«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Об исключительности компановки БТ (двигатель и трансмиссия на корме) тоже говорить не приходится. Уже в 1917 году на французских легких танках «Рено» применялась упомянутая компоновка. В течение почти 15 лет «Рено» служил образцом для конструирования легких танков, в том числе и советских (в СССР до БТ-2 (1931 год) по схеме «Рено» выпускались танки МС-1, МС-2, Т-18, ТГ, Т-24 и другие) [37].

Запас хода самой совершенной модификации БТ (БТ-7М) был доведён не до 700, а до 600 километров [37].

Не был советский БТ и пионером по части дизельного двигателя. Японцы еще в 1935 году начали устанавливать дизели на своих новых танках «Хаго» [37].

Как видим, неточностей у Резуна хоть отбавляй. Однако чего не скажешь «ради красного словца». Очень сомнительно, что все указанные неточности случайны, являются результатом недостаточного знания материала. Другими словами, перед нами вновь искажение фактов Резуном.

Прибегает он в описании БТ и ко второму своему излюбленному приему – умолчанию. Броня у этого танка «рациональная, но очень легкая и тонкая». Как понимать сей пассаж? И какие цифры все-таки кроются за рациональными тонкостью и легкостью?

Обратимся опять к последней модификации данного танка – БТ-7М, как самой совершенной. Лобовая броня – 20мм, бортовая – 13мм, крыша башни – 6мм [59; 166].

Много это или мало? Все познается в сравнении. Вот немецкий легкий танк чешского производства – 38(t). Скорость имел 42 километра в час, двигатель – чуть ли не в 4 раза слабже, чем у БТ-7М. Но зато почти на 50% был легче и .., как не удивительно, броню имел в 2,5 раза толще, т.е. его лобовая броня была 50 мм [59; 166]. Бесспорно, 38(t) выигрывал у БТ-7М в защищенности, дешевизне производства (в 4 раза более мощный двигатель БТ-7М – это автоматическое увеличение стоимости всех механизмов) и дешевизне использования (меньший вес и меньшая мощность двигателя у 38(t) – это гораздо меньший расход ГСМ).

Дешевизна дешевизной, но танк – боевая машина. А потому защищенность для него важнее дешевизны. Во всяком случае, уж для сидящего в танке танкиста точно.

Каковы конкретные цифры этой защищенности?

К началу войны основной немецкой противотанковой пушкой была 37-мм пушка. С расстояния 500 м она пробивала броню в 35 мм. Следовательно, дуэль с немецким противотанковым орудием для БТ-7М (не говоря уже о других модификациях этого танка) была делом гиблым. Кроме того, на вооружении вермахта состояли тяжелые 20-мм противотанковые ружья, которые на дальности в 300 м пробивали броню в 40 мм (т.е. и тут БТ был беззащитен). Наконец, были у немцев и легкие, размером с обычную винтовку, противотанковые ружья. Они с расстояния 300 м брали 20 мм брони. Получается, немецкий пехотинец, вооруженный таким ружьем, мог подбить БТ в лоб, не говоря уже о бортах и башне. Кстати, о башне: 6-мм броню ее крыши мог пробить из пулемета любой самолет [59;166]. Что в итоге? Наш БТ был великолепной мишенью на поле боя для немецких противотанковых средств и даже пулеметов немецкой авиации.

Советская 45-мм противотанковая пушка с 500 м пробивала 42 мм брони. Но у 38(t) лобовая броня была 50 мм! Выходит, взять этот танк наше, основное к началу войны, противотанковое орудие могло только в борт. «Недаром, по грустной статистике, на один подбитый немецкий танк приходилось 4 наши уничтоженные 45-мм пушки, и только 57-мм пушка довела это соотношение до 1:1» [59;167].

Так, какой же танк БТ – агрессор? На такую роль, кажется, он совсем не подходит. А вот это, с позиции Резуна, совершенно неверное понимание. Защищённость для БТ – не главное. Его агрессивность определяется совсем другим:

«Основное преимущество танка БТ – скорость. Это качество было доминирующим над остальными качествами настолько, что даже вынесено в название танка – быстроходный.

