Пятизвездочный теремок

– Мамуля, – нежно пропел Костин, – хочешь, я отнесу тебя, старушка.

– Сама дойду, – прошипела я, подняла правую ногу и замерла в такой позе.

– Еду, еду, бегу, бегу, – донеслось из коридора, и перед нами возникла очередная девушка, которая толкала перед собой инвалидную коляску. – Где тут бабуля с ишаком?

Я ощутила себя отмщенной.

– Старуха перед вами. Ишак рядом с ней.

– Меня зовут Люся, – представилась незнакомка. – Регина, ты чего? Какая она бабка? Тетка средних лет, небось за тридцатку ей.

Ну согласитесь, быть теткой средних лет лучше, чем дряхлой Бабой-ягой.

– При чем здесь я? – надулась Регина. – В компьютере сказано: Романова, сто три г. г.

– Дурында, – упрекнула коллегу Люся, – это номер апартаментов. «г. г.» не года, а «главный гость», такой статус получают только друзья хозяев. Пора бы уж тебе все выучить. И мало ли что написано! На лицо женщины глянь!

– Сейчас все пластику мутят, – начала оправдываться Регина, – морду пересаживают.

– Жаль, нельзя мозг пересадить, глупый на умный поменять, – ехидно заметила Люся.

– Меня не задевают твои выпады, – гордо заявила Регина.

– Девицы, займитесь наконец больной, а то ишак разозлится и взбрыкнет, – прервал обмен любезностями Вовка. – Люся! Доставьте Евлампию на массаж. Лампа, мы с Кисой пока чем-нибудь займемся. Не волнуйся, я с ней останусь.

– Спасибо, – прошептала я, – не давай ей больше одной конфеты.

– Может, у меня и глупый мозг, но Маргарита Федоровна точно узнает, что ты мужчину ишаком обозвала, – мстительно пообещала Регина.

– Я? – изумилась Люся. – Ишаком? Гостя? Вымой уши!

– Протри язык стеклоочистителем, – не осталась в долгу блондинка, – все слышали, как из твоего рта с губами-ластами вывалилось: «Где тут бабуля с ишаком?»

Люся прищурилась.

– И смешно. И печально. И грустно. И жаль Регину, которая не имеет, как я, прекрасного медицинского образования. Дорогая, ишак – название болезни, для таких, как ты, «прострел» или «ой, продуло вас». Простой народ так говорит, а медики называют ее, как положено, ишак.

Костин расхохотался.

– Ишиас! Люся, вы профессионал!

– Вы правы, я ас! Умелый, – гордо объявила медсестра и споро покатила инвалидную коляску по коридору.

Я изо всех сил старалась не рассмеяться, потому что любое движение или действие причиняло мне боль.

– Кристина Павловна, – заорала Люся, вталкивая меня в кабинет, – больная с ишаком туточки!

Из-за ширмы вышла огромная фигура. Я заорала и чуть не потеряла сознание от острой боли и страха. А вы бы как отреагировали, увидев перед собой бурого медведя в белом халате? Голова зверя с разинутой пастью, в которой сверкали острые клыки, мощные передние лапы с длинными когтями, мохнатые задние, торчащие из-под халата, – все внушало ужас.

Топтыгин забасил:

– Ну-ну, понимаю, больно, сейчас полечим.

– Ну я пошла, – заявила Люся.

– Не надо, – прошептала я, – увезите меня скорей.

– Кристина Павловна хорошая, – запела медсестра, – добрая, ласковая, руки у нее золотые.

– Не так хороша я, как Людмила подхалимничает, – заметила медведица, – но плохого вам не сделаю. Пальцем не трону. Просто посажу в печь!

Зверюга отодвинула ширму, передо мной предстала подставка, на которой испускала пар огромная кастрюля. Я вцепилась в подлокотники кресла и решила дешево свою жизнь не отдавать.

– Нет! Не хочу свариться заживо.

