вновь распахнул плащ, демонстрируя все красоты отцу, и метнулся, улепетывая куда-то вдаль. Папу это очень насмешило, и он хохотал так сильно, что долго не мог остановиться. Вскоре вышла мама, и они какое-то время обсуждали происшедшее, пока ехали в машине, а потом просто все забылось. Делайте вывод сами, мог ли этот извращенец навредить ребенку, одиноко стоявшему у подъезда?
История третья:
Подростки
Мэри было уже лет шесть или семь, они с подругой познакомились с мальчишками, которые учились в их школе и были немного старше. Некоторое время они дружили и вместе карабкались по гаражам во дворе, прыгали с них в снег, залезали на деревья, как обезьяны, и делали все, что полагается дворовой шантрапе. Однажды к их компании присоединился парень, который был явно сильно старше остальных, ему было лет двенадцать-тринадцать. Это был неблагополучный мальчик, бедно одетый, какой-то все время немытый и, по ощущению, очень опасный. Мэри с подружкой насторожились, а мальчишкам он, конечно, очень понравился, эдакий авторитет.
Их дружба закончилась быстро. После нескольких поджогов детских домиков на территории детского сада этот пацан перешел к пыткам котят из соседнего двора, которых дети так сильно любили. Этот садист повесил котенка на глазах у детей, а потом пытал его, поджигая. Так сильно Мэри никогда не рыдала, как в тот день! Ей хотелось убить его, по-настоящему убить! Она кидалась на него и кричала что есть мочи, но он был намного старше и сильнее, и подружка просто уволокла Мэри от него. Рыдая от несправедливости и собственной слабости, Мэри побежала домой, сыпля по дороге проклятьями. Но этим все не закончилось, этот урод догнал ее и подругу и стал сдирать с них юбки прямо на улице среди бела дня, как говорится, и при этом отвратительно ржал. Если бы не подружка и разбитое сердце, Мэри, наверное, могла бы и вправду убить этого гада в тот день, потому что один камень все же был брошен в него и угодил прямо в голову, разбив в кровь висок. После чего девочки убежали домой, пока он утирал свои сопли. После этого случая они больше никогда не общались и не виделись ни с кем, кто участвовал в этом кошмаре.
Так что… было ли время другим или просто были другими люди, судите сами. Но в любые времена долг каждого родителя – не допустить, чтобы у его ребенка были подобные воспоминания. Не стоит полагать, что с вами такое не может произойти. Дети – это ответственность без краев и границ.
***
На улице уже светало, я и не заметил, как за разговором пролетела ночь.
– Думаю, вам пора домой, – Мэри сонно зевнула и протянула мне руку, – вам нужно отдохнуть.
– Могу я услышать историю дальше? – спросил я.
Мне казалось, что в этот вечер я столкнулся с какой-то непостижимой для меня тайной. Словно становился причастным к чуду, которое вот-вот должно было произойти.
Она ответила не сразу.
– Вам придется потратить на меня много времени, если вы хотите получить что-то стоящее.
– Я готов, – слова сами выпрыгнули изо рта.
– Тогда до завтра, Роберт.
Как во сне, я добрался до дома. Мой пес укоризненно смотрел на меня, когда я открыл дверь.
– Я знаю, друг, прости меня! Но, кажется, мы с тобой будем писать книгу. Я так счастлив, я счастлив, и я дома.
Рухнув на кровать, я провалился в глубокий сон.
Вечером следующего дня я уже спешил на мое «литературное» свидание. Дверь террасы была открыта, и я, не решаясь, стоял на пороге. Мэри что-то рисовала на холсте.
– Я слышу вас, заходите, – крикнула она.
– Простите, я помешал?
– О, нет, что вы! Располагайтесь, и я расскажу вам историю дальше, – она не отрывалась от работы и даже не обернулась посмотреть.
Я послушно сел за стол и включил запись.
II
Превратность судьбы
В какой-то момент случилось так, что дядя Рома и его жена Раиса с маленьким братом Даней переехали на улицу Возрождения, к родителям Мэри, и стали жить все вместе. Квартиру, в которой они жили ранее, на Новоизмайловском проспекте, по закону тех лет отдали государству.
Брат Мэри был совсем крошечным. Счастливый отец, Роман, сидя с Мэри на маленькой кухоньке, пеленал Даню и говорил:
– Смотри, какой он сладкий, сейчас откушу от него кусочек! Хочешь тоже укусить? – он хитро подмигивал и целовал голую розовую попку малыша.
Мэри это казалось ужасным, она думала, что дядя хочет съесть ребенка!
Дядя Рома всегда нравился Мэри, он постоянно выдумывал всякие небылицы и был очень добрым. Однажды, когда она не хотела надевать шапку и возмущалась тем, что ему почему-то разрешается ходить без шапки, а ей нет, он рассказал, что его уши держатся на кнопках, и когда на улице мороз, он просто отстегивает их и кладет в карман, чтобы они не замерзли, поэтому ему можно ходить без шапки, а ей нет. После тщетных попыток отстегнуть свои уши, Мэри пришлось признать поражение и надеть шапку.
Раиса вызывала в ней всегда смешанные чувства. Она, как казалось девочке, была очень красива, и Мэри немного хотела быть похожей на нее, когда вырастет. Раиса была похожа на Лайму Вайкуле, с белой кожей, всегда была ухожена и с длинным хвостом белых волос, которые просто зачаровывали Мэри. Но Раиса никогда не вызывала у нее теплых чувств, она ей не доверяла и, больше того, ей не нравилось оставаться с ней наедине. Однажды они в чем-то провинились с братом, и их поставили на горох в угол: Мэри в один угол, а Даню в соседний рядом. Брат очень плакал, а Мэри нет, она злилась, у нее был уже большой опыт простаивания в углах на тот момент. Она успокаивала и смешила брата, а когда ей это удалось, они нашли очень забавным стоять на горохе.
