The Adventures of Sherlock Holmes / Приключения Шерлока Холмса

– Да.

– Как он выглядит, этот Винсент Сполдинг?

– Маленький, коренастый, очень живой, без единого волоска на лице, хотя ему около тридцати. У него белое пятно на лбу от ожога кислотой.

Холмс выпрямился в кресле в большом волнении.

– Так я и думал, – сказал он. – Вы когда-нибудь замечали, его уши проколоты для серёжек?

– Да, сэр. Он сказал мне, что это сделала ему одна цыганка, когда он был мальчиком.

– Хм! – сказал Холмс, откидываясь в кресле в глубоком раздумье. – Он всё ещё при вас?

– О да, сэр, я только что оставил его.

– И в ваше отсутствие дела велись хорошо?

– Не могу пожаловаться, сэр.

– Так, мистер Уилсон. Я буду рад высказать вам своё мнение относительно этого дела через день или два. Сегодня суббота, и я надеюсь, что к понедельнику вопрос решится.

– Итак, Уотсон, – сказал Холмс, когда наш посетитель ушёл, – что вы думаете?

– Ничего, – честно ответил я. – Всё очень загадочно.

– Как правило, – сказал Холмс, – чем необычней дело, тем менее загадочным оно оказывается. Но я должен поспешить с этим вопросом.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я.

– Курить, – ответил он. – Это задача на три трубки, и я прошу вас не обращаться ко мне в течение пятидесяти минут.

Он скрючился в кресле, подтянув свои худые колени к ястребиному носу, и так и сидел, закрыв глаза. Я пришел к выводу, что он заснул, и сам уж начал дремать, когда он внезапно вскочил с жестом человека, нашедшего решение, и положил трубку на камин.

– Сегодня в Сент-Джеймс-холле играет Сарасате, – заметил он. – Как вы думаете, Уотсон, ваши пациенты смогут обойтись без вас несколько часов?

– Я сегодня свободен.

– Тогда надевайте шляпу и пойдёмте. Сначала мне нужно в Сити, а по пути мы можем пообедать.

Кобург-Сквер – это убогая, небольшая площадь с четырьмя рядами тёмных двухэтажных кирпичных домов, лужайкой редкой травы и несколькими блёклыми лавровыми кустарниками. Коричневая доска с белыми буквами «Джейбез Уилсон» на угловом доме указывала на место, где наш рыжеволосый клиент вёл свои дела. Шерлок Холмс остановился перед нею и, склонив голову набок, тщательно всё осмотрел. Потом он медленно прошёлся по улице, затем повернул обратно к углу, осматривая здания. Наконец он вернулся к ломбарду и, энергично стукнув два-три раза своей тростью по мостовой, подошёл к двери и постучал. Дверь сразу открыл расторопный, чисто выбритый молодой человек и пригласил его войти.

– Спасибо, – сказал Холмс, – я только хотел вас спросить, как пройти до Стрэнда.

– Третий поворот направо, четвёртый налево, – быстро ответил помощник, закрывая дверь.

– Смышлёный малый, – заметил Холмс, когда мы ушли. – Он, я думаю, четвёртый по сообразительности человек в Лондоне. Я кое-что слышал о нём.

– Очевидно, – сказал я, – помощник мистера Уилсона сыграл свою роль в этом таинственном Союзе рыжих. Я уверен, что вы интересовались дорогой лишь затем, чтобы взглянуть на него.

– Не на него.

– А на что тогда?

– На колени его брюк.

– И что вы увидели?

– То, что и ожидал увидеть.

– Зачем вы стучали по мостовой?

– Мой дорогой доктор, сейчас время наблюдений, а не разговоров. Мы – шпионы в стане врага. Давайте теперь обследуем окрестности.

Дорога, на которой мы оказались, когда завернули за угол, была одной из главных транспортных артерий, которые соединяют Сити с севером и западом. Сплошной ряд красивых магазинов и солидных контор.

– Ну-ка посмотрим, – сказал Холмс, стоя на углу и рассматривая линию домов, – я хочу запомнить порядок зданий. Моё хобби – иметь точные знания о Лондоне. Табачный магазин, маленькая газетная лавка, Кобургское отделение «Банка Сити и пригородов», вегетарианский ресторан. А там уже следующий квартал. Ну, доктор, мы сделали свою работу. Бутерброд, чашка кофе, а затем – в скрипичную страну, где всё приятно, тонко и гармонично и нет никаких рыжих клиентов, которые бы нам досаждали.

Мой друг был страстным любителем музыки, весьма способным исполнителем и сочинителем.

– Вы, несомненно, хотите пойти домой, доктор, – заметил он, когда концерт закончился.

– Да.

– А мне предстоит одно дело, которое займёт несколько часов. Эта история на Кобург-Сквер весьма серьёзная.

– Почему серьёзная?

– Замышляется грандиозное преступление. У меня есть веские причины полагать, что мы успеем его предотвратить. И сегодня вечером мне понадобится ваша помощь.

– В какое время?

– В десять.

– В десять я буду на Бейкер-стрит.

– Очень хорошо. И послушайте, доктор! Это может быть опасно, поэтому, пожалуйста, положите в карман свой револьвер.

Он махнул рукой, повернулся на пятках – и мгновенно исчез в толпе.

По дороге домой я обдумывал всё случившееся: от необычного рассказа рыжего переписчика «Энциклопедии» до визита на Кобург-Сквер. Что означает эта ночная экспедиция, и почему я должен прийти вооруженным? Куда мы идём и что будем сделать? Я пытался решить эту загадку, но в отчаянии отбросил попытки.

В четверть десятого я вышел из дома и прошёл через Парк, потом по Оксфорд-стрит к Бейкер-стрит. В прихожей я услышал доносящийся сверху звук голосов. Войдя в комнату, я увидел, что Холмс беседует с двумя мужчинами, одного из которых я распознал как Питера Джонса, полицейского агента; другой был длинным, худым человеком с грустным лицом, в очень блестящей шляпе и удручающе безукоризненном фраке.

– Ха! Вот все и в сборе, – сказал Холмс и взял с полки тяжёлый охотничий хлыст. – Уотсон, я думаю, вы знаете мистера Джонса из Скотленд-Ярда? Позвольте мне представить вам мистера Мерриуэзера, который будет нашим компаньоном в этом ночном приключении.

Я посмотрел на мужчин.

– Думаю, ставки сегодня будут высоки, как никогда, – сказал Шерлок Холмс, – и игра будет захватывающей. Ваша ставка, мистер Мерриуэзер, составит около тридцати тысяч фунтов; а ваша, Джонс, – человек, которого вы хотите поймать.

– Джон Клэй, убийца, вор, взломщик и мошенник. Этот молодой Джон Клэй – примечательный человек. Его дедушка, герцог, принадлежал к королевской семье, а сам он учился в Итоне и Оксфорде. Я иду по его следу уже много лет, но ещё никогда не видел его.

– Надеюсь, сегодня ночью я буду иметь удовольствие познакомить вас. Уже одиннадцатый час, однако, и нам пора отправляться в путь. Если вы двое возьмёте первый кэб, то Уотсон и я поедем следом во втором.

Во время долгой поездки Шерлок Холмс был не очень общителен. Мы проехали по бесконечному лабиринту освещенных газом улиц, пока не добрались до Фаррингтон-стрит.

– Теперь мы близко, – заметил мой друг. – Этот парень, Мерриуэзер, – директор банка и лично заинтересован во всём деле. Джонс – неплохой товарищ, хотя абсолютно ничего не смыслит в своей профессии. У него есть одно несомненное достоинство. Он храбр, как бульдог, и цепок, как рак, если уж схватил кого-то. Ну вот мы и приехали, они уже ждут нас.

Мы добрались до той самой переполненной улицы, на которой были утром. Отпустив наши кэбы и следуя указаниям мистера Мерриуэзера, мы прошли по узкому проулку к боковой двери, которую он для нас открыл. Внутри оказался маленький коридор, который заканчивался очень массивными железными воротами. Их он тоже открыл, и путь вёл вниз по винтовой каменной лестнице, далее показались ещё одни огромные ворота. Мистер Мерриуэзер остановился, чтобы зажечь фонарь, а затем повёл нас вниз по тёмному, пахнущему землёй коридору и, открыв третьи двери, привёл в огромное хранилище или подвал, который был заставлен корзинами и массивными ящиками.

Холмс опустился на колени и при помощи фонаря и лупы начал исследовать трещины между камнями. Нескольких секунд было достаточно, поскольку он снова вскочил на ноги и спрятал лупу в карман.

– У нас впереди, по крайней мере, час, – заметил он. – Мы сейчас, доктор, находимся в подвале одного из крупнейших лондонских банков. Мистер Мерриуэзер является председателем правления.

– Французское золото, – прошептал директор.

– Французское золото?

– Да. Несколько месяцев назад мы заняли тридцать тысяч наполеондоров у банка Франции. Они до сих пор ещё лежат в нашем хранилище.

– Мистер Мерриуэзер, – заметил Холмс, – мы должны притушить потайной фонарь.

– И сидеть в темноте?

– Боюсь, что да. И, прежде всего, мы должны занять свои места. Я встану за этой корзиной, а вы спрячетесь за теми. И когда я направлю на преступников свет, хватайте их. Если они будут стрелять, Уотсон, стреляйте в них.

Я положил свой револьвер на деревянный ящик, за которым притаился.

– У них только один путь к отступлению, – прошептал Холмс. – Через дом на Кобург-Сквер. Надеюсь, вы сделали то, о чём я вас просил, Джонс?

– Инспектор и два офицера ждут у парадного входа.

– Итак, мы должны сидеть тихо и ждать.

Внезапно мои глаза заметили вспышку света. Сначала это была слабая искорка на каменном полу. Потом она стала вытягиваться, пока не превратилась в жёлтую линию, а затем, без какого-либо предупреждения или звука открылось отверстие, и появилась рука – белая, почти женская.

С резким скрипом одна из широких белых каменных плит перевернулась, и на её месте оказалась квадратная дыра, из которой хлынул свет фонаря. Над дырой показалось гладко выбритое мальчишеское лицо, юноша пристально оглядывался. Затем с обеих сторон отверстия показались руки, потом плечи и талия, юноша поднимался, пока не упёрся коленом в край. Через миг он уже стоял возле пролома и тащил своего товарища, гибкого и маленького, как он сам, с бледным лицом и копной ярко-рыжих волос.

– Всё в порядке, – прошептал он. – Долото и мешки у тебя? Прыгай, Арчи, прыгай!

Шерлок Холмс прыгнул и схватил злоумышленника за шиворот. Второй нырнул вниз в отверстие, и я услышал звук рвущейся ткани, когда Джонс попытался его поймать. Свет блеснул на стволе револьвера, но Холмс стегнул хлыстом по запястью преступника, и револьвер со звоном упал на каменный пол.

– Бесполезно, Джон Клэй, – вежливо сказал Холмс, – у вас нет ни малейшего шанса.

– Вижу, – ответил тот совершенно спокойно. – Но мой друг в порядке.

– Три человека поджидают его в дверях, – сказал Холмс.

– О, вот как. Должен поздравить вас.

– А я вас, – ответил Холмс. – Ваша идея с рыжими была весьма новой и эффективной.

– Скоро увидишь своего дружка, – сказал Джонс. – Он шибче спускается в норы, чем я.

– Прошу, не трогайте меня своими грязными руками, – заметил наш заключенный, когда наручники уже щёлкнули на его запястьях. – Вероятно, вы не осведомлены, что в моих жилах течёт королевская кровь. Будьте любезны при обращении ко мне всегда говорить «сэр» и «пожалуйста».

– Хорошо, – сказал Джонс. – Итак, сэр, не соизволите ли вы подняться наверх, где мы поймаем кэб, чтобы отвезти ваше высочество в полицейский участок.

– Вот так лучше, – спокойно сказал Джон Клэй.

– Мистер Холмс, право, – сказал мистер Мерриуэзер, когда мы выходили за ним из хранилища, – я не знаю, как банк может отблагодарить вас или возместить вам расходы.

– Я понёс незначительные расходы на этом деле, которые, надеюсь, банк возместит, – сказал Холмс, – но, в сущности, я уже достаточно вознаграждён уникальным приключением и невероятным рассказом о Союзе рыжих.

– Видите ли, Уотсон, – объяснил он утром, когда мы сидели за стаканом виски с содовой на Бейкер-стрит, – с самого начала было совершенно очевидно, что единственная возможная цель этого довольно фантастического объявления Союза и переписывания «Энциклопедии» должна была состоять в том, чтобы ежедневно вытаскивать этого ростовщика из дома на несколько часов. Способ довольно забавный, но было бы нелегко придумать что-нибудь получше. Четыре фунта в неделю были приманкой для него; но для них это ничто, ведь они играли на тысячи! Они помещают объявление, один из злоумышленников на время снимает контору, другой подстрекает ростовщика обратиться по поводу вакансии, и вместе им удаётся обеспечить его отсутствие дома по утрам в течение недели. Как только я услышал о помощнике на половинном жалованье, стало очевидно, что у него для этого есть серьёзные причины.

– Но как вы догадались, что это за причины?

– Я подумал о любви помощника к фотографии и о его фокусе с исчезновением в подвале. Подвал! Вот ключ к разгадке. Он что-то делал в подвале по несколько часов в день. Что это могло быть? Конечно, он рыл туннель к другому зданию.

Когда мы отправились к месту событий, я удивил вас тем, что постучал по мостовой своей тростью. Я определял, впереди или позади дома находится подкоп. Впереди его не было. Тогда я позвонил в звонок, и, как я надеялся, помощник вышел. Я смотрел не на его лицо. Его колени – вот что я желал видеть. Вы, должно быть, сами заметили, какие грязные, помятые и потёртые колени у его брюк. Я зашёл за угол и увидел, что к дому нашего друга примыкает «Банк Сити и пригородов». Тогда я понял, что загадка решена. Когда вы отправились домой после концерта, я поехал в Скотленд-Ярд.

– А как вы узнали, что они совершат попытку ограбления сегодня ночью? – спросил я.

– Ну, когда они закрыли контору Союза, это значило, что им больше не мешает присутствие мистера Джейбеза Уилсона, другими словами, что они закончили свой подкоп. Суббота подошла бы им лучше любого другого дня, потому что дала бы им два дня для побега. По всем этим причинам я ожидал, что они явятся сегодня ночью.

– Такая длинная цепь! – восхищённо воскликнул я.

– Это спасло меня от скуки, – ответил он, зевая. – Такие небольшие задачки помогают мне в этом. Что ж, возможно, от моих занятий есть какая-то польза.

The Man with the Twisted Lip

I

Isa Whitney, brother of the late Elias Whitney, Principal of the Theological College of St. George’s, was addicted to opium. He developed a habit, as I understand, when he was at college. He found, as so many people before him, that it is easier to start than to stop smoking it, and for many years he continued to be a slave to the drug, and his friends and relatives felt horror and pity for him at the same time. I can see him now, with yellow, pale face, the wreck and ruin of a noble man.

One night my door bell rang, about the hour when a man yawns and glances at the clock. I sat up in my chair, and my wife laid her needle-work down and made a disappointed face.

“A patient!” said she. “You’ll have to go out.”

I sighed, because I’ve just come back from a hard day.

We heard the front door open, a few hurried words, and then quick steps upon the linoleum. Our own door opened, and a lady, dressed in dark-coloured clothes, with a black veil, entered the room.

“Excuse me for coming so late,” she began, and then, suddenly losing her self-control, she ran forward to my wife and sobbed upon her shoulder. “Oh, I’m in such trouble!” she cried; “I need help so much!”

“it is Kate Whitney,” said my wife, pulling up her veil. “How you frightened me, Kate! I had no idea who you were when you came in.”

“I didn’t know what to do, so I came straight to you.” It was always like that. People who were in trouble came to my wife like birds to a light-house.

“It was very sweet of you to come. Now, you must have some wine and water, and sit here comfortably and tell us all about it. Or would you like me to send James off to bed?”

“Oh, no, no! I want the doctor’s advice and help, too. It’s about Isa. He has not been home for two days. I am so frightened about him!”

It was not the first time that she had spoken to us of her husband’s trouble, to me as a doctor, to my wife as an old school friend. We tried to find the words to comfort her. Did she know where her husband was? Was it possible that we could bring him back to her?

It seems that it was. She had the surest information that lately he had used an opium den in the east of the City. So far his absence had always been limited with one day, and he had come back, twitching and exhausted, in the evening. But now the spell had been upon him eight-and-forty hours, and he lay there, doubtless among the dregs of the docks, breathing in the poison or sleeping off the effects. There he could be found, she was sure of it, at the Bar of Gold, in Upper Swandam Lane. But what was she to do? How could she, a young and modest woman, come to such a place and pluck her husband out from among the dregs who surrounded him?

There was the case, and of course there was only one way out of it. Could I accompany her to this place? And then, as a second thought, why should she come at all? I was Isa Whitney’s doctor, and so I had influence over him. I could do it better if I were alone. I gave her my word that I would send him home in a cab within two hours if he were indeed at the address which she had given me. And so in ten minutes I left my armchair and cheerful sitting-room behind me, and was speeding to the east in a cab on a strange commission, as it seemed to me at the time, though the future only could show how strange it was to be.

But there was no great difficulty in the first stage of my adventure. Upper Swandam Lane is a disgusting street hiding behind the high docks which line the north side of the river to the east of London Bridge. Between a slop-shop and a gin-shop, there were steep steps leading down to a black gap like the mouth of a cave. There I found the den I was looking for. Ordering my cab to wait, I passed down the steps, with a hollow in the centre, made by thousands of drunken feet. By the light of an oil-lamp I found the door and entered a long, low room, thick and heavy with the brown opium smoke, and full of wooden beds, that reminded me of an emigrant ship.

Through the dark one could notice bodies lying in strange fantastic poses, bowed shoulders, bent knees, heads thrown back, and chins pointing upward, with here and there an eye turned upon the newcomer. The most lay silent, but some muttered to themselves, and others talked together in a strange, low, monotonous voice, their speech began and then suddenly stopped, each mumbled out his own thoughts and paid no attention to the words of his neighbor. At the end was a small brazier, beside which on a three-legged wooden stool there sat a tall, thin old man, with his face resting upon his two fists, and his elbows upon his knees, staring into the fire.

As I entered, a Malay servant had hurried up with a pipe for me, showing me the way to an empty place.

“Thank you. I have not come to stay,” said I. “There is a friend of mine here, Mr. Isa Whitney, and I wish to speak with him.”

Somebody moved and exclaimed on my right, and looking through the dark I saw Whitney, pale, exhausted, and unkempt, staring out at me.

“My God! It’s Watson,” said he. He was in a terrible state and seemed very nervous. “I say, Watson, what time is it?”

“Nearly eleven.”

“Of what day?”

“Of Friday, June 19th.”

“Good heavens! I thought it was Wednesday. It is Wednesday. What do you want to frighten me for?” He sank his face onto his arms and began to sob.

“I tell you that it is Friday, man. Your wife has been waiting this two days for you. You should be ashamed of yourself!”

“So I am. But you must be wrong, Watson, because I have only been here a few hours, three pipes, four pipes – I forget how many. But I’ll go home with you. I wouldn’t frighten Kate – poor little Kate. Give me your hand! Do you have a cab?”

“Yes, I have one waiting.”

“Then I should go in it. But I must owe something. Find what I owe, Watson. I am all off colour. I can do nothing for myself.”

I walked down the narrow passage between the double row of sleepers, trying not to breath in the disgusting, stupefying fumes of the drug, and looking about for the manager. As I passed the tall man who sat by the brazier I felt a sudden pluck, and a low voice said, “Walk past me, and then look back at me.” I heard the words quite distinctly. I glanced down. They could only have come from the old man at my side, and yet he sat now as absorbed as ever, very thin, very wrinkled, crooked, an opium pipe between his knees. It seemed that he had dropped it in absolute tiredness from his fingers. I took two steps forward and looked back. It took all my self-control not to cry with astonishment. He had turned his back so that nobody could see him but me. His form had filled out, his wrinkles were gone, the fire had lit up in his dull eyes, and there, sitting by the fire and smiling at my surprise, was none other than Sherlock Holmes. He gave me a sign to approach him, and immediately, as he turned his face half round to the company once more, changed back into a weak old man.

“Holmes!” I said in a low voice, “what on earth are you doing in this den?”

“As low as you can,” he answered; “I have excellent ears. If you would be so kind to get rid of your friend I’ll be very glad to have a little talk with you.”

“I have a cab outside.”

“Then please send him home in it. You may safely trust him, because he looks too weak to get in any trouble. I recommend you also to send a note by the cabman to your wife to say that you have thrown in your lot with me. If you wait outside, I will be with you in five minutes.”

It was difficult to refuse any of Sherlock Holmes’s requests, for they were always very definite, and put forward in such imperative manner. I felt, however, that when Whitney was put in the cab my mission was practically over; and for the rest, I could not wish anything better than to be together with my friend in one of those adventures, which were the normal condition of his existence. In a few minutes I had written my note, paid Whitney’s bill, led him out to the cab, and seen him driven through the darkness. In a very short time a figure of the old man had appeared from the opium den, and I was walking down the street with Sherlock Holmes. For two streets he shuffled along with a bent back and an uncertain foot. Then, looking quickly round, he straightened himself out and burst into hearty laughter.

“I was certainly surprised to find you there,” I said.

“But not more so than I to find you.”

“I came to find a friend.”

“And I to find an enemy.”

“An enemy?”

“Yes; one of my natural enemies, or, shall I say, my natural prey. Briefly, Watson, I am in the middle of a very remarkable inquiry, and I have hoped to find a clew in the mumbling of these dregs, as I have done before. If I were recognized in that den my life would not have been worth an hour’s purchase; for I have used it before for my own purposes, and the evil Lascar who runs it has sworn to have vengeance upon me. There is a trap-door at the back of that building, near the corner of Paul’s Wharf, which could tell some strange tales of what has passed through it upon the moonless nights.”

“What! Do you mean bodies?”

“Yes, bodies, Watson. We would be rich if we had 1000 pounds for every poor man who died in that den. It is the most dangerous murder-trap on the whole riverside, and I’m afraid that Neville St. Clair has entered it to never leave it. But our cart should be here.” He put his two fingers between his teeth and whistled a signal which was answered by a similar whistle from the distance, followed by the cart, that appeared out of the darkness.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Sarasate – Сарасате (знаменитый испанский скрипач)