– Там нет воды. Пар создается искусственно, – растолковала тетя-медведь.

Лампа на пару! Диетическое блюдо! Похоже, хищник ведет здоровый образ жизни. Да только мне от этого какая польза? Я попыталась встать, но ноги не захотели подчиниться своей хозяйке.

– Медведь прекрасный специалист, – уговаривала меня Люся.

Я вздрогнула. В первую минуту увидев оскал чудовища в белом халате, я впала в ужас. Потом страх слегка померк. Возникла мысль: ни один Михайло Потапович не умеет разговаривать по-человечески, и диплома массажиста ему никогда не получить. Денек выдался нервный, вид комнаты, в которой держали пленницу, сильно меня напугал, резкая боль в спине тоже не способствует логическому мышлению, да и не обладаю я сим талантом в полной мере. Усталость, страх, боль – все цветочки сложились в один букет и принесли на редкость ядовитые ягодки, мне на короткое время показалось, что в комнате находится настоящий зверь. Но потом разум вернулся в мою голову, мне стало понятно: массажист зачем-то надела карнавальный костюм.

Не успела я с облегчением выдохнуть, как Люся сказала: «Медведь прекрасный специалист», и снова мне стало жутко. На голову словно шапку нахлобучили, перед глазами затряслась серая марля, стало плохо видно окружающий мир, а слышала я как сквозь вату.

– Доверьтесь мне, – гудела зверюга в белом халате.

Я, забыв о всех правилах приличия, показала на нее пальцем:

– Люся, кто это?

– Массажист медведь, – ответила медсестра.

– Медведь? – переспросила я.

– Ну да, медведь, – подтвердила девушка.

– Меня зовут Кристина Павловна, – представилась зверюга, – а вы Евлампия. Не ошибаюсь?

Оцените мое мужество, у меня хватило сил кивнуть.

– «Теремок» очень долго заманивал к себе медведя, – затараторила Люся, – она мегапрофи, училась в цирке, всем там кости разминала.

Я вжалась в кресло. Ну да. А где еще четверолапый костоправ мог получить образование? В мединститут его не примут. Балаган самое подходящее место. Небось Кристине Павловне тонкости массажа преподавали сами братья Запашные. Видела пару раз по телевизору, как работают Эдгард и Аскольд, они очень талантливые, позитивные мужчины. Красивые и умные. Если медведица их ученица, то она точно хороший специалист. Меня перестала удивлять человеческая речь Кристины, Запашные и не такому научить могут, да у них даже я запою, как Нетребко. Но, несмотря на мою нежную любовь к легендарной семье Запашных, я не хочу, чтобы мне вправляли спину мохнатые лапы с острыми когтями.

– Вы же больше не боитесь? – спросил монстр, взял огромную деревянную лопату, опустил ее в кастрюлю и начал делать круговые движения.

Из емкости повалили клубы пара.

– Поможем вам раздеться, – пропела Люся.

Я чуть не потеряла сознание от ужаса, но тут ко мне вернулся дар речи:

– Нет!

– Ну вот, – вздохнула медведица, – а я не успела пообедать. Надеялась хоть плотно поужинать.

Мой желудок превратился в ледяной ком и упал в колени. Господи! Меня точно хотят сожрать.

– Душенька, лапонька, – запела Люся, – вам станет хорошо, приятно. Поверьте, на этом приборе заканчиваются все проблемы. Они там просто пропариваются. Правда, Кристина Павловна?

– Люся верно утверждает, – закивало лохматое чудище, – печка – лучшее избавление от стресса, нервного возбуждения, усталости, тоски. Метания закончатся, страсти утихнут. Наступит благостная тишина. Понимаете?

Я судорожно кивала. Если меня приготовить на пару, а потом сожрать, то все мои проблемы исчезнут вместе с моим телом. Это правда. Тут не поспоришь.

