скачать книгу бесплатно
Новый мир
Кейси Эшли Доуз
На планете появляются Они. Неизвестно кто Они и откуда прибыли, известны лишь Их намерения – истребить человечество. Они способны принимать человеческий облик и полностью имитировать поведение того, чью оболочку приняли. Не существует способа отличить Их от людей, потому остается лишь один путь выживания – полная самоизоляция..
Кейси Доуз
Новый мир
– Вы обещали врачу не пить до темна, мистер N.
– Тьма вокруг, Френсис.
(с) PeakyBlinders
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Вторжение
День 1
– Па, смотри! Опять! – Майк опять машет у меня перед лицом планшетом, сидя на диване. Я прохожу мимо, и лишь слегка закрываю микрофон в телефоне, хмурясь и шикая на сына. Тот фыркает и кривит губы, вновь поворачивая айпад к себе.
– Вообще-то здесь говорится.. – начинает он, но я уже перехожу на кухню.
– Да-да, слушаю – бормочу в трубку и достаю банан из холодильника.
– Пап, ты не поверишь! – теперь уже изумленно кричит Майк из гостиной и я тяжело вздыхаю.
Да, я знал, что это будет нелегкая неделя, но каждый раз будто впервые. После развода с Сарой я и рад был бы отбрехаться от любых отцовских посягательств и остаться обычным воскресным папочкой. Ну, из тех, что приезжают по выходным, привозят ребенку всяких вредных, но вкусных вещей, никогда не ругают и похвалят за меткость, если мяч попадет вдруг в окно соседнего дома. Потому становятся любимым родителем при малейших затратах.
Но нет, из-за того, что Сара тоже была мамашей такой себе, я четко осознал, в каком дерьме окажусь, если не решусь вдруг бороться за свое время с ребенком. Общественное мнение, мои друзья, ее друзья, все эта ахинея добродетели, которая так вдруг стала модна и популярна в наше чертово время.
Собственно, я и так оказался в дерьме.
Теперь по четным неделям Майк стабильно с матерью и ее новым мужем (из-за которого она и развелась со старым), а по нечетным живет у меня.
И да сохрани господь меня эти каждые чертовы нечетные недели.
Нет, когда мы только разошлись, ему еще было 11 и все было не так плохо. Дал приставку, разрешил поесть чипсы и все сойдет. Но теперь, когда ему уже 14 и ему нужны совсем не чипсы, он начинает меня напрягать. И хорошо бы, если бы ему, как и сверстникам, нужны были девчонки и друзья. Я, быть может, даже на выходные задерживался бы в баре, чтобы они могли расслабиться в моем доме. Но нет, Майк совершенно необщительный. Сара отказывается признавать, что это называется все-таки не интроверт, а социопат. Интроверт – когда человек общается мало, но у него есть 1-2 человека, с которыми он рад встретиться да провести пару часов. А вот социопат – это тот, кто целыми днями сидит дома и ему дурнеет от одной мысли выйти за молоком в магазин через дорогу.
Потому Майку нужны не тусовки, а постоянно отвлекать меня от дел. Он валяется круглыми сутками дома со своим айпадом и считает, что мой мир на ту неделю, когда он приезжает, крутится вокруг него. И в какой-то момент это и правда начинает быть так, что крепко раздражает. Не сказать, чтобы у нас с ним была какая-та крепкая связь отца и сына, потому подобные изменения едва ли вызывают теплые чувства.
Порой меня даже посещают мысли, что его просто гнобят в школе, поэтому он предпочитает не выходить из дома и не имеет друзей. Потому что будь он настоящим социопатом (или интровертом, как говорит Сара) он бы не общался ни с кем, включая меня. Но нет – на нас с Сарой это привилегия молчания не распространяется.
– Пап! – теперь он уже заходит в кухню с планшетом, раз я не вышел обратно в гостиную. Опять закрываю мобильник ладонью.
– Я занят, Майк – цежу – Подожди.
Но он будто не слышит.
– Нет, ты только послушай – не поднимая глаза и не делая паузы говорит – теперь вспышка насилия уже в Париже, и в.. Па, что такое Генуя?
– Город в Италии, учи географию – отмахиваюсь я и вновь убираю ладонь от мобильника – да-да, Бари, я тебя слушаю.
Майк недовольно поднимает глаза и опять супится:
– Ты не слушаешь, что я говорю?
– Я думаю это логично, все к этому вело – говорю в трубку, вновь прикрываю ладонью и теперь уже шиплю сыну – ты видишь я разговариваю, не мешай мне. Иди займись чем-нибудь.
– Ты такой офигенный отец – язвит он и захлопывает крышку защитного чехла на планшете. Сверкает еще пару секунд голубыми глазами. Между прочим, ему они достались от меня, а вот рыжие волосы от матери. У меня до третьего колена почти все брюнеты.
Майк нескладный, как и все подростки в 14, но при этом уже успел отъесть себе живот и щеки. На носах очки – явное доказательство того, что с техникой он проводит времени больше, чем со сверстниками. Я в его возрасте занимался спортом и гулял с девчонками, а не донимал отца идиотскими интернет-статьями, которым верят лишь олухи.
Еще и одевается глупо. Я пытался купить ему нормальных вещей, но он даже смотреть на них не хочет. Сара говорит, что это нормально и пусть носит что хочет, даже если это идиотские футболки с глупыми принтами (и не исключено, что из-за них у него и нет друзей). Порой я не понимаю, как от меня мог родиться такой ребенок.
Будто и не мой. Мы совершенно разные. Внешне, внутренне, черт возьми, да во всем. Может, поэтому я никогда и не испытывал тяги к нему. Потому что никогда не видел в нем себя, а как любому тщеславному человеку, мне это было необходимо, тем более если речь шла о сыне.
Единственном.
Что весьма досадно.
Наконец, Майк разворачивается и уходит обратно. Я облегченно вздыхаю.
– Ты опять пропал, Итан – недовольно бурчит телефон.
– Прости, Бари – потираю переносицу, точно она поможет убрать эту головную боль из моего дома под именем Майк – сын приехал, эти подростки.. никакого с ними сладу.
– Да, не рассказывай. Сам знаю. Так вот..
Когда мы так рано решили с Сарой завести ребенка, я и не представлял, как сильно отличается жизнь семейная от той романтично-страстной идиллии, которая была у нас раньше. Мне было 23, когда родился Майк. Когда каждый день превратился в оплот детских воплей, а когда он подрос – постоянных лего и чертовых железных дорог под ногами. Потом мячи и постоянные синяки, наставления Сары за то, что это я на правах отца должен учить его поведению. Со школой пришла его нелюдимость, потом он разжирел, потом подсел на какие-то идиотские рок-группы, и к тому моменту как Сара заявила, что у нее есть любовничек (собственно, на тот момент и у меня уже была третья девушка на стороне), я окончательно разочаровался в этом всем. И понял одно – даже в 30 заводить ребенка рано.
Не то что в 23.
За все эти 14 лет я так и не почувствовал того пресловутого счастья «отцовства» о котором все толдычат. Я был бы и рад перемотать все обратно и в свои 37 не быть никому отцом. Ну, или таскаться сейчас с мальчишкой лет пяти от какой-то девицы, которая днем играет с ним, а ночью со мной. На такую семейную жизнь я может и согласился бы.
– Смотри! – Майк тычет в телек, который успел врубить.
Договорив с Бари выхожу в гостиную, надеясь, что он этого не заметит, но не выходит. Мысленно чертыхнувшись, оборачиваюсь на ящик. Новости.
– Здесь тоже говорят об этом – возбужденно замечает Майк – вспышка массового насилия! Прикинь, в Мексике сегодня премьер-министра убила его жена!
– И что? – жму плечами – это обычный мир, Майк, никакой сенсации.
– Ты не понимаешь! Они же просто.. они как будто с ума сошли.
– Кто они? Таблоиды или желтая пресса? – фыркаю – помнится, еще пару лет назад все пророчили нам умереть от опасной заразы, вышедшей из Африки. Потом нам прогнозировали конец света от вируса из Китая. А – щелкаю пальцами – совсем забыл про календарь Майя, по которому всем должен был настать конец еще в 2012 году. И это не говоря о всем том дерьме, которое ежедневно пестрит галиматьей о личной жизни всех, кому не лень. Нельзя верить всему, на чем СМИ пытаются сделать деньги. От этого тупеешь.
Майк поворачивается ко мне, видимо, слушая лишь в пол-уха. Его рот слегка приоткрыт и он очевидно не услышал конец фразы. Небрежно киваю, глядя на него:
– Вот об этом я и говорю.
День 16
Лили аккуратно открывает калитку и морщится, когда та скрипит. Она трижды стучала, потому что родители всегда учили ее, что нельзя вот так вот просто заходит в чужой двор. Даже в такое странное время, которое наступило.
Но проблема в том, что ее родителей нет уже три дня. Они ушли за продуктами, обещали вернуться к вечеру, но почему-то так и не вернулись. Лили хочет есть, а еще ей безумно страшно, когда по ночам слышится всякое. Она всегда боялась темноты, пусть в 12 лет это уже и постыдно, но теперь нельзя оставлять свет включенным на ночь.
Поэтому ей пришлось три ночи подряд бороться со своим страхом в полной темноте.
Но сегодня Лили отчаялась ждать родителей. Она не знала, можно ли доверять другим соседям, и вообще родители говорили никому не открывать дверь, не отвечать и вообще не издавать звуков, пока их нет. Но дядя Итан был не только их соседом. Отец Лили и Итан Рочески часто выезжали на охоту вместе. Иногда брали и ее.
Вряд ли они были прям друзьями, но наверняка мистер Рочески ее узнает и поможет ей до того момента, пока не вернутся родители. И Лили уверена, что мистеру Рочески можно доверять. Если на то пошло – у нее просто нет выбора. Без еды она умрет, даже если забыть про страх темноты. А иди в магазин самой – настоящее самоубийство.
Одно дело – перебежать пару метров да забраться за калитку соседнего дома. И совсем другое – пойти в магазин. К тому же, родители ведь должны вернуться? Они принесут много еды. Главное продержаться до их возвращения.
Она мягко ступает по траве, и наконец забирается на крыльцо. Стараясь издавать как можно меньше шума, она звонит. Слышит звонок эхом по ту сторону двери, но никто не отвечает. Никаких шагов.
Лили неуверенно дергает дверь, но та не поддается.
Закрыта.
Значит, мистер Рочески внутри. Может, он заснул? На работу-то теперь уже никому не надо. Она вновь звонит, но вновь ей эхом отскакивает лишь пиликанье. Лили чуть отходит назад и смотрит в окна. Все окна – обоих этажей – завешаны и плотно задернуты. Совершенно ничего, где можно было бы увидеть, что происходит внутри.
Ни одной лазейки.
Как и у всех, кто сейчас по домам. Но почему тогда он не ответит ей?
Лили еще раз звонит, после чего трижды стучит, но никто так и не отвечает. Тогда она решает обойти крыльцо. Ее родители всегда на случай потери ключей (или вдруг забудут их) оставляли второй дубликат под ковриком у заднего входа. Лили не знала, делает ли так мистер Рочески, но попытаться стоило.
Может, его и нет дома – но еда там быть должна. Конечно, это плохо, пытаться забраться в чужой дом, но у нее нет выбора. Совсем нет.
Лили обходит дом и шарит под ковриком у задней двери. Нет, ключей нет. Черт. Она дергает ручку с последней надеждой, но и та не поддается. Что за ерунда? Если все двери и окна закрыты – значит, мистер Рочески должен быть дома. Но если он дома – почему не откроет ей?
Лили еще раз выглядывает из-за угла. Улицы пустые, совершенно никого. С каждой минутой ей становится все более жутко, хотя на улице и день. Она не может себе это объяснить, но ей надо бы поскорее куда-нибудь убраться. Лили решается на отчаянный поступок – ей просто необходима еда. Она просто возьмет еду – ничего больше и конечно же не всю! – и уйдет обратно домой. А когда родители придут – то отдадут мистеру Рочески, если тот вернется, ту часть еды, которую позаимствовала Лили, пока его не было.
Девочка выбирает камень побольше и заранее зажмурившись от грядущего грохота, бросает камень в ближайшее окно.
ТРЯСК!
Кажется, этот звон может привлечь всю округу. В такой-то тишине. Лили быстро снимает кофточку, оставшись в одной футболке и шортах, и обматывает ею руку. Она видела, как так делали в фильмах. Этой рукой в тряпке она убирает осколки с окна и с трудом забирается внутрь. Все равно живот умудряется что-то поцарапать и она вопит, упав на пол.
Но едва поднимает голову – видит мистера Рочески.
Он дома? Почему не открыл?
Но он совсем другой…
Он смотрит на нее сверху вниз, а дуло его винтовки нацелено ей прямо в голову. Он давно не брился, а глаза запавшие с темными кругами под ними. Его жесткие голубые глаза сужаются и он взводит курок.
Лили испуганно отползает и начинает показывать руками так быстро, как только может:
– Мистер Рочески, мои родители ушли в магазин, они..
– Говори, куда мы с твоим отцом ездили на охоту год назад – требует Рочески не своим голосом. Этот голос низкий, хриплый, будто надсадный. Он внушительно трясет винтовкой.
Лили кивает и вновь начинает показывать знаками:
– Это был лагерь при…
– ОТВЕЧАЙ СЕЙЧАС ЖЕ! – теперь уже орет он, делает шаг назад и прицеливается – у тебя три секунды или клянусь богом, я отстрелю твою чертову башку!
Да что с ним? Он что, забыл? Лили все время, что себя помнит – немая. И мистер Рочески прекрасно это знает. Он даже как-то выучил на знаках «привет», и все показывал его на одной охоте, куда ее взяли. Как он мог забыть, что она немая?
Неужели он.. неужели он стал одним из Них?
Лили отползает назад, вытягивая руки вперед. Ей не стоило приходить. Надо было слушать родителей и сидеть дома, пока они не придут. Пить воду и ждать до последнего.
– ОТВЕЧАЙ, МАТЬ ТВОЮ! – не своим голосом орет мистер Рочески. Его руки крепче берут винтовку. Так, что напрягаются все мышцы.
Лили последний раз дергает руками, хоть уже и поняла, что мистер Рочески не помнит о ее немоте. Она просто не может ему ответить.
– Один, два.. – жестко отчеканивает Итан, и каждое слово для девочки словно удар молотка, выносящего вердикт.
Палец ее соседа надавливает на спуск.
– Три.
День 2
Я поправляю рубашку и жду, когда Майк наконец уже спустится. С его весом ему бы не помешало ходить до школы пешком, но если я скажу такое ему, то Сара сожрет меня с потрохами несмотря на то, что мы уже три года в разводе. Она считает, что категорически нельзя указывать Майку на то, что он толстый. Хотя он реально толстый и с этим надо что-то делать. Или она хочет себе вместо сына Кун-фу-Панду? Или думает, что он станет сумоистом?
– Майк – кричу я – еще две минуты и я уезжаю без тебя.
– Иду!
Впрочем, я это и так слышу. Топот по лестнице, словно стадо бизонов. Гляжу в сторону сына. Он опять надел какую-то идиотскую черную футболку, очки почти сползли с носа. Рюкзак на одном плече. Для джинс уже не нужен ремень – они и так еле застегиваются, хотя размера на 4 больше моих.
– Может, наденешь что из того, что покупал тебе я? – невзначай предлагаю.
– Па, ты не шаришь – хмурится он и сильнее растягивает на себе огромный футболку, показывая логотип – это же рок-металл!
Я вздыхаю и киваю ему на выход. Беру пиджак, ключи и следую за ним. Почему у меня не мог родиться нормальный сын? Который бы болел со мной за ред сокс, с которым можно было бы обсуждать красивых девиц или с которым хотя бы можно было бы без натяги поговорить о чем-нибудь интересном? А не о масонах, терактах, рок-металле и прочей ерунде, о которой он трещит не затыкаясь.
Наверное, я не лучший папаша, но я хотя бы этого не отрицаю. Да, я не лучший папаша, но и Майк далеко не лучший ребенок на свете. Мы друг друга стоим.
– Сегодня еще больше.. – начинает взахлеб Майк, едва мы усаживаемся в машине – прикинь, па, за ночь..
– Давай про себя – предлагаю ему я и включаю радио погромче, в надежде избавиться от этого бреда хотя бы с утра.
Но едва мы выезжаем на дорогу, как трек сменяется новостями.