БТ – это танк-агрессор. По всем своим характеристикам БТ похож на небольшого, но исключительно мобильного конного воина из несметных орд Чингисхана. Великий завоеватель мира побеждал всех своих врагов внезапным ударом колоссальных масс исключительно подвижных войск. Чингисхан уничтожал своих противников в основном не силой оружия, но стремительным маневром. Чингисхану нужны были не тяжелые неповоротливые рыцари, но орды легких, быстрых, подвижных войск, способных проходить огромные пространства, форсировать реки и выходить в глубокий тыл противника.

Вот именно такими были все танки БТ. Их было произведено больше, чем ВСЕХ (выделено автором – И.Д., В.С.) типов во ВСЕХ (выделено автором – И.Д., В.С.) странах мира на 1 сентября 1939 года… БТ можно было использовать только в агрессивной войне, только в тылах противника, только в стремительной наступательной операции, когда орды танков внезапно врывались на территорию противника и, обходя очаги сопротивления, устремлялись в глубину, где войск противника нет, но где находятся его города, мосты, заводы, аэродромы, порты, склады, командные пункты и узлы связи.

Потрясающие агрессивные характеристики танков БТ были достигнуты также за счет использования уникальной ходовой части. БТ на полевых дорогах двигался на гусеницах, но попав на хорошие дороги, он сбрасывал тяжелые гусеницы и дальше несся вперед на колесах, как гоночный автомобиль. Но хорошо известно, что скорость противоречит проходимости.., танки БТ были совершенно беспомощны на плохих дорогах советской территории. Когда Гитлер начал операцию «Барбаросса», практически все танки БТ были брошены. Даже на гусеницах их использовать вне дорог было почти невозможно. А на колесах они не использовались НИКОГДА (выделено автором – И.Д., В.С.). Потенциал великолепных танков БТ не был реализован, но его и НЕЛЬЗЯ БЫЛО РЕАЛИЗОВАТЬ НА СОВЕТСКОЙ ТЕРРИТОРИИ (выделено автором – И.Д., В.С.).

БТ создавался для действий только на иностранных территориях, причем только таких, где были хорошие дороги. Взглянем на советских соседей. Тогда, как и сейчас, Турция, Иран, Афганистан, Китай, Монголия, Маньчжурия, Северная Корея хороших дорог не имели. Жуков использовал танки БТ в Монголии, но использовал их только на гусеницах и остался недоволен: гусеницы вне дорог часто слетали, а из-за относительно большого давления колес вне дорог и даже на полевых дорогах танки проваливались в грунт и буксовали.

На вопрос, где же можно было успешно реализовать потенциал танков БТ, есть только один ответ – в Центральной и Южной Европе. А после сброса гусениц танки БТ могли успешно использоваться только на территории Германии, Франции, Бельгии.

…Главное качество БТ – скорость, а она достигается на колесах. Гусеницы – это только средство попасть на чужую территорию, например, на гусеницах преодолеть Польшу, а попав на германские автострады, сбросить гусеницы и действовать на колесах. Гусеницы рассматривались как вспомогательное средство, которое в войне предполагалось использовать только однажды, а затем их сбросить и забыть о них… Советские дивизии и корпуса, вооруженные танками БТ, не имели в своем составе автомобилей, предназначенных для сбора и перевозки гусеничных лент: танки БТ после сброса гусениц должны были завершить войну на колесах, уйдя по отличным дорогам в глубокий тыл противника». [82; 28-30].

Итак, по Резуну:

1) 

Главное качество танка-агрессора – скорость.

2) 

Мощная броня танку-агрессору не нужна.

3) 

Танк-агрессор не предназначен для прорыва обороны противника.

4) 

Танк-агрессор предназначен действовать там, где противник не может оказать организованное сопротивление.

О том, как должны выглядеть наступательные операции с применением подобного танка-агрессора, поговорим ниже. А сейчас опять придется отметить неточности, допущенные Резуном. Просим понять нас правильно: это не мелкие придирки к оппоненту. Неточности в изложении фактов искажают картину событий и могут привести к неверным выводам.

