скачать книгу бесплатно
Окунев протянул ему фотоаппарат. Бережно, словно сокровище, Максим взял его в руки и стал разглядывать.
– Да, классная машина, – повторил он. – Один вид чего стоит!
Артём не удержался от улыбки.
– Ты не поверишь: главным образом, из-за внешнего вида и купил. Правда же, красавчик?
– Ещё какой!
Максим вернул аппарат хозяину. Катя тем временем привела ребятишек. Артём рассадил хозяев на диване. Сделал несколько групповых и персональных снимков. Потом мужчины стали собираться на лыжную прогулку. В доме имелись две пары охотничьих лыж. Катины были чуть поменьше размером, но петли для ног можно было регулировать под размер обуви. Для Артёма нашлась пара валенок, которые ему почти подошли по размеру. Уходя, друзья прихватили с собой фотоаппараты. Когда вышли за калитку, Максим спросил:
– Позволишь щёлкнуть пару раз твоим сокровищем?
– Сколько душе угодно, – охотно откликнулся Артём. – Я могу с твоим побродить.
Они поменялись фотоаппаратами, затем продолжили путь. Спустились к Байкалу и прошлись вдоль берега до подножья горы, где начиналась лесистая местность. Часто останавливались, чтобы запечатлеть окружающие красоты и друг друга на фоне природы. Дул небольшой ветерок, и холодные волны ещё не застывшего озера лениво набегали на берег, размывая узкую полоску неглубокого снега. Артём с удовольствием оглядывал местность, чувствуя, как душу заполняют покой и умиротворение. Ему тоже захотелось перебраться сюда. Кто знает, может быть, именно в этом месте он сможет найти себя, своё предназначение, душевную гармонию. Но для этого сначала требовалось наладить личную жизнь. А одинокому здесь делать нечего – затоскуешь, волком завоешь.
После трёхчасовой прогулки вернулись в дом. Баня уже была затоплена. В ожидании, когда она нагреется, сели за компьютер, чтобы посмотреть результаты сегодняшних фотосъёмок. Дружно расположились перед монитором. Максим вынул из «Олимпуса» карту памяти и вставил в системный блок. Выждав необходимое время, стал пролистывать снимки в обратном порядке, начиная с последнего. Сначала по экрану прошли чередой фрагменты байкальской природы и портреты Артёма на фоне местных красот.
– Шикарный аппарат! – восторженно говорил Максим. – Гляньте, какое качество! Однако все эти фотки сделаны мною. А теперь – внимание! – переходим к шедеврам нашего гениального гостя.
Ничего гениального от своих снимков Артём не ждал, так как сделаны они были почти наспех, без серьёзной предварительной подготовки. Ему позировали, а он щёлкал кнопкой, стараясь уловить удачный момент. Однако его сомнения оказались напрасными. Персональные и совместные портреты членов семьи Залесовых вызвали у них бурный восторг. Артём и сам видел, что фотографии получились удачно. Каким-то непостижимым образом ему удавалось выхватить из потока времени те мгновения, когда одновременно несколько человек в кадре выглядели наиболее живо и привлекательно. Поскольку такое случалось практически постоянно, объяснить его случайностью было бы нелепо. Артём подумал о том, что некие высшие силы не просто помогают ему во время съёмки улавливать самые удачные моменты, но и сами эти моменты создают.
Но вот результаты семейной фотосессии закончились, и плоскость монитора заполнил портрет Риты, переходящей дорогу рядом с тем местом, где им всем троим когда-то довелось работать. Появление этого изображения оказалось настолько неожиданным, что и хозяева, и гость замерли на пару секунд.
– Ты встречался с Ритой? – спросила Катя.
– Нет, – ответил Артём. – Сфотал исподтишка.
– Чего так?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Струсил, наверное. Решил, что не готов ещё.
– Я бы на твоём месте слишком долго не готовился, – сказал Максим. – Неровен час, уведут Ритулю.
Окунев согласно покачал головою.
– Могут, Макс. Запросто могут. Какой-то хлюст уже крутился возле неё. Но я пока не могу решиться. Вы уверены, что она захочет со мной разговаривать?
– Этого я не знаю, – сказала Катя. – Но я знаю другое: Рита никогда никого так не любила, как тебя.
Артём не ответил, и Максим поспешил переменить тему.
– Давайте глянем дальше.
Далее они увидели ещё две фотографии Риты. На этом содержание карты памяти закончилось.
– А где другие снимки? – спросил Залесов.
– Других нет. Это всё, что я успел снять. Аппарат почти месяц пролежал без дела.
– Почему?
– Так получилось. Настроения не было.
– Да, настроение – штука капризная. Надо с ним считаться, – прокомментировал Максим со скрытой издёвкой. – Надеюсь, теперь оно изменилось, и больше этому чуду без дела лежать не придётся. Нельзя, чтобы такая техника пролёживала.
Окунев хорошо понимал чувства своего друга-фотографа. Нет, Максим вовсе не завидовал. Это гадкое качество было ему совершенно не свойственно. Скорее даже наоборот: он радовался за друга, имевшего возможность обзавестись такой отличной техникой. И, наверное, был огорчён тем, что сам не имел такой возможности.
Артём принял решение.
– А это уже зависит не от меня, – сказал он. – Теперь это «чудо» – твоё.
Хозяева от неожиданности замерли, затем озадаченно переглянулись.
– Ты шутишь? – с трудом выдавил из себя Максим.
– Какие могут быть шутки? Всё очень просто, Макс, – Артём старался говорить как можно мягче. – Ты очень хороший человек. Мне всегда хотелось сделать для тебя что-то необычное, доброе, радостное. Не от показного великодушия, а от чистого сердца. Сейчас мне представилась такая возможность, и я не хочу её упускать. Поэтому прошу: прими мой подарок, если не хочешь обидеть старого друга.
– Как же так, Артём? – робко возразила Катя. – Ведь это твой рабочий инструмент. Ты отдаёшь такую дорогую вещь, а что потом будешь делать сам?
– Рабочий инструмент мне предоставил хозяин студии, – успокоил её Артём. – Там установлен аппарат почти в три раза дороже этого и в десять раз безобразней. Мой шеф зарабатывает на красоте, но мало в ней смыслит. А для личных целей я куплю себе другой, – Окунев хитро улыбнулся. – Помните, как меня когда-то назвала Оля Павлова?
– Как же! – откликнулся Максим. – Конечно, помню: Патриарх Никон.
– Вот именно! Я решил больше не изменять своему клану. Ну что, друзья мои, будем считать, что консенсус достигнут. Осталось провести церемонию вручения.
Мужчины поднялись. Артём взял в руки фотоаппарат, футляр к нему, вынул из сумки зарядное устройство и всё это торжественно вручил своему товарищу.
– Ну что сказать? – расчувствовался Максим. – Благодарю тебя, брат! От всей души благодарю! Я ведь всегда мечтал о профессиональной технике. С Катюшей не один раз говорили об этом, обсуждали наши возможности, да всё никак у нас концы с концами не сходились. А ты приехал и осуществил мою мечту. Дай-ка обниму тебя!
Они заключили друг друга в крепкие объятия. А женщины, включая маленькую Олю, смотрели на них и улыбались.
* * *
Банька на дровах была жаркой, но лёгкой. Два товарища поочерёдно хлестали друг друга берёзовыми вениками, а потом переводили дух в предбаннике, попивая кислый домашний квас. Во время очередного перерыва Максим поделился своими планами.
– Есть у меня задумка, – сказал он. – Хочу здесь, в Голоустном, организовать кружок фотолюбителей. Ребятишек привлечь. Думаю, что найдутся желающие. Как смотришь на эту затею?