– Славненько! – обрадовалась мадам Топтыгина. – Умница. Сейчас пропаримся. И мы с Люсей через полчаса можем ужинать.

Медсестра облизнулась.

– Я голодна до жути. Возьму себе ножку! Или грудку!

– Я вешу сорок пять кило, – жалобно пискнула я, – у меня одни кости.

– Выглядите аппетитно, – заулыбалась Люся, – не изможденная, не скелет.

– Да, да, – подхватила Кристина, – на результат пропаривания количество вашего жира не влияет. После того как печка отключится, можно вас маслом помазать.

– С маслицем прекрасно, – обрадовалась Люся. – Восхитительно. Аромат! М-м-м!

– А мне так и не удалось с маслицем попробовать, – расстроилась медведица. – Ну, давайте. Евлампия, я сниму с вас кофточку.

– Стойте, я душ не принимала. Нельзя грязной лезть в печку, – пролепетала я.

– Можно, можно, – хором возразили Люся и Кристина.

– У вас руки немытые, – пропищала я, – не смейте меня ими лапать.

– Охо-хо, – вздохнула медведица, – желание клиента закон. Давай, Люся, дуй к раковине. Сейчас вернемся. Не скучайте, госпожа Романова, кран с водой у нас находится в соседнем помещении.

– Не торопитесь, я никуда не денусь, пошевелиться не могу, – бойко отрапортовала я.

Не успели медсестра с медведем исчезнуть за узкой дверцей в стене, как я схватилась ладонями за колеса, вмиг выехала в коридор и покатила по нему с воплем:

– Вова! Костин! Спаси!

Галерея показалась мне бесконечной, руки начали уставать.

– Вам помочь? – спросил за спиной нежный голосок.

Я обернулась и увидела вблизи инвалидной коляски серую волчицу в голубой пижаме хирурга.

– Почему вы одна? – удивился хищник. – Куда так торопитесь?

С громким воплем:

– Володя! Меня сейчас санитар леса сожрет, – я выскочила из кресла, полетела вперед, миновала ресепшен…

При виде меня Регина стала размахивать руками, что-то говорить, но я не услышала ни звука, не остановилась, выбежала во двор, увидела вдалеке у забора Костина, который беседовал с кем-то по телефону, и со всех ног бросилась к нему. Добежать до Вовки мне не удалось, ноги разъехались в разные стороны, я упала на живот. Раздался громкий треск, в ту же секунду жуткая боль скрючила спину и кто-то накрыл меня с головой одеялом.

Глава 18

В нос проник аромат шоколада.

– Эй, открой глазки, – произнес Костин.

Я разлепила веки.

– Евлампия Андреевна, дорогая, – зачирикала Лиза, – ох, и напугали вы нас!

– Сердце перевернулось, – добавила Маргарита.

Я села.

– Здравствуйте.

– Очнулась, – констатировал Костин и сделал глоток из чашки, которую держал в руках.

– Кто или что вас напугало? – поинтересовалась Лиза.

– Расскажите скорей, – попросила ее свекровь, – мы немедленно примем меры.

– Уволим каждого, кто посмел довести вас до обморока, – заверила Елизавета.

– Медведь, – выдохнула я.

– Кристина Павловна? – изумилась Маргарита. – Да она милейший человек.

– Человек? – повторила я. – А почему Люся ее называла медведем?

Елизавета укоризненно цокнула языком.

– Людмиле не хватает должного воспитания. Неприлично обращаться к людям по фамилии.

Я заморгала:

– Медведь это фамилия?

– Да, – подтвердила Маргарита Федоровна, – Кристина Павловна. Массажист, физиотерапевт. Уникальный специалист. Десять лет работала в цирке, представляете, какие там нагрузки, травмы? Великая школа! Медсестра поступила невежливо, но почему вы запаниковали?

– Они хотели меня посадить в печку, пропарить и маслом потом помазать, – пожаловалась я.

Маргарита Федоровна улыбнулась.

– У нас прекрасная аппаратура, в СПА новейшее оборудование. В «Теремок» из Москвы на разные процедуры народ приезжает. Инфракрасная печь, имитирующая русскую паровую баньку-бочку, одно из последних наших приобретений.

– Эффект потрясающий, – заверила Лиза, – кожа потом как у младенца. Отлично помогает при радикулите. А если маслицем ароматическим потом намазаться! М-м-м! Восторг.

– Они жаловались на голод, – прошептала я. – Медведь очень страшная, лапы с когтями. А Люся все время твердила, что не поела как следует. Вот они меня пропарят и поужинают. Слопают ножку, грудку…

– Огромная проблема найти хорошую медсестру, – пожаловалась Маргарита, – увы, приходится брать то, что пришло. Я категорически запрещу Людмиле сообщать гостям о своих проблемах. Не пообедала? Терпи. Почему вы испугались?

Я молчала. Признаться, что я приняла доктора за настоящую медведицу, а Люсю за ее помощницу-каннибалку? Никогда!

Костин расхохотался.

– Лампа решила, что ее сейчас сварят заживо и сожрут! Ой, не могу!

Маргарита и Елизавета вытаращили глаза и хором повторили:

– Сожрут?

– А вы бы что подумали? – начала отбиваться я. – Привезли в кабинет, там медведиха, то есть медведица… А по коридору волчица шла! Зачем медики носят такие костюмы?

– Санаторий называется «Теремок», – пустилась в объяснения Лиза. – А кто-кто в нем живет?

– Колобок, – бойко ответил Вовка.

– Говорящая булка из другой сказки, – возразила я.

– У нас масса клиентов с детьми, – продолжала Елизавета, – малыши побаиваются людей в белых халатах. Да я и сама их опасаюсь, знаю, каких специалистов медвузы выпускают. Пятку от локтя не отличат.

– Чтобы дети не впадали в истерику, врачи ведут прием в образе животных, – перебила ее Маргарита, – да и многим взрослым это нравится.

Костин стал хохотать еще громче.

– Печка, медведь, сетование на голод, волчица в коридоре. О несчастная Лампа!

– Мы и помыслить не могли, что кто-то примет Кристину Павловну за живого медведя, – пробормотала Маргарита, – издали видно, что морда, лапы – все это костюм.

Я потерла глаза кулаками.

– У меня голова кружится и словно шапка на макушке сидит.

– Надо померить давление, – засуетилась Лиза.

– А еще лучше к доктору поехать, – посоветовала Маргарита, – к хорошему кардиологу. У нас прекрасные врачи, но необходимой диагностической аппаратуры нет.

– Я никогда не жаловалась на сердце, – возразила я, – недавно проходила обследование, никаких отклонений не нашли. Просто понервничала.

– Любая беда начинается внезапно, – вздохнула Маргарита, – все под Богом ходим. Сегодня жив, а завтра нет.

– Давай, правда, скатаешься в клинику, – встал на сторону дам Костин, – свожу тебя туда-обратно.

– Вечер на дворе, – сопротивлялась я.

– Тем более, – всплеснула руками Лиза, – вроде здоровенькой ложитесь спать, да всякие бяки с людьми, как правило, в предрассветный час случаются. В четыре-пять самый пик инсультов-инфарктов.

Маргарита кашлянула.

– Не хочу ни в кого бросать камни, но в Полынове не самый лучший медцентр, а «Скорая» оттуда прикатит. Лучше ехать в Москву. Врач, у которого хорошая аппаратура, увидит инфаркт в самой начальной стадии и сможет остановить его развитие. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Лампудель, иди в машину, – приказал Вовка и вынул из кармана телефон: – Слушаю. Интересно. Сейчас перезвоню.

– Меня не будет несколько часов, – протянула я. – Киса самостоятельная девочка, она спокойно остается дома одна. Но на ночь мы ее никогда не покидаем. А если вынуждены с мужем задержаться на службе, с малышкой всегда находится няня. Кисуля может испугаться. Нет, со мной все в порядке.

– Наверное, вы видели Анфису Ивановну? – осторожно поинтересовалась Лиза.

– Мать Вероники? – уточнила я.

– Да, – кивнула Королева, – она не упускает возможности появляться перед посетителями зоопарка, когда те чай в избушке пьют.

Я улыбнулась.

– Успела с ней познакомиться и от души пожалела дочь пожилой дамы.

Маргарита горестно вздохнула.

– Старческая деменция. Тяжелое испытание для родственников больного. Не все выдерживают контакт с психически нестабильным человеком.

– Анфиса Ивановна тронулась умом, – продолжала Лиза, – но физически была здорова на зависть многим. Казалась здоровее слона.

Меня царапнуло беспокойство.

– Была? Казалась? Вы употребили глаголы в прошедшем времени.

Елизавета опустила глаза.

– Ночью она скончалась. Говорят, пошла в туалет, дверь заклинило, открыть ее она не смогла, испугалась. Много ли пожилой даме надо? Инфаркт. Нельзя доверять своим ощущениям. Лучше вам к доктору съездить.

– Как назло, трагедия произошла ночью, – сказала Маргарита. – Вероника и Леша спали в своей комнате, наверное, не слышали криков снизу. А может, Анфиса тихо умерла. У нас точной информации нет.

Я чихнула раз, другой, третий…

– Эй, ты заболела! – встрепенулся Володя. – Грипп! Поэтому и голова плохая.

Я провела ладонью по лицу.

– Меня перед визитом к массажисту угостили… апчхи… морсом!

– Это безалкогольный глинтвейн, – уточнила Маргарита, – нечто вроде компота со специями. Он у нас постоянно здесь стоит, очень всем нравится.

– Сейчас его нет, – отметила я, – апчхи.

– Напиток закончился, скоро новый принесут, – пообещала Лиза. – Хотите?

– Апчхи… спасибо, нет, – отказалась я, – возможно, на кухне в емкость с глинтвейном без алкоголя подлили спиртное.

– Это исключено! – отрезала Маргарита. – У нас здесь дети!

– Невозможно, – вторила ей невестка.

Я снова чихнула. Костин вскинул брови:

– Маргарита Федоровна, понимаю, вы не спаиваете малышей, но настоятельно рекомендую… Хотя… секундочку…

Володя быстро вышел.

– В нашем глинтвейне нет водки, коньяка и чего-то подобного, – возмутилась Елизавета. – Почему вам столь странная мысль в голову пришла?

Раздались быстрые шаги, появился Костин с небольшой коробочкой.

– Лампудель, давай! – сказал он, протягивая мне алкометр.

Я живо дунула в отверстие в крышке, Володя глянул на прибор.

– Опаньки! Понятно, почему госпожа Романова вела себя столь глупо. Ясно теперь, и по какой причине она испугалась врача в карнавальном костюме, приняв его за настоящего медведя. Евлампия Андреевна, вы пьяная фея.

– Не может быть! – ахнула Маргарита.

Костин убрал тест в карман.

– Лампа принадлежит к малочисленной группе людей, у которых в желудке отсутствует какой-то фермент. В свое время мне наш эксперт подробно проблему описал, да я все умные названия забыл. Нормальный человек опрокинет бокал, второй, третий и постепенно окосеет. С Евлампией получается иначе. Отсутствие фермента плюс вес пятьдесят кило делают ее пьяной от чайной ложки спиртосодержащего напитка. Все равно какого: вино, коньяк, водка, ликер. Лампа косеет даже от кефира, потому что сей кисломолочный напиток обладает градусами. Госпоже Романовой можно принимать спиртное в количестве двух капель через нос или глаз. Тогда у нее есть крохотный шанс не превратиться в веселого поросенка. Если в организм жены моего босса Макса таки попадает малая толика горячительного, то мы получаем эффект, который имеем сегодня. Вскоре после того, как глоток красного, белого или бесцветного опустился в желудок, у Евлампии начинает кружиться голова, потом на макушке возникает «шапка». Одновременно Лампа принимается щуриться, у нее перед глазами словно серая марля трясется. Все это случается за пять-десять минут. Затем у девицы-красавицы возникает ощущение, что она как будто во сне. Есть и хорошая новость. Это состояние длится недолго. Минут через тридцать-сорок все проходит, на Евлампию нападает головная боль, она принимается тереть глаза, засыпает на мгновение, потом выныривает из забвения, и следует завершающая фаза – безудержное чихание. Я правильно описал ситуацию?

– Апчхи! Да! – ответила я. – Сначала я вздрогнула, увидев в кабинете медведя, потом подумала, что это человек в костюме. И тут спиртное окончательно затуманило мозг. Но мне в голову не пришло, что я пьянею, я же ничего не пила. Не догадалась подумать про глинтвейн. Обычно я ощущаю запах спирта, его вкус. Но сегодня все забил аромат корицы-гвоздики, еще каких-то ярких специй. Не надо мне к врачу. Я совершенно здорова. Сейчас выпью крепкого чая и перестану… апчхи… чихать.

Маргарита схватилась за голову:

– Алкоголь в детском напитке! Ужас! Как он туда попал?

– Кто-то налил, – резонно заметила Лиза, – у нас банкет в сиреневом зале. Устроители заказали глинтвейн. Возможно, официант перепутал одну чашу, на праздник принес детский напиток, а нам…

– Боже! – воскликнула Маргарита, и они с Елизаветой убежали.

– День, полный событий, – пробормотала я.

Костин засмеялся.

– Отлично, сейчас закажем чай в номер. Поговорить надо.

– Только сначала Кису в кровать уложу, – предупредила я.

Глава 19

– Фил нашел много интересного по Гурковой, – начал Володя, сев в кресло, – Татьяна, сестра Галины, не все знает. Ларису нашли на шоссе неподалеку от того места, где мы сейчас с тобой находимся. И ее труп сильно озадачил следователя Родиона Валерьевича Колыванова. Родя мой приятель еще с тех времен, когда я служил в милиции. Умный мужик, цепкий, сделал отличную карьеру, получил второе высшее психологическое образование. Ерундой не занимается, сфера его интересов серийные маньяки. Пару лет назад в руки Колыванова попал мужик, который закопал у себя на огороде труп, его чисто случайно нашли. Некоего Илью Нестерова взяли за грабежи, перекопали огород в деревне у его матери, нашли стеклянные трехлитровые банки, набитые золотыми украшениями и… останки женщины.

Местные полицейские живо сообразили, что им самим не справиться, и к работе подключился Родион.

Нестеров бил себя в грудь, чуть ли не плача говорил:

– Не трогал я бабу. Век воли не видать, коли вру.

– И рад бы поверить тебе, парень, да не получается, – возразил Колыванов. – Попробуй объяснить: как к тебе, белому-пушистому, трупешник на огород прилетел. Кто его там заныкал?

– Я, – признался Нестеров.

– Ну, мил человек, – развел руками Колыванов, – и чего теперь с тобой делать? Говори правду.

– Вы не поверите, – захныкал Илья.

– Начинай, – скомандовал Родион и услышал интереснейшую историю.

Илюша мастер грабить людей. Симпатичный внешне юноша выискивает в барах дорого одетую одинокую женщину в возрасте от тридцати пяти и выше, затевает с ней беседу. Если разговор заруливает в нужную сторону, красавчик предлагает поехать к нему, молодому богатому бизнесмену, чтобы полюбоваться на прекрасную коллекцию картин.