Абсолютно неверно утверждение, что в Монголии во время боев на Халхин-Голе танки БТ использовались только на гусеницах. Точнее, при ударе, который осуществил Г.К. Жуков по 6-й Японской армии, они, и в самом деле, применялись на гусеничном ходу. Однако этому удару предшествовали некие события, о которых Резун предпочел умолчать, несмотря на то, что в «Дне М» посвятил событиям на Халхин-Голе целую главу (глава 5 «Пролог на Халхин-Голе). Причина умолчания ясна – события не подтверждают резуновские построения.

Что же это была, образно выражаясь, за «увертюра» к «прологу»?

В конце мая 1939 года японские войска довольно значительными силами вторглись на территорию Монголии. Находившиеся в то время в районе конфликта советские и монгольские пехотные и кавалерийские части остановить противника не смогли, возникла угроза их окружения и уничтожения. В Монголии в это время находилась танковая бригада РККА. Но расквартирована она была почти в пятистах километрах от места боевых действий. И вот танки БТ, сбросив гусеницы, в кратчайший срок преодолели это расстояние, а потом, одев гусеницы, вступили в бой. Потери танковой бригады были велики, но свою задачу она выполнила – остановила противника и позволила пехотным частям выстроить оборону [13; 387].

Внешне – все по Резуну: сброс гусениц, форсированный марш «бэтушек»10 на колесах. Да только где все это происходит? Как пишет сам Резун, ни в Монголии, ни на сопредельных территориях нет автострад и по сей день. Что там вообще делать танкам БТ? Где им проявлять свои агрессивные качества? Видимо, все-таки придется признать, что двигаться на колесах эти танки могли не только по автострадам, но и по любой достаточно ровной и прочной поверхности (типа монгольской степи в сухой период).       Представляется, что южнорусские степи в летний период не были для БТ на колесах чем-то принципиально непроходимым.

Кстати, сразу видно, что БТ в вышеописанных событиях используются вовсе не по тому назначению, которое определил им Резун – они не совершают агрессию, они ее отражают. Допустим, этому факту можно дать объяснение, исходя из того, что под рукой просто ничего больше не оказалось в тот момент. Вот и «заткнули дырку» бригадой «бэтушек». Да только тогда снова придется вернуться к предыдущему вопросу: а что вообще бригада БТ в Монголии делала? Посылать-то туда надо было совсем другие танки. Совсем не по-резуновски как-то получается. А ведь Резун вполне мог задаться таким же вопросом, когда

писал, что Г.К. Жуков применял БТ на Халхин-Голе и остался ими недоволен.

________________________________

10В наше время танки БТ неофициально часто называют «бэтэшками». Но до войны неофициальным названием было «бэтушки». Согласитесь, звучит ласковей. Видимо, всё-таки танкисты любили эти машины.

Однако подобные вопросы ему вовсе не нужны.

Но и это еще не всё. Место расквартирования танковой бригады в Монголии прямо указывает, что использовать ее собирались исключительно для обороны. Чтобы попасть к месту боев на Халхин-Голе БТ пришлось преодолеть, как уже отмечалось, около пятисот километров. Но вот что интересно: если бы японцы решили вторгнуться на монгольскую территорию не в районе Халхин-Гола, а в другом удобном для них месте, то нашим танкам от места своего расквартирования пришлось бы преодолеть не намного меньшее расстояние [13;388]. То есть бригада располагалась так, чтобы иметь возможность принять участие в отражении агрессии в любом варианте. Однако если бы бригада была вооружена не БТ, а тихоходными танками, она не успевала прибыть в нужный момент в нужное место. Пришлось бы вместо одной бригады разместить в Монголии несколько и расположить их в непосредственной близости от возможных мест вторжения японцев.

Складывается впечатление, что у командования Красной Армии взгляд на предназначение БТ был несколько иной, чем у Резуна. Это был скоростной танк, который ценили за высокую подвижность, способность стремительно врываться в боевые порядки противника, возможность быстрой передислокации с одного фронта на другой. Но при этом никто не ставил ему чисто агрессивных задач. Все указанные достоинства БТ можно было использовать и для обороны, что,собственно, и показали события на Халхин-Голе.

