Танец Иды

То первое дело все равно закончилось крахом. Грабители исчезли, оставив пустую кассу и два трупа.

Анна восприняла провал близко к сердцу.

– Нехорошо начинать с неудачи, – пожаловалась она Фефе.

– Ничего, как-нибудь справимся, – успокаивала та. – Может, Господь рассудил, что так ты скорее в дело вольешься.

– Это еще почему? – удивилась Анна, справедливо полагая, что все как раз наоборот: удача окрыляет.

– Злость тоже помогает, ежели надо.

Рассудив, она решила, что Фефа права. Злее, значит, внимательнее, настойчивее и упрямее.

Притираться им с Лазутой пришлось еще долго. После первого столкновения были и второе, и третье. А потом случилось убийство на окраине города, подмога запаздывала, и они остались вдвоем против пятерых матерых бандитов. И тут оказалось, что в критической ситуации они понимают друг друга буквально без слов. Если бы не эта непонятная им самим слаженность, лежать бы обоим в грязном сугробе под полуразвалившимся забором бандитского логова.

Потом они рассказывали друг другу, что ощутили в эти мгновения, будто действовали как одно существо, но с двумя парами глаз, рук и ног.

С того дня все пошло по-другому. Лазуту, конечно, могла исправить только могила, но перед ней он выпендривался теперь нечасто, так, иногда, чтобы не забывала: он тоже не лаптем щи хлебает, кое-что умеет, во всяких переделках бывал, к тому же с теорией вопроса у него все в порядке!

А еще через некоторое время оба удивлялись, с чего их потянуло цапаться.

Ведь у них так здорово получается вместе работать!

Словно не было никогда

Иван Лазута был фрондером по природе. Даже манера одеваться выдавала в нем человека, который ни за что не станет следовать общей привычке выглядеть кое-как.

Большинство сотрудников донашивали военную, времен Первой мировой форму. Основу их простого гардероба составляли гимнастерки с широкими ремнями, косоворотки, толстовки, в редких случаях – френчи. Лазута любил щеголять в пиджаке с накладными плечиками, цветных рубашках с отложным воротником, коротких, до щиколотки брюках с манжетами, светлых носках и до ужаса модных ботинках «джимми». Была в его гардеробе также шляпа «борсалино», но эту надевать он опасался, как бы не упрекнули в мещанстве, поэтому носил кепочку. Впрочем, та очень ему шла.

Самым главным опознавательным признаком, оповещающим всех, что Лазута где-то рядом, был запах «Тройного». Длилось это до тех пор, пока Березин не вызвал модника к себе и строго-настрого запретил душиться одеколоном.

– Тебя каждый преступник за версту унюхает! Подведешь себя и товарищей! Еще раз учую эту парфюмерную лавку, получишь строгий выговор с занесением!

Анне эту историю рассказал вернувшийся из Кишинева, куда был послан на помощь молдавским товарищам, Макар Бездельный. Встретив в коридоре, Анна чуть на шею ему не бросилась. Оказалось, страшно скучала по нему.

Бездельный и сам обрадовался.

– Ты как? Уже шуруешь вовсю? Ну погодите, преступнички! Анна Чебнева идет!

Он долго тряс ее руку. Анна поняла: хотел обнять, да не решился. Не в ходу в УГРО нежности.

– Мне сказали, что ты в нашем отделе. Вот здорово! Будем вместе бандитов бить!

И начали бить! Да так успешно, что к двадцать шестому году бандитизм в Ленинграде был практически ликвидирован как явление, о чем заявил во всеуслышание Народный комиссар внутренних дел РСФСР Белобородов. Крупные, насчитывающие по несколько десятков человек банды практически исчезли, а волков-одиночек пересажали. Чего стоил только разгром банды «попрыгунчиков», нападавших на одиноких прохожих, одевшись в белые саваны и колпаки!

Даже давний знакомый Анны товарищ Троцкий, выступая, заявил, что всех бандитов пересажали.

Так думали все, кроме самих сыщиков.

Всех, да не всех. Самые умные сохранили основной костяк, набрали новых членов и освоили современные методы. Затаились, но не исчезли.

К умным следовало отнести и тех, что продолжали грабить ленинградские сберкассы.

Почти через год после ее восстановления в отделе уголовного розыска история повторилась. И с тем же результатом: труп сотрудницы, исчезнувшие деньги и никаких улик. Бандиты снова были в медицинских масках и перчатках, поэтому очевидцы ничего толкового сказать не могли. Ни описаний, ни примет, ни отпечатков пальцев.

Другими словами – полный провал.

Начальник управления Семенов рвал и метал. Березину и то с трудом удавалось сохранять спокойствие, что уж говорить о таком самолюбивом субъекте, как Лазута! Иван так переживал, что практически перестал спать.

– Все равно изловлю этих гадов! – как мантру повторял он, разрабатывая все новые и новые способы выйти на удачливых грабителей.

Анна тоже нервничала, но головы старалась не терять.

Было очевидно, что новое ограбление совершила та же шайка. А раз так, можно говорить о почерке. Предыдущее ограбление произошло почти полгода назад. Значит, готовятся тщательно. Присматриваются, изучают, выбирают время.

Лазута считал, что бандиты пользуются услугами наводчика.

– Как пить дать, какая-то сволочь сообщает, когда в кассе находится максимальное количество денег! – горячился он.

– Они нападают в день зарплаты. Это ни для кого не тайна.

– Да погляди, как они работают! Слишком четко для бандитов.

– Мы с тобой тоже четко работаем.

– Сравнила! Где мы и где бандиты!

– Если бы мы были умнее их, эти гады давно бы сидели!

– То есть они без наводчика обходятся, так считаешь?

– Вполне обошлись бы. Мне кажется, их успех строится на железной дисциплине.

– Дисциплине? Намекаешь, что их главный – военный?

– Необязательно. Но этот человек умеет мыслить логически. Как стратег. Он тщательно разрабатывает план, продумывает, как должен действовать каждый член шайки до и во время ограбления.

– Дожили! Бандиты переиграли нас в стратегии!

– Характер действий преступников постепенно меняется, Вань. Можно сколько угодно объявлять с трибуны, что с бандитизмом покончено, – я не верю, что мы изловили всех до единого. Они просто пытаются адаптироваться к новым условиям. Раньше власть не опиралась на население. Теперь все наоборот. И преступники это поняли. Наши сориентировались быстрее других, поэтому действуют не нахрапом, внаглую, а четко и продуманно.

Лазута задумался, а потом спросил:

– Как ты представляешь себе их главаря? Кто он, по-твоему?

– Это образованный человек с большим жизненным опытом, – подумав, ответила Анна.

– Старый?

– Не старый. За сорок примерно. Очень активный, но при этом без юношеских взбрыкиваний.

Лазута поглядел подозрительно. Насчет взбрыкиваний – это она про кого?

– Работает, скорей всего, на какой-нибудь незаметной должности, – продолжала Анна, не замечая его подозрительных поглядываний. – Не привлекающей к себе внимания.

– С чего ты взяла?

– Он должен быть незаметным. Не бросаться в глаза. Имеет свободу передвижений или его работа связана в поездками. Поскольку о похожих по почерку ограблениях в других местах мы пока не слышали, он из местных. Город знает хорошо.

– Не факт, что только он. Чтобы раствориться в Ленинграде с такой быстротой, каждый должен знать город.

– Верно. Скорей всего, от членов шайки требовалось изучить не только пути отхода, а город в целом. Это подтверждает мою мысль, что в банде – железная дисциплина.

– Все-таки попахивает пусть бывшим, но военным.

– Возможно, но необязательно. Просто раньше не было случая использовать имеющиеся таланты. Он точно из бывших.

– Согласен. А остальные?

– Не поручусь, но основной костяк – не обычные тупые гопники. Главарь привлекает и удерживает их не только жаждой денег. Они убедились в его удачливости, значит, банда не распадется.

– Пока не переловим. Вот только когда встретимся в следующий раз?

– Не беспокойся, Вань. Встретимся. Раз для них все прошло успешно, значит, продолжение следует.

Однако вышло по-другому.

Через месяц случилась попытка ограбления сберкассы на Васильевском. Преступников поймали по горячим следам и сперва обрадовались.

– Услышал нас Господь! – забывшись от счастья, объявил Семенов.

Поверил даже Лазута. Лишь Анна ни минуты не сомневалась: это не те, кого они упустили.

– Посмотри, Вань! Почерк совсем другой! Да, марлевые маски! Да, перчатки! Но это ерунда! Все не так делают на самом деле!

– Сам вижу. Ну, может, их главный, который стратег, сдох, а сами они ни на что не годятся? – с надеждой в голосе предположил Лазута.

И сам себя одернул:

– Нет, так быстро опыт не пропьешь, как говорили древние греки.

– Они говорили: талант не пропьешь, – задумчиво отозвалась Анна, думая о чем-то своем. – Талант – это единица веса такая была. Аттический талант – примерно двадцать шесть с четвертью килограммов. Потом талантом стали называть денежную единицу. Чтобы пропить талант, надо было несколько тысяч литров выпить.

– Непростое дело, – согласился Лазута и поглядел с уважением.

Все-таки жаль, что ему не пришлось в гимназии учиться. Тоже много чего знал бы.

– Пошли к Березину! – вдруг схватила его за рукав Анна. – Надо остановить Семенова, пока он наверх не успел доложить.

И они пошли к Березину.

Анне казалось, что все очевидно, но доказать свою позицию в кабинете начальника не удалось. И помешал ей вовсе не Семенов, желающий получить благодарность комиссара.

Дело было в другом.

Она ждала, когда та шайка, о которой они говорили с Лазутой, пойдет на новое ограбление, и тогда разница станет видна всем, но те, кого они упустили уже несколько раз подряд, неожиданно исчезли. За два следующих года ни одного преступления с похожим почерком не случилось.

Что могло заставить бандитов затаиться? Они просто испарились. Словно их и не было никогда.

Щелкун

В Молдавии Бездельный пристрастился к красному вину. Ясно, что в Ленинграде хорошего не найти, поэтому пил, какое попадалось. Все это было обычным делом для холостого мужика, однако кроме, как он сам выражался, «винопития», Макар пристрастился также и к рюмочным, бесперебойное открытие которых обеспечивал ленинградский «Спиртотрест». Там подавали в основном дешевую водку и пиво, но для завсегдатаев завозили и вино.

За прошедшие после возвращения из теплых краев три года он так привык проводить вечера в питейных заведениях, что, когда был нужен, его именно там и искали.

Обычно находили.

Во хмелю Макарка делался буйным, мог нарваться на драку, а это было чревато увольнением со службы.

В один прекрасный день так и случилось. Прямо в отдел прибежал мальчонка и передал от Бездельного записку с одним лишь словом – «Европейская».

– Велел передать, чтобы поспешали, – добавил посыльный и, шмыгнув носом, убежал.

Предчувствуя недоброе, Анна помчалась на угол Невского и Михайловской улицы и через некоторое время обнаружила своего товарища в ресторане «Крыша» гостиницы «Европейская».

Анна не могла поверить своим глазам. В «Крышу» простой люд не хаживал, все больше заезжие иностранцы, народные артисты и генералы. Как сюда затесался сотрудник УГРО?

Бездельный сидел в кабинете директора на стуле в углу и держался за голову.

Она показала директору удостоверение.

– За что задержали сотрудника уголовного розыска?

– И что с того, если он сотрудник? – возмущенно ответил директор. – Нечего было драку затевать!

Анна взглянула на Бездельного. Непохоже, что раскаивается. Скорее злится.

– Скажите спасибо, что милицию вызывать не стали. Бережем честь заведения, так сказать. Да и ущерб небольшой. Два стула. Обещал заплатить.

– Обещал, значит, заплачу, – вскинулся Макар.

Было видно, что он до сих пор пьян.

– Можно вас на минуточку, – обратилась к директору Анна.

Тот двинулся за ней, всем своим видом демонстрируя, что на сделку с совестью не пойдет даже из уважения к уголовному розыску.

Однако Анна не раз имела дело с людьми подобного рода, поэтому проблему уладила быстро. Заплатила за сломанные стулья и сверху за беспокойство добавила.

Из кабинета они с Макаром вышли вместе.

– Отправляйся спать, – сказала она, высаживая его из автомобиля. – Завтра поговорим.

Макар хотел ее удержать.

– Да я все объясню за минуту! Во всем проклятый Щелкун виноват!

Анна вырвала рукав и от души хлестнула пьянчугу по роже.

– Ой, ой, ой! Больно!

– Иди к черту, Бездельный!

Наутро он явился объясняться. Анна с неохотой, но все же слушала.

– Меня товарищ пригласил. Работает в Москве в управлении. Архитектор он. Давно не виделись и все такое. Ну выпили «Хванчкары», закусили. Не бузили, клянусь! И тут мимо столика проходит какой-то молодой хлыщ и спьяну валится прямо на меня. Я, конечно: «Вы чего, товарищ?». А он взял и по носу меня щелкнул. Как пацаненка вшивого! Ну тут я…

– Рассвирепел и дал ему в харю со всей милицейской дури.

– Хотел, честно, хотел, но оказалось, что Щелкун не один. Меня сразу два амбала сзади схватили! Этот гад, представляешь, сначала смеялся, а потом подошел и снова щелкнул по носу, да так, что у меня глаза на лоб полезли.

– Это оскорбление.

– И я так подумал.

– Вырвался?

– А то!

– И что с Щелкуном?

– С ним как раз ничего, а с амбалами мы сошлись, только перья летели!

– Летели, как я поняла, стулья.

– Да плевать! Обидно, что Щелкун этот смылся! Ну ничего! Найду – так отщелкаю, что нос отвалится!

– Ну хватит, Макар! Вспомни, кто ты!

– Так мне что же, терпеть надо было?

– Надо было не шляться по злачным местам!

– А что мне еще делать после работы?

– Книжки читать!

– Да пошли вы все! – махнул рукой Бездельный и, вконец обиженный непониманием, пошел, насвистывая, курить.

Анна огорченно поглядела ему вслед, а вечером попросила Фефу найти рецепт какой-нибудь, чтобы отворотить Макарку от пьянства.

– Баба ему нужна хорошая, а не рецепт, – ответила Фефа, засовывая ложку овсяной каши в подставленный Машей ротик.

– Да где ж я ее возьму?

– Да где хочешь, а только помогать травить человека я отказываюсь! – заявила Фефа и потащила Машу умываться.

Фефины слова запали в душу, и Анна решила подыскать Бездельному невесту. Чем черт не шутит, вдруг получится!

Учитывая, что в уголовном розыске работает мало женщин, а те, что есть, все не годятся, кандидатку придется искать буквально на улице.

Одна беда – на улице Анна почти не бывала. Только когда удавалось выкроить время, чтобы погулять с Машей.

Однажды вечером, прохаживаясь с малышкой вдоль Невы, – чтобы ребенок лучше засыпал, – Анна услышала за спиной резкий вскрик. Обернувшись, увидела паренька, выдирающего из рук молодой женщины сумку. Паренек дергал, но барышня держалась за свое добро двумя руками и расставаться с ним не собиралась.

Анна среагировала мгновенно. Схватив на руки Машу, она подлетела к мерзавцу сзади и, не имея других вариантов, просто пнула его коленкой под зад.

От сильного толчка малолетний преступник качнулся прямо на свою жертву, от неожиданности выпустил добычу из рук, а когда та, визжа, оттолкнула его, упал на землю, ударившись затылком.

Анна наступила башмаком ему на живот.

– Лежать и не дергаться. Уголовный розыск, старший лейтенант Чебнева.

Так она познакомилась с милой девушкой Сашей Корневой, учительницей начальных классов из школы на Миллионной.

Решив отблагодарить свою спасительницу, Саша пригласила их с Машей к себе домой. Анна хотела отказаться, но вдруг передумала. В голову пришла мысль: учительница младших классов – для Бездельного то, что доктор прописал.

Они с Машей пошли в гости и не пожалели. Саша на самом деле оказалась милой, порядочной и неглупой. Симпатичной к тому же.

Возликовав в душе, Анна решила, что половина дела сделана. Оставались сущие пустяки – познакомить жениха с невестой и заставить пожениться.

Намерения были в хорошем смысле слова благими, но как добиться цели, Анна представляла не совсем четко.

Пришлось пойти проверенным путем: обратиться к Фефе.

Фефа, в глубине души считавшая, что в ней умерла сваха мирового масштаба, загорелась идеей мгновенно и тут же составила план.

Он был прост и изящен одновременно.

При следующем посещении дома учительницы Анна должна сломать ножку табуретки, отвинтить шпингалет на окне или на худой конец расплавить ручку сковородки. Для устранения неполадок к Саше явится Макар, славящийся умением чинить всякие нужные в быту предметы.

По мысли Фефы, тут у них все и сладится.

Самое смешное, что именно так и случилось.

Участия Анны не потребовалось. Всю работу провела не в меру любопытная Маша. За несколько минут была не только разбита фарфоровая статуэтка, но и сломаны настольные часы.

«То, что надо», – подумала Анна и вызвала Бездельного.

Макар пришел, увидел, починил. И немедленно влюбился.

С этого момента Анна уверовала в сверхспособности Фефы по части соединения людских сердец. Кажется, уверовала и сама Фефа, потому что все чаще стала задумчиво посматривать на Анну, а потом сказала:

– Тебе нужен мужик сильнее тебя. А Березин твой женат?

Анна подавилась пирогом с капустой и закашлялась.

– Ниже начальника с тобой никто не сладит, – хорошенько стукнув ее по спине, заявила новоявленная специалистка. – Хотя лучше бы комиссар какой-нибудь. Чтобы хрясь по столу! И ты как шелковая.

– Да я сама ему хрясь! – не выдержала Анна. – И вообще! Не надо меня никому навязывать!

– Да я разве навязываю? – обиделась Фефа. – Я сердца хочу соединить!

– Мое сердце уже соединено. Другого мне не надо.

Фефа хотела возразить, но поглядела на нее, пожевала губами и промолчала.

«Ну и слава богу», – подумала Анна, все эти годы избегавшая разговоров о Егере.

В кухню заглянула Маша и, увидев мать, обрадовалась.

– Юта, будем играть? – спросила девочка, забираясь ей на колени и заглядывая в лицо своими необыкновенными глазами.

Каждый раз, когда она так делала, у Анны екало сердце.

С каждым днем Маша все больше становилась похожа на отца. Это и радовало, и пугало.

Егер, возможно, больше не вернется, а она все равно не может его забыть.

Да и как забудешь, если каждую минуту на тебя смотрят эти глаза?

– Анюта, расплети ей косички заодно, – помешивая кашу на плите, попросила Фефа. – Утром туго заплела, она жаловалась.

– С удовольствием, – улыбнулась Анна, распуская светлые волосы девочки.

– А потом играть, да, Юта?

– Какая она тебе Юта? Говори – мама, – назидательным тоном сказала Фефа, дуя в ложку.

– Да ладно. Пусть зовет, как хочет. Мне нравится.

– Юта, Юта, Юта, – упрямо повторила Маша.

Фефа погрозила ей пальцем.

– А если кто будет упрямиться, того на карусельки завтра не возьмут.

Маша спрыгнула с коленей матери и, подойдя к Фефе, прижалась к ее ногам.

– А я буду кушать хорошо, – сообщила она.

– Вот хитрюга! – рассмеялась Фефа и, наклонившись, смачно чмокнула девочку в нежную щечку. – Всегда найдет, чем меня купить!

Глядя на них, таких любимых и родных, Анна вдруг почувствовала, как словно от неясной и странной тревоги в самой глубине что-то сжалось.

Почему ей неспокойно?

Между тем роман Саши и Макара развивался по всем правилам любовной науки.

От слов к делу они перешли через несколько месяцев, и это так сказалось на Бездельном, что он наконец бросил пить.

Дело было сделано, и Анна сочла, что может почивать на лаврах.

С тех пор как банда Стратега – так они с Лазутой стали называть главаря неуловимых грабителей – ходила на дело последний раз, прошло два с лишним года.

За работой они уж и забыли о той своей неудаче, а Семенов вообще был уверен, что давно этих грабителей посадил. Впрочем, он не упускал случая напомнить Анне об, как он считал, ошибке.

– Ну что, Чебнева, промашка у тебя вышла? – с ехидцей говорил он. – Утверждала, мол, бандиты не те, и что вышло? Как только тех, что ограбили кассу на Васильевском, пересажали, все закончилось! Так что учиться тебе, Чебнева, и еще раз учиться! А у кого? У меня, Чебнева!

– Есть, учиться у вас, товарищ Семенов, – отвечала Анна и шла работать дальше, уверенная, что случай поквитаться с бандитами обязательно представится.

И случай, заставив себя долго ждать, представился.

– Ань, погляди. – Лазута положил перед ней газету «Правда». – На третьей странице.

Развернув, она пробежала глазами разворот.

– Сюда смотри, – нетерпеливо ткнул пальцем в заметку Иван.

Анна прочла и подняла на него заблестевшие глаза.

– Как думаешь, Стратег или нет?

– Это он, Вань.

– Не торопишься? Ограбление в Москве. Они что, туда переехали?

– Хорошее решение, не находишь? Здесь они наследили достаточно, понимая, что мы на них злы и жаждем реванша. Вот Стратег и решил перебазироваться.

– Я бы не торопился с выводами. Подробностей-то нет.

– Нужно запросить дело у московских.

– Разрешение потребуется, а Семенов вряд ли на это пойдет. Он благодарность комиссара получил за поимку.

– А если в обход?

– С потрохами съест потом. Да и не получится, сама понимаешь.

– У тебя в московском УГРО знакомых нет?

– Моим знакомым тоже разрешение на передачу данных требуется.

– Замкнутый круг.

– А вдруг это кто-то другой? Не Стратег? Взбаламутим всех, а потом окажется, что зря.

– Вань, я чувствую, что это наши старые знакомые. Нутром чую! К делу чутье не пришьешь, но мы не можем так просто отступиться.

– Московские сами их поймают.

– Нехорошо так про товарищей говорить, но мне почему-то кажется, что не поймают. Они не знают про них столько, сколько мы с тобой. Стратег исчезнет, как в прошлый раз, и неясно, где появится снова.

Но на этот раз она ошиблась. Стратег появился. И в Ленинграде.

На этот раз банда ограбила гострудсберкассу прямо под носом у властей: на Гоголя.

Вызов поступил рано утром. Мужчина шел мимо и заметил, что дверь кассы, которая должна начать работу только через десять минут, приоткрыта. Милиция прибыла на место быстрей быстрого, но грабителей уже и след простыл.

Действовали бандиты точно по той же схеме. На лицах – марлевые маски, на руках – перчатки, рассчитано все по минутам, перемещались так, словно знали помещение как свои пять пальцев, уходили по одному в разных направлениях. На тот момент в кассе посетителей не было, двух сотрудников, которые пришли пораньше, убили, одним словом, сработали четко и предельно жестоко.

И все-таки грабители допустили ошибку, даже две. Во-первых, раненая сотрудница сберкассы осталась жива. Ее доставили в больницу и сразу прооперировали. Сохранялась надежда, что, очнувшись, женщина сможет дать хоть какую-то зацепку.

Вторая ошибка была менее очевидной. В тот день директор трудсберкассы Данилко неожиданно взял отгул.

Именно этот факт стал основанием для того, чтобы подозревать его в сговоре с грабителями.

Все были в этом уверены. Кроме Анны. Не поддержал ее даже Лазута.

– Ясно же, что это Данилко на кассу навел! Ты видела, как он вел себя на допросе? Дрожал, как осиновый лист! Пот ручьем тек!

Он сидел за столом, а она кружила рядом, заходя то сбоку, то сзади.

Влияла.

– А ты на его месте веселился бы? Он же понимает, что под подозрением.

– Правильно понимает.

– Теперь подумай. Если бы он был заодно с грабителями, стал бы так очевидно подставлять сам себя?

– А что ему оставалось? Если бы остался на работе, бандиты по идее должны были его убить.

– Они не всех подряд убивают, а только тех, кто пытается дать отпор, сопротивляется. Сотрудников убивали, когда они отказывались выдать деньги. Мальчики тогда зимой громко закричали от страха. К тому же видели грабителей без масок. Заведующий на Садовой хотел ударить одного из них.

– А по-твоему, Данилко мог не сопротивляться? Он же директор!

– Мог инсценировать обморок, испуг. В конце концов, его могли ранить для виду.

– Раненому все равно пришлось бы давать показания.

– Верно. Все верно. Но послушай, Вань! Я дважды его допрашивала, и кое-что показалось мне странным.

– Я тоже дважды его допрашивал вместе с тобой и заметил его страх.

– Но вот вопрос: чего он так боится?

– Разоблачения, чего же еще! Нас!

– А мне показалось, что нас он боится меньше всего.

– Как так?

– Когда мы начинали выводить его на признание связи с бандитами, он не пугался. Он злился. Потому что не чувствовал за собой вины.

– То есть он ни при чем?

– Этого я не сказала.

– Тогда не понимаю.

– Я обратила внимание, когда именно он занервничал. Из его кабинета, куда бандиты тоже заходили, пропал портфель.

– Ну да. Данилко сказал, что там лежали бумаги. Отчеты какие-то.

– Именно в этот момент у него на лице проступил страх. Очень сильный, как мне показалось. Он не смог справиться с собой, потому что испытывал настоящий ужас.