Девочка и пёс

Она оглянулась на поникшего в седле лоя, конусовидная шляпа почти полностью скрыла его лицо.

– Правда красиво?! – Воскликнула девушка.

Талгаро поднял голову и равнодушно пожал плечами:

– Красота понятие относительное. По мне так это просто пыльная старая дорога с забором из пятнистых стволов.

– Ничего подобного, – энергично возразила кирмианка, – красота понятие универсальное. Красоту понимают все.

Талгаро усмехнулся и ничего не ответил.

– Вот как ты думаешь, что такое красота? – Продолжила Минлу, может быть подспудно желая чтобы маленький лоя тоже заразился её восторженным воодушевлением от прекрасного, по её мнению, окружавшего их пейзажа.

Талгаро огляделся по сторонам, словно в поисках ответа и проговорил:

– Не знаю. У лоя, живущих возле Кипящих озер, я видел огромные, с идеальной огранкой, пылающие как звезды брильянты. Эти камни прекрасны в своем совершенстве. В Даймлане, в Городе семи храмов, я видел сотни статуй богов и людей, с идеальными чертами, идеальными пропорциями, с совершенными лицами и телами. И они были прекрасны. Так что наверно красота это совершенство. Но ночное небо, усыпанное мириадами светящихся звезд тоже прекрасно, как и безбрежная ширь океана, застывшая гладь озера, огромное багровое солнце над горизонтом или скажем цветок. Хотя ведь наверно линии и пропорции их складывающие не так уж идеальны и совершенны. И всё же они прекрасны. Потому что в них ощущается какая-то гармония мира, отсутствие внутренней противоречивости. Так что красота это гармония. А когда глядишь на белоснежные сверкающие шапки Лазурных гор или струящееся полотно «теплого шелка» или прозрачность синих льдов Ганемешской долины становится ясно что красота это чистота. А влюбленные люди тоже ведь прекрасны, хотя может быть по отдельности они несовершенны и не красивы. Прекрасен и нелепый слюнявый младенец глядящий на тебя огромными глазами. Так что возможно красота это любовь.

Минлу поглядела на лоя с улыбкой. Ей понравились его слова. Да и сам он ей нравится всё больше и больше, решила она.

– Однажды, – радостно проговорила девушка, – одна старая кирмианская женщина сказала мне следующее: «Красота есть степень соответствия образа того что ты видишь твоему внутреннему представлению счастья». То есть красота это изображение счастья.

– Вряд ли это сказала женщина, – заметил лоя.

– Почему?

– Слишком мудрое изречение для женщины.

Минлу перестала улыбаться.

– Что ты хочешь этим сказать, что женщины глупее мужчин?

– Конечно.

Это было сказано так просто, спокойно и уверенно, что девушка растерялась. Но придя в себя, она поинтересовалась, уже гораздо более прохладно:

– И из чего сделан подобный вывод?

Талгаро отодвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть и с удивлением поглядел на кирмианку.

– Что значит из чего? А из чего сделан вывод что вода мокрая, трава бордовая, а огонь горячий?

– То есть это само собой разумеется и всем очевидно?!

– Конечно. Женщины не созданы для того чтобы думать, они созданы для того чтобы чувствовать.

– Скажите пожалуйста, а я и не догадывалась.

– Ну мало ли о чем ты не догадываешься.

Минлу смерила лоя уничтожающим взглядом. Но Талгаро пребывал в весьма безмятежном расположении духа, а потому встретил взгляд девушки спокойно.

– Но ведь ты сам не мужчина и не женщина, – заявила Минлу. – Откуда тебе знать?

– Ты ошибаешься, дитя моё, – Минлу аж передернуло от такого снисходительного обращения, – я и мужчина и женщина. Лоя универсальны, они объединяют в себе оба начала. Мы сочетаем в себе и трепетную женскую сущность, способную остро сопереживать своему ближнему и тонко чувствовать его душевное состояние и мужской, превосходный, глубоко логичный, рациональный образ мышления. Мы совершенны. Но вы Омо – разделенные существа и мы, лоя, прекрасно знаем слабые и сильные стороны и ваших женщин, и ваших мужчин. И уж конечно нам отлично известен тот факт, что в плане ума и логики женщины гораздо слабее мужчин.

Девушка, утратив весь свой недавний возвышенно-лиричный настрой, глядела на маленького заносчивого человечка весьма недобрым взглядом.

– Мне кажется ты не веришь мне, – миролюбиво заметил Талгаро.

Минлу фыркнула:

– Да с чего ты взял?!

– Ну подумай сама, как женщина может быть умнее мужчины, если Арун и Самта создали мужчину из своей плоти, а женщину из глины, дерева и воды.

Девушка пристально посмотрела на маленького всадника, уверенная, что он издевается над ней. Как и всякий образованный человек, она имела некоторое представление о религии и мифологии каждого из народов Шатгаллы. За исключением, конечно, шоти. Она знала, что Арун и Самта это божественные братья близнецы, сыновья верховного бога-правителя, создателя мира. Арун и Самта сотворили людей от скуки, в качестве игрушек. Но затем Арун полюбил свои творения, а Самта, жестокий и коварный озорник, по-прежнему относился к ним только как к игрушкам. Но это что касалось Омо, Туру и Авра. Лоя конечно же были на особом положении. Их сотворила великая и безупречная Сандара, родная старшая сестра божественных близнецов. И всё же девушке было трудно поверить, что шестидесятилетний Талгаро воспринимает эту детскую легенду как реальность и готов со всей серьезностью строить на ней доказательства чего бы то ни было. Однако припомнив его горячую убежденность в том, что великан Казурбу каждое утро запускает в небо куски своего сердца в виде солнца, она решила что вполне возможно Талгаро и правда верит что мужчину создали из божественной плоти, а женщину из глины и дерева. Эта мысль на какую-то минуту наполнила её сердце приятным ощущением снисходительности к маленьким лоя, существам со столь примитивным и некритичным мышлением, что они способны поверить в этакую нелепость. И зачинавшееся было пламя очередной досады на своего вздорного спутника тут же улеглось. Впрочем, желание хоть как-то поддеть самоуверенного Талгаро всё же осталось.

– Довольно-таки странно слышать подобное заявления от лоя, – сказала Минлу, – учитывая, что вы все поклоняетесь Королеве Лазурных гор. По-твоему, выходит она тоже просто глупая женщина.

Безмятежность Талгаро несколько улетучилась.

– Пожалуйста не упоминай без необходимости нашу королеву. К ней ваша женская глупость конечно же не имеет никакого отношения. Она великий дух, стихия, демиург, учитель и хранитель моего народа. Её женский образ это лишь обличие в котором она склонна являться к смертным и не более того.

– Ну хорошо. Но раз вы, лоя, и мужчины, и женщины, значит вам тоже должна быть присуща женская глупость.

Минлу ожидала, что лоя впадет в раздражение. Но нет, к её удивлению, он ответил довольно сдержанно.

– Ты чем меня слушаешь? Я же сказал, что мы взяли лучшее от обоих начал. Женское примитивное мышление в нас отсутствует. Я говорил вовсе не о лоя, а о других народах. И в первую очередь я как раз имею ввиду твой народ.

– Вот как?!

– Но я не говорю, что женщины глупые сами по себе. Я говорю лишь о том, что по силе ума они конечно же уступают мужчинам. Но это не должно тебя как-то задевать. Ведь по некоторым семейным вопросам, особенно касательно детей, последнее слово всегда за вами, за женщинами. И это как раз потому что женщины очень чувствительны и весьма эмпатичны и зачастую лучше мужчин понимают как надо поступить в вопросах межличностных отношений. Но и только. В вопросах логики, умозаключений, вычислений вы по сути нули.

Минлу отвернулась от собеседника и зашагала чуть быстрее. Какое мне дело до этого нахального лилипута, раздраженно думала она. Прожить шестьдесят лет и всё еще верить в Казурбу и Дювала, да это насколько же надо быть недалеким и… и примитивным. Слово «примитивный» доставляло ей отчетливое удовольствие. Впрочем, с легким привкусом вины. За долгие годы обучения в храме мастера множество раз пытались донести до неё мысль, что крайне важно всегда оставаться уравновешенной, любой эмоциональный перекос в ту или иную сторону опасен и чреват. Только дух свободный от страстей, от призраков чувств и пут эмоций, способен видеть истину и переживать чудесную тайну бытия. «Лишь пустота знает всё о свободе», говорил мастер Киадо. «Лишь сердце пустое свободно решать», вторил ему мастер Юн Фай. И Минлу не сомневалась что она вполне прониклась и обучилась этому искусству и чистое озеро её души не способен замутить никакой «эмоциональный перекос». Но то ли она обманывала себя, то ли за десять месяцев скитаний что-то разладилось в её способности сохранять свой дух в невозмутимости и отчужденности, но только этот маленький поганец … Минлу снова ощутила укол вины. И снова попыталась вспомнить какие-нибудь стихотворные строки, дабы обрести привычное умиротворение. Попутно заметив что последнее время ей приходится всё чаще и чаще этим заниматься. «Но сильнее всего искусства, Всех расчетов и всех примет, Первобытное наше чувство, Что за тьмою приходит свет». И она почувствовала, правда совсем мельком, то, что мастер Киадо называл «ощущением неба». Она улыбнулась про себя.

– И всё же ты не веришь, что женщина глупее мужчины? – Ехидно проговорил Талгаро.

Минлу, моментально позабыв о «пустом сердце» и «чистом озере души», обернулась и резко ответила:

– Даже не собираюсь. Я знаю, что умнее, по крайне мере, тебя.

– Неужели? – Усмехнулся Талгаро, явно довольный тем что все-таки зацепил свою собеседницу. – Ну это легко проверить.

– И каким же образом? – Минлу посмотрела на него с удивлением.

Талгаро пожал плечами:

– Самым элементарным. Давай я загадаю тебе пару-тройку загадок, на которые не в силах дать ответ женщины, но мужчины отвечают практически моментально. И всё станет ясно.

Минлу пристально разглядывала маленького человека. Как врага, подумалось ей. Она чувствовала, что ей не стоит соглашаться, но в тоже время понимала, что не в силах отступить.

– Хорошо. Но только это не должны быть вопросы, ответы на которые могут быть известны только лоя.

– Естественно. Да и вообще тут не нужны никакие знания, нужна только способность мыслить. – Талгаро улыбнулся. – Мужская способность.

Минлу тоже улыбнулась, лоя слишком явно пытался поддеть её. Ничего у него не получится.

– Давай, задавай, – вполне благожелательно сказала она.

Талгаро сделал вид что задумался.

– Ну что-нибудь совсем простое. Вот, например: «Из единого многое, из многого единое». О чем это?

Минлу некоторое время размышляла. Она быстро поняла, что точного ответа не найдет, а потому решила и не гадать.

– Не знаю, – спокойно сказала девушка. – И что же?

– Гора и камни.

Минлу презрительно хмыкнула.

– Это никакая не загадка. Слишком неопределенное и бесформенное утверждение. Так можно о чем угодно сказать. Море и капли, например.

– Ладно, возможно, – вполне миролюбиво согласился Талгаро. – Давай что-нибудь более определенное. Один глаз, один рог. Что это?

Минлу недобро воззрилась на него. Она почувствовала какой-то подвох. Но все же принялась искать ответ. Никаких одноглазых и однорогих животных, птиц или пресмыкающихся она припомнить не смогла. Подумала что возможно это какая-то метафора. Что-нибудь вообще неживое. Но после нескольких минут напряженных размышлений она так и не сумела найти какое-то удобоваримое решение. В голове упрямо вертелся только некий обманутый своей женой одноглазый муж.

– Не знаю, – с легкой досадой сказала девушка.

– Корова из-за угла выглядывает, – жизнерадостно сообщил Талгаро и захихикал.

Минлу холодно посмотрела на него.

– Это всё что способны отгадать мужчины?

– Ну-ну, не дуйся, – насмешливо сказал Талгаро. – Вот тебе еще одна загадка. Уже третья, между прочим. Ты стоишь на вершине скалы высотой 100 метров. Из скалы растут два дерева, одно из которых растет на вершине у самого края, второе – из отвесной стены скалы на высоте 50 метров на которое при спуске можно сесть. У тебя есть веревка длиной 75 метров и нож, для того чтобы эту веревку разрезать. Как в данной ситуации можно спуститься со скалы. Длину веревки, необходимую для завязывания узлов можно не учитывать.

Минлу с сомнением глядела на Талгаро, но условие задачи вроде бы звучало вполне серьезно.

– И есть нормальный логичный ответ?

– Конечно.

– То есть спуститься как-то можно?

– Можно. Если ума хватит.

Минлу задумалась. Высота 100 метров, веревка длинной 75, и на половине высоты дерево, где можно сделать перерыв. И Минлу действительно стало интересно как это возможно. Но ей хотелось найти решение быстро и потому вместо того чтобы подумать над условиями задачи спокойно и отстранено, она принялась лихорадочно подбирать какие-то нелепые варианты. Впрочем, вариантов было немного, либо все-таки приходилось прыгать с высоты в 25 метров, либо заниматься скалолазанием и проползать какую-то часть пути. Но это конечно всё было не то. Интуиция ей настойчиво подсказывал что веревку надо почему-то разрезать на 50 и 25 метров. Но Минлу никак не могла сообразить как использовать эти отрезки. И поскольку она спешила и подгоняла себя, то кроме раздражения ничего не добилась.

Талгаро между тем сидел абсолютно молча, хотя девушка ожидала что он вот-вот начнет язвить по поводу уходящего времени.

Так, спуститься по 50-тиметровому отрезу до дерева, в двадцатый раз говорила она себе, а потом… Но что потом было не ясно. Тогда спуститься по 25-тиметровому отрезу, а до дерева допрыгнуть. Не то. Может быть повиснуть на конце 25-тиметровго отреза, а дальше попытаться закинуть 50-тиметровый отрез как лассо на дерево, зацепиться и прыгнуть вниз? Не сработает. Мягко говоря. В конце концов ей пришло в голову вообще не разрезать веревку, а перекинуть её через дерево на вершине и оба конца сбросить вниз. Тогда, держась за оба конца она уже сможет спуститься на 37,5 метров. До дерева останется всего 12,5. И тогда… Что тогда? Прыгать и тянуть за собой веревку? Нет, конечно, это не ответ. И всё же ей казалось, что она на верном пути. Может привязать к другому концу груз, допустим камень, который весит немногим меньше её. Опустить его вниз, перекинуть веревку через дерево на вершине и осторожно добраться до срединного дерева, слегка перевешивая привязанный груз и таким образом делая её спуск более-менее плавным. Хотя она и не была уверена что это сработает. А уже закрепившись на срединном дереве, она отпустит свой конец веревки и камень полетит вниз. И ей останется только поймать его. Она всерьез задумалась сможет ли она. Балансируя на кривом стволе дерева в 50 метрах от земли перехватить летящий вниз камень весом 40-50 килограмм. И хотя в глубине души она понимала что идея безумная, отказываться от нее не хотела, ибо другой не было. Потом уже почти в отчаянье она подумала что раз у неё есть нож, можно разрезать свою одежду на лоскуты и дорастить веревку до требуемой длины. Хоть даже пришлось бы спускаться и голой.

Минлу очень хотелось найти ответ, но в конце концов у неё закралось подозрение, что противный лоя издевается над ней и у задачи нет ответа. Если это так, то я просто не знаю что с ним сделаю, грозно решила девушка и сама подивилась своей злости. Ведь это так на неё не похоже. По крайней мере на неё ту, какой она была 10 месяцев назад, когда она покидала Храм Падающих звезд. Но так или иначе еще через несколько минут бесплодных размышлений она смирилась с тем что ей придется признать свое поражение.

– Я не знаю, – глухо произнесла она.

– Что ты сказала? – Спросил Талгаро, делая вид что не расслышал.

Это было не слишком умно. Ибо всем известно насколько острый у лоя слух. Эта мысль немного согрела девушку.

– Я не могу придумать решение для этой задачи, – чуть громче произнесла Минлу.

Талгаро понимающе покачал головой.

– Ну, ясно. Теперь, думаю, у тебя не осталось сомнений в том, что женщины в целом не способны мыслить столь эффективно как мужчины.

– Какой ответ?

– О, ответ элементарный. Он лежит на поверхности и стоило только немного расшевелить свой ум.

– Какой ответ? – Повторила Минлу и ей даже показалось, что она скрипнула зубами.

– Он очевиден. Стоило лишь чуть-чуть подумать. Может тебе дать подсказку?

– Нет, просто скажи как надо было поступить.

– А может еще подумаешь? Скажем до завтрашнего утра. Конечно это ничего не изменит, ибо мужчины находят решение за одну минуту. Но думаю, если ты хотя бы за сутки догадаешься, это как-то смягчит для тебя всю ту горечь осознания своей умственной слабости.

Минлу сделала глубокий вдох. Она попыталась вспомнить о стихах, но тут же почти с яростью выкинула это из головы, мучительно переживая непреодолимое желание сбросить этого мелкого негодника с седла.

– Талгаро, просто скажи ответ, или я…

– Ладно-ладно, – перебил её лоя, снисходительно вытянув к ней руку. – Успокойся. Вот кстати еще одна из ваших женских слабостей, кроме неспособности к логическому мышлению. Вы совершенно не можете держать свои эмоции под контролем и чуть что у вас истерика.

Минлу промолчала, но её темные узкие глаза казалось стали абсолютно черными. Как у Кита. Но она глядела вперед и лоя этого не видел.

– Решение очень простое. Разрезаешь веревку на два куска 50 и 25 метров. Привязываешь 25-тиметровый кусок одним концом к дереву на вершине, а на втором конце делаешь маленькую петлю, через которую пропускаешь 50-ти метровый отрезок, так чтобы он разделился на равные половины. Таким образом спускаешься до дерева посредине скалы и там вытягиваешь 50-тиметровый отрезок из петли. Ну и потом спускаешься оставшиеся 50 метров. Ясно?

– Вполне, – ответила девушка и даже слегка улыбнулась. Её злость испарилась, как только она убедилась, что решение действительно существует и оно вполне реальное. Ей понравилась задача и она была благодарна за неё Талгаро. Но тот не унимался:

– Может у тебя какие-то претензии к решению? Может опять что-то не так на твой женский взгляд? А то ведь корова, выглядывающая из-за угла тоже выше твоего понимания.

Но Минлу уже была спокойна и непроницаема.

– Нет, Тал, всё в порядке. Ты прав, мужчины действительно умнее женщин. Ты полностью убедил меня в этом.

– Но может давай еще одну задачку? Чисто математическую. Где решение находится обычными вычислениями. Не требуется никакая хитроумная логика. Самую простую. Какую у нас десятилетние дети решают в уме за пару минут.

– Давай. С математикой у меня вроде всегда было всё в порядке.

– Ну конечно, – усмехнулся Талгаро. – Ты вообще раньше когда-нибудь слово «математика»-то слышала?

Минлу пропустила Сейвастена немного вперед и пошла чуть сзади сидящего в седле Талгаро. Она внимательно глядела на него, а тому пришлось вывернуть голову чтобы встретиться с ней взглядом.

– Ну так скажешь задачу или нет.

– Очень простая. Для кормления табуна из 100 лошадей заготовили 100 охапок сена. Молодой жеребец съедает 5 охапок сена, молодая кобыла 3, а три старые лошади по одной. Вопрос: сколько в табуне молодых жеребцов, молодых кобыл и старых лошадей.

Минлу несколько секунд впитывала условия. Потом усмехнулась.

– В уме, говоришь, за пару минут?

– Причем абсолютно любой ребенок, – уверенно заявил Талгаро.

Минлу немного подумала и сказала:

– Ну допустим один из ответов 75 старых лошадей и 25 молодых кобыл. А жеребцов вообще нет. Правильный ответ?

– Ээ-э…, – протянул Талгаро, который видимо знал другой вариант ответа, а сходу перепроверить в уме вариант кирмианки не сумел. – Кто это там?

Он привстал в седле и натянул поводья, останавливая Сейвастена.

Они давно уже вышли из почетного окружения мальтанов, обогнули по склону большой пологий холм и оказались практически на равнине среди лугов и полей. Цветочный тракт просматривался далеко вперед. И где-то там, может быть в полутора километрах от них, Минлу и Талгаро увидели отряд всадников, стремительно скачущих на запад, им навстречу.

– Красноголовые, – одновременно выдохнули лоя и кирмианка и поглядели друг на друга.

Кит тоже уже некоторое время стоял на одном месте, разглядывая грозную кавалькаду.

Минлу поспешила к нему. Талгаро, слегка ударив поводьями, последовал за ней.

Девушка и лоя с тревогой думали о предстоящей встрече. Они видели, что отряд, по принятому обыкновению состоит из десяти всадников: восемь рядовых гвардейцев, их лейтенант и навир – самый младший из судебных чинов. Несмотря на низкий ранг, навир, тем не менее, был наделен правом проводить предварительное разбирательство, привлекая к этому все необходимые с его точки зрения ресурсы, и, если чрезвычайные обстоятельства того требовали, незамедлительно вершить королевское правосудие прямо на месте.

– Кит, это судебная гвардия и я думаю сейчас самое время «включить картинку», – тихо сказала девушка.

Через секунду рядом с ней уже стоял большой лохматый пес светлого, серебристо-пепельного окраса.

– Ты другого цвета, – пробормотал изумленный Талгаро.

– Я могу быть любого цвета, – быстро объяснил Кит, припомнив, что при прошлой демонстрации активированной элваты, он не сказал своим товарищам что может еще и менять как угодно цвет своих псевдоволос. – Возможно всадники уже заметили издалека, что я светлого окраса.

– Нам лучше уйти с дороги, – сказал Талгаро и увел Сейвастена на обочину. Кит и Минлу последовали за лошадью.

– У нас есть причины тревожиться? – Поинтересовался Кит. – Им может быть известно о том, что тебя судили в Туиле?

Минлу отрицательно покачала головой, следя за приближающимся отрядом.

– Не представляю каким образом.

– Это не важно, – сумрачно проговорил Талгаро, – они всё равно опасны. Вседозволенность превращает людей в чудовищ.

– Согласна, – почти прошептала девушка и вдруг инстинктивно положила левую ладонь на голову стоявшего возле неё пса. Ощущение мягкой шелковистой шерсти и широкой лобастой головы странного существа придали ей непонятной уверенности. И дело было вовсе не в том что Кит громаден, силен и неуязвим и наверно рано или поздно справился бы с отрядом и в десять раз более многочисленным, а в том, что его присутствие наполняло сердце кирмианской девушки покоем запредельности, так это называл мастер Юн Фай. Кит был живым фактом того, что окружающий мир гораздо более великое и непостижимое место, чем ей представляется в данную минуту. Он громаден, бесконечен, многогранен и ни одно человеческое сознание не способно охватить его весь. И её собственная судьба, и эти грозные гвардейцы с их отточенными мечами и преувеличенным чувством собственной значимости всего лишь пляшущие эфемерные пылинки в безмерном потоке Вселенной. И девушка даже забыла подумать о том что может быть Киту неприятно чувствовать её ладонь у себя на голове. Но он не сделал ни одного движения против.

Отряд ехал быстрой рысью, выстроившись в две колонны. При этом они держались достаточно свободно друг от друга, без всякого стеснения занимая всю ширину тракта. Рядовые гвардейцы как всегда были облачены в красивые приталенные темно-серые камзолы с длинными рукавами и высоким воротником, с двумя рядами блестящих черных пуговиц, серебряной вышивкой и мрачными черными с вплетенными красно-золотыми прожилками позументами на груди. На плечах широкие темно-фиолетовые плащи, на головах знаменитые обтягивающие красные шапки, со скатанным толстым ободком. Минлу, хотя и ни разу не видела этого сама, прекрасно знала, что во время исполнения приговоров или каких-то стычек с внутренними врагами королевства, количество коих, если верить Судебной палате, увеличивалось с каждым годом, гвардейцы раскатывают свои шерстяные шапки, закрывая всю голову до самой шеи. Она не понимала смысл этого ритуала. То ли эти обезличенные вершители закона как бы символизировали непредвзятость и объективность агронского правосудия, то ли образ рослых безликих фигур с темными дырками для глаз должен был внушать еще больший ужас коварным злоумышлителям против короны, государства и церкви.

По мере приближения всадников, Минлу отчетливо ощущала как в её душе растет страх. Казалось бы для него нет никаких веских причин. Судебный отряд конечно же скачет по какому-то своему важному делу и у навира и лейтенанта нет никаких причин обращать внимания на случайных путников. Но за время своих путешествий девушка уже вполне себе уяснила, что это не совсем так. Да, ни маленький лоя, ни Кит, который теперь выглядел обычной, пусть и довольно крупной, собакой скорей всего не могли рассчитывать даже на малейшую заинтересованность со стороны доблестных служителей Палаты, но вот она дело другое. Кирмианцев не любили что в Сайтоне, что в Агроне. Причины этой нелюбви были довольно смутны и иррациональны, это было что-то сродни суеверию. Да, у Кирма и Агрона случались какие-то пограничные конфликты, но точно также дело обстояло и у Агрона с Сайтоной или, допустим, с Шинжуном или Вэлуонном. Большинству жителям королевства, особенно тем что были далеки от границ, до этого не было никакого дела. И тем не менее к кирмианцам они относились с гораздо большим предубеждением и презрением чем к сайтонцам и даже к шинжунцам и вэлуоннцам, одни из которых считались коварными алчными работорговцами, а другие проклятыми злобными колдунами. Минлу полагала что истоки этих предрассудков берут свое начало во внешних различиях. Невысокие, узкоглазые, широкоскулые, плосколицые, смуглые кирмианцы разительно отличались от остальных представителей народа Омо. Но с другой стороны, размышляла девушка, на Шатгалле, где бок о бок жили омо, лоя, туру, авры и непостижимые шоти и все самого детства привыкали к тому, что внешние различия носителей разума доходят порой до крайности, вряд ли была какая-то почва для развития ксенофобских настроений.