Они же, эти события, выявляют и вторую неточность Резуна в цитированном нами описании: по крайней мере, однажды БТ использовали на колесах в боевых действиях. Поэтому резуновское «на колесах они не использовались НИКОГДА» уже неверно. Но был и еще один случай использования «бэтушек» на колёсном ходу во время боев. Приведем отрывок из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны, бывшего механика-водителя БТ-7 Павла Тимофеевича Кулешова:

«В апреле 38-го я окончил полковую школу 27-й танковой бригады Белорусского Особого военного округа и стал механиком-водителем танка БТ-7. А в сентябре 39-го Белорусский фронт начал боевые действия в Польше. Наша бригада входила тогда в состав 15-го танкового корпуса конно-механизированной группы. Поначалу мы не встречали никакого сопротивления, а БТ-7 шли по автостраде без гусениц, на большой скорости, догоняя отходящие части польской армии (выделено нами – И.Д., В.С.). Удивление поляков вызывало то, что они на своих легковых машинах не могли обогнать наших ласточек» [13; 391].

Выходит, танки БТ 15-го танкового корпуса во время освободительного похода в Западную Белоруссию также применялись на колёсном ходу. И теперь «НИКОГДА» Резуна на «никогда» уже и вовсе не похоже.

В этом эпизоде любопытно и то, что внешне всё происходит так, как описывает Резун в своих произведениях: БТ несутся по автострадам на колесах, обгоняя всех и вся, включая отступающие части противника. Наши танки рвутся в глубокий вражеский тыл. Но… Действуют-то они не на автострадах Германии, а на дорогах Польши, т.е. там, где, по Резуну, им положено ходить только на гусеницах. Очко не в пользу теории британского историка советского происхождения.11

Форсированный марш бригады БТ в Монголии выявляет и еще одну небольшую неточность автора «Ледокола»: ошибочно его утверждение о «разовом» использовании «бэтушками» гусениц: мол, добрались до автострад Германии и сбросили их «безвозвратно». А машин возить гусеницы за танками в танковых корпусах не было. Так что те гусеницы, с которыми БТ подойдут к границам Германии – бросовый материал.

«Войска идут за Одер непрерывным потоком: артиллерия, танки, пехота. На обочинах дорог груда гусеничных лент, уже покрытых легким налетом ржавчины; целые дивизии и корпуса, вооруженные быстроходными танками, вступая на германские дороги, сбросили гусеницы перед стремительным рывком вперед», – так описывает Резун вступление советских войск в Германию в войне, «которой не было», той войне, которую Советский Союз, по его мнению, хотел начать против рейха 6 июля 1941 года [82; 332]. Судьба гусениц БТ – ржаветь у обочин дорог.

Однако, как мы видели, «бэтушки» в Монголии гусеницы сняли, «отмахали» почти пятьсот километров по степи, а перед вступлением в бой снова их одели. Так откуда же они их взяли? Ведь должны были бросить. Загадка.

На самом деле ответ прост: снятые гусеницы никто не бросал, и автомобили для их перевозки не были нужны, т.к. они, сложенные по длине вдвое, крепились специальными ремнями на подкрылках танков [37].

Неточность мелкая, но очень уж характерная. Резун так увлекается своей идеей советской агрессивности, что даже танк у него какой-то «бесшабашно-агрессивный». Ну, в самом деле, подумал бы Резун головой, применил бы свою логику, которой он так похваляется: вот сбросили танки БТ гусеницы на немецкой границе, ушли далеко вперед. Но ведь Германия – не одна большая и широкая автострада. Есть в ней и естественные ландшафты. Конечно, сворачивать «бэтушкам» на эти ландшафты вовсе не обязательно, кабы не одно «но». Разве в глубине Германии войск совсем не будет? Понятно, что основная масса войск – на фронте, но что-то внутри страны должно оставаться. Разве с помощью этих войск невозможно организовать хоть мало-мальский отпор советским танкам?

_______________________________________

11Весьма интересно свидетельство и еще одного бывшего механика-водителя БТ (к сожалению, его имя и фамилия нам остались неизвестны): «Дело было на маневрах. Я получил боевое задание: на своей тяжелой машине добраться к месту расположения части, не отставая, вслед за легковым автомобилем, в котором ехал командир. Танк и легковой автомобиль. Казалось бы, трудно грузному танку угнаться за легким подвижным «Фордом». Сомнения, однако, меня не одолевали. Приказ ясен: не отставать! Стремительно мчался «Форд», как бы дразня нас. Я вел машину на четвертой скорости. С гулом и лязгом несся танк по пятам за легковой машиной. Я ни на минуту не терял «Форд» из виду. Иногда он скрывался из поля зрения за поворотом, но я вновь настигал его… Блестяще выдержал боевое соревнование с легковым автомобилем мой танк. Ни одной задержки, ни одной заминки не было на пути следования. А путь этот равнялся шестидесяти пяти километрам» [13; 389].

Получается, что в середине 30-х годов (речь в приведенном отрывке идет о маневрах, проходивших в 1935 или 1936 годах) в СССР были дороги, на которых танки БТ могли продемонстрировать свои высокие скоростные качества. И механиков-водителей учили ездить по этим дорогам на колесах с максимальной скоростью. Т.е. тезис Резуна о том, что на советской территории «бэтушки» на колесах не могли использоваться, в принципе, неверен. А значит, существовала возможность применять БТ для обороны (скажем, по «монгольскому» сценарию).

Конечно, возможно. И тогда нашим танкам нужен будет маневр, нужно будет сойти с автострад, вести бой в полевых условиях. Но сделать этого «бэтушки» как раз не смогут, гусениц-то нет, а кругом автострад, увы, не сухая монгольская степь. Во что превращается подобный рейд танков-агрессоров? В методичный отстрел их, как зайцев, вот во что. Поддержать же наши танковые корпуса некому: вокруг сплошные немцы, основные силы РККА далеко позади. Кстати, не ясно, как должны были снабжаться ушедшие вперед танки. Где брать горючее, смазочные материалы, боеприпасы, продовольствие? Танки ведь далеко впереди, ни поддержки, ни снабженья?

Мы вплотную подошли к вопросу использования БТ в наступательной операции. Как она должна выглядеть?

По Резуну так. Красная Армия силами артиллерии, авиации, пехоты, тяжелых и средних танков обеспечивает прорыв фронта противника. БТ во всем этом не участвуют. Эта работа не для них. Но вот фронт прорван. И наступает время танка-агрессора. В образовавшуюся брешь (бреши), как стая гончих, устремляются большие массы БТ. Они громят вражеские тылы, уничтожают базы снабжения, нарушают связь, истребляют незначительные разрозненные силы противника, сеют страх, панику и дезорганизацию. В это время основные силы Красной Армии «доколачивают» противника на фронтах. Делать это становится легче, так как «работа» БТ очень быстро сказывается на снабжении войск противника, подходе к ним подкреплений. Вскоре вражеский фронт разваливается, и масса войск РККА устремляется в глубь территории врага.

Всё великолепно и красиво выглядит. Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Танк, как правило, действует не сам по себе. Он действует в составе танковых подразделений, частей, соединений. Ясно, что для решения крупных задач нужно использовать именно танковые соединения (они начинаются с уровня бригады). Что ж? Какие проблемы? В составе РККА были и танковые бригады, и танковые дивизии, и танковые корпуса. Советские танковые корпуса Резун иначе и не именует, как «механизмами агрессии», подобными немецким танковым группам:

«Германия имела мощные механизмы агрессии – танковые группы, Советский Союз имел, в принципе, такие же механизмы агрессии. Разница – в названиях и в количестве: у Гитлера – четыре танковых группы, у Сталина – шестнадцать ударных армий» [82;142]. «Элемент, который превращает обычную армию в ударную, – это механизированный корпус новой организации, в котором по штату положено иметь 1031 танк. Включи один такой корпус в обычную армию, и она по своей ударной мощи сравняется или превзойдет любую германскую танковую группу» [82;141-142]. «Ее (ударной армии – И.Д., В.С.) главный ударный механизм теперь называется не танковым корпусом, а механизированным. Это чтобы лидеры сопредельного дружественного государства не беспокоились» [82; 150].

Почему Резун говорит о механизированных корпусах «новой организации» и о том, что советские «ударные механизмы» стали называться не танковыми, а мехкорпусами, мы уже знаем. Речь тут идет о механизированных корпусах, которые начали создаваться с июня 1940 года. Это как раз и были мехкорпуса «новой организации». Корпуса старой организации именовались танковыми и были расформированы после освободительного похода в Западную Белоруссию и Западную Украину. Как уже отмечалось, эти корпуса, имевшие 560 танков, состоявшие из двух танковых и одной мотострелковой бригад, в конце 1939 года были признаны громоздкими и трудноуправляемыми, что и решило их судьбу.

Но Резун, упомянув о «новой организации» танковых соединений, о старой вообще молчит, не вдается в подробности и не объясняет, чем они отличаются одна от другой. Излишне говорить, что ни словом не упоминает он и о причинах, по которым понадобилось ломать одну и создавать другую организацию. Не будем оригинальны, когда вновь скажем: подобные подробности Резуну невыгодны. Дело в том, что механизированные корпуса «новой организации» не очень подходят для осуществления на практике той картины советского вторжения, которую нарисовал Резун.

Вернемся еще раз к тому месту «Ледокола», где его автор описывает действие танков БТ в ходе агрессии против Германии:

«…целые дивизии и корпуса, вооруженные быстроходными танками, вступая на германские дороги, сбросили гусеницы перед стремительным рывком вперед» [82; 332].

Так вот, по состоянию на 22 июня 1941 года никаких корпусов и даже дивизий, вооруженных только быстроходными танками, в Красной Армии не было. Точнее дивизии были, но только теоретически, по штату. И были это не танковые, а моторизованные дивизии мехкорпусов. Не могли легкотанковые корпуса и дивизии появиться и к 6 июля.

Разве автор «Ледокола» не знал этого, когда писал вышеприведенные строки? Конечно же, знал. А потому лгал вполне сознательно. С его «дутой» теорией по-другому и не получается. Чтобы ее подтвердить, надо лгать и замалчивать факты.

Однако, если корпусов и дивизий, вооруженных «бэтушками» не было, то что же было?

Механизированные корпуса, создававшиеся с июня 1940 года, включали в свой состав тяжелые, средние, легкие танки: 126 КВ, 420 Т-34, 44 Т-26, 108 ОТ-133 (ОТ- огнеметный танк; его еще называли «химическим»), 17 Т-40 или Т-37, Т-38 (это плавающие танки) и всего лишь 316 БТ [13;370], [72; 36].

Что получается? Только менее трети мехкорпуса способна действовать по сценарию, предначертанному Резуном. Предположим, мы вводим корпус в прорыв. Танки БТ, сбросив гусеницы, устремляются в глубь Германии, а остальная масса танков, имея вдвое и втрое меньшую скорость, остается далеко позади. Какой же в этом смысл? И где должен находиться при этом командир корпуса? Как говорил Чапаев в одноименном фильме: «Впереди! На лихом коне!»? Или позади, «на обозной телеге»?

Сторонники Резуна могут возразить, что мехкорпуса «новой организации» были универсальным механизмом. Тяжелые и средние танки должны были взламывать оборону противника, а лёгкие танки корпуса должны были уходить в прорыв. Всё, вроде бы, согласуется. Всё, да не всё. Вот тот же Резун в другом своем произведении («Самоубийство») пишет:

«По теории немедленно в момент взлома обороны в «чистый» прорыв надо вводить мощные танковые соединения, которым надлежит вырваться на оперативный простор. Но тут – суровая действительность. Помимо огня противника, минных полей и проволочных заграждений, наступающей пехоте мешает снег. Пехота в нем утопает. Оборона противника прорвана частично. Проще говоря: лед проломан недостаточно глубоко, и до воды пока не добрались, и неясно, сколько его еще надо долбить. В данном случае «чистый» прорыв обеспечить не удалось – слишком медленно продвигается в снегу первый наступающий эшелон.

В этой обстановке командующий Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Н.Ф.Ватутин принимает решение вводить в сражение эшелон развития успеха – 1-й, 4-й и 26-й танковые корпуса …хотя успеха еще нет. Решение командующего фронтом означает, что танковые корпуса вводятся в сражение ДО (выделено автором – И.Д., В.С.) того, как для такого хода созданы условия. Решение означает, что танковые корпуса будут делать работу, для которой они не предназначены. Решение означает, что танковые корпуса понесут тяжелые потери еще до того, как начнут выполнять свою собственную задачу (выделено нами – И.Д., В.С)» [13; 370-371].