Девочка и пёс

Она, чуть поколебавшись, взяла его.

– Теперь выходить из кареты ты будешь только в нём, с капюшоном на голове. Если ты против, скажи сейчас.

Ничего не ответив, Элен встала со скамьи, накинула на себя плащ, застегнула узорчатую пряжку. Развернула его, расправила, оглядела сверху вниз. Затем сняла его и принялась трансформировать куртку. Прежде всего уменьшила объем, куртка словно сдулась и стянулась, став более тонкой и более плотно облегая стан своей хозяйки. Затем Элен уменьшила рукава, укоротив их до локтей, сузила воротник, практически убрав его, чуть-чуть стянула плечи и удлинила нижний край до средины бедер. Таким образом её прекрасная изабелловая куртка стала больше напоминать приталенный изящный камзольчик.

Мастон Лург, пораженный этакими метаморфозами, сидел словно окаменевший.

– Что это вы, господин судья, так побледнели словно себя в гробу увидели? – С насмешкой воскликнула девочка. – Или вы наконец осознали всю гнусную мерзость собственных поступков?

Элен нестерпимо хотелось сказать что-нибудь обидное, что-нибудь почти на грани оскорбления, чтобы как-то отыграться за угрозу с мешком и кляпом, за ту минуту, когда Лург посмел схватить её и даже встряхнуть, и главное за то что ей пришлось подчиниться его приказу. Где-то в глубине души она была уверенна, что судья достаточно флегматичный и рассудительный человек чтобы как-то слишком остро реагировать на любые её словесные выпады и потому чувствовала себя в безопасности. Но к своей досаде она не могла выдумать ничего по-настоящему обидного.

– Или вы это от страха так позеленели и съежились? – продолжила она. – Ну да, я волшебница. Но вам не стоит так сильно пугаться, я еще слишком юная и неопытная и пока еще не могу превратить вас в маленького хомячка чтобы посадить в клетку где вам самое место.

Но судья ничуть не обиделся и даже к огорчению девочки кажется как будто обрадовался неизвестно чему.

Мастон Лург действительно почувствовал облегчение, увидев что его вздорная строптивая подопечная вроде как развеселилась и снова язвит. К тому же для него не прошло незамеченным, что плащ ей неожиданно понравился и у него отлегло от сердца, ибо он готовился к долгим нудным препирательствам по этому вопросу. Маленькая магия с одеждой, которую продемонстрировала Элен, в первую минуту конечно же произвела на него впечатление и наверно и правда в какой-то степени напугала. Но он поспешил успокоить себя тем, что это естественно никакая не магия, а просто некий хитроумный механизм, какое-то мастерски выполненное устройство на пружинках там или резинках. В конце концов разве стоит удивляться уменьшающимся рукавам, если он воочию лицезрел двигающегося металлического пса в натуральную величину? Да и вообще, разве мало ли он повидал на своем веку всяких диковинных штуковин, сконструированных талантливыми мастерами и гениальными изобретателями. Удлиняющиеся вилки, раскладывающиеся мечи, ларцы способные укрыть в себе две литровых бутыли вина, но без содержимого складывающиеся в кубик умещающиеся на ладони, цветные музыкальные фонтаны, исполняющие целые симфонии, танцующие фигуры механических зверей, поющие чучела птиц, неотличимых от настоящих, искусственные цветы, распускающиеся и благоухающие, изумительные настольные модели кораблей с поднимающимися парусами и двигающимися маленькими человечками команды, шагающие статуи, разговаривающие часы, удивительные дальнотрубы, позволяющие видеть за несколько километров и даже за углом, волшебные калейдоскопы, уносящие сознание в запределье, крылья из иловой бумаги, позволяющие человеку парить над землей. А сколького еще он не видел сам и о чём только слышал или читал. Какие-то гигантские призмы, погружающие в радугу целые города; "хрустальные нити", способные выдерживать тысячи килограммов груза и при этом многометровый моток этих нитей можно уместить в кулаке; "маловизы" удивительная конструкция из линз и зеркал позволяющая увидеть совершенно фантастичный и даже фантасмогоричный, таинственный мир невообразимо крохотных существ; "санкратские башни" – громадные сооружения из камня и металла, которые могли перемещаться по земле по воле живущих в них людей; расходящиеся и сходящиеся мосты Эльгдора, по сути дела соединяющие или разъединяющие две страны. А сколько чудесного, необъяснимого и порою жуткого создавала и творила сама природа. Здесь можно было перечислять бесконечно: удивительный Кен-Альдо, чей восхитительный аромат как говорили иногда воскрешает и умерших; не убиваемые бейхоры с тремя сердцами; непостижимая ахунда, которая могла отрастить отрубленную голову; "стеклянные", практически невидимые, деревья глассеро; "лазурная пыльца", источаемая цветками "теплых" лиан и приводящих людей в эйфорию; "радужные деревья", чьи полупрозрачные листья, под светом солнца, превращающие лес в торжественные храмы украшенные разноцветным сиянием; беллады – маленькие цветы издающие мелодичные, переливчатые звуки на ветру; "безумные леса"; черные шары Онфикса, рядом с которыми гас свет и любой звук; "колодцы истины", куда можно кричать вопросы и получать ответы, только нужно принести жертву; "мертвые пустоши", где останавливалось всё и даже как говорили само время… те же самые "мироеды". А взять хотя бы мальговые лампы-гремучки, никто ведь до конца не понимал как они работают и что такое эта самая "мальга", но они работают. Засыпаешь, трясешь и вот тебе яркий свет на пару часов. И среди всех этих чудес разве может куртка с укорачивающимися рукавами и удлиняющимися полами представляться чем-то из ряда вон выходящим? Правда она еще был способна изменять цвет, Мастон вспомнил как он терзался бессонной ночью в караване, чуть ли не с ужасом думая как это вообще возможно. Но сейчас это представилось ему совершенно пустяковым делом. Что ж, значит на свете существует ткань способная менять свой цвет, только и всего. Он правда о такой никогда не слышал, но и что из того. Он всего лишь обычный человек, на всезнание не претендует.

Успокоив себя таким образом, он снисходительно улыбнулся девочке.

– Перестань Элен, я ведь взрослый человек и прекрасно понимаю что волшебства в тебе не больше чем, в шляпе Галкута. А то что твоя куртка может так хитроумно меняться означает только что её шил очень искусный портной и ничего больше.

Девочка глядела на него с какой-то, как ему показалось, странной задумчивостью.

– И я ведь никакой-то упертый обскурант, отрицающий всё новое и неизвестное, – улыбнулся он. – Я же понимаю: "На небе и земле, Гораций, есть много более, чем видел ты во сне в учености своей."

– Вы знаете Шекспира? – Искренне удивилась Элен.

Но Лург услышал в её голосе недоумение, проистекающее из презрения.

– А почему бы мне не знать Шекспира? – Сухо поинтересовался он.

Элен ничего не ответила, снова надела плащ, застегнула пряжку и завязала две верхние тесемки на груди. Теперь, когда плащ больше не оттопыривался широкой курткой, он сидел гораздо лучше и естественнее. Девочка игриво повертелась, запахивая и распахивая крылья плаща. Ей очень понравилось. В её мире никто не носил подобных одеяний и такое она видела только в кино. Но затем она опомнилась, осознав что судья наблюдает за ней. Конечно же не стоило показывать ему как ей пришелся по душе его подарок, расстроено подумала она, но уже было поздно.

Элен уселась на свой диванчик и серьезно поглядела на судью. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, покачиваясь на мягких рессорах экипажа и слушая стук копыт, поскрипывание колёс и редкие возгласы возничих где-то на тракте.

– Ты действительно хочешь чтоб я умер? – Спросил судья.

– Я сказала это, испытывая желание как-то отомстить вам, – тихо проговорила Элен, – наказать вас за ваши злодейства по отношению ко мне. Но смерть не может быть наказанием. И к тому же вы и так уже страшно наказаны тем что вы негодяй.

Мастон Лург хотя и не пошевелился, но внутренне словно отшатнулся от этого ребенка. Девочка снова напугала его. Ну не могло, по его мнению, шестилетнее дитя сознательно произносить такие слова. Это было противоестественно. А еще этот Шекспир, неужели она в своем возрасте уже читала его трагедии? Что интересного могла найти в них такая малышка?

