Законник

Фронтмены вприсядку, стараясь не шуметь, двинулись друг за другом к небольшой деревянной двери, которая торчала в стене с этой стороны собора. Фобос слегка приоткрыл её и прислушался.

Пронзительный крик девочки разорвал мирную тишину монастыря.

– Твою мать! – заорал Йеспер, оттолкнул Фобоса и вломился внутрь, взводя курок своего пистоля.

Фобос попытался схватить его, но тот вырвался.

Ханготец влетел в собор через притвор и выстрелил в воздух из пистоля. Фобос едва не врезался в него. Одноногий взял «Бесси» на изготовку.

Длинный ряд скамей упирался в алтарь Мортара, увенчанный огромной статуей бога Смерти. Очертаний её было не разобрать.

Внутри было темно, света из узких окон не хватало.

На одной скамье сидел Орвис Танго, пытавшийся успокоить ревевшую Клару. Услышав выстрел, он молниеносно выхватил свой пистоль, перепрыгнул через скамью и закрыл собой ребёнка.

В собор уже спешили послушники. Неподалёку появился сослуживец Танго, Ладох. Он сжимал в руках пистоль и наводил его то на Фобоса, то на Йеспера. Танго велел ему спрятать оружие. Ладох покорно повиновался.

– Не смей её трогать, ублюдское отродье! – страшным голосом заревел Йеспер и нацелил пистоль на Танго.

Фобос взвёл курок «Насмешника» и тоже прицелился. Терять уже было нечего. Жребий брошен, будь что будет.

Какой-то монах снял капюшон, обнажив старческое лицо с благообразной седой бородкой. Его брови хмуро сдвинулись, и он решительно двинулся в сторону законников, намереваясь встать между ними. Одноногий жестом руки посоветовал ему не делать этого. Служитель повиновался, но тут же громко рявкнул:

– Убирайтесь отсюда, безбожники! Святой храм Мортара не потерпит ваше присутствие! Убирайтесь!

Послушники тоже загалдели. Йеспер покраснел от гнева и вновь выстрелил в высокий потолок.

– Молчать, сукины дети! – хрипло зарычал он и перевёл пистоль на иеромонаха. Тот сложил руки на груди в молитве, – давай, дедуган, подойди сюда – и я отправлю тебя к твоему любимому Мортару.

Тот, строго глядя на обезумевшего ханготца, двинулся к нему. Йеспер нажал на спуск. Но в последний миг Фобос успел ударить его по руке, и пуля отлетела в сторону. Командир решил взять ситуацию в свои руки, пока Йеспер гневно таращился на него. Служители оттащили своего настоятеля в сторону. Тот изрыгал проклятия, совсем неуместные для столь святого места.

Предстояло вновь соблюсти формальность и зачитать приговор.

– Орвис Танго, – процедил Фобос, целясь прямо в голову старому товарищу, – именем Мортара и законом славного города Оштерауса, что стоит на вольных землях Фронтира, ты обвиняешься в убийстве двоих людей, отравлении служителя закона, краже опасного яда и похищении ребёнка. Наказанием явится длань Мортара, несущая смерть. Да будет так.

– Пока он здесь, он под защитой Мортара! – заревел служитель, отбиваясь руками и ногами от других монахов, которые пытались его угомонить. Фобос даже не глянул в его сторону и продолжил:

– Ты был служителем закона, и по старинному обычаю Фронтира у тебя есть право последнего слова, прежде чем я приведу закон в исполнение.

Побледневший Танго не мог поверить в то, что происходит. Его взгляд лихорадочно метался между Одноногим и Фобосом.

– Парни, я… – пробормотал он.

Фобос поморщился. Таким он ещё не видел этого безбашенного повесу.

– Пришей его, – прошипел Йеспер, убрав пистоль в кобуру, – пришей ублюдка. Не станем тратить время на его лживую проповедь.

Но Фобос позволил Танго договорить.

– Я невиновен, – тихо сказал Танго, пряча за собой отчаянно ревевшую Клару, – какие у вас доказательства? Где филёр? Какого чёрта происходит?

Не убирая пистоль, Фобос перечислил все найденные улики и ход событий, как он представлялся законнику. Танго бледнел всё сильнее.

Иеромонах заткнулся и гневно посмотрел на Танго. Некоторые монахи качали головой.

– И ты, сукин сын, сказал нам, что бежал сюда, опасаясь расправы преступника? – громко рявкнул настоятель.

Танго сконфузился. Его атаковали со всех сторон. Он что-то лепетал в своё оправдание, но толпа уже осудила его и не внимала его словам.

– Танго, мать т-твою, – печально произнёс Одноногий и зажмурился, – долбанный же ты лгун.

– Узнаешь? – Фобос извлёк из кармана окурок папиросы с фабричным штемпелем и подошёл к Танго, показывая его бывшему законнику. Орвис тупо взглянул на улику, и его рука дёрнулась к карману.

– Стреляй! – рявкнул Йеспер откуда-то сзади.

Раздался щелчок взводимого курка. Время растянулось до бесконечности.

Всё поплыло в глазах Фобоса, когда его палец дёрнулся на спусковом крючке. Ствол «Насмешника» был направлен точно между испуганных глаз пойманного Орвиса Танго.

◆ ◆ ◆

– Убери оружие, – раздался чей-то голос. Голос, который раньше не звучал в стенах этого собора.

Голос, который принадлежал Хорнету.

Изумлённый Фобос так и не выстрелил. Из толпы послушников вышла фигура, принадлежавшая его командиру. Он осунулся, побледнел и оброс щетиной, но это был Хорнет.

Откуда, чёрт возьми? Танго стоял с рукой, застрявшей в кармане и с разинутым ртом.

Хорнет ничего не говорил. Он молча подошёл к законникам, мягко опустил руку Фобоса, сжимавшую пистоль и залез за пазуху Орвиса, выудив оттуда пачку папирос «Гайзер и сыновья», которые курил Танго. Затем извлёк одну из бумажной упаковки. И сунул её в лицо Фобосу.

– Смотри, – сказал он, – детектив чёртов.

Печать была другой. Похожей издалека, но совершенно иной. Улика оказалась ложной.

– Но… – забормотал Фобос, таращась на хмурое лицо Хорнета, – но яд каппадо?!

Хорнет вновь ничего не сказал. Он подошёл к Йесперу.

Но тот сразу понял, что произойдёт и схватился за нож, сделав резкий выпад в сторону Хорнета.

Однако, командир довольно ловко выбил оружие из руки ханготца и взял того в захват, ткнув мордой в пол собора.

– Одноногий, – позвал Хорнет стрелка, – загляни-ка в его сумку.

Стрелок повиновался. Внутри лежало две украденные склянки с ядом каппадо и карточки, описывавшие долги, выданные на имя Орвиса Танго. Те, что были украдены из дома покойника.

Фобос не мог поверить в то, что произошло. Он схватился за голову. Это было выше его разумения.

Он не знал, что ситуация может в одночасье перевернуться с ног на голову.

Законник посмотрел на Танго. Тот стоял ни жив, ни мёртв.

Кряхтел Йеспер, чьё лицо елозило по каменному полу.

Посмеивался Хорнет, глядя на Фобоса. Одноногий тяжело дышал.

Буря миновала? А ведь Фобос едва не пришил своего товарища за преступление, которое совершил другой человек.

– На обратном пути этот кусок дерьма накапал бы яду в шоколадное варево Одноногого, – сказал Хорнет, – не так ли, Брундвиг?

Брундвиг… Фобос лихорадочно пытался вспомнить, где слышал это имя. Кажется, так звали одного отравителя из Раксвальда. Чёрт побери, серьёзно?

Йеспер подловил момент и вырвался из захвата Хорнета, схватив командира за шею. Поднялся гвалт. Ханготец сыпал проклятиями и отступал в затенённый угол собора, где намеревался свернуть шею Хорнету и спастись бегством.

Фобос, Танго и Ладох прицелились, но не решились выстрелить, рискуя задеть своего командира. Йеспер понимал это, а потому пятился спиной вперёд, удерживая сопротивлявшегося Хорнета на линии предполагаемого огня.

В храме Мортара находился лишь один человек, попадавший вороне в глаз с тысячи шагов. Этого Йеспер не знал.

– Стреляй, – прохрипел Хорнет, покосившись на Одноногого. Уже второй раз за последнее время его пытались задушить, – стреляй, мать твою!

– Но мы в церкви! – испуганно бросил Одноногий.

Его руки дрожали. Даже Фобос не решился отдать приказ. Йеспер медленно двинулся спиной вперёд к притвору, намереваясь выбраться.

Одноногий зажмурился и прошептал про себя какую-то молитву.

Грянул выстрел, отразившийся от сводов храма. «Бесси» выплюнула пулю. Мало кто мог сравниться с Одноногим в меткости, даже в столь затемнённом месте.

Кровь преступника впервые в истории пролилась на пол священного монастыря бога Смерти.

