скачать книгу бесплатно
Александр Михайлович выразительно дёрнул головой.
– Однако! Ну что же, сын, наливай, коли угощаешь.
Артём наполнил рюмки. В первую очередь выпили за встречу. Потом начались расспросы. Но если мать расспрашивала с искренним и глубоким интересом, то вопросы отца больше походили на дежурную вежливость.
После второго тоста он сказал:
– Добрый коньяк, приятный. Вижу, ты стал разбираться в таких вещах. В деньгах, стало быть, не стеснён?
– Не стеснён, – ответил Артём. – Хотел бы вам помочь финансами, да боюсь: вдруг не примете мою помощь?
– Правильно боишься. Нам твои подачки не нужны.
– Саша! – одёрнула мужа Валентина Сергеевна. – Ты же обещал!..
– А что, Валя, разве мы нищие? – с усмешкой спросил Александр Михайлович. – Живём скромно, зато по совести. Не шикуем и на соблазны не падки.
Он уже не скрывал своего истинного отношения к сыну. От напускного добродушия не осталось и следа. Артём с грустью подумал, что между ним и отцом тоже пробежала трещина, заделать которую будет непросто.
Валентина Сергеевна махнула на мужа рукой.
– Да ну тебя! – сердито сказала она, затем обратилась к сыну: – Ты уж не обижайся на отца, сынок. Он не на тебя сердит, а на твои опрометчивые поступки. Всё забудется, всё уладится.
Александр Михайлович угрюмо засопел. Потом наполнил свою рюмку и молча выпил. Видимо, коньяк ему и в самом деле понравился.
– Ты, главное, не забывай нас, – попросила мать. – Навещай почаще.
– Я как-то подумал… – Артём на секунду замешкался. – В общем, я пока твёрдо не решил, но есть у меня задумка вернуться в Иркутск.
– Куда вернуться? – резко встрепенулся отец. – Квартира теперь Ритина. Даже не помышляй претендовать на неё! Ты напакостил, тебе и расхлёбывать.
– Ну что ты опять взбеленился! – урезонила его мать. – С чего ты взял, что Артём на что-то претендует? Он может поселиться у нас. Раньше ведь жили втроём, и всем хватало места.
– Послушайте меня! – Артём поднял руки, жестом прося внимания. – Я никого не собираюсь теснить. Просто куплю квартиру.
– «Просто куплю квартиру», – озадаченно повторил за ним отец. – Ты слышала, мать? Оказывается, квартиру можно просто купить, – он вновь обратил взор на сына. – Чем ты там занимаешься?
– Фотографирую, Батя. Понимаешь: фотографирую! – жёстко ответил Артём.
Перед поездкой в родной город он настраивал себя не обижаться на родителей и терпеливо выслушивать их нравоучения. Но вот такие наезды с неприкрытой неприязнью со стороны отца очень сильно портили настроение.
– И где можно увидеть твои фотографии? – не унимался Александр Михайлович. – В каких журналах? На каких сайтах?
Выстрел был снайперским, в самую «десятку». Вопреки заверениям Меллера в том, что со временем имя Артёма Окунева займёт своё место среди самых известных фотографов мира, известным он оставался лишь группе неких толстосумов, имеющих специфические наклонности. Но и о них он ничего не знал. Паша крепко держал рычаги в собственных руках. Сначала привлёк к Артёму внимание выставкой работ, а после всё замкнул на себе.
– Я работаю на заказ, – буркнул сын. – Ещё есть вопросы?
– Есть, да уже боюсь спрашивать.
– Вот и не спрашивай! – осадила мужа Валентина Сергеевна. – Прилип к сыну как репейник. Хочешь, чтобы он ещё два года не приезжал?
– Ладно, чего там… – пробурчал отец.
Он взял бутылку и налил себе ещё. Коньяк действительно был хороший.
* * *
Артём поднялся.
– Пойду прогуляюсь.
Из дорожной сумки он извлёк свой «Олимпус» и вышел в прихожую. Мать вышла вслед за ним.
– Потерпи немного, Артёмушка, – попросила она негромко. – Отец тебя любит. Он пока ещё сердится. Но ведь его можно понять. Вспомни, как мы с ним радовались, когда ты познакомил нас со своей будущей невестой. А потом, когда свадьбу сыграли, счастью нашему не было границ. Отец твой с тех пор к Риточке, кажется, и по имени ни разу не обратился. Всё время: «дочка», «дочка». Да что говорить – чудесная девочка! Светлая! Чистая! – мать тихонько всплакнула. – Сынок, может быть, ещё не поздно всё исправить?