Илья хорошо одет, у него правильная речь. Выражений вроде «век воли не видать» он на работе не употребляет, у него дорогая машина, обаятельная улыбка, он привлекателен внешне, пахнет модным парфюмом. Многие дамы, окинув Нестерова взглядом, начинают призывно улыбаться. Если рыбка заглотила крючок и готова смотреть пейзажи-портреты, Илюша заказывает на посошок коктейль и незаметно подливает неразумной бабенке капельки. Лекарство без вкуса, запаха, цвета, но оно живо дает нужный эффект. Пара выходит на парковку, отъезжает от трактира-клуба-гостиницы, и вскоре жертва крепко засыпает. Нестеров снимает с нее драгоценности, часы, платье, обувь, забирает сумку, усаживает раздетую до нижнего белья красавицу на скамеечку в парке, закрывает ее новым флисовым одеялом и сматывается. Не стоит считать использование пледа нежной заботой. Илья прекрасно понимает: воровство и убийство – разные статьи. Он не желает, чтобы его жертва умерла от воспаления легких. Спасибо, не надо. По этой же причине Нестеров промышляет только в теплые месяцы. А если льет дождь, он предусмотрительно отнесет спящую красавицу в подземный переход.

Некоторое время назад Илья, спрятав иномарку, которой пользовался только для «работы» и держал в гараже далеко от своей квартиры, мирно ехал домой на другом автомобиле. Парень пребывал в чудесном настроении. Сегодня ему попался жирный улов, на очередной бабенке была тонна дорогой ювелирки, в кошельке лежали платиновые кредитки и листочек с пин-кодами. Вознося хвалу человеческой глупости, Нестеров живо очистил счет и теперь полнился радостью.

И тут раздался звонок с телефона доктора, который лечил его мать. Неделю назад ее госпитализировали. Часы показывали четыре утра. Понимаете, о чем подумал парень? У матери случился второй инфаркт.

– Илья, – произнес Михаил Аркадьевич, – немедленно езжай на улицу Воркина, дом пять, квартира восемнадцать. Дверь не заперта. Найдешь там женщину. Положи ее на Ленинском проспекте, неподалеку от метро «Октябрьская».

В трубке что-то гудело, создавалось впечатление, что работает миксер или фен.

– Не понял, – заорал Илья, – очень плохо слышно!

Врач повторил, его голос еле-еле пробивался сквозь шум.

– За фигом это делать? – изумился разбойник.

– Затем, чтобы полиция от меня не узнала о твоем хобби, – объяснил доктор. – Сейчас ты откуда едешь? Чужой кошелек карман не жжет? Или выполняешь, что я велел, или завтра окажешься за решеткой. Иного выбора нет.

Воры, как правило, наглы, но трусливы. Илья вмиг вспотел, он не мог сообразить, откуда врач узнал о его «хобби»?

– И как я ее из хаты уберу? – спросил он. – Она визг подымет.

– Промолчит, – коротко сказал кардиолог, – давай, вперед. Или делаешь, что велено, или садишься надолго.

Илья поехал по адресу, вошел в однушку. И его стошнило. В кресле он обнаружил труп женщины, сразу стало ясно: ее жестоко пытали. Трясясь от страха, Нестеров разрезал веревки, упаковал беднягу в занавеску, которую сорвал в ванной, отнес в автомобиль, запихнул в багажник и поехал в деревню, где у него был дом. Илью колотило в ознобе. Внимательный, приветливый кардиолог Михаил Аркадьевич оказался сумасшедшим. Здоровый психически человек никогда ничего подобного не сотворит. Оставить труп на проспекте? Ага! Нашел дурака! Там полно магазинов, во всех на улице при входе видеокамеры. Илюша не намерен засветиться в муниципальном «кино». Своих «спящих красавиц» он всегда устраивает в местах, где нет наблюдения.

Закопав несчастную на огороде, Илья приехал домой, рухнул спать, но не успел он закрыть глаза, как позвонила мама, она закричала: