скачать книгу бесплатно
– Парень попал! – воскликнул Мигель Росс.
– Возможно, ему просто …, – начал было граф Астур, но его перебил второй выстрел. Еще одной бутылке пришел конец. Пистоль майора была четырехзарядной. Один за другим последовали следующие два выстрела и каждый достиг цели. Мейнхард повернулся и вопросительно посмотрел на всех. Он ждал, когда ему перезарядят оружие. Но майор молча вытащил пистоль из кобуры капитана Гейсека, дал Мейнхарду и резко бросил:
– Стреляй с этой, парень. В ней тоже четыре пули.
И снова четыре бутылки оставили на земле кучу осколков.
– Еще по двум, потом монеты! И побыстрее. Капитан Росс, перезаряжайте ему пистоль! – зарычал Казимир.
Мейнхард уничтожил еще пару бутылок и ни одна из десятка монет не избежала участи быть пораженной пулей стрелка. Последние четыре монеты по приказу графа Астура Мейнхард сбил выстрелами из ружья. Вокруг стояла тишина, никто не мог вымолвить и слова. Никому и никогда не говорил Мейнхард, что всю жизнь, с самого детства, как только смог держать в руке огнестрельное оружие, он тайком практиковался в стрельбе. Поразительно, но ни одна душа даже не заметила этого. Все свои навыки Мейнхард почерпнул из книг и из практики. А раз его не замечали, он и не афишировал своих увлечений. Это сначала было любимой игрой, но чем больше Мейнхард практиковался, тем больше укреплялась в нем вера в свое мастерство. Потом он уже специально старался скрыть свои умения от окружающих. Это стало его секретом, словно яд, спрятанный от врага, который Мейнхард, подобно змее мог при укусе впрыснуть в кровь противника. Сейчас он правда рисковал, но раз его сами попросили стрелять, то может это Всемогущий дарует ему шанс? Так он решил, и не скрывая ничего, поставил себя в положение победителя, заткнув за пояс самого графа Астура.
Казимир был поражен за день второй раз. Сначала великий князь, а теперь его собственный раб. Он хотел схватить саблю и изрубить щенка в куски, но все-таки восхищение победило гнев. Да и потом истинный солдат не мог не признать несомненного таланта в этом юноше. Тем не менее при людях Астур громко заорал:
– Какого черта, проклятый сосунок! Какого черта ты молчал раньше?
– Простите, мастер-офицер! Вы не спрашивали, – Мейнхард решил, что ему пришел конец. Это был шанс, дарованный Всемогущим. Но похоже это был шанс умереть.
– Твою мать, я и не должен спрашивать такие вещи! – Казимир железной рукой впился в ухо Мейнхарда и больно потянул его к себе. Парень ощутил запах меда от дыхания Казимира. Приторный и неприятный. – Пшел вон, каналья! Капитан Росс, заприте его в моей квартире и приставьте двух солдат. Пусть ожидает моего возвращения!
– Граф, мне кажется этот мальчик …, – начал Кирилл рода Громова.
– Это уже моя компетенция, ваше императорское высочество! Простите меня, – резко оборвал Казимир.
Мигель Росс взял Мейнхарда за локоть, в другой руке капитан держал обнаженный меч.
– Пойдем, парень, и без шуток, – Мигель все время причмокивал.
Мейнхард уныло поплелся вместе с ним. Солдаты Казимира и велийсские всадники, которые в удивлении окружили своих командиров и наблюдали за состязанием, молча расступались.
– Кстати, ваше императорское высочество, позвольте спросить? – уже спокойно повернулся граф Астур к Кириллу.
– Да, слушаю.
– Подарите мне одну из бочек вашего великолепного меда?
– Берите, она ваша, – с грустью ответил великий князь. Ему было жаль парня.
– Отлично! Капитан Росс!
Мигель повернулся вместе с Мейнхардом.
– Возьмите бочку, капитан, и поставьте ее в моей квартире для задержанного. Парень выиграл состязание. Он заслужил награду. Возьмите также какой-нибудь еды, с нашего стола. Нетронутой и посвежее. Пусть ест и пьет, пока ожидает меня, – и с улыбкой довольный Казимир Астур повернулся к остальным. – Вернемся на веранду, милостивые государи. Если никто не против, я готов сыграть в вист. Я передумал.
Мейнхард понял, что судьба, все-таки, оказалась благосклонна к нему.
Женщины покинули покои великого князя, когда начало светать. Вошел Никитка. Он ступал так тихо, что сложно было услышать едва различимый шорох его одежды. Кирилл рода Громова лежал на постели и, раскинув свои огромные руки, смотрел в потолок. Он слышал. Слышал многое и многое замечал. Никитка встал у изголовья ложа и ждал. Он знал, что у хозяина будут вопросы, возможно распоряжения. Великокняжеский управляющий обладал особым чувством. Он предугадывал мысли императорского сына, его желания. Наконец, Кирилл встал, подошел к окну, распахнул ставни. Свежий воздух обдал его обнаженное тело. Великий князь вздохнул и повернулся. Взял с кресла свой бархатный халат и, накинув его, уселся.
– Налей вина. Устал от меда.
Никитка бегом исполнил поручение. Кирилл отхлебнул и задумчиво окинул взглядом вазу с фруктами на столе. Взяв большое яблоко, он съел его в три укуса. Вытер руку об полотенце и заговорил, словно сам с собой:
– Хорошие женщины, умелые. Мне понравились. Ты взял себе кого-нибудь, Никитка?
– У меня есть дела поважнее, ваше императорское высочество.
– Какие же?
– Служить вам.
– И чем же ты мне послужил?
– Многим.
– Я знаю, друг мой, знаю. Что думаешь о графе Астуре?
– Достойный человек, ваше императорское высочество. Весьма достойный. И воин, кажется, хороший.
– Это так.
Наступила тишина. Оба молчали. Минут через десять великий князь заговорил вновь, его огромная фигура словно пробудилась ото сна.
– А его подопечный? Что узнал про него?
– Он – третий сын барона Вука. Говорят, что братья продали его в рабство графу, как узнали, что их отец при смерти.
– Почему? Ведь он не главный наследник. Дело в обычной ненависти?
– Может в ненависти, может в зависти. Может и в том, и том. Точно выяснить не удалось.
– Барон Вук умер?
– Пока неизвестно. Вроде как официально о смерти не объявляли и нового барона не провозглашали.
– Знаешь еще какие-нибудь подробности всей этой истории?
Великокняжеский управляющий выложил все, что смог добыть своими расспросами. Кирилл снова задумался. Потом медленно произнес.
– Хм. А скажи-ка мне, мой друг, а можем ли мы отправить инкогнито послание одного содержания барону, если он жив, или другого содержания его наследнику, если Вук уже отдал душу Всемогущему? Естественно, никто не должен знать этого содержания, кроме адресата и нас.
– Можем, ваше императорское высочество.
– У тебя уже есть здесь надежные люди?
– Пауло – наш человек. Куратор также скоро будет нашим человеком. Как я и говорил, я служу вам исправно.
– Я всегда знаю это, я всегда помню это, Никитка. Ты – верный соратник, – Кирилл рода Громова допил вино. Рассвело. Наступил новый день.
Глава II. О жабе, жабятах и больном волке
Джон Вук стоял и смотрел на отца. Барон лежал в беспамятстве. Его била лихорадка. Тело было покрыто язвами. Как сказал главный придворный лекарь, мессир Корнелий Бром, раны в один момент странным образом перестали распространяться и кровоточить. Наоборот, потихоньку, они начали затягиваться и источать меньшую вонь. С того момента отец и впал в забытье. Джон потер рукой свой щетинистый подбородок, откинул сальные черные волосы назад и продолжал смотреть.
Он размышлял. Гонца отправила Кассандра, его мачеха. Значит она была уверена, что отец умрет. Но, странное дело, язвы начинают проходить. Может, ловушка? Нет, Кассандра была достаточно хитра, чтобы не угодить в ловушку. А эта странная болезнь? Все симптомы такие же, как и симптомы хвори, от которой скончалась эта тварь Изабелла! Похоже, ее все-таки отравили. И отца, видно тоже. А может просто странная и неизвестная зараза есть в наших краях? Джон волновался. И волновался сильно. Доверившись письму мачехи, они действовали непродуманно в отношении их братца. Не захотели марать руки в крови, а теперь, если отец выживет, то, что дальше?
Во-первых, они привезли с собой всю свою челядь назад, а это без малого два десятка человек. Нужно было сразу отправить их в хозяйские поместья за городом. Например, в поместье Родрика. Кассандра не пускала туда сына, поместье пустовало, можно было отдать приказ готовить его к тому, что сын барона скоро все же переедет туда жить и таким образом изолировать челядь. Потом уже, в случае необходимости, их передушили бы там, как только что родившихся котят. Теперь они разбрелись по городу, контактируют с другими людьми. А значит, слух о том, что Мейнхард продан в рабство может распространиться.
Во-вторых, если все же удастся справиться с этой проблемой, то Мейнхард все еще сопит в две дырки. Коли отец останется жив, а его поганый любимчик узнает об этом и каким-либо образом исхитрится передать ему весточку, то им придется совсем туго. А так можно было бы попробовать отбрехаться. Сказать, что волки сожрали его на охоте и тело не нашлось, или он просто пропал без вести. Уж если бы они убили его, то взяли бы с собой на это дело только самых проверенных слуг. Да они бы и втроем смогли его заколоть. Теперь ситуация была щекотливой, опасной и крайне неприятной. Их проклятая доброта сыграла с ними злую шутку.
А самое главное, что Джон был настолько уверен в смерти отца, что на вопрос мессира Логана Оукмана, генерала Особой гвардии, о том, где третий сын барона, первый наследник самонадеянно и властно ответил, что Мейнхард отстал от них в пути, где теперь шатается этот напыщенный болван никто не знает, да и не это должно волновать мессира Оукмана, а лишь охрана и забота об их отце. Как только генерал доложит барону, что Мейнхард пропал и достойного объяснения этому нет, Аластор Вук-старший, и без всяких слухов и откровений поймет, что дело нечисто.
Теперь Джон Вук нервно поглаживал рукоять своего меча. В голове промелькнула мысль, и он представил, как достает меч, сносит голову мессиру Корнелию Брому, который возился сейчас с больным, и точным ударом пронзает отцу сердце. Но отца любили и уважали, а его наследников нет. Разве что Мейнхарда за его страдания, причиняемые ему братьями, и за то, что он не задевал других людей, особенно тех, кто стоял ниже его. Он был строг, горд, гневлив, но никогда не являл жестокость и был способен на милосердие. Этими качествами не обладали ни Джон, ни Аластор, ни Родрик, впитавший в себя от первых двух только плохое. Кассандра Шульц дипломатично старалась не замечать влияние детей Вука и Мелинды Барр на ее собственного сына. Да и ее больше заботила вечная война с мужем, которая случилась после их разлада. Все ее мысли были поглощены тем, каким еще способом задеть барона или унизить Мейнхарда.
Итак, думая обо всем этом, Джон чувствовал целую плеяду острых ощущений, которых не испытывал никогда. Человек провинившийся, знающий, что его могут вот-вот поймать, представляет себе худшую кару. И Джон Вук уже видел палача, который заносит меч над его головой. По шее пробежали мурашки и Джона обдало дыханием смерти. Он встряхнул головой, чтобы отбросить эти мысли. Нужно взять себя в руки. Покои барона охраняет Особая гвардия. Десять человек. На что может рассчитывать первый наследник? Его верный пес Гилберт сможет отыскать человек тридцать самых отчаянных головорезов. Вот только отца охраняют лучшие из лучших, отобранные в Особой гвардии специально для этого. Десяток их перебьет сотню тупых громил. А заодно, и Гилберта, и самого Джона. Купить Оукмана? Что-то подсказывало Джону, что прежде чем он успеет договорить, генерал сломает ему нос, а потом пинком под зад кинет к ложу отца и прикует к нему кандалами до тех пор, пока барон не очнется. Да, и, в целом, первый наследник не был человеком, умеющим принимать ответственные и волевые решения в одиночку. Откровенно говоря, Джон и с Мейнхардом не рискнул бы так поступить, если бы Аластор и Родрик не настояли на том, что время пришло. Ха, пришло! Идиоты, и зачем он их послушал?!
– Мессир Бром, продолжайте делать все возможное, мы все очень ждем выздоровления отца, – Джон Вук постарался быть естественным, но сам чувствовал, как фальшиво звучит его голос. Корнелий Бром как-то странно посмотрел на него. Впрочем, Джону, наверное, только кажется. Нервы не в порядке. Он развернулся и вышел. Окинул гвардейцев оценивающим взглядом. Те стояли и не шевелились, будто статуи. В мощной руке каждого была алебарда, на поясе меч и пистоль. «Нет, они меня с Гилбертом на фарш переработают», – решил первый наследник и грустно вздохнул. Неожиданно его осенило: «Кассандра! Она найдет выход из положения. Ведь так всегда и было. А у ее отца, баронета Шульца, в подчинении одна из армий. Армия сможет перебить гвардейцев, они прикончат отца. А если не выйдет, то я буду все отрицать. Я – первый наследник, я больше всех нужен отцу. Я и вину за Мейнхарда скину на Аластора и Родрика. В конце концов, эти ублюдки меня и уговорили!»
Эти мысли приободрили Джона Вука, и, гордый тем, что нашел хитрое решение, он немедленно решил переговорить с мачехой. По дороге в ее покои вдруг появился Гилберт. Это был человек невысокого роста, с мерзким лицом хорька, гнилыми зубами и столь же гнилой душонкой. Он считался свободным наемным работником, обычным гражданином, но был для Джона Вука почти рабом, причем по своей собственной воле. Он льстил сыну барона как мог, выполнял все его поручения, даже самые грязные и преступные, участвовал в его низких и не очень увеселениях. В том числе часто помогал в подобных делах и Аластору Вуку-младшему, и Родрику. Джон не воспрещал, даже поощрял. Первому наследнику приятно было осознавать, что он не один такой. Это придавало уверенности в том, что не сам Джон Вук – испорченный и трусливый негодяй, а что это жизнь делает всех таковыми, и что если не брать от нее всего чего хочешь любыми способами, то жернова судьбы раздавят тебя, как таракана. Аластор был таким же. Родрик не отставал. Все нормальные и умные люди так живут. И нет в том ничего зазорного.
– Мой господин куда-то спешит?
– Да, спешу. Чего надо? Побыстрей докладывай.
– О, я буду докладывать по дороге, мой господин. Братья нервничают. После того, как сегодня утром объявили, что его светлости вроде как совсем немного получшало, они стали беспокоиться. Вы ушли проведать барона, но моего господина долго не было, и они совсем извелись. Тем не менее пришел слуга и объявил им, что их ждет баронесса. Теперь они в покоях леди Вук. Она приказала мне найти вас и попросить немедленно посетить ее.
– Ха! Мачеха моя поистине умна. Я как раз иду к ней, дружок мой, – новость эта, почему-то придала Джону Вуку больше смелости, и он стал почти сиять. – Пошли со мной. Впрочем, нет. В этом нет нужды. Иди в мои покои и прикажи сварганить ужин. Кстати, как у нас с охраной?
– Гвардейцы как всегда на страже.
– Ах ты, черт! Собери-ка, десять проверенных парней, которые примелькались в замке и которые верны мне и моему кошельку. По-тихому проведи в мои покои. Скажешь, что я намечаю отличную попойку. К этому привыкли все. А сам вооружи их хорошенько. Может стать горячо.
– Так все серьезно?
– Вполне. И поменьше вопросов. Только сделай все без сучка и задоринки. Чтобы было все очень тихо и бесшумно. Чтобы никто не подозревал, что в моих покоях отряд отлично вооруженных людей. За твою расторопность я тебя и держу при себе. Не подведи меня, собака!
– Что вы, мой господин?! – маленькие глазки Гилберта сверкнули, крысиные усы задергались. – Это будут самые опасные и проверенные ребята. Я обо всем позабочусь.
Гилберт пропал также быстро, как и появился. Джон Вук понимал, что в случае схватки, опасным и проверенным ребятам выпустят кишки быстрее, чем они успеют пернуть. Но Джону нравились важность и напыщенность его приказаний. Его настроение было уже не таким плохим, и он вернулся в свое обычное состояние. А в обычном состоянии он всегда старался показать то, какой опытный и разумный мужчина он есть. Отдавая Гилберту распоряжения, он просто упивался звуком собственного голоса, серьезного и сурового. Так командуют взрослые парни. И барон из него получится не хуже отца. Он даже сможет увеличить славу дома Вуков. Это уж наверняка! В этих мыслях первый наследник дошел до покоев баронессы.
Кассандра Вук, урожденная Шульц, сидела на одном из удобных кресел, сделанных специально под нее на заказ. Она была уже немолода. Пятнадцать лет, прошедших с момента рождения ее собственного сына, не сделали ее красивее, тем более что данным качеством она никогда и не обладала. Как только муж стал относиться к ней с неприязнью (что сказано не совсем верно, ведь он ее когда-то почти полюбил, а, как известно, чем сильнее любится, тем сильнее потом ненавидится) Кассандра начала еще и стабильно толстеть. Год от года она набирала по несколько килограммов и к моменту данного повествования представляла собой уже достаточно дородную даму, с обвисшими щеками, маленькими водянистыми глазками и большим ртом, устроенным так, что создавалось впечатление, будто Кассандра все время саркастически ухмыляется. На верхней губе девичий пушок уступил место отчетливо выделяющимся жестким усикам. Голову баронессы покрывал аттифэ, украшенный пером и различными драгоценностями, а в небольшие уши ее были вдеты огромные золотые серьги с маленькими сияющими бриллиантами.
Когда Джон вошел, леди Вук закинула в рот очередную порцию фундука, откинулась в кресле и довольно заработала челюстями. Братья также были в помещении. Аластор высматривал что-то в окне. Родрик, как и мать, сидел у стола и блаженно жевал спелые сливы с огромного подноса.
– О, а вот и мой старший сын! Наконец-то мы тебя дождались, – жеманно улыбнулась Кассандра. Она и сыновья барона от Мелинды Барр давно уже обращались друг к другу словно настоящие дети и их мать.
– Приветствую вас, матушка! А вы, паршивцы, не могли меня дождаться?
– Тебя посылать только за смертью! – недовольно сощурил глаза Аластор. Его светлые волосы были собраны сзади в небольшой пучок, подбородок украшала козлиная бородка.
– Это тоффно! – вторил ему Родрик с набитым сливами ртом, плюясь фруктовым соком.
– Да пошли вы! – огрызнулся первый наследник.
– Успокойтесь! Вам не время сейчас выяснять, кто выше писает на стенку. Ну, что там твой отец и, по совместительству, мой муж? – леди Вук пристально посмотрела на Джона.
– Знаете, матушка, кажется, отцу действительно стало лучше.
– И в чем же это проявляется, мой возлюбленный сын?
– Язвы подсохли, не кровоточат. Его бьет лихорадка. Организм борется с хворью.
– Хм, больше похоже на предсмертную агонию.
– Да, но язвы…
– Ах, сын мой, что язвы? Он очнулся?
– Нет.
– Он заговорил с тобой? Или, может, он что-то бормочет в бреду?
– Нет.
– Не вижу причин беспокоиться, – Кассандра вновь расслаблено развалилась в кресле. Взяв со стола чашу с вином, она отпила. Огромный сапфир блеснул на ее указательном пальце. Она позвонила в колокольчик, и вбежал слуга. – Подавай мой любимый малиновый пирог.
Джон пораженно смотрел на мачеху.
– И это вся ваша реакция, матушка?
– А что ты от меня хочешь?
– А если отец выживет?
– И что? Разве мы не ждем скорейшего выздоровления моего мужа и вашего любимого отца? Вот лично мне его будет очень не хватать, я люблю его. И я всем сердцем желаю, чтобы он выкарабкался.
– Вы с ума сошли! Не ломайте перед нами комедию. Все мы знаем, как вы его любите. Но опустим шутки. Если он выкарабкается, вы же знаете, что мы сделали с Мейнхардом! Понимаете, что нас ждет?
– Догадываюсь, – глазки леди Вук ехидно улыбнулись. Джону даже показалось, будто мачеха подмигнула ему. Ярость вскипела в нем.
– Вы что, думаете, что он пощадит вашего Родрика? А заодно и вас, которая родила его? Родрик не меньше других орал, что Мейнхарда нужно прикончить.
Родрик чуть не подавился. Вскочив, он заорал:
– Это неправда! Не ври, ты, свинья! Прикончить его хотел Аластор, а потом я поддержал тебя, и мы вместе уговорили Аластора, что Мейнхарда лучше продать!
– Твоего мнения вообще не спрашивали, сопляк, – Аластор решил, что и ему пришло время вступить в разговор. Он был глуп и скор на опрометчивые решения. Инстинктивно его рука сжала рукоять меча.
– Заткнитесь все! – ледяным тоном молвила Кассандра Шульц. – Вы что, всему замку решили рассказать о ваших идиотских поступках?
Джон повернулся к мачехе, взял себя в руки и как можно спокойнее спросил:
