Динозавр

Слезы, наконец, закончились, одновременно прояснилась голова – моментально, словно небо, затянутое густом дымом, который в один момент разорвал в клочья резко налетевший порыв сильного, свежего ветра. Евгений посмотрел на колотившего одновременно и руками и ногами по прутьям Влада, на Макса, который просунул внутрь клетки обе руки по локоть и демонстрировал чудовищу сразу два средних пальца, видимо, стараясь таким образом убедить свою подружку насколько полно контролирует ситуацию, на Марину, взирающую на него с неприкрытым страхом, столь непривычно и странно смотревшимся на ее кукольном личике, на Свету, медленно отступавшую все дальше к одной из стен. Ему вдруг все стало предельно ясно.

– Давай телефон, иди к Максу. Фотка получится – бомба. Щас выйдем отсюда и сразу выложишь – прикинь, как все от зависти обделаются – Евгений протянул руку за телефоном, – Я классно снимаю, ты же знаешь. Только встаньте поближе и все вместе.

– Онегин, устами младенца глаголит истина! Слышу дельные речи! Бэби, ну давай! Сейчас мы их всех…

Поведать, о том, что же будет "сейчас" Макс не успел – конец фразы, словно нож, обрубил звонкий и надрывный звук лопающегося металла. И Евгений понял, что делать групповую фотографию для Вконтакте ему не придется.

– Блядь! Чего за…, – так и не вытащив рук из клетки, Макс замер, с раскрытым ртом уставившись на существо, с любопытством рассматривавшее огрызок цепи, свисающей у него с левой передней лапы. Сама цепь дохлой змеей лежала на полу клетки.

– Вот же…, – начал Влад, но, точно так же, не сумел закончить. Тварь сверкнула сапфировыми глазами, подняла правую конечность и даже не дернула ей – просто отвела в сторону, так что удерживающие ее стальные звенья до предела натянулись, а затем каким-то неуловимым движением напрягла мышцы. Цепь резко и жалобно всхлипнула, хрустнула и лопнула сразу в нескольких местах. Во все стороны брызнули металлические кругляшки звеньев – один пролетел сквозь прутья и упал у самой ноги Влада.

Марина, тихо охнув, выронила телефон. Он упал на бетонный пол с неожиданно громким шлепком – экран сразу же погас.

– Ну ни хуя себе… Так, быстро все отошли! – в себя Макс пришел первым и практически в мгновение ока вполне хладнокровно сориентировался в ситуации – правда, с незамедлительным претворением собственной команды в жизнь возникли некоторые проблемы. Не настоящий, но от того ничуть не менее массивный "Гамильтон Нэви" с противным скрежетом зацепился за прутья и поэтому сходу выдернуть из клетки левую руку не получилось. Вместо того чтобы всего-то немного повернуть запястье, Макс, отчаянно матерясь, принялся дергаться всем телом, однако китайцы явно сработали свою подделку на совесть – ремешок часов отчаянно скрипел, но не поддавался.

Тварь опустила голову вниз, к цепям удерживающим ее задние конечности. Узкая пасть осторожно приоткрылась, тусклый свет отразился от двойного ряда неправдоподобно ровных, клиновидных зубов, удивительно напоминающих мясницкие ножи. Челюсти сомкнулись на звеньях, как портновские ножницы на бечевке – с тем же результатом и с такой же легкостью. На сей раз железо даже не звенело – жесткий глухой щелчок и цепь просто аккуратно развалилась на две части, будто ее не перекусили, а перерезали лазером. Сперва одна цепь, а затем и вторая.

– Блядь, ну помогите же мне! Застрял! – Влад, который, наконец, тоже опомнился, подскочил к продолжавшему извиваться около прутьев Максу с одной стороны, Марина, надо отдать ей должное, так же очень быстро взявшая себя в руки, с другой. Низким, словно бы не ей принадлежащим голосом, рявкнула прямо в ухо своему парню, чтоб тот стоял спокойно, потом ловким движением подцепила длинными наманикюренными ногтями застежку от ремня лже-"Гамильтона". Все это заняло не более доли мгновения, но именно его и не хватило.

