скачать книгу бесплатно
Но меня выражение их лиц не обмануло. Я уже успела понять, что у девиц нет ничего общего, они постоянно цапаются, как дворовые кошки, делящие территорию подвала, объединяет их только одно: презрение к матери. Глядя на дочурок Нины Анатольевны, я несколько раз ловила себя на крамольной мысли, что отсутствие детей вовсе не горе. Генетика – лотерея, и неизвестно, какой билет ты вытащишь из закрытой коробки. Родишь ребенка, будешь о нем истово заботиться, вложишь в него массу сил и денег, урезая себя во всем, чтобы он получал игрушки, одежду и должное образование, потом наплюешь на свою карьеру и найдешь подработку в трех местах, влезешь в ипотеку, чтобы купить отпрыску отдельную квартиру, а в конце концов услышишь от него: «Мать, ты меня перед приятелями позоришь, вечно глупости несешь. Перестань ко мне в гости таскаться, хватит советы давать, я уже взрослый, без тебя прекрасно проживу…»
Нет, на свете много людей, которые любят своих родителей, почитают их, но риск, что в заботливо поливаемом тобой огороде вырастут такие вот Катя с Аллой, существует. Как сделать так, чтобы сын или дочь относились к родителям с нежностью? Понятия не имею, не спрашивайте об этом.
– Виолочка, вы устали? – донеслись до меня слова Нины Анатольевны.
Я встрепенулась, прогнала ненужные мысли и ответила:
– Есть немного. Спасибо за чудесный ужин, пойду спать, завтра мне рано вставать.
– Принести вам на ночь травяной отвар? – засуетилась хозяйка.
Я не успела ответить. Большая люстра, висевшая на витой цепи, вдруг мигнула и погасла.
– Бли-ин, – протянула Алла, – электричество вырубили.
– Сейчас аварийный генератор включится, – успокоила я ее. – Он у вас установлен на улице возле лестницы, которая к окну Нины Анатольевны ведет. И, судя по размеру, агрегат очень мощный.
– Да он постоянно не работает, – заканючила Алла.
– Из него масло течет, а какой-то нужной детали у мастера не оказалось, теперь он только в понедельник подъедет, – жалобно сказала Нина Анатольевна. – Ой! Свет дали!
Я встала.
– Ну вот, а вы расстраивались. Спокойной ночи. Спасибо, мне не хочется пить.
– Отдыхайте, дорогая, – сказала хозяйка дома. – Если что понадобится, сами не ходите. Вы же помните, что у нас работает внутренняя связь? Берете городской телефон, нажимаете кнопочку с надписью «int», потом единичку, и я вам из кухни отвечу.
Вернувшись в отведенные мне покои, я решила принять душ, пошла в ванную и поняла: тот, кто сегодня приводил санузел в порядок, забыл поставить на полочку гель, шампунь и прочие средства. Вызывать Нину Анатольевну по телефону, как горничную в отеле, показалось мне невоспитанным, лучше все-таки самой сходить к ней. Я вошла в столовую, увидела Эллу со свекровью, склонившихся над столом, и сказала:
– Простите…
Женщины отпрянули в разные стороны. Стало понятно, что смотрели они на аппетитный темно-коричневый кекс в центре овального блюда. Мысли о геле для душа сразу улетучились из моей головы.
– Обожаю кексики! – воскликнула я. – Ммм, какой чудесный десерт… Нина Анатольевна, кажется, я зря отказалась от вашего травяного отвара. Нальете чашечку? Отрежете кусочек кекса? Он упоительно пахнет.
– Э… э… э… – забормотала Нина, – Виолочка… уж простите… э… э…
– Это не кекс, – сказала Элла, – обычная коврижка. Свекровь ее не сама пекла, купила в кондитерской «Веселый эклерчик» на нашей улице. Виолочка, нам не жаль вас угостить, но вам не понравится выпечка без дрожжей и яиц, очень постная, с начинкой из чернослива. Лучше угощу вас халвой.
– Не люблю ее, – поморщилась я. – А насчет коврижки вы не правы. Приехав в ваш город, я сразу приметила «Веселый эклерчик». Название понравилось, заглянула туда, кондитерша, кажется, ее Ларисой зовут, посоветовала выпить чаю и дала мне попробовать эту, как она сказала, «черносливку». Коврижка оказалась восхитительной. Я хотела купить целую, но ее не было в наличии. Лара пояснила, что к вечеру ассортимент оскудевает, народ расхватывает самое вкусное днем. Кстати, эта начинка моя любимая.
– Виолочка! Не могу вам отрезать кусочек! – с отчаянием воскликнула Нина Анатольевна. – Понимаете, мама велела купить ей целую и подать на ночь в спальню с чаем. А у Ларисы осталась всего одна штука. Если я не выполню приказ Елизаветы Гавриловны, она обидится. Притащить ей половину десерта и вовсе нельзя – мама рассердится, скажет, что я объедки принесла. Простите, пожалуйста, что отказываю вам!
Я смутилась.
– Это вы меня извините, как ребенок, угощение выпрашиваю… Ни в коем случае не покушаюсь на то, что куплено для Елизаветы Гавриловны.
– Ой, как неудобно! – запричитала вдова профессора. – Но мама… она иногда бывает капризной… наверное, возраст сказывается…
– Бабушка очень обижается, если ее пожелание не выполняют, – вступила в разговор Элла. – Виолочка, завтра обязательно куплю вам «черносливку».
– Ну что вы, не надо, – возразила я. – Да и не стоит лопать на ночь выпечку, это плохая привычка, стану размером со слона.
– Знаете, сколько вам съесть надо, чтобы стать хоть отдаленно похожей на слона? – засмеялась Элла. – С такой фигурой спокойно можно в кровати десять штук пирожных умять, и ничего плохого не случится. Честно говоря, я вам по-доброму завидую.
В столовую вошла Катя и тут же воскликнула:
– Ой, коврижка! Почему ее на ужин не подали? Очень хочу сладкого.
– Это для бабушки, – снова пояснила Нина Анатольевна.
– Вот оно что… – процедила сквозь зубы Екатерина. – Вкуснятину теперь из-под полы раздают? Родным дочкам фигу, лучшее для старухи оставлено?
– Боже, ты все неправильно поняла, – начала оправдываться мать, – просто бабуля попросила купить ей «черносливку».
– Почему всем не купили? – надулась Катя. – Отчего не подумали, что мне тоже полакомиться захочется?
– Детонька, – залебезила мать, – вчера все ели пирожные, человеку необходимо разнообразие, нельзя питаться однообразно.
– Ага, бабка во время прошлого ужина лопала эклеры с корзиночками, – пошла в атаку Катя. – Но ей сегодня опять сладкое приготовили, а другим нет.
– Солнышко, я забочусь о твоем здоровье, – запела Нина Анатольевна, – один день бисквит с кремом, потом перерыв, завтра испеку морковный торт.
– Блевотина! – топнула ногой дочурка.
– Ты плохо себя чувствуешь? Тебя тошнит? – испугалась мать. – Сейчас заварю желудочный сбор.
Но Екатерина остановила ринувшуюся на кухню Нину.
– Нет, мама, это твой бисквит из моркови блевотина. Его и умирающий с голодухи не сожрет. Странно, однако, что отсутствие сегодня десерта связано с заботой о моем здоровье, а бабке ты собралась кекс припереть. Можно сделать вывод: ты обожаешь доченьку…
– Конечно, солнышко, я люблю тебя больше жизни, – кивнула Николаева.
– А свою мамашу ненавидишь, убить хочешь, – договорила девушка.
Нина Анатольевна ойкнула, схватилась ладонями за щеки и пролепетала:
– Ужас говоришь! Придет же такое в голову…
– Нет, – насела на нее Катя, – все логично. Родной дочке не даешь коврижку, так как она испортит мне желудок, а Елизавете Гавриловне ее несешь. Зачем? А чтобы вредная старуха, от самодурства которой житья нет, в ящик побыстрее сыграла. Так получается.
Нина Анатольевна покраснела. Катя рассмеялась, схватила блюдо и заявила:
– Я сама нашей императрице отволоку угощенье, погляжу, как у нее рожа при виде меня перекосится. Люблю дразнить бабулю, наш цветочек от злости пожелтеет, когда обожаемая внученька к ней в покои войдет.
– Нет, нет, поставь! – потребовала Элла. – Не трогай!
Екатерина вскинула брови.
– Это почему?
– Ну… просто не бери, – промямлила невестка.
Катя вскинула подбородок.
– Еще чего! Решила мне указания раздавать? Считаешь себя тут главной? Хочешь меня в угол загнать? Зубы скалишь?
– Катюша, я тебя люблю, – залепетала Элла, – только скандала опасаюсь. Бабуля увидит тебя и…
– Лопнет от злобы, – договорила Катя. И улыбнулась: – А мне того и надо!
– Оставь «черносливку», – хором произнесли Нина Анатольевна и Элла.
– Отвяньте! Что хочу, то и делаю! – объявила Катя и ушла с блюдом.
Николаева покосилась на меня и, теребя в руках край скатерти, забормотала, оправдывая грубиянку:
– Виолочка, поверьте, Катя обожает бабушку. Понимаете, у молодежи своеобразное чувство юмора, и шутки дочки могут показаться вам… э… странными… но… э… в действительности она глубоко уважает и Елизавету Гавриловну, и меня. В девочке до сих пор живет подросток… она по каждой ерунде спорит не со зла… просто так… И вообще… Катюша всех в семье любит без памяти… она чудесный человек… Правда, Элла?
– Да, да, – подхватила невестка, – сейчас Катя шутила, Елизавета Гавриловна очень обрадуется, когда ее увидит.
Раздался громкий стук.
– Уфф… – выдохнула Нина Анатольевна. – Похоже, дверь в спальню мамы хлопнула.
– Ну вот, – обрадовалась Элла, – значит, Катюша уже бабуле сладкое доставила.
– Думаешь, не стоит переживать? – неожиданно спросила Николаева.
– Конечно, нет, – засмеялась невестка, – Катюша не станет безобразничать.
– Эллочка, проверь, отдала ли она бабушке десерт, – велела Нина Анатольевна.
Жена Олега молча побежала к лестнице.
– Спокойной ночи, – пробормотала я и поспешила к себе, забыв про гель, шампунь и все прочее.
Глава 5
Едва я вошла на отведенную мне территорию, как в кармане брюк затрезвонил мобильный. Меня разыскивала пиарщица «Элефанта» Варя Романова, давно ставшая мне близким человеком.
– Ты – подружка! – заявила она, забыв поздороваться.
– Да, – удивилась я. – А что, возникли сомнения в наших хороших отношениях?
– Ты – подружка, – повторила Романова. И зачастила: – Нужны точные мерки – объем груди, талии, бедер, длина рукава и юбки. Ой, чуть не забыла! Как ты относишься к розовому? Мы решили сделать его основным цветом.
Я наконец сообразила, почему Варя так странно со мной разговаривает: она явно перепутала телефоны и обсуждает чей-то наряд для презентации.
– Варюша, ты набрала неправильный номер, попала к Таракановой…
Но собеседница, перебив меня, произнесла еще более странные слова:
– В моем положении вообще-то женщины глупеют, но я пока еще в адеквате. Привет, Вилка. Ты – подружка, цвет розовый. Не против?
– Не против чего? – окончательно растерялась я.
– Цвет нравится? – рассердилась Варя. – Тогда бери сантиметр.
– В принципе, да, нравится, – осторожно ответила я. – А зачем нужны мерки?
– Господи, ну как с тобой разговаривать? – вскипела Романова. – Разжевала тебе все, объяснила семь раз. И что? Повторяю снова: надо платье тебе купить.
Я ничего не поняла.
– Какое?
– Для подружки.
– Чьей?
– Моей! – заорала Варя. – Ну вот, в моем положении нужны только положительные эмоции, а я нервничать начала.
– Ты беременна? – неуверенно предположила я.
– Да!
– Поздравляю, – обрадовалась я.
– Так, – протянула Варвара, – ясненько, ты опять не прослушала автоответчик.
– Есть грешок, – забормотала я, – забываю его включать.
Романова издала стон.
– А я-то распиналась, детали описывала… Тараканова, ау, ты здесь?
– Ну конечно, держу трубку около уха, – заверила я.
– Выбрось из головы всякие другие мысли, встрепенись и слушай внимательно, – приказала подруга. – Я жду ребенка. Мы с Мишей решили пожениться. Свадьба через месяц. Ты подружка невесты, всего вас четверо, основной цвет праздника розовый. Мое платье белое, а платья подружек – цвета зари. Теперь разобралась?
– Да, мерки пришлю, спасибо за приглашение, очень рада за вас с Мишей. Что вам подарить? – на одном дыхании выпалила я.
– Подожди с презентами, есть более значимые проблемы, – сказала Варечка. – Размеры нужны сегодня, времени мало, если не успеем подготовиться в срок, торжество не состоится, потому что я не влезу в подвенечный наряд. Ты не представляешь, живот увеличивается с пугающей скоростью. Похоже, я рожу слона!
– Сию секунду возьму сантиметр, – пообещала я.
– Отлично. И закажи билет, – продолжала Варя, – мы всем оплатим дорогу, но каждый сам покупает проездной документ.
