Пролетарские байкеры. Книга 2

скачать книгу бесплатно


Потоптавшись немного, Укрытцев скрылся за раскидистым кустом снежника, увлекая за собой ватагу огорченных парней. В ночной тиши лишь хрустели ветки под их ногами, и слышался монотонный комариный писк. Друзья шли вдоль школьных стен, внимательно осматривая окна, в надежде найти лазейку. Во время зноя, многие учреждения оставляют на ночь распахнутыми форточки и окна, и школы – отнюдь не исключение. Такая вещь, как кондиционер, в начале нулевых, была еще недоступна для подобных сооружений. Особенно в глубинке.

Друзья прошли два кабинета начальных классов, класс русского языка и истории, но, к сожалению, все окна в них были наглухо запечатаны. Казалось здание уже законсервировано до начала учебного года, хотя в школе еще шли консультации и экзамены старшеклассников. Холодные глянцевые стёкла непреодолимой преградой отделяли друзей от их цели. Цель была так близка и в то же время недостижима.

Все были озадачены этой проблемой, но сильней всех был огорчён Женя Войнов, прозванный "Мамонтом" за высокий рост и богатырское телосложение. Это был неразговорчивый и замкнутый в себе человек, который обладал недюжинной физической силой. Он жил на окраине поселка, рядом с "Шанхаем" в одноэтажном сельском доме. Женя в раннем детстве потерял отца, и детство его вскоре закончилось. Оставшись единственным мужчиной в доме, понемногу окрепнув, он принял на себя все тяжелые мужские обязанности по хозяйству, и был единственной опорой для больной матери, которая вот уже год вела не равную борьбу с онкологией. От "Мамонта" проводившего много времени в хлопотах по хозяйству, постоянно пахло соломой с легкой примесью навоза. Нередко небольшие соломины застревали в его длинных черных волосах, и он приходил с ними в школу. Но никто никогда не смеялся и не подшучивал над ним. Сверстники боялись Евгения, за его буйный нрав и богатырскую силу. Войнов был рабом своей физической силы. Он все свободное время, которого из-за забот по дому итак почти не оставалось, проводил в спортивной секции. У него под кроватью стояли две двухпудовых гири, и он упивался своей силой и гордился ей. Он демонстрировал ее при любом удобном случае и все споры и конфликты привык решать кулаками. Со временем от этого он стал черствым и жестоким человеком.

– Не пойму, что мы пляшем тут вокруг да около… – с раздражением пробормотал на ходу "Мамонт" и ударил могучим кулаком по левой ладони, – Шарахнуть кирпичом в окно и всего делов… Пока эта бабка доковыляет до нас, мы тут уже полшколы вынесем…

– Не кипятись, дружище… – вполголоса успокаивал Павел, – Ты что-то нервный сегодня какой-то. Шарахнуть кирпичом – дело не хитрое. Если не получится иначе, так и сделаем… Наша задача оставить минимум следов, поэтому вариант этот для нас не самый удачный. Сами себе можем на хвост наступить… Хорошо, если бабка сама пойдет проверять… А если она ментов сразу вызовет, ты подумал? Лишний риск нам сейчас совсем ни к чему…

Раздосадованный "Мамонт" в ответ лишь раздраженно плюнул в сторону. А ночная компания тем временем приблизилась к последним окнам в западном крыле. Школьное здание оканчивалось двумя узкими, закрашенными до середины белой краской окнами, отделенными друг от друга двухметровым промежутком кирпичной стены. В предпоследнем окне была распахнута форточка.

– Вот! – указав на неё, многозначительно воскликнул "Паук" и, по-отечески похлопав "Мамонта" по могучему плечу, добавил: – А ты хотел стёкла бить…

Войнов пристально посмотрел туда, куда ему указывал Павел, и, скривив всегда угрюмое, неживое лицо в насмешливую гримасу, с ухмылкой ответил:

– Ты действительно рассчитываешь пролезть сквозь это игольное ушко?

Укрытцев задумался, и пристально вглядываясь, в освещённую приглушенным лунным светом форточку стал что-то прикидывать в уме. Форточка действительно казалась маловата.

– Ты прав, Женек. Мы не пролезем через неё. Надо подсадить кого-нибудь из нас с длинными руками, может, получится хотя бы дотянуться до шпингалета и открыть окно… – он помолчал немного, и чуть слышно добавил: – Жаль "Друппи" нет… Его тощая задница аккурат бы просочилась сквозь этот проем…

В толпе послышался какой-то шорох, возня, после которой из темноты раздался возмущённый голос рыжего мальчугана:

– Как это "нет"? Я – здесь!

Ночная тишина сотряслась от всеобщего хохота, который не остановила даже опасность быть пойманными на месте преступления. Оказывается, "Друппи" уже минут 20 был среди них никем не замеченный. Он улизнул из дома, проскользнув мимо забывшейся пьяным сном матери, и пешком пришёл туда, где договорились собраться его друзья. Из-за маленького роста в окутанной темнотой толпе его никто не видел.

– Лёгок на помине! – воскликнул Укрытцев, одевая на руки осенние кожаные перчатки. Он, как на спасителя, смотрел на еле освещенный силуэт Храмцова, вышедшего из тени. Одетый в серую толстовку с логотипом известной фирмы, и в чёрные спортивные штаны, Алексей торжествовал. Он был несказанно рад, что его старшие друзья вспомнили о нем, и он сможет принести им пользу.

Не теряя времени, парни начали действовать. Войнов, будучи самым высокорослым из всех, подхватил "Друппи" за бёдра, и, с легкостью оторвав его от земли, поставил на оконный карниз. Храмцов проворно просунул рыжую голову и обе худощавых руки в распахнутую форточку, и, уцепившись узловатыми пальцами за внутреннюю стену помещения, начал проворно втягивать внутрь свое легкое, гибкое, как у змеи, туловище. Он быстро и легко пролез внутрь до самого пояса, пока не уперся костями таза в деревянную раму окна. При этом он был уже наполовину внутри, и мог вытянутыми руками достать до подоконника.

"Давай, «Друппи»! Давай" – тихо подбадривали его друзья снаружи. Он видел их сосредоточенные лица через стекло, полные надежды и волнения. "Если не сможешь весь перелезть, попробуй хотя бы дотянуться до шпингалетов" – сказал ему "Сапёр". Но "Друппи" смог.

Скорчив от боли свое детское лицо, он протиснулся внутрь, сдирая в кровь кожу на пояснице, и рухнул на пол, скрывшись за широким подоконником. Парни лишь видели, как быстро нырнули в форточку его тонкие ноги, обутые в белые кроссовки. Упав навзничь, он больно стукнул плечо об вымощенный кафелем пол, но, не теряя времени, встал и осмотрелся вокруг. Помещением, в которое он попал, оказался туалет, и, по всей видимости, женский. Так как во всех мужских школьных туалетах он бывал, а этот показался ему не знакомым.

Храмцов отряхнул плечо, потер оцарапанное бедро, и с ногами залез на подоконник. Вцепившись костлявыми пальцами в рычажок оконной задвижки, "Друппи" начал борьбу с неподатливым оконным механизмом, который за долгие годы оброс несколькими слоями краски, и стал открываться с большим усилием. Друзья снаружи услышали 4 звонких металлических щелчка, после чего одна из оконных створок распахнулась, освободив им путь в школу.

Через отворённое окно в школьный туалет один за другим начали перемещаться новоиспеченные грабители. Сначала "Паук", затем – "Мамонт" одним скачком, как заправские легкоатлеты, решительно вскочил с цоколя прямо на подоконник, затем тучный "Шмель" взволнованный и раскрасневшийся от непривычной нагрузки повис на окне и был втащен за руки внутрь Павлом и Евгением. Щуплый и осунувшийся "Филин" тоже взобрался не без посторонней помощи. Ему тяжело было из-за маленького роста, и он долго подтягивался на карниз руками и пыхтел, пока сзади его не подсадил "Сапёр".

Харламов долго мешкал. Он полез в школу последним. Он на короткое время замер у школьной стены, глядя на этот обычный, облупившийся карниз. Для него этот короткий не сложный шаг был больше и тяжелее, чем для всех остальных. Там за окном он очертил себе невидимую линию, отделявшую его от беззакония. Линию, возврата из-за которой уже не будет…

– Ну, ты чего замер? Тебя одного ждем! – нахмурившись, негодовал Павел, глядя на Сергея сверху. Сергей вздохнул и уцепился худыми длинными пальцами за оконную раму. Блестящие начищенные ботинки шаркнули по краю цоколя, и Харламов вскочил внутрь к своим друзьям, ожидавшим его за окном школьного туалета.

Он соскочил с подоконника на пол, притворил за собой окно, и оглядевшись по сторонам, оценил обстановку и понял, почему именно здесь была открыта форточка. В помещении туалета стоял омерзительный запах испражнений. Вонь была настолько сильной, что казалось, будто она осязаемыми парами наполняла все вокруг и липла к одежде и открытым участкам кожи. В разогретом за день и пропитанном вонью воздухе роились мухи. Их было не счесть. Они были огромными, и в ночной тиши отчётливо раздавался жужжащий звук их крылышек, и стук от врезающихся в стекло насекомых. Некоторые самые наглые мухи садились на руки и даже на лицо. Сергея передергивало от отвращения каждый раз, когда их мохнатые лапки щекотали его кожу. Он спешил смахнуть с себя назойливых насекомых и поскорее покинуть это отвратительное место. Схожее чувство читалось в перекошенных отвращением лицах его друзей. Все они в полумраке молча переглянулись друг с другом и, не сговариваясь, двинулись к двери.

Туалет условно состоял из двух помещений. Друзья стояли посреди небольшой комнаты с тремя низкими туалетными кабинами. Из этого помещения дверная арка вела в небольшой узкий коридор с двумя рукомойниками, за которыми располагалась дверь, ведущая в школьную рекреацию.

Ближе всех к выходу стоял "Мамонт". Его мощная фигура протиснулась сквозь дверной проем, и в сопровождении остальных пересекла коридор с умывальниками. Евгений осторожно отварил скрипучую дверь и с опаской выглянул из-за двери в темную школьную рекреацию. В этот момент на потолке одна за другой заморгали люминесцентные лампы, осветив просторное помещение и из-за угла на деревянном полу начала расти длинная тень.

Войнов от неожиданности резко присел, дернул дверь на себя, и, оставив в проеме узкую щель, продолжил смотреть сквозь нее в рекреацию. Остальные застыли в напряжении и не сводили глаз с "Мамонта", готовые в любую минуту броситься к окну.

– Бабка-вахтёрша! – с досадой прошептал Войнов, прильнувший лицом к дверному косяку, – Похоже, услышала что-то, стерва старая… Прямо сюда кандыляет…

– Что будем делать, "Паук"? – взволнованно спросил "Шмель".

– Валить надо, пока не поздно… – ответил за него охваченный страхом "Сапёр".

– Нет, валить нельзя, – отрезал "Паук", – Если бабка догадается закрыть окно, попасть сюда нам будет еще сложнее. Я не думаю, что она что-то слышала. Она глухая, как тетерев. Мы ее зимой раздевалку по три раза просим открыть, она не слышит… Скорее всего, просто обходит территорию. Нужно спрятаться!

– Да где тут спрячешься, "Паук"? – возмутился "Мамонт" – Может всё-таки?.. – с этими словами он повторил жест указательным пальцем у собственного горла.

Тем временем всеобщая неотвратимая угроза в лице пожилой вахтёрши неумолимо приближалась. Старая больная женщина, перенесшая в прошлом паралич, и оттого никогда не поворачивающая шеи и с трудом отрывавшая ноги от пола, шаркая по вытертому линолеуму своими шлепанцами, со скоростью черепахи приближалась к туалетной двери. Сквозь узкие очки, надетые на кончик носа, воспаленными поблекшими голубыми глазами она смотрела прямо перед собой, и даже не догадывалась, какая опасность ждала ее за этой дверью.

Узкую полоску света под туалетной дверью рассекли 2 тени от ее ног, и дверь медленно отворилась, наполнив коридор светом из рекреации. В этот момент, сидевший в углу под чугунным умывальником Харламов, от страха вжался в угол стены и заслонил глаза ладонями, а "Друппи" от волнения чуть тихо икнул. "Паук" сидевший вповалку рядом с ним заслонил ему рот ладонью, продолжая сохранять ледяное спокойствие. Все шесть человек удивительно компактно забились под 2 эмалированных раковины из-под которых с ужасом наблюдали за вахтершей, не спеша включившей в туалете свет и медленно шаркавшей мимо них по видавшему виды кафелю. Коридор был узок, и с высоты человеческого роста их было не заметно под широкими квадратными рукомойниками, тем более для близорукого пожилого человека.

Вскоре за тем, как шарканье обуви стихло за туалетной перегородкой, оттуда послышались громкие булькающие и подобные треску звуки опорожняемого кишечника, и отвратительный запах, мучивший всю компанию, многократно усилился. Не желая более испытывать судьбу, перепуганные парни, зажимая нос рукой, один за другим вынырнули из-под раковины и скрылись из туалета через приоткрытую дверь.

Беззвучно ступая быстрым шагом и жадно глотая на ходу свежий воздух, ребята поспешили поскорее покинуть рекреацию, опасаясь, что облегчившаяся вахтерша выйдет и застукает всех разом. Но опасения были напрасными, вахтерша накануне поужинала несвежей манной кашей и теперь надолго заняла туалет.

Не оборачиваясь и не сбавляя темпа, друзья добрались до лестничного марша. Лишь здесь "Паук" усмехнулся и, сбавив шаг, тихонько сказал, обращаясь к Войнову:

– Я ж говорил тебе, что она глухая! А ты услышала, услышала… К душегубству нас еще склонял ("Паук" с сарказмом повторил жест "Мамонта")… Бабке и так не по себе, дерьмо еле до унитаза донесла, а ты еще ее на тот свет чуть преждевременно не отправил…

– Раскольников, не иначе… – ухмыльнулся Харламов.

– Да ты тоже хорош, "Сапер". Очканул не по-детски, видимо… Так дрожал, что я аж чуть из-под раковины не вывалился от вибрации…

– Да ничего я не очканул… – на ходу оправдывался Сергей, скрывая в полумраке пустых школьных коридоров багрянец, выступивший на его смуглых щеках.

Ватага остановилась напротив одной ничем не примечательной двери, которых вдоль всего пролета был, пожалуй, не один десяток. В темноте загорелся карманный фонарик, осветив круглым лучом табличку на белом дверном полотне, лаконичная надпись на которой подтверждала, что за дверью – кабинет ОБЖ. Затем луч осветил зажмурившегося от света и оскалившего свой золотой зуб Укрытцева, склонившегося у двери и неожиданно выхватившего из голенища одного из своих берцев нож-бабочку. Нож запорхал в руке Павла, несколько раз сверкнув стальным лезвием в свете карманного фонаря. Затем, подчиняясь крепкой руке Укрытцева, нож вонзился в деревянный косяк, на уровне дверного замка. С хрустом расщепилась древесина под нажимом "Паука", один раз, второй третий… И вот уже в образовавшейся расщелине дверного косяка показался стальной язычок замка, который более уже не удерживал дверь в закрытом положении.

Павел резко дернул дверь, и она без труда отварилась. Вся компания переместилась внутрь. Луч фонарика судорожно заметался по всему кабинету, очерчивая во мгле, то контуры школьных парт, с поднятыми на них стульями, то стеклянные витрины, под которыми размещались разрезанные вдоль и поперек противогазы и гранаты, то озабоченные и суровые лица парней, озиравшихся по сторонам.

Наконец фонарь, зажатый в дрожащей руке Храмцова, скользнул своим лучом по ошарашенному от происходящего и покрытому мелкими капельками пота лицу "Сапёра" и упёрся прямо в рабочий стол Чеботарского, ярко осветив его со всех сторон. Укрытцев пробрался к столу, отдернул верхний ящик и начал рыться в нем в поисках ключа. "Друппи" подошел ближе и направил свет фонаря в ящик.

– Кажется этот! – самодовольно воскликнул Укрытцев, вытащив из ящика в руке, облачённой в кожаную перчатку, продолговатый хромированный ключ с двумя плоскими гребешками по бокам, – Сейчас проверим…

Чёрной тенью метнулся он к шкафу, следом – за ним "Друппи" освещавший ему путь, а затем уже остальные парни, сбившиеся в нестройную толпу, обступили "Паука" колдовавшего у шкафа с ключом, и принялись с любопытством наблюдать за происходящим в кабинете.

– Есть! – громко воскликнул "Паук", едва удержавшись, чтоб не закричать от восторга. Лицо его просияло, как у человека сорвавшего Джек пот в крупной лотерее. Замок щёлкнул, и дверцы шкафа распахнулись. Храмцов осветил его содержимое: внутри несгораемого шкафа на плечиках висели резиновые плащи ОЗК, а под ними на дне в обычной картонной коробке, ощетинившись вверх воронеными стволами, стояли на прикладах автоматы АК-47. Их было штук 10, а может и 20. Точно никто не считал.

Расстегнув молнию на большой спортивной сумке, которую все это время Укрытцев носил на плече, "Мамонт" с "Пауком" энергично стали перекладывать в неё оружие. "Сапер" смотрел на их сосредоточенные лица в колеблющемся свете фонаря и ловил себя на мысли, что делают они это с какой-то странной обыденностью в глазах. Лица их имели такое выражение, будто они заняты каким-то рутинным занятием, которое повторяют изо дня в день. С такими же лицами, они наверняка укладывали в рюкзак учебники и тетради.

Отсчитав 6 автоматов, Павел застегнул сумку, закинул ее на плечо и закрыл шкаф. Свет фонаря погас, и окрыленная успехом банда, высыпала из кабинета в темный коридор. Выбирались из школы также через окно туалета, но туалет для этого выбрали в противоположном крыле. В рекреации, через которую они попали в школу, по-прежнему горел свет, и, опасаясь, что вахтерша все еще там, друзья решили не рисковать…

ГЛАВА 7

Путь к брату Никифорова пролегал по неосвещённой гравийке. Мотоциклы, выстроившись в небольшую колонну, неспешно ползли по ней, поднимая в полумраке облако белой пыли. "Сапёр" сидел за спиной Павла, слезящимися от ветра глазами всматриваясь в силуэт "Шмеля" ехавшего впереди них. Близорукие глаза в сумерках часто его подводили, но не разглядеть широкую тучную спину Никифорова, ярко освещаемую фарами "Днепра", было невозможно. Справа, в боковом прицепе, ёжась от холода, сидел "Друппи". На его коленях позвякивая сталью на кочках, лежала черная спортивная сумка с автоматами. Он пришел к школе пешком, и отказался уходить домой, когда дело было сделано. Пришлось взять его с собой.

Ночь магической черной вуалью укрывала все вокруг. Бескрайнее звездное небо простиралось над головами. Разлапистые ветви вековых елей тянулись навстречу отчаянным путникам со всех сторон из окружившего дорогу тёмного хвойного леса. Воздух был наполнен свежестью и дурманящим запахом сосновой смолы.

Сергей никогда так поздно не был на улице с друзьями, и его пьянило чувство свободы и нереальности всего, что происходило с ним в эту минуту. Все было будто во сне. Кража оружия, и эта поездка через ночной лес. Все это будто привиделось ему, и, казалось, что через мгновенье он откроет глаза, и окажется на своей двухъярусной кровати и заботливый голос мамы из кухни через всю квартиру позовет его завтракать. Но сон всё не кончался, и приходилось мириться с мыслью, что это – вовсе не сон…

В мутном белом облаке пыли, окутавшем мотоцикл Никифорова, ярко загорелся рубиновый свет стоп сигнала. Его стальной конь, как вкопанный, резко остановился посреди дороги, а следом за ним затормозил Укрытцев и все остальные.

– Ты чего встал, полосатый? Мы ж ещё не доехали… Не сломалось ли чего? – участливо поинтересовался "Паук".

– Нет. Брат просил вплотную не подъезжать… Дежурный может "спалить". Дальше придётся идти пешком… – пояснил Михаил, толкая свой мотоцикл в сторону обочины.

Остальные последовали его примеру. Укрыв свой транспорт в густых хвойных зарослях у дороги, друзья погасили фары, и, освещая себе путь карманным фонарем, двинулись пешком через лес, туда, где виднелись огни фонарей с территории воинской части. Пробираясь сквозь густые заросли травы и коряги, друзья старались не шуметь, и не привлекать внимания. Лесную тишину нарушал лишь шорох прошлогодних листьев и хруст веток под их ногами. Внезапно, где-то вдалеке раздались звуки кукушки и что-то большое и живое резко выскочило из травы встряхнув нависавшие сверху хвойные ветви, и, рассекая воздух, быстро пролетело где-то совсем рядом, быть может, в метре от наших ночных странников. Что это за зверь или птица, никто не смог разобрать в темноте, но идти дальше стало немного страшновато.

– Слушай, Миш, а тут змеи есть? – не громко обращаясь к "Шмелю", забеспокоился "Друппи", – Я этих гадов с детства боюсь… Мы не наступим случайно на одну из них?

– Да они спят давно, не беспокойся… – успокаивал Никифоров…

– Пацаны, хорош базарить там! – одёрнул их голос Укрытцева, идущего первым с фонарем в руках.

Из-за деревьев показались очертания бетонного забора и собаки внутри, почуяв чужаков захлёбываясь и, перебивая друг-друга, подняли громкий лай. Соблюдая предельную осторожность, Укрытцев погасил фонарь. По верхушкам елей скользнул ледяной луч прожектора с вышки часового. Друзья, опасаясь быть замеченными, прижались к стволам ближайших сосен.