скачать книгу бесплатно
– Ча-а-аво-о-о! И не таких жева… А-а-а, вона чё-ё-ё, – осекся мохнатый, – Ну, тады ага, спешанул я малёх. Вы дальше ступайте, а я чё уж, опять присяду. И назад на бревно устроился.
Кеяс недоуменно наблюдала за разыгравшейся сценой: ни понять, ни испугаться не успела. Поспешила за Вогте, принялась расспрашивать спокойно идущего старика:
– А кто это был? Что значит – жрать нас? И почему вдруг передумал?
– Да это первые страхи, пути нового. К одной тебе могли прицепиться, но всё равно не сладили бы – вижу я. Так что нечего время зря терять. А я уж путей столько прошёл, что за двоих подвинуть их могу, вот они и подвинулись. Дальше, правда, смотри, самой надо будет, но я рядом, подскажу если что.
Спустя время вывела тропинка на полянку, травой мягкой заросшую. По краям её, в дополнении к окружающим деревьям, лежала дикая мешанина валежника: переплетение коряг образовывало дополнительное кольцо обрамления свободного пространства.
Вогте остановился посередине и присел, скрестив ноги.
– Отдохнем чутка, – выдал такое заключение.
Кеяс садиться не захотела и, воспользовавшись остановкой, отправилась побродить по полянке, рассматривая причудливые изгибы мертвых веток и корней. Старик, достав из дорожной сумы дудочку, принялся выводить затейливую тягучую мелодию: звук то почти стихал до еле слышного, то взвивался ввысь, к облакам, то был тягучим как мед, то пронзал тишину резкими всплесками.
Медленная прогулка девушки шаг за шагом превратилась в танец. Танец этот не был строго выстроен в какую-то структуру: она, следуя переменчивой музыке, то медленно перетекала с ноги на ногу, поворачиваясь по сторонам света, то срываясь с места, перебегала на несколько шагов, чтоб замереть затем, чутко вслушиваюсь в звук тишины в разрывах пения дудочки.
Одежда и волосы Вогте шевельнулись легким порывом: Винда на время оставил друга, заинтересованно порхнув в сторону Кеяс – дух ветра влился в струи музыки, в пластику движений девушки. Она почувствовала упругое движение воздуха, что вместе с ней закручивалось в пространстве, рождая волшебное чувство объема и силы движения, вместе с ней парило в длине шагов, даря легкость и невесомость. В какие-то моменты Кеяс отрывалась от земли, зависая в воздухе вопреки силе тяготения. Было в этом союзе природной грации и пластики женского тела с парящей легкостью духа ветра нечто прекрасное – Вогте любовался, не прекращая играть.
Музыка затихла. Кеяс остановилась, обратив лицо с закрытыми глазами к небу и счастливо улыбаясь. Одежда старика вновь зажила собственной жизнью – Винда вернулся уже на привычное место.
– Ему понравилось, – сказал Вогте. – И мне.
Кеяс еще раз улыбнулась и подошла, а старик поднялся с земли и сказал:
– Ну что, хорошо отдохнули, можно дальше.
Голос ударил со всех сторон, проскрипел пронзительно:
– Кто такие?! Что забыли в земле моей?! Видно, костями белыми, муравьями глодаными стать тщитесь.
Вогте остановился, пристально вглядываясь в окружающий лес. Кеяс невольно подошла к нему как можно ближе, тревожно озираясь.
– Кто это? – прошептала.
– Сейчас, думаю, узнаем. Кто-нибудь из Ведающих, а по совместительству мест этих Хранитель. Ну а точнее Хранительница, судя по голосу. Не робей, разберемся, – негромко ответил старик.
Карканье ворон заполонило воздух, ворвалось в уши терзающим звуком, деревья жутко заскрипели и всё вокруг словно зазвенело ощутимо давящим напряжением.
– Что надо тебе?! Мы мирные путники, – крикнул Вогте.
– Мирные с такой Силой за пазухой без вести не являются! – совсем невыносимо зазвучал голос.
Коряги с земли поднялись, острой щепой обломков нацелив – ударили все разом, будто метнул их кто.
Ветром Вогте взорвался, воздуха ударом диким. Не сам, конечно – Винда крылом вихря махнул. Смел обломки, летящие, порывом одним.
Кеяс только вот испуганной до оцепенения была и словно включилась: поднялось что-то изнутри, телом овладело. Как со стороны себя наблюдать начала, процессом не управляя. Завертелась на месте – всё быстрей и быстрей. Летящие руки будто саму реальность воронкой закручивать начали – поплыло пространство. Трава как от урагана на землю легла, но Винда не причем был, вокруг Вогте обвился до поры. Деревья потрескивать и клонится стали.
– Остановись! Все! Все! Ошиблась я! Не губи лес! Меня, если хочешь, лес оставь. Он не при чем, я попросила, – раздался крик и из чащи, семеня, выбежала маленькая сухонькая старушка. – Вижу – без умысла ты.
Кеяс как включилась, не понимая, так и остановилась, глазами растеряно хлопая. Вогте смотрел на нее задумчиво.
– А я ведь слова про Силу за пазухой на себя, дурак старый, принял. А тут вона как…, – признался.
Тут старушка доковыляла уж. Оба вниманием к ней обратились, хранительнице мест здешних.
– Ох, ну встряхнули вы мне нервишки, не ожидала гостей таких. Малость струхнула, ну а с испугу чё только не натворишь. Один из старой гвардии, – глянула пристально на Вогте, и тут же на Кеяс переключилась, – И молодая, непознанная. Да-а-а, дела. Так, ко мне пойдем. Неча на дороге разговоры говорить. – И, приглашающе махая рукой, направилась вглубь ельника, по незаметной до этого тропке.
Позже, усадив гостей за стол, Энсварли – так звали старушку – сказала:
– Да, девка, сильна ты безмерно, но Силу свою не видишь, не признаешь, не понимаешь. Чураешься. Плохой её мнишь. Думаешь, рушит она всё. Да, рушит, коли границ не знает. Огонь в лесу силу взявший, большой беды натворить может. В печи, камнем, суть землей, в границы введенный, греет и кормит. Познать тебе Силу свою надо, увидеть в себе.
– Хорошо бы… Как, вот только? – спросила Кеяс.
– Зеркало особое найти тебе надо. Себя в нем сможешь увидеть, настоящую. Кто ты есть. Увидишь – дальше ясно станет, что делать, – ответила Энсварли.
– Где искать его? – спросила девушка.
– Вот тут есть некая закавыка. Точно, где лежит, никто не знает, но куда наперво отправиться надо, подскажу, – сказала старушка. – В дне пути отсюда вход под землю есть – приметы укажу. Спустись туда. Обратно выйдешь если, иди оттуда на запад – к горе придёшь. Не ошибёшься, гору-то, от подземелья в отличии, хорошо видно будет. Та, что небо вершиной ковыряет. Там, ясно дело, подняться нужно. Ну и спуститься, конечно, тоже. Такие вот тебе подсказки. Большего не скажу. Не вправе.
– Так просто? В пещеру спуститься, на гору подняться, – усомнилась Кеяс.
– Было б просто, ты б здесь не сидела и не спрашивала. А сама б кому рассказывала, куда идти, – сурово парировала старушка. – Будет рассуждать уж. Вон, спутник есть у тебя, не дурнее многих. Порасскажет чего по пути.
Вогте, до того молча сидевший и задумчиво слушавший женский разговор, прямо встретил взгляды обоих и коротко сказал:
– Разберемся.
Отдохнув и распрощавшись с Энсварли, пошли по указанной тропе в нужном направлении. В пути завели разговор.
– Что быть там может? Под землей, – спросила Кеяс. – Да и на горе тоже. Под землей что, сильней, правда, страшит.
– Что – точно, не скажу, не знаю. В том дело, что для каждого свое может быть. Как говорится – пока не спустишься, не узнаешь. Но быть ко всему готовой нужно. К опасности, к страшному, – проговорил, Вогте и, помолчав, добавил, – к смерти.
– Все равно пойду. Надо мне. Разобраться во всем хочу, – твердо сказала девушка.
Дальше шли молча, каждый о своем думал. На остановках Вогте уже привычно доставал дудочку, а Кеяс с Виндой танцевали, все больше сродняясь в совместном движении.
Наконец пришли. Привели приметы к холму каменистому невысокому: с одного края обрывалась пологость холма, дыру под землю открывая. Тропа в ту дыру под уклоном небольшим уходила. Перед входом остановились. Тянуло из мрака, валунами замшелыми обрамленного, холодом и еще чем-то – жутким.
Посмотрел Вогте на Кеяс с вопросом легким. Глянула девушка в ответ, губы упрямо сжала, глазами сверкнув, в сторону дыры взгляд оборотила и шагнула во тьму решительно. Старик присоединился. Мрак поглотил их.
– Темно-то, как, – молвила тихим голосом Кеяс. – Как пойдем? Ногу поставить не видно куда.
Тут в темноте, постепенно усиливаясь, разгорелся рассеивающий на несколько шагов темноту свет. Источник его находился в руках Вогте – это был светящийся зелёный полупрозрачный кристалл.
– Что это? – поинтересовалась Кеяс. – Это фонарь такой?
– Это мой камень. Помоложе был, на конце посоха носил его. И знаешь, шляпу такую, остроконечную с полями. Слишком претенциозно на сегодняшний взгляд. Может он разное, но и фонариком неплохо служит, – ответил в общих чертах старик и извиняющимся тоном добавил, – Светить вот только далеко не сможет – от Силы моей питается. А что там дальше? Поберечься бы.
При свете волшебного камня Вогте они двинулись по идущему под уклон коридору, изгибы которого уводили их все глубже в чернильный мрак.
Спустя некоторое время Вогте сказал:
– Винда беспокоится: движение воздуха все меньше, неуютно ему.
Во мраке подземного коридора и впрямь становилось трудней дышать. Стены давили на сознание. Казалось, твердь поглотила их и теперь медленно переваривает в своей утробе.
Шли долго. Свет рассеивал мрак всего на несколько шагов вперед. Из-за того, что в зоне досягаемости была только тьма, путь казался еще длиннее. Наконец, судя по усилившемуся эху от звуков шагов, они вышли в какое-то большее, чем коридор, пространство. Вогте что-то пробормотал вполголоса и кристалл вспыхнул ярче, залив пещеру, в которую их привел ход, зеленоватым светом. В дальнем конце высветилась женская фигура, сидящая на возвышении со скрещенными ногами и сложенными на них руками.
Кеяс состроила вопросительную гримасу, кивнув Вогте на фигуру. Тот пожал плечами и, отстранив девушку, подошёл ближе к сидящей, внимательно всматриваясь в неё. Отблескивающая полированным камнем поверхность чёрного тела. Глаза на тонком лице закрыты. Старик осторожно протянул руку и коснулся.
– Статуя, – сказал он и, обернувшись к Кеяс, уже было хотел что-то сказать, но увидел её расширенные от ужаса глаза и округлившийся в рождающемся крике рот. Отпрянул, резко поворачиваясь обратно – глаза только что неподвижного изваяния открылись. Из них лился красный, с прожилками мрака, свет. Статуя подняла руки, и ударившая из них такого же оттенка волна Силы сбила Вогте с ног и протащила по камням, нещадно обдирая бока и спину. Кристалл выпал из его рук и почти потух, но освещение не пропало, просто приняло багровый оттенок бьющей от вдруг ожившей фигуры энергии. Эта энергия жесткой хваткой сдавила тела вторгшихся в пещеру пришельцев, словно тщась выкрутить их как мокрую тряпку.
– Расслабился старый дурень, – простонал, корчась на камнях, Вогте.
Он нашарил упавший рядом с ним камень и, не вставая, направил его на ожившую статую. Прокричал несколько фраз на странном языке, вызвав яркую вспышку артефакта, которая на время отбросила затопившую всё багровую волну. Чёрная фигура завыла и заскрежетала. Резко стало невыносимо душно, словно пропал приток воздуха.
Кеяс, на время освобождённая от хватки злой Силы, с тревогой подбежала к лежавшему Вогте.
– Она пространство замкнула, придушить нас хочет, ослабить, – сквозь напряжение выдавил тот. – Сильно это Дитя Мрака, долго не продержусь, потерял форму.
– Делать-то что?! – закричала в панике девушка.
– Сколько-то еще выстою, а вот Винде совсем плохо, не выдюжит без воздуха движения, – помертвевшим голосом сказал Вогте. – Что делать? За ответом шла, кто ты. Вот и загляни в себя, увидь, что на поляне тогда само выглянуло, инстинктом защитным. Иначе конец нам, – дыхание переведя, добавил, – И еще – не жалею, что с тобой пошёл. Эти дни, как танцевала смотрел – хорошо было. Про Винду только душа болит.
Кеяс закусила губу. Встала. Посмотрела, набычившись, на ту, что не только её, а и тех, кто друзьями стал, задавить хочет. Лицо Вогте перед взором внутренним стояло, усилием искаженное, от муки бледное. Сам, конечно, пошёл, не тянул никто, но пошел же. Из-за неё. С ней вместе. И Винда. Который почему-то представился зверьком маленьким, навроде котёнка. Умирающим, злой волей в хватке жёсткой сдавленным.
Поднялась волна в душе кипящим варевом, выплеснулась из глаз, изо рта оскаленного, из рук в стороны разведенных – белой световой волной схлестнулась с багровыми щупальцами Силы Дитя Мрака.
Завизжала фигура тёмная злобой брызгая, глаза вытаращила, кровью налитые, подалась телом всем и пальцами когтистыми в сторону Кеяс – сжался круг багровой Силы, почти опять стиснул две фигурки посередине. Кристалл Вогте совсем потух.
Кеяс стиснула зубы, чувствуя предельно сжавшуюся под невыносимым натиском пружину жгучей ярости и, почти забыв себя, дико заорала всем своим нутром, взорвавшись ощущением разлетевшихся вдрызг оставшихся душевных заслонок и становясь бьющим во все стороны источником ничем не сдерживаемой мощи. Как никогда свободной почуяла себя в тот миг, поняв краем сознания, каким количеством ограничений душила себя не хуже злобной Силы Дитя Мрака.
Белая энергия Кеяс начала неудержимо раздвигать тиски багровых щупалец. Вот уже настал миг, когда её сила охватила уменьшающийся островок черно-багрового сопротивления. Она оскалила зубы и ощутила сладкое злорадство, всемогущество, отзывающееся тёмным желанием уничтожать и рвать. Девушка зло засмеялась.
Вогте, увидел, как по мере уменьшения Силы Дитя Мрака, цвет её становится все светлее и светлее, стремясь к полному уходу в белизну, а чёрная зловещая фигура уменьшается. В ней начинают проглядывать черты маленькой белокурой девчушки, плачущей в ужасе. В то же время, набравшая мощи Сила Кеяс неудержимо наливается мраком, и сама фигура девушки все больше становится похожа на эбеновую статую. Он посмотрел на потухший кристалл в своей руке – магических сил, чтоб вмешаться и сдержать Кеяс не осталось. Да и простых сил немного после такой схватки. Вогте с трудом поднялся на ноги, преодолевая бьющую от Кеяс подобно сильному ветру энергию, добрел и тронул её за плечо со словами:
– Остановись! Пощади ее! Как она станешь!
Та развернулась как ошпаренная – кто посмел коснуться?! Вцепились тиски её Силы уже в старика, не разбирая, друг или враг. Затмила ярость слепая разум!
Прикосновение легкое к щеке ощутила – незримого существа ласку воздуха упругостью – пронзила память общего плавного кружения, восхищения моментом слияния жизни своего тела, звука и ветра полета. Разжались Силы тиски, светлеть она принялась, в самой Кеяс облик черного демона таять начал. С облегчением выдохнул Вогте.
Тут и понимание девушку накрыло – эта Сила и в танце со мной была. Рождала упоительность движения, вдохновенный рисунок, уникальный и неповторимый как сама жизнь. Эта мощь и есть сама жизнь, движение её. И нет страшного в том, когда она разрушает – тут уж сам исконный цикл всего сущего вершится, в котором что-то начинается, что-то заканчивается. А вот когда нет этого внутри, когда ровно всё, никак, болото стоячее с водой протухшей – вот чего бояться надо. Так как и не смерть это, после которой новое рождается, и не жизнь уже. А то, что сейчас чуть всех не погубила, чернотой налившись, дак Сила ни при чём – страха и горечи нарыв лопнул, предел случился.
На глазах окончательно посветлела бьющая из Кеяс энергия: белой стала, а там и вовсе всех цветов радуги. Мрака Дитя в девочку белокурую превратившееся, сидело, глазками голубыми хлопало, щёчки заплаканные утирало. Потом улыбнулась, радугу увидев.
– Винда! – горестно воскликнул Вогте. Кеяс, судорожно, надеясь, что успеет, ударила всей познанной мощью в свод пещеры – камень раскололся с громоподобным звуком и далеко вверху сквозь открывшуюся трещину заголубело небо.
– Слишком высоко, – обречённо сказал старик, – Не дотянется быстро воздух.
– Значит, надо подняться, – ответила ему девушка.
– Как сможем? Тут бы крылья пригодились…
– Ну ты же знаешь, я камень, летящий вверх, – улыбнулась Кеяс. – Возьми девчушку на руки, не оставлять же её здесь. – Она обняла взявшего на руки девочку Вогте, окутала их своей Силой и взлетела.
Небо становилось всё ближе, мимо мелькали каменные стены разлома. Кеяс начала понимать, что толи малость переоценила свои силы, толи много расходовала, пробивая толщу земли. И вот настал миг, когда она ощутила, что не дотягивает. Судорожно всхлипнула, уже представив ужас падения и конец, когда победа над мраком подземелья была уже так близка, как вдруг ощутила обволакивающую поддержку уплотнившегося воздуха.
– Винда! Ты ожил! – радостно воскликнул Вогте и засмеялся белозубой молодой улыбкой.
Очутившись под открытым небом, радостно улыбались уже все. Маленькая девчушка, бывшая Дитя Мрака, завороженно смотрела васильковыми глазами на плывущий пух облаков.
– Красиво, да? – спросила её Кеяс.
Та несколько раз кивнула, не отрываясь от созерцания.
– Ну вот – под землю спустились и обратно вышли, теперь вторая часть пути, – проговорил Вогте, указывая на виднеющуюся вдали, щекочущую брюхо неба гору.
Так и пошли, втроем. Точнее вчетвером: окончательно пришедший в себя Винда резвился вокруг, ероша волосы и играя складками одежды. Кеяс вела за руку девочку, которую они стали называть Петите.
Тропа вскоре принялась шаг за шагом вести на подъем, и чем выше, тем легче было идти: казалось, воздух, входящий в легкие, энергией напитан, спокойствием благостным. Винда, всех обогнав, помчался летать в вышине, где вершина горы погружалась в туман облаков. Вогте, на глазах оправившийся от передряг подземелья, время от времени брал Петите на плечи и, изображая коня, галопировал и ржал. Девочка весело смеялась, хватая его ладошками за голову. Уже ничего в её внешности не напоминало ту жуткую фигуру: хорошенькая девчушка со светлыми кудряшками. Кеяс смотрела на это всё и улыбалась. Потрясение подземных испытаний совсем отпустило её душу, оставшись только памятью о познанной Силе.
Настал момент, когда они уже перестали видеть над собой вершину, купающуюся в облаках – они сами в них окунулись: всё вокруг стало загадочным и приглушенным. Впереди, сквозь кисейную дымку виднелся свет. Подойдя ближе, они увидели, что его излучает множество маленьких фигурок, резвящихся на полянках между живых изгородей из диких роз. Это были маленькие девочки в белых одеждах со светлыми длинными волосами.
Ближайшие, увидев путников, окружили их любопытно и ожидающе смотря широко открытыми глазками.
– Поиграй со мной! Посмотри какая у меня кукла! Обними меня! Возьми меня на ручки! Хочу, чтоб ты меня любила! На ручки! Давай поиграем! Посмотри какая я красивая! А я вот что сплела, – загомонили на разные голоса те, что рядом, стараясь заглянуть в глаза и легко касаясь. Другие, что были поодаль, приглашающе махали ручками.
Вогте задумчиво пробормотал:
– М-да. Под землей силы проверка была. А здесь? Слабости..?
Кеяс растерянно скользила по окружившим её девочкам взглядом, улыбалась, гладила по головам:
– Да, мои хорошие, я поиграю с вами, конечно, поиграю.
В конце концов она опустилась на мягкую траву. Её поглотило умиляющее окружение: потрепать по голове, поправить воротничок платьица, улыбнуться, слово ласковое сказать, поделку посмотреть. Уже не различить, кто посидел на ручках, кто еще просится. Все хорошенькие, умиление вызывают. Кружит водоворот, затягивает. Времени сколько прошло? Как зовут меня? Ке… Кеяс? Уплывает сознание, кружит калейдоскоп милых видений, голосами перекликивается. Всё в одну круговерть. Пропала Кеяс, нет её, растворилась совсем.
Дудочки звук – теребит, зовет настойчиво. Напоминает. О чем?
Очнулась Кеяс – сидят девчушки вокруг, ждут. Кушают внимание. Всем сразу не хватает, но не страшно. Дождутся. А там по новой – добрая Кеяс, много внимания, на всех хватает. Про себя забыла? Ну дак что ж, любви-то вон сколько принесла.
А тут дудочка. И еще средь какофонии голосов девичьих легкий звук всплыл – дудочка выделила, подпела тоскливым переливом – плакал кто-то.
Блуждая взглядом в попытке определить направление звука, она увидела одиноко стоящую кряжистую сосну – похоже, плачь доносился оттуда. Смутное чувство внутри не давало сознанию обратно рассеяться – зудело, подталкивало к действиям. Что-то важно упущено… Что? Кто? Кто же там плачет? Надо. Надо встать и пойти посмотреть.