Он помолчал, обдумывая ту мысль, что по-видимому ему довелось столкнуться в своей жизни с чем-то очень необычным в лице этой девочки и наверное ему нужно быть благодарным судьбе не только за шанс обрести состояние и титул, но и за то что он столкнулся с чем-то чудесным и по своему прекрасным. Такое ведь бывает в жизни не часто, а если уж совсем не повезет, то и никогда. "А не будь я негодяем, то я бы просто прошел мимо этого маленького синеглазого чуда", усмехнулся он про себя. И вдруг предложил:

– Часа через два мы будем проезжать Капитанский утёс, с него открывается потрясающий вид на весь Акануран, реку и залив. Хочешь посмотреть?

Девочка поглядела на него с подозрением.

– Мне же и в окошко нельзя выглянуть.

– Ну там мы вряд ли кого-нибудь встретим. К тому же ты будешь в плаще, который так тебе понравился.

Жалкий выпад насчет плаща, Элен оставила без внимания

– Хорошо, давайте сходим, – равнодушно сказала она.

– Только там идти почти километр и всё в гору по узкой тропинке. Справишься?

Элен ничего не ответила и эта невежливость по отношению к судье уже давалась ей без малейших уколов совести. Повинуясь неожиданному импульсу, она надела на голову глубокий капюшон и словно скрылась от неприятного собеседника и всего мира, почувствовав себя гораздо уютнее и комфортнее. Плащ понравился ей еще больше.

105.

Подъем действительно оказался довольно утомительным. Но Элен, не желая выказывать ни малейшего признака слабости, всю дорогу упрямо молчала и решительно шагала вперед. При этом почти со злорадством слушая тяжелое дыхание судьи и наблюдая в его ауре пульсацию и колыхание сети багровых прожилок, что говорило об изрядном, почти натужном физическом напряжении. Но на вершине, на практически ровной каменной площадке, покрытой деревянным настилом и обнесенной ограждением, она сразу же позабыла о всех этих переживаниях, усталости и прочем. До того грандиозное зрелище открылось ей, что сердце её как будто на минуту остановилось и прекратилось дыхание, а всё что касалось плена, судьи, их бесконечных препирательств и антипатий моментально стало просто ничтожными, мелкими дрязгами, осыпавшимися как ненужная шелуха с души и унесенные ветром.

Элен откинула капюшон назад, подставляя лицо ветру. Ей очень нравилось как развивается потоком воздуха её плащ и она даже пожалела о том что у неё сейчас короткие волосы, вместо тех длинных сияющих локонов, какие обычно у всех кинокрасавиц, которых то и дело спасает Джулиан Брэд.

Она поинтересовалась почему утес называется "капитанским" и судья объяснил, что это в честь Симеона Капитана – легендарного первого короля Агрона. Что будто бы он, стоя на этой вершине, указал место где должен быть основан главный город его королевства. Элен конечно тут же вспомнила как Кит, давая ей очередную историческую справку о Каунаме, рассказывал о "Шатголе" громадном транспортном корабле из Второй эпохи звездного переселения. Именно этот корабль согласно историческим хроникам сумел достигнуть Каунамы и благополучно опуститься на неё. Командовал кораблем в тот момент капитан Карлов, капитан Симеон Карлов. "Неужели совпадение?", подумала Элен. Но подобное совпадение представлялось ей маловероятным, однако ей также казалось весьма сомнительным, чтобы офицер Звездного флота, человек в совершенстве знающий астронавигацию и астрофизику, доскональнейшим образом разбирающийся в хитросплетениях человеческой психики и экспедиционной психологии, вдруг объявил себя королем и приказал пассажирам звездного транспорта строить столицу своего будущего королевства. Впрочем, всё это лишь промелькнуло в её голове и тут же исчезло, отступив перед величием открывшихся её взгляду просторов.

Далеко внизу раскинулась необъятная громадная равнина, которую широким полукругом огибала река с изумительным ярко-синим цветом воды. На противоположном, южном, берегу пламенели уходящие до самого горизонта пологие холмы, покрытые багряными и золотистыми лесами, иногда прерываемые островами зелени. Река где-то далеко слева делала плавный поворот на юго-восток и вскоре превращалась в бескрайнее водное пространство морского залива. А на равнине, примыкая к синей реке, лежал вытянувшийся вдоль побережья город, по всему периметру обнесенный высокой красно-коричневой стеной. Для Элен, привыкшей либо к аккуратной ровной малоэтажной архитектуре тихих предместий или к безумным взметнувшимся ввысь стеклянным небоскребам самых причудливых форм современных мегаполисов, этот, на первый взгляд немного хаотичный, каменный город представлялся странным и почти сказочным. Отсюда, с Капитанского утёса, до города всё же было еще слишком далеко чтобы разглядеть его в деталях, он виделся лишь каким-то изогнутым овалом беспорядочного скопления бесчисленных крошечных строений сливавшихся в пестрые серо-бурые пятна, прорезаемые темными нитями улиц. Но какие-то, видимо монументально-громадные сооружения выделялись среди общего фона даже на таком расстоянии. Элен видела некий белоснежный комплекс высоких строений с остроконечными шпилями, какие-то золотые сферы, возможно купола, а также нечто напоминающее громадный зиккурат чудесного аквамаринного цвета возле самой реки и еще Т-образную мрачную черную башню на востоке. Равнина, окружавшая город представляла собой сплошное лоскутное одеяло полей, где видимо выращивали какие-то сельскохозяйственные культуры. Её прорезали три светлых полосы дорог, идущих к городским стенам. Впрочем, пестрый лес наступал на равнину со всех сторон и даже где-то среди полей имелись островки рощ и зарослей. Но к самому Аканурану он нигде не приближался.

Элен встала на нижнюю перекладину ограждения и перегнувшись через деревянные перила поглядела прямо вниз. Судья сказал что-то предостерегающее, но она не обратила внимания. От высоты захватывало дух. Пожалуй здесь метров 700-800 до земли, решила она. Каменная неровная с цветными вкраплениями стена утеса уходила вниз практически отвесно и лишь где-то там, далеко внизу, постепенно приобретала уклон и превращалась в поросший кустарником склон, плавно спускавшийся к равнине. И там были какие-то дома, фермы или целые поместья или что-то подобное.

Безостановочно гудел ветер. Элен подняла глаза и посмотрела вдаль, туда где река превращалась в море. Девочка разглядела пятнышки многочисленных парусных кораблей на воде и заулыбалась. Всё это было так непривычно и волнующе. Залитый мягким светом огромного красного солнца, стоявшего почти в самом зените, у неё за спиной, на севере, весь этот необъятный простор с багряно-золотыми лесами и городом с башнями, дворцами и куполами представлялся ей какой-то чудесной вымышленной картинкой, одной из тех что она ставила фоном на окна и стены своей спальни или на рабочие столы своего компьютера.

К ней приблизился Мастон Лург.

– Элен, этим перилам сто лет в обед, пожалуйста, не наваливайся так на них.

Девочка послушно спустилась с перекладины.

Просьба судьи напомнила ей о неприятном происшествии, случившимся полтора альфа-года тому назад.

Она, Кит, папа и мисс Александра Уэйлер проводили небольшой совместный отпуск на заповедной планете Энна, на сказочном острове Айнлима Монли, что на языке гутеваров, одной из рас Звездного Содружества, которые первыми открыли эту планету, означало "счастливое место". Первые несколько дней всё шло прекрасно. Элен, как безумная, носилась по острову, изучая его чарующие парки, головокружительные аттракционы, таинственные аномалии и природные чудеса. Всё это естественно происходило под неусыпным присмотром Кита, а отец и мисс Уэйлер за ней не поспевали и зачастую даже и не пытались, вполне полагаясь на разумность девочки и практически родительскую опеку робота.

Элен никогда не боялась высоты, вообще не обращала на неё никакого внимания и абсолютно спокойно лазала по скалам и веревочным городкам, устроенным чуть ли не на вершинах деревьев, прыгала в воду с любых вышек и обожала летать при помощи различных гравибордов, аэроботов, магнитных левитаторов, трансформ-крыльев из мембранных пленок, реактивных пушеров, "паутинной резины" и т. п. А вот её папа совершенно этого не любил и к высоте относился если и не с опаской, то с определённой долей неприязни. Элен много раз пыталась затащить его на аттракционы типа "Небесная тропа", "Звездный джампер", "Пушка Мюнхгаузена", "Кувырком над Солнцем", "Маятник бездны", "Орбитальные горки", "Катапульта Ориона" и пр., но он всякий раз отнекивался. Он избегал даже обычных высотных каруселей. В конце концов Элен принялась дразнить его тем, что он боится и Валентин Акари спокойно соглашался что да, боится. Элен не очень-то ему верила, ибо не представляла, что папа может чего-то бояться. И ей очень хотелось чтобы он хоть раз полетал с ней и тогда она по его ауре поняла бы что он на самом деле чувствует. Но случая не представлялось и постепенно это желание погасло и забылось и Элен просто привыкла к тому что отец не любит подобных развлечений и оставила его в покое.

В одном из озёр Айнлима Монли наблюдалась любопытная аномалия, прозванная "Бабл Гам". Из воды возле скальных берегов вырывались пузыри, огромные и прозрачные. Внутри пузырей как взвесь висели блестящие "капельки" каких-то икринок или семян. Ученые так пока еще и не разобрались до конца. Порождались пузыри неким бесформенным громадным существом, прозванном "улиссом", так как оно постоянно, правда весьма неспешно, путешествовало по планете. Насколько удалось разобраться пузыри являлись способом размножения "улисса", они поднимались на определённую высоту, в конце концов таяли и освобожденные икринки-семена разносились потоками ветра по просторам Энны. Каким образом "улиссы" изготавливали пузыри оставалось пока не ясно, они исторгали их из себя под водой, те стремительно всплывали к поверхности озера и потом уже чуть медленнее поднимались вертикально вверх в воздухе. Пленка пузыря создавалась из удивительного глобулярного белка от свойств которого ахали и охали биологи. Эта тягучая плотная упругая пленка практически не поддавалась разрыву, но при этом таяла сама по себе при определённых условиях. Впрочем, тех кто интересовался молекулярной структурой пленки было ничтожно мало по сравнению с теми, кто ничего не понимал в этих научных материях, и никогда и не стремился понять, но зато страстно любил прыгать с пузыря на пузырь, плавно парить на них и в конце концов радостно визжа или истошно крича соскальзывать с них в воду озера. Этих "прыгунов" прозвали баблгамерами и как только Элен узнала о них, то буквально вся загорелась желанием стать одним из них. Однако это развлечение всё же было достаточно травмоопасным. Прыгая со скалы в поток трехметровых упругих шаров и затем, по совершенно диким и непредсказуемым траекториям, перемещаясь с пузыря на пузырь, сталкивая их, прогибая, падая, кувыркаясь, пытаясь устоять на них или даже пройтись, любители экстремальных развлечений нередко получали вывихи и даже переломы. Также было зафиксировано несколько летальных случаев, когда медицинская команда не успела к очередному сломавшему себе шею баблгамеру, чтобы сохранить ему жизнь. С учетом этого Валентин Акари запретил дочери даже близко приближаться к скалам "Бабл Гама". Сначала Элен просто надулась, потом хорошенько подумала и пришла к выводу, что папа не прав, а значит она вполне может пренебречь его запретом. После этого, подло обманув простодушного Кита, отослав его в космопорт якобы для регистрации новых гиперизлучателей и контроля их установки на взятый в аренду корабль, она пару альфа-часов, задыхаясь от смеха и восторга, пронзительно визжа от радости, скакала и кувыркалась в казавшемся бесконечном потоке "баблов". Закончилось всё плачевно, она повредила запястье и еще и разбила нос до крови, хорошенько стукнувшись о собственную же коленку. Прилетел медбот и о случившемся сразу же сообщили отцу пострадавшей. Дальше последовала неприятная сцена в гостиничном номере отеля "Альтаир". В комнате находились папа, мисс Уэйлер, Кит и провинившаяся юная обманщица. Обычно всегда сдержанный мистер Акари на этот раз немного вышел из себя и в весьма нелестных выражениях высказал всё что он думает о поведении дочери. Он не повышал голос, но говорил ледяным тоном, слышать который от отца в свой адрес для Элен было просто жутко. Он называл её "коварной маленькой лгуньей", "предательницей", "обманщицей", "беспринципной эгоисткой" и даже "глупенькой". Закончилось всё это угрозами оставить её без всяких развлечений на три альфа-месяца, а также лишить её общества Кита. Отец всегда грозился забрать у неё Кита, когда хотел наказать её по больнее, ибо знал как она любит своего пса. И это по мнению Элен было просто подло и она не сдержалась и сквозь слезы и сопли обозвала папу гадким трусом. "Ты просто трус, трус, трус!", кричала она, "сам боишься выше второго этажа подняться и думаешь я такая же. А я не такая, не такая трусиха как ты!". После этого наступила тишина. Папа несколько секунд безмолвно смотрел на неё, затем развернулся и вышел. Полминуты спустя, также не сказав ни слова, вышла мисс Уэйлер, а еще через полминуты с пола поднялся Кит и, не посмотрев на хозяйку, покинул номер.

И Элен осталась одна. Ей было тяжело, горько, обидно и немного страшно. Она поняла что оскорбила папу, оскорбила по-настоящему, оскорбила своего самого любимого и близкого человека, это случилось впервые в её жизни и она не знала что ей теперь делать. Правда обидчивый голосок в душе настойчиво убеждал её, что папа сам во всем виноват, а она, напротив, ни в чем не виновата. Но может только в обмане. И то совсем чуть-чуть. Ведь ей просто не оставили выбора. Но чем больше времени проходило, тем темнее, угрюмее и враждебнее становился окружающий её пустой гостиничный номер, а угрызения совести всё острее и пронзительнее. Она сидела на краешке кровати и не могла пошевелиться. Из глаз медленно текли слёзы. Ей было жалко папу и себя. Её все бросили. Даже преданный ей до последнего нейрона Кит оставил её. А мисс Уэйлер, она ушла, не сказав ни слова. И сердце девочки обожгла мысль, что молодая женщина презирает её. Элен стало совсем тоскливо. Она отчетливо поняла, что без папы, без Кита, без дедушки, без мисс Уэйлер она совершенно слабая и одинокая и без них ей даже не нужно ничего, ни этот остров, ни этот дурацкий "Бабл Гам". Элен почувствовала как её затягивает окончательное отчаяние своей брошенности и несчастности. Ей захотелось разрыдаться. Но в этот момент в номер вернулась мисс Уэйлер.

Александра вошла в комнату с твердым намерением мягко, но доходчиво отчитать юную обманщицу в первую очередь за то что та так жестока, груба и неблагодарна по отношению к своему отцу. Но не успела она и рта раскрыть, как "юная обманщица" с плаксивым криком "тетя Саша!" стремительно бросилась к ней и обняла, крепко прижавшись к её животу. И "тётя Саша" не удержавшись, ласково погладила девочку по голове. Принципиальная, логичная, строгая, решительная лейтенант Уэйлер, кадровый офицер внешней разведки, могла быть не просто жесткой, но и прямо-таки бескомпромиссной, когда по её мнению этого требовала ситуация. Однако как оказалось всё же не всегда и не со всеми. Как только этот маленький человечек обнял её, сердце Александры дрогнуло и её решимость подвергнуть "юную обманщицу" заслуженному выговору бесследно испарилась. Это было выше её сил, она просто не могла так поступить, не могла заставить себя быть жесткой и строгой к прижавшемуся к ней ребёнку. Эта девочка, эта малышка давно уже заняла особое место в её душе.

Александра и Линда, мать Элен, знали друг друга с четырех лет, с тех самых пор как их семьи поселились в соседних домах. И дружба, соединившая навсегда двух девочек, представлялась Александре самой чистой, глубокой и беззаветной на свете. Они были неразлучны, знали друг о друге всё, вплоть до самых интимных и неприятных тайн и каждая была готова на всё ради другой. И хотя внешне они были не схожи, Линда хрупкая голубоглазая брюнетка, Александра высокая зеленоглазая шатенка, многие считали их сестрами, а когда узнавали правду, то всё равно посмеивались что они как сестры и даже фамилии у них звучат похожи. Пришло время и Линда вышла замуж за немногословного бледного мужчину со странными синими глазами и Александра, относившаяся сначала к Валентину несколько настороженно, в конце концов полюбила его как брата, по крайней мере так ей казалось тогда. А уж когда на свет появилась крошка Элен, новоиспеченная "тётя" радовалась этому не меньше папы и мамы. И конечно же это были самые счастливые времена этой маленькой семьи. Линда безумно любила Валентина, тот отвечал ей тем же и оба не чаяли души в своем синеглазом ангелочке. А спустя три с лишним альфа-года жуткая смерть Линды в чудовищном теракте на улицах, плывущего среди звезд, космического города Нью-Дар буквально разорвала на части и сердце мужа и сердце лучшей подруги. И возможно только этот самый синеглазый ангелочек удержал Валентина от полного безумия и помог ему и Александре пережить трагедию и как-то сжиться с тем фактом что Линды больше нет. И вся сила любви двух этих людей буквально обрушилась на Элен и затопила её. Оба они с каждым годом с непередаваемым ощущение светлой грусти и тихой радости видели как всё явственнее проступают в милом личике девочки прекрасные черты её матери.