На душе Артёма заскребли кошки.
– Не знаю, мама, – сказал он неуверенно. – Сам много раз думал об этом.
– Но ведь попробовать можно?
– Я думаю, что попробовать нужно.
– Вот и славно, – Валентина Сергеевна смахнула с глаз слёзы. – Ну, ступай, ступай. Только не гуляй слишком долго. Зима на дворе.
Совсем как в детстве. Словно он так и не повзрослел. А может быть, и в самом деле не повзрослел? Артём улыбнулся.
– Хорошо, мама.
Он оделся, взял фотоаппарат и, прежде чем выйти, чмокнул мать в щёку.
На дворе немного потеплело. В воздухе кружились редкие крупные снежинки. Похоже, зима пришла, как говорил вождь мирового пролетариата, «всерьёз и надолго». Прогуливаясь по знакомым улицам, любуясь родным городом и вдыхая прохладный воздух начавшейся зимы, Артём укрепился в своём решении вернуться сюда. А коли решил – значит, вернётся. Он приободрился, словно с этой минуты у него началась новая жизнь. Пока жив, всё можно исправить, восстановить, изменить в лучшую сторону. Артём поверил, что ему всё по силам. Да, он непременно всё исправит. Он восстановит всё: прежние связи, отношения с отцом и, если повезёт, семью.
Проснувшийся в душе оптимизм пробудил прежние интересы и увлечения. Артёму вновь захотелось начать «охоту на лица». Он стал внимательно приглядываться к прохожим издали – сквозь прицел мощного объектива фотоаппарата – и быстро вошёл в азарт, забыв о времени. Артём скользил взором по лицам незнакомых людей, в нужный момент выхватывая в толпе прохожих очаровательную улыбку, задумчивый взгляд, выражение бурной радости или светлой грусти. Душа понемногу возвращалась на место, вбирая в себя покой и умиротворение. Артём уже ни на кого не злился и никого ни в чём не винил. Ни Пашу Меллера, втянувшего его в свой доходный, но грязный бизнес. Ни бывшую Пашину секретаршу Нину, поставившую Риту в известность о похождениях мужа. Он сам во всём виноват. А значит, и обижаться не на кого. И уж тем более нельзя было обижаться на отца, полюбившего невестку как родную дочь.
Тем временем дневной свет стал понемногу тускнеть. Артём взглянул на часы: рабочий день подходил к концу. Он поймал такси и поехал к месту своей прежней работы – к зданию, в котором размещалась редакция глянцевого журнала «Чародей». Отпустив машину, занял укромное место между стволом большого старого дерева и фруктовым ларьком. Отсюда он стал вести наблюдение за парадным входом в здание.
Наконец подошло время. Из дверей поодиночке и группами стали выходить люди. Вскоре Артём увидел бывших коллег. Они вышли дружной толпой, смеясь и оживлённо беседуя. И Рита была среди них. Возле неё крутился долговязый тип, что-то эмоционально рассказывая и явно стараясь всецело завладеть вниманием молодой женщины. Рита его рассеянно слушала, сдержанно улыбаясь, но, судя по всему, думала о чём-то своём.
Кроме долговязого в группе присутствовали ещё два человека, которых Артём не знал – мужчина и женщина. Видимо, эти трое пришли в редакцию журнала на смену Окуневу и чете Залесовых. Подойдя к дороге, группа разделилась на две половины, так как ехать предстояло в разных направлениях. Спутник Риты наклонился и что-то сказал ей. Она отрицательно мотнула головой. Затем, дождавшись зелёного света на пешеходном светофоре, направилась на противоположную сторону дороги. Незадачливый ухажёр немного постоял, глядя ей вслед, потом повернулся и пошёл к своей остановке.
По полосатой дорожке, именуемой в народе «зеброй», Рита приближалась к кромке тротуара. Артём спохватился, что упускает важный момент. Он поднёс «Олимпус» к лицу и торопливо сделал несколько снимков. Рита ступила на тротуар и вдруг замерла на месте, взволнованно поводя взглядом из стороны в сторону. Словно почувствовала что-то. Артём спешно спрятался за ларьком. Он понял, что ещё не готов к разговору с бывшей женой.
* * *
Два последующих дня, проведённые в родных стенах, показались бесконечно долгими. Мать всеми силами старалась создать атмосферу тепла и доброжелательности. В какой-то мере ей это удалось, так как придирок и наездов со стороны отца больше не случалось. Однако и близкие доверительные отношения с ним также не складывались. Установилась вежливая дипломатическая дистанция.
Чтобы чем-то занять время, Артём обзвонил некоторых своих старых друзей, чтобы договориться о встрече. Все они оказались людьми занятыми, обременёнными заботами. Звонку старого товарища, с которым давно не общались, они, конечно же, были рады и изъявили желание встретиться с ним, как только для этого найдётся время. С двумя из них Артём всё же встретился. Посидели в баре, выпили виски – Артём угощал. Поговорили, повспоминали. Каждый что-то рассказал о себе – коротко, лаконично, в общих чертах. И хотя у всех были свои проблемы и неурядицы, но изливать душу никто не хотел или не решался. И Артём также умолчал о своих планах, тревогах и сомнениях, хотя ему очень хотелось услышать мнение близкого человека, почувствовать его поддержку и участие.
Но оставался ещё один друг, самый близкий и надёжный. Тот, с которым можно было спокойно и без оглядки поговорить обо всём, что волновало. Артём позвонил Максиму Залесову и сообщил, что в настоящее время находится в Иркутске. Максим обрадовался звонку.
– Значит, всё же решился навестить предков? Молодец! Ну, а к старому другу наведаться не желаешь?
– Так ведь затем и звоню, – сказал Артём. – Планирую выехать завтра утром, если, конечно, вы с Катей по субботам принимаете гостей.
– Мы, Артёмка, всегда рады гостям, – ответил Максим торжественным голосом. – А ты у нас будешь почётным гостем.
– Ну уж и скажешь – почётным! – усомнился Артём. – Катя, поди, и разговаривать со мной не захочет. Заклеймит как предателя.
Он это сказал полушутя, но Залесов не принял шутки и ответил вполне серьёзно:
– Зря ты так о ней думаешь. Катя любит вас обоих – и тебя, и Риту. Скучает по вам и очень переживает из-за вашего разрыва. Ладно, не будем об этом по телефону трещать. Приедешь, тогда и поговорим обо всём. Позвони, когда билет купишь. Мы тебя встретим.
Артём сказал, что встречать его не нужно. В Большом Голоустном не заблудишься. Да и жители там друг друга знают. Но Максим был непреклонен: они его непременно встретят всем семейством. Иначе какой же он почётный гость?
Утром за завтраком Артём сообщил родителям, что уезжает к другу на пару дней.
– Что же ты опять из дома бежишь? – недовольно спросил отец. – Два года носа не казал, а тут и трёх дней усидеть не можешь.
Артём ответил не сразу. В груди внезапно вспыхнуло раздражение, и его следовало унять.
– Мне нужно кое-что обсудить с другом, – сказал он, немного успокоившись. – Моё положение сейчас непростое, неоднозначное. Хочется поговорить с человеком, готовым понять, поддержать, посоветовать что-то, – Артём посмотрел отцу в глаза. – Я ведь, батя, рассчитывал с тобой по душам побеседовать, совета твоего спросить. Да только вижу: не советчик ты мне.
Александр Михайлович опустил глаза, ничего не ответив. Молча закончил завтрак, поднялся и сказал:
– Спасибо, Валентина! Очень вкусный борщ.
И ушёл в другую комнату. Валентина Сергеевна укоризненно покачала головой.
– Неправ ты, сынок. Ох, неправ! Отец тебя любит и очень волнуется за тебя.
– Что-то я не почувствовал его любви. Ни слова доброго, ни взгляда.
– Просто виду казать не хочет. А сам мучается, переживает. Он, между прочим, до сих пор хранит твои фотоаппараты.
– Какие фотоаппараты? – не сразу сообразил Артём.
– Ну, эти – старые, плёночные, – пояснила мать. – Иногда вытаскивает их из шкафа, разглядывает, поглаживает. А на лице улыбка – грустная такая. И фотографии, которые ты сделал тогда, частенько пролистывает. Смотрит и головой удивлённо покачивает.
То, что Артём сейчас услышал, было для него полной неожиданностью. Выходит, что подвела его на этот раз хвалёная интуиция. Он видел недовольное и сердитое лицо отца, слышал насмешку в его голосе, а того, что за этим кроется, не заметил. А ведь ещё каких-то два дня назад обещал себе, что восстановит отношения с отцом.
– Ладно, мам, – сказал он смущённо. – Я постараюсь всё исправить. Но только не сейчас. Мне самому надо войти в равновесие.
– Пусть не сейчас, – согласилась Валентина Сергеевна. – Но непременно исправь. Мы ведь близкие люди. Не будь резким с отцом. Твоя резкость может запасть ему глубоко в душу.
«Ну вот, и тут глубина резкости. Куда от неё деваться? – с грустью подумал Артём. – Одно слово: фотограф».
– Ты что-то отцу про своё непростое положение говорил, – напомнила мать. – Что случилось-то?
– Ничего страшного, – ответил он. – Просто с шефом разошлись во взглядах в одном серьёзном вопросе. Вот я и хотел услышать мнение, кто из нас прав.
– И поэтому решил вернуться в Иркутск?
– Нет. Просто устал от мегаполиса. На родину потянуло.
Валентина Сергеевна недоверчиво посмотрела на сына. Он ободряюще улыбнулся ей и пошёл собираться.
4. Захолустье
Залесовы, как и обещали, встречали гостя всем семейством. Пятилетняя Маша и годовалая Оля с любопытством разглядывали незнакомого дядю. После взаимных приветствий и дружеских объятий хозяева повели Артёма в свои владения. Во дворе дома от самого забора протянулся длинный гараж. В противоположной стороне двора стояла баня, за которой под навесом была выложена в два ряда большая поленница дров.
– Зачем тебе такой ангар? – спросил Артём, указав на гараж. – Никак «Линкольном» обзавёлся?
– Здесь у меня старенькая «Нива» и катерок на прицепе, – пояснил Максим. – От прежнего хозяина достались. Эх, Тёма, поздновато ты приехал. Убрал я катер до весны. А то покатал бы тебя по озеру.
В доме было тепло. В кирпичной печи потрескивали дрова. В зале хозяйка усадила гостя в кресло и занялась сервировкой стола. Артём принялся извлекать из своей сумки гостинцы, но тут обнаружилось, что в мировоззрении хозяев дома произошли некоторые перемены, о которых он не знал. Чета Залесовых, как выяснилось, три месяца назад решила полностью отказаться от спиртного. Марочный коньяк, привезённый Артёмом, оказался ненужным. Да и в отношении сладостей для детей тоже были установлены серьёзные ограничения. Многие продукты здесь считались вредными и даже опасными. Катя посетовала на мужа, что не предупредил гостя об этом заранее. Однако часть гостинцев была принята к употреблению.
На стене прямо над диваном висели два портрета, сделанные Артёмом во времена работы в журнале. На одном была изображена Катя, а на другом – Рита. Глядя на них, Артём почувствовал, как кольнуло в груди.
– Видишь, Тёма, как тебя здесь ценят? – сказал Максим. – У Кати в распоряжении имеется собственный фотограф. Сколько её фоток наснимал, не сосчитать. А она им всем предпочла портрет, который ты когда-то сделал в редакции.
Катя закончила накрывать и пригласила мужчин за стол. За обедом завязалась оживлённая беседа: поделились новостями, вспомнили прежнее время, когда работали вместе.
– А ты, Артём, так и продолжаешь снимать женские портреты? – спросила Катя.
– Да, продолжаю, – неуверенно сказал он. – Но хочу бросить это занятие.
– Почему? У тебя же классно получается.
– Слишком узкая тематика, – уклончиво ответил Артём. – Хотелось бы её существенно расширить, но не нашёл понимания со стороны шефа.
– Чем планируешь заниматься потом?
– Пока твёрдо не решил. Возможно, вернусь в Иркутск.
– Неплохая мысль, – одобрил Максим. – Кстати, как тебя встретили дома? Наладил отношения с родичами?
– С мамой всё замечательно. А вот с отцом пока ещё сложно. Уже, вроде бы, не кипит, но до конца никак остыть не может.
– Не грусти. Всё образуется. У меня на сегодня намечена культурная программа. Походим с тобой на лыжах. Снегу, правда, ещё маловато, но для обычной прогулки будет достаточно. А потом напаримся в баньке. Забудешь все свои печали.
После застолья Артём предложил хозяевам сделать семейный портрет. Он извлёк из сумки «Олимпус». Фотоаппарат произвёл на Максима огромное впечатление.
– Классная машина! – произнёс он восхищённо. – Судя по всему, очень дорогая. Пожалуй, стоит не меньше сотни.
– Полторы, – сказал Артём. – Это принципиально новая техника. У него электронный видоискатель.
– Можно взглянуть?