С какой-то нереальной, почти что кощунственной для этого мира грацией, существо плавно устремилось вперед – то, как оно двигалось, нельзя было сравнить ни с кошкой, ни со змеей, ни даже с хищной птицей – хотя, если вопреки всему, потребовалось бы подыскать какую-то, пусть и самую поверхностную аналогию с каким-либо из известных, ныне живущих созданий, то Евгений, скорее всего, остановился бы именно на последнем варианте. Однако, в отличие от большинства птиц, в движениях существа не было ничего порывистого и суетливого – напротив, оно словно мягко перетекло от центра клетки к прутьям. Но сделало это с такой скоростью, что на какой-то миг у Евгения возникло впечатление, будто тварь просто исчезла в том месте, где только что находилась, а потом сразу же проявилась в другом. Прямо перед только что полностью освободившим руку Максом, вцепившимся ему в плечо Мариной и вновь совершенно оторопевшим Владом.

Произошедшее следом Евгений разглядел не слишком хорошо – тварь, оказавшуюся на фоне людей неожиданно субтильной и невысокой, почти полностью загородили мощная спина и накаченные плечи Макса. Сперва они вдруг мелко затряслись, как если бы сквозь тело Макса пропустили высоковольтный ток, а потом весь Макс опять принялся дергаться и извиваться, но уже совсем не так, как делал это только что, когда пытался высвободить застрявшую руку. Теперь он удивительным образом напоминал кукольного паяца на веревочках, которого пытается заставить танцевать неопытный и крепко подвыпивший подмастерье. Одновременно послышался звук, как от рвущейся на части мокрой половой тряпки или, может быть, раздираемой автомобильной покрышки. Евгений, правда, никогда не слышал, с каким звуком должна расходится крепкая автомобильная резина, но ему почему-то показалось, что с каким-то очень на это похожим.

Неизменная спартаковская кепка слетела с Максовой головы, упала на пол и укатилась куда-то в темноту.

Ее хозяин при этом совсем не кричал – только странно хрипел и булькал, будто вдруг угодил под воду и начал там захлебываться. Зато за двоих сразу заголосила Марина – очень громко, пронзительно и на одной ноте – абсолютно не похоже на то, как обычно кричат девушки в фильмах ужасов. Евгений вспомнил, как пару лет назад смотрел документальный фильм "Scream queen", посвященный таким "королевам крика" и отстраненно подумал, что отхватить за такие вопли тематическую премию точно не получилось бы – слишком уж они монотонные и однообразные.

А вот стоявшая рядом с ним и тоже начавшая страшно кричать Света шансов имела бы куда больше – она орала ничуть не менее истошно, но с визгливыми переливами и даже подвываниями. Евгений один раз слышал, как похожим образом кричали по покойнику на кладбище – далекое воспоминание из туманного детства во время похорон какого-то дальнего родственника.

Влад, похоже, окончательно впал в ступор – он медленно пятился назад, что-то бормоча себе под нос, по подбородку тонкой струйкой сбегала слюна. Марина, напротив, не переставая кричать, обхватила Макса, которого с каждой секундой все сильнее швыряло из стороны в сторону, руками за плечи, видимо пытаясь оттащить в сторону. Результата это не принесло, но Макс обмяк и принялся сползать вниз вдоль прутьев клетки, а Евгений снова смог увидеть голову существа – гребень на затылке встал дыбом, походя на загнутые назад зубцы громадной пилы-ножовки – точь в точь так, как это рисуют на картинках в детских книжках, где изображают драконов. Но только это, конечно, был не дракон.

Это был динозавр – хищный динозавр, в чем теперь окончательно отпали последние сомнения.

Влад, наконец, предпринял неловкую попытку помочь – подался вперед, ухватил товарища за талию, рванул на себя. Неожиданно это получилось и Макс, словно мешок с тряпьем, начал валиться на спину, а Марина, непостижимым образом умудряясь одновременно кричать и выкрикивать что-то невнятное, принялась отпихивать от его груди и живота перемазанную красно-бурым морду существа. Все тем же, непостижимо плавным и, вместе с тем, молниеносным движением, динозавр повернул голову, ножницы челюстей влажно щелкнули и что-то довольно громко хрустнуло. Марину швырнуло назад, но она каким-то чудом удержалась на ногах, и сразу, в одну секунду, замолчав, уставилась на то, что осталось от ее правой руки. Чуть ниже плеча из лохмотьев мышц торчала неправдоподобно белая, будто засахаренная палочка, кость с таким ровным и аккуратным краем, будто ее не перекусили, а осторожно перепилили хирургической пилой.