– Положительно, – ответил Артём. – Фотография – наука серьёзная. Сейчас многим кажется, что нет ничего проще: нажал кнопку – и готово. Видеть и понимать красоту не каждый способен. Одним это дано от рождения. Другие стремятся к этому, учатся и со временем приобретают такую возможность. Третьих сколько ни учи, они так и останутся неспособными отличить прекрасное от безобразного. Человека надо приобщать не только к тонкостям ремесла, но и к культуре искусства. Чтобы к вопросу «что снимать?» он всегда добавлял ещё два: «как снимать?» и «зачем снимать?».
– Верно! Очень правильно сказано. Я всё же надеюсь, что в достаточной мере умею понимать красоту, чтобы учить этому других. Про тебя и говорить нечего – такому тонкому чутью можно только позавидовать.
Артём медленно помотал головой, грустно улыбаясь.
– Если бы ты знал, Макс, с каким дерьмом мне теперь приходится иметь дело. Я всегда знал, что на свете полно психопатов и извращенцев. Но, как выяснилось, немалое число представителей этой человеческой мерзости обладает сказочным богатством. Они готовы платить большие деньги – нет, не за красоту, а за то, что уродливо и безобразно. Главное для них, чтобы это безобразие было оригинальным и помечено престижным символом.
Максим внимательно смотрел на него, вслушиваясь в каждое слово.
– Кажется, я догадываюсь, о чём речь. Ты имеешь в виду порнографию?
– Да.
– И поэтому решил вернуться?
– Это главная причина. Но я не уверен на сто процентов, что у меня получится.
– Что мешает?
– В принципе, ничто не мешает. Просто порой на душе неспокойно. В настоящее время моя работа приносит мне большие деньги. По нашим с тобой меркам – огромные. Если предположить, что мой шеф имеет на этом несравнимо больше – захочет он меня отпускать?
– Да, Тёмка… – задумчиво проговорил Максим. – Я тебя понимаю. Мне бы тоже не хотелось этим заниматься. Но, судя по всему, твои опасения имеют под собой основание. Такая деятельность наверняка связана с криминалом. Постарайся прощупать почву, а потом уже принимай решение. Потерпи немного.
– Потерпеть, конечно, можно, – Артём тяжело вздохнул. – Видишь ли, Макс: Паша Меллер, говоря его же языком, постепенно «раздвигает горизонты». Мы с ним начали с обычных женских портретов. Затем перешли на эротику. Теперь приступили к порно. Что последует за этим, нетрудно представить.
– Да уж, – пробормотал Максим. – Коли так, то дело дрянь. Но ты не отчаивайся. Если сильно прижмёт, приезжай сюда. Здесь он тебя вряд ли найдёт. Первое время поживёшь у нас, а там, глядишь, что-нибудь сообразим. Лады?
– Будем надеяться, что всё обойдётся, – уклончиво ответил Артём. – А тебе спасибо за готовность помочь! Я всегда был уверен, что могу на тебя рассчитывать.
Предложение Максима его глубоко тронуло. Но он понимал, что никогда им не воспользуется. Подвергать риску семью с маленькими детьми – это уже слишком. Артём попросил друга держать их разговор в секрете, и больше они этой темы не касались. Сделав ещё несколько заходов в парную, вернулись в дом красные, словно варёные раки.
Вечером все вместе сидели за столом, пили чай и разговаривали. Маленькая Оля расположилась на коленях у матери, прижавшись головой к её груди, и поглядывала на взрослых карими глазёнками. Маша, сидя рядом с отцом, слушала разговоры старших, но даже не пыталась вставить слово или как-то иначе привлечь к себе внимание. Было видно, что воспитанию дочерей родители уделяли должное внимание.
Артём чувствовал себя легко и уютно в этой тёплой домашней обстановке. И в то же время его душа наполнялась грустью. Греясь у чужого очага, он понимал, что сам лишил себя такого простого человеческого счастья. Катя тем временем как-то странно поглядывала на него и, казалось, была немного смущена. Артём подумал, что она всё ещё смущается из-за дорогого подарка. Но Максим заподозрил что-то иное.
– Что случилось, моя хорошая? – спросил он строгим голосом. – Ну-ка, выкладывай начистоту.
– Вы, наверное, станете меня ругать, – сказала она, потупив взор, и, собравшись с духом, призналась: – В общем, пока вы парились, я позвонила Рите и сказала ей про Артёма, – Катя подняла глаза на гостя. – Она согласна с тобой встретиться.
Повисла долгая пауза, которую нарушил Максим:
– Вот что я скажу, друзья мои. Меня всегда возмущает, когда без спроса суют нос в чужие дела. Однако на этот раз я полностью одобряю Катин поступок.
Катя вопросительно смотрела на Артёма.
– Ты правильно поступила, – ответил он на её немой вопрос. – Сам бы я мог так и не решиться.
После чаепития хозяйка увела ребятишек, чтобы уложить их в постель. А два друга-фотографа ещё долго сидели за столом, обсуждая свои личные и профессиональные дела. Спать легли далеко за полночь.
Утром семья Залесовых в полном составе проводила гостя до автобусной остановки.
5. Сюрпризы
В кафе «Маргаритка» они любили бывать прежде, когда вместе жили в Иркутске. Артёму оно приглянулось, главным образом, из-за названия, а Рите просто понравилось своим уютом. И сейчас, как в прежние времена, Артём сидел за столиком напротив Риты и неотрывно смотрел на неё. Почти два года назад они расстались и с тех пор больше не общались. А увидеть её Артёму довелось лишь недавно и совсем коротко – даже меньше минуты.
– Ну, чего разглядываешь? – спросила она. – Сильно изменилась?
Больших изменений в ней Артём не увидел. Разве что две складки, которых прежде не было, едва заметно проглядывали на лице. Но они её ничуть не портили, как не портил её и скромный наряд. На ней был простой коричневый свитерок, на который сверху мягко ложились густые волосы пепельного цвета. И хотя Рита не принадлежала к числу писаных красавиц, вроде Карины или Анжелики, Окунев не мог наглядеться на неё. Она была красива той необъяснимой красотой, которую не понимали, не понимают, и вряд ли когда-нибудь поймут люди типа Паши Меллера.
– Изменилась, – ответил Артём на её вопрос. – Но исключительно в лучшую сторону.
– И где эта лучшая сторона?
– Ты же знаешь: я не умею объяснять словами. Мне проще показать.
Рита улыбнулась – грустно и светло. Примерно после такой же фразы между ними когда-то протянулась первая ниточка. И вот теперь знакомые слова коснулись души.
– Как же ты будешь показывать? – спросила она своим необыкновенным мягким голосом, от которого у Артёма всегда захватывало дух. – Здесь нет настольных ламп.
– У меня и фотоаппарата нет, – сказал он. – Даже и не знаю, как быть теперь.
– Артём! – Рита внимательно посмотрела ему в глаза. – Мне кажется, недавно я тебя видела. Разглядеть не удалось – увидела мельком, а на дворе уже смеркалось. Но у меня вдруг кольнуло сердце. Скажи: ведь это был ты?
– Да.
– Значит, ты видел меня?
– Да. Я специально приехал, чтобы тебя увидеть и сфотографировать своим новым «Олимпусом».
– Почему же не подошёл?
– Не хватило смелости, – признался он. – А ещё немного раньше я звонил тебе, но заговорить также не насмелился.
– Ты стал таким робким?
Артём развёл руками.
– Как видишь.
Они немного помолчали.
– Где же теперь твой новый «Олимпус»? – задала очередной вопрос Рита.
– Я подарил его Максиму Залесову, – ответил Артём. – Буквально вчера.
Рита смотрела на бывшего мужа с мягкой, доброй улыбкой.
– Я не сомневаюсь: ты подарил ему хороший дорогой фотоаппарат.
– Просто шикарный!
– И, конечно же, очень-очень красивый.
– Это непременно.
Они негромко засмеялись.
