скачать книгу бесплатно
Неужели заметил? И теперь прикидывает – раскусила ли я Их или просто дурочка из леса, впервые увидевшая незнакомых людей?
Может, и замечание Руби – должно было дать нам понять, что мы раскрыты? Мол «никто не приглашает, да еще и на еду, а вы пригласили – вот где именно вы спалились».
И что самое странное – Руби тут же замолкает.
Люди так не общаются. Особенно отец с сыном.
Обязательно бы пошли пререкания, пикировки. А вот так и сразу.
Такое общение возможно только между Ними. Дисциплина, как у солдат.
Военных.
Как в Убежище.
Остаток пути мы так же проходим в молчании, когда наконец вижу крышу дома. Едва сдерживаю облегченных выдох.
Как бы все не пошло дальше – по крайней мере мы дошли.
По крайней мере мама с отцом уже совсем близко.
Калеб ускоряется, но я стараюсь придерживаться того же шага. Боюсь вызвать подозрения.
И едва мы подходим к дому, как ожидаемо слышим ультразвук.
Проверка – дело обычное.
К звуку привыкли.
Мы.
Но не Они.
Руби со Стеном тут же хватаются за уши, силясь прижать ладони к ним как можно плотнее. Руби, кривясь, падает за колени, а Стен, стараясь перекричать собственный вакуум в ушах, вопит:
– Какого хера вы делаете!? Вырубите! Вырубите сейчас же!
Как раз в этот момент отец спешно выбегает из дома.
Сейчас он скажет, что это люди и погонит их прочь. А если это Они – напротив растечется в улыбке.
Все как всегда.
Очень понятно.
Мы с Калебом замираем в ожидании, но происходит кое-что совершенно невообразимое.
Отец замирает на полпути, широко распахивает глаза и изумленно восклицает:
– Руби?!
СТЭН
Слишком много странностей для безопасников.
С самого начала.
Во-первых, они не проверили нас. Даже не попытались – хотя даже у безопасников существуют те или иные примитивные (и часто безрезультатные) методы проверки.
У всех, кто прожил в мире с Ними столько лет – имеется свой арсенал ухищрений.
Но они ничего не предприняли.
А потом – все так же без проверки – сами пригласили на ужин!
Подобного дружелюбия порой не приходится ждать даже от вечных путников, как мы. Иной раз вымениваешься, чтобы меньше отдать взамен на еду.
А эти – бесплатно.
И первыми позвали.
И безопасники.
Вижу, что отец насторожился. Очевидно, думает сейчас, что я ошибся и это Они. Пытаются заманить нас в ловушку.
Но нет.
Я уверен в себе. Это точно люди.
Но кто сказал, что у людей не может быть ловушек на других людей?
Однако, я не упускаю из вида соотношения наших сил. Учитывая плетеные ботинки на обоих (и Эйна, и Калеб) – в города не выходит все их семейства. Значит самое страшное оружие, какое у них может быть – это дубинка из подручных средств.
У нас есть ножи.
Много ножей.
И мы с папой оба отменно метаем.
10 из 10 попаданий.
Если вдруг это ловушка на людей – мы не только выберемся из нее живыми, но и заимеем припасы тех, кому они уже больше не понадобятся.
Может, это действительно такой трюк?
Безопасники даром что безумцы. А с годами сдвигаются еще больше. Может это план?
Вывести детей на речку, они якобы вызывают доверие.
Те предложат путникам поесть, и любой конечно тут же согласится. Почему нет? Вода, еда, кров.
И забесплатно. Даже своего ничего отдавать не надо.
Мечта!
Приходят – а там охота на них самих. Дичи, как мы с отцом заметили, тут немного.
Конечно, мы еще не слышали о случаях намеренного каннибализма среди Выживших, но кто знает, что происходит с безопасниками в такой глуши.
Насколько они могли одичать.
Когда папа повторно, уже на тропинке, принимается расхваливать их радушие, сравнивая его с восьмым чудом света – тут же осекаю. И он замолкает.
Потому что знает – так надо.
Если я говорю, так надо.
Все, что касается взаимодействия с кем-либо – он полагается на меня.
И я уверен, что сейчас болтать ему не надо. Незачем давать понять, что мы частые гости в различных домах. Что много встречаем людей, раз есть с чем сравнивать.. а значит может быть отлично подготовлены к стычке любого рода.
Нет, пока не поймем, что тут за дела – ни слова.
Тем более, что и Калеб с Эйной не спешат поддерживать разговор.
Такое чувство, что мы играем в какую-то игру, и сейчас подходим к финалу. Поскольку мы с отцом идем в конце – чуть оборачиваюсь через плечо.
Они не видят, зато отец замечает.
Едва заметно киваю.
Он запускает руку себе в карман джинс.
Нащупал нож. Из тех, что всегда под рукой.
Мой в кожанке. Моя реакция намного лучше – мне не нужно держать пальцы на рукояти, чтобы успеть среагировать на нападение.
Вот и крыша.
Так, держать ухо востро.
Калеб выскакивает вперед, едва не переходя на бег. Однако, Эйна, идя впереди меня – сохраняет прежнюю скорость.
Мы с отцом тоже.
Домик убитый, убогий. Вероятно, чья-та старая лачуга еще до времен Падения.
Ожидаемо.
Обычно безопасники и селятся в таких хибарах. Считают, что они неприметные и Они не обратят внимание, даже увидев его издали.
Простаки.
Именно на такие дома Они внимание и обращают.
Так что они чуть ли не вешают красный флаг, приглашая Их в гости.
Идем уверенно, не тормозя. Подстраиваюсь под шаг Эйны, боковым зрением наблюдая за отцом. Тот тоже собрался, рука в кармане.
Отлично.
Но не успеваем мы и подойти к «крыльцу», как воздух резко пронзает оглушительная сирена. Громкая и неожиданная – она будто закрадывается в самый мозг и начинает играть на струнах.
УИИ-ИИ-НЬ!
– Черт! – я тут же зажимаю уши руками, но звук и на немного не становится тише.
Вижу, как отец, забыв про нож, так же зажимает уши руками. Падает на колени, не в силах переносить эту громкость.
Какую-то ультрагромкость.
Кажется, еще немного – и мир разом окутает тишина.
Потому что у меня лопнут перепонки.
– Какого хера вы делаете?! – воплю – вырубите! Вырубите сейчас же!
Если нас так оглушает эта фигня – это как далеко же ее слышно? Черт возьми, да они просто дали клич всем Имитационным!
«Скорее! Сюда! Мы здесь!».
Почему-то у меня даже не возникает сомнений, что это безопасников рук дело. Сирена завизжала именно тогда, когда мы подошли к дому.
Но зачем?
С какой целью?
Что это – сигнализация на их лад? Тогда они еще тупее, чем казалось. Зайди так Они – и уже по этому звуку поймут, что пришли по адресу.
Белки сигналки не ставят.
Еще бы бенгальские огни запустили!
На крыльцо выходит какой-то мужчина. На вид – не больше пятидесяти. Однако, проседи в волосах поменьше, чем у папы.
Глаза зеленые, узкие губы искажены гримасой ненависти.
Он успевает сделать к нам пару шагов, когда вдруг замирает, как вкопанный.