А потом из культи, словно из брандспойта, фонтаном ударила струя крови, заливая все вокруг – окончательно осевшее на пол тело Макса, снова превратившегося в соляной столп Влада, прутья клетки, существо за ними, стены и, кажется, даже потолок. Как будто некий дьявольский маляр вдруг решил перекрасить мир в ярко-алый цвет, используя для этого весьма необычный пульверизатор.

Раздражающе тонко и пискляво завизжал Влад – у него это вышло даже пронзительнее, чем у девушек. Размазал ладонями по лицу свежую кровь, затем, механически, словно испортившийся робот, развернулся и побежал к двери. Следом за ним кинулась Света. Воплей вокруг теперь стало так много, что Евгений уже не разбирал, кричит она или нет. Возможно, сам он тоже в тот момент орал во всю глотку.

Но, когда он вдруг выставил вперед ногу, прямо перед бегущим Владом, а тот со всего маху запнулся об нее, потерял равновесие, неловко и нелепо замахал руками, а потом всей тяжестью грузно полетел на пол, Евгений точно уже больше не кричал. Он начал смеяться.

Затем он посмотрел на существо – и сразу поймал его ответный взгляд, с головой погрузившись в озера ледяного жидкого пламени, сияющего кристально чистым ультрамариновым светом. В них дико хотелось утонуть, никогда уже больше не выныривая на поверхность – но Евгений понимал, что для этого еще не время. Он опять засмеялся, вдруг вспомнив слова известной песни – так вот, оказывается, как на самом деле выглядит птица его собственного, Евгения, счастья.

Динозавр второй раз подмигнул ему – с морды ручьями стекала свежая кровь. Потом взялся передними лапами за прутья клетки, под чешуйчатой, утыканной редкими грязными перьями, шкурой вздулись мышцы – и сталь с мягким, почти нежным повизгиванием разошлась в стороны. Тварь начала протискиваться между прутьями – сперва узкий клин челюстей и голова с источающими синий огонь громадными глазами, потом длинная гибкая шея, затем туловище.

В этот момент Евгения горячо и упруго ударило сбоку, едва не сбив с ног – это на него налетела глухо и безумно подвывающая Света. Ее тоже покрывала кровь, судя по всему, Маринкина – красное блестело на плечах, волосах и даже на толстых силиконовых губах. Уперев ей одну руку в грудь, Евгений до хруста отвел другую для замаха и со всей силы ударил кулаком в эту мерзкую, пластиковую рожу, отмоделированную по всем канонам современной красоты. Отстраненно подумал, что, вроде как, если силикон там внутри лопнет и разольется, то это может быть очень опасно, от подобного даже порой иногда умирают разные там порноактрисы, но вот только Свете этого точно можно теперь не опасаться. Эта мысль вызвала новый, еще более острый, приступ смеха.

За спиной что-то тяжело лязгнуло, внутрь барака ударил апокалиптично-яркий, белый солнечный свет, почти сразу, до неузнаваемости переменившийся голос такого невозмутимого совсем еще недавно, давешнего мужика из-за прилавка, принялся истерично что-то выкрикивать. Евгению удалось разобрать только две фразы: "что за хуйню вы тут устроили" и "вы что, его снимали на телефон?!". Впрочем, он особо и не вслушивался – вместо этого еще раз наподдал уткнувшей лицо в ладони Свете, и с ловкостью, на которую, как сам всегда про себя думал, по определению не был способен, проскользнул мимо хозяина аттракциона, вырвавшись из барака на солнечный свет.

Здесь он, в который уже раз за последние пятнадцать минут, полностью ослеп, но на сей раз способность нормально видеть вернулась с удивительной скоростью. Мужик пулей вылетел следом, хрипло свистя горлом, как древний, почти уже созревший для взрыва котлов, паровоз. От багрового лица можно было прикуривать. И куда только, спрашивается, подевался весь его недавний блатной лоск?!

– Дверь! – рявкнул Евгений, – Засов, блядь, быстро!

Перед тем, как бронированный прямоугольник двери, утробно щелкнув, встал на место, а мужик из-за прилавка, продолжая хрипеть, с грохотом опустил засов, Евгений успел еще раз заглянуть внутрь барака. Макса он не рассмотрел, Света, загребая по полу перемазанными красным, голыми ногами, отползала куда в темноту на заднем плане, Марина, похожая на раздавленного жука, продолжала корчиться возле искореженной клетки, нелепо выставив вперед ошметки культи. Из обрубка по прежнему, пульсирующими толчками выплескивалась кровь, в солнечном свете искристо-алая, как качественный свежий лак.

Динозавр стоял на Владе, придавив его сверху одной задней лапой, и лениво ковыряясь изогнутым когтем другой во вспоротом, точно гнилой мешок с требухой, животе. Из Влада тоже хлестала кровь, и очень немало, но только почему-то она была практически черной.

– Что вы наделали?! – провизжал мужик Евгению в лицо, вид у него такой, что, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар, – Он же бы еле живой! Я вас специально подъебывал – на деле, он же издыхал, с трудом двигался! И цепи, как он смог.. это ж просто какой-то гребаный неудачный мутант!

– Это не мутант, ты ничего не понял, – Евгений механически вытирал руки об одежду, но крови на них меньше не становилось – только рубашка покраснела, – Это динозавр. Самый настоящий. Плотоядный. Я понятия не имею, где вы смогли его достать, откуда он мог, вообще, взяться, но это – динозавр.

– Какой, бля, динозавр!? Ты меня за полного мудака держишь? Думаешь, я не знаю, как выглядят динозавры?

– А что, блядь, знаешь? Когда-нибудь видел живого? На машине времени катался? Ты, или еще, хоть кто-нибудь, когда-то видел? Не предполагаемый внешний облик, на основе окаменевшего скелета или отпечатков, а реального? – Евгений захохотал счастливым детским смехом, последний раз в груди и на душе у него было так поюще легко и свободно, наверное, лет двадцать тому назад, в начальных классах школы – да и то, уже тогда начали ощущаться признаки грядущих больших проблем. А сейчас все эти проблемы без следа сожгло ледяное ультрамариновое пламя, позволяя, наконец, увидеть этот мир по настоящему – именно таким, какой он есть на самом деле, – Так вот, ни ты, ни кто-либо еще, ни хера, не знают и никогда не знали! Ни о том, как они по настоящему выглядели, ни о том, как себя вели, чем занимались и, тем более, на что, вообще, динозавры могли быть способны. Ни хе-ра и ни-че-го! – последние слова Евгений проорал по слогам, получая от этого неимоверное удовольствие.

– Но почему он раньше ничего подобного не делал… Он просто сидел там… сидел, бля, как если бы готовился подыхать…, – пролепетал мужик, сам, явно весьма близкий к тому, чтобы прямо сейчас начать перекидываться, – Он же раньше никогда....

– Почему не делал? А может, просто не хотел! Не видел смысла… Но знаешь, иногда все может поменяться. Сразу и…

Дверь в барак подпрыгнула от чудовищной силы удара изнутри. Армированная сталь выдержала, но деревянные стены жалобно затрещали, краска посыпалась с них хлопьями, из многочисленных щелей клубами повалила пыль, вихрями закручиваясь в солнечном свете. Между железной рамой дверной коробки и желтыми досками появилась щель чуть ни с ладонь толщиной. По зазывающей взглянуть на "чудовище из секретной лаборатории" надписи и рисованной оскаленной пасти пернатого крокодила зазмеились многочисленные трещины.

Мужик уставился на все это с раскрытым ртом – если он что-то и собирался возразить Евгению в ответ на его тираду, то теперь явно об этом позабыл. Вытянув перед собой руку, он неожиданно шагнул к двери, словно собирался проверить засов, когда последовал второй удар – и дверная коробка вылетела из стены, будто ядро из жерла пушки. Бронированный кусок металла смел человека и накрыл его сверху, как тапок накрывает таракана – и хрустнуло под ним примерно тоже точно так же.

В облаках пыли медленно, словно постепенно проявляющееся на фотопленке изображение, проступила узкая голова с острым гребнем и сияющими, подобно звездам из невероятно далекой, миллионы лет назад утраченной галактике, глазами.

Тогда Евгений повернулся и побежал.

Миновал прилавок и холодильные витрины, где когда-то в прошлой жизни, вроде бы покупал пиво, он выскочил на дощатый настил приморской балюстрады, зашлепал по нему, громко топая своими такими нелепыми на жаре, шнурованными кожаными туфлями. Он бежал и на бегу смеялся, смеялся и бежал. Люди на пляже оборачивались на него, смотрели, а потом некоторые начинали показывать на что-то и кричать. Но Евгений не обращал на них ни малейшего внимания – он просто бежал и смеялся.

А солнце в сотнях тысяч миль над ним освещало Землю точно так же, как делало это всегда с момента зарождения мира.