Глава 11

Законники наспех закопали Йеспера-Брундвига на территории монастыря и отправились в путь. Иеромонах подошёл к ним возле ворот.

– Мортар Благодетель благодарит вас за акт милосердия для этой несчастной души, – громко сказал он.

– Серьёзно? – Фобос поднял одну бровь, – я полагал, что вы против убийств в монастыре.

– Убийства совершают преступники, – изрёк настоятель, – а вы исполняли волю закона, предначертанную нашим богом.

Он пояснил, что встречался с Брундвигом.

– Укрывался у нас дважды, – печально произнёс он, – и однажды отравил младшего послушника за то, что тот не хотел выполнять его работу.

– Да он сумасшедший, как я вижу, – сказал Хорнет.

Настоятель пообещал не дать слухам об убийстве в монастыре разойтись и ещё раз поблагодарил законников. Мог ли кто-то из них рассчитывать на такой исход?

Клару забрали с собой.

Танго ничего не говорил до тех пор, пока законники не нашли своих лошадей и не спустились к заброшенным фермам. Фобос попытался извиниться перед старым другом, но тот лишь устало махнул рукой.

– Мне надо напиться в стельку, чтобы забыть, через что я прошёл, – ответил Танго.

Он не держал зла на Фобоса, что очень удивило фронтмена.

Заночевали в той же пещере, где и в последний раз. Фобос принялся расспрашивать Танго и Хорнета. Ладох молча сидел рядом.

Орвис рассказал, что кто-то подкинул ему сведения о том, что Брундвиг сумел воспользоваться неразберихой в Раксвальде, сбежать из тюрьмы и перебраться в Хангот, прихватив свою дочь.

– После того как мы повздорили, – сказал Танго Фобосу, – я копал под этого ублюдка, чтобы найти случай и пришить его. Но потом я увидел, что он пытается завоевать твоё доверие. И мы с тобой разругались опять. Поэтому мои попытки объяснить тебе, что Йеспер – это отравитель из Раксвальда не увенчались бы успехом.

Фобос смущённо кивнул. Он был прав. В тот момент он бы решил, что Танго пытается вернуть утраченное доверие таким идиотским способом.

– Поэтому я решил сделать всё в одиночку. Но потом Хуттлз сказал мне, что его дочка живёт с ним, в Оштераусе. У меня нет доказательств, но…

– Тихо. Не говори. Я не хочу об этом думать, – попросил Фобос, – но чем думал ты? Погеройствовать захотел?

– Вроде того, – пожал плечами Танго, – я всю жизнь был дурнем. Пора было начать исправляться.

– И тогда он припёрся ко мне, – подал голос Хорнет, – и выложил все свои догадки. Забрал Клару и помчался в монастырь, предупредив Драйтера. Ублюдок Йеспер всё равно ночевал у шлюх, забывая даже покормить свою дочурку. Все деньги он спустил, кстати, довольно быстро.

– Я отправил Сила и Тронтона в город, и мы остались с Ладохом, – продолжил Танго, кивнув в сторону молодого фронтмена, который молчал и слушал, – на случай, если Йеспер заявится сюда и устроит стрельбу. Но мы собирались спрятать девчонку и вернуться в Оштераус, чтобы там пришить ублюдка.

– Но получилось то, что получилось, – закончил Хорнет.

Одна мысль не давала покоя Фобосу.

– Клара в церкви пронзительно закричала, – сказал он, – почему?

– Она капризничала, – пожал плечами Танго, не задумываясь над ответом, – пришлось припугнуть её и сказать, что за ней явится Безголовый Улисс.

Ответ устроил законника. Улисс был персонажем старой фронтирской легенды, которой часто пугали непослушных детей.

– Ты рассказал ей про подвиги отца? – спросил Одноногий, краем глаза покосившись на спящую в обнимку с медвежонком Клару.

– Ага. Но она, видимо, не поняла, что к чему.

– Думаешь, она слегка тронулась рассудком? – уточнил Фобос. Не каждому дано стать свидетелем гибели отца.

– Расслабься, Фоб, – подал голос Хорнет, – на Фронтире младенцы выползают из утробы под ружейную канонаду.

– Клару довольно быстро увёл настоятель, – сказал Танго, – за что ему и спасибо. Она не видела того, что могло бы её потрясти.

Так и было. Иеромонах ловко выдернул девочку из-за спины Орвиса, как только началась вся эта заварушка в соборе.

На следующее утро законники были уже в Оштераусе. Они доложились Драйтеру, подняв того с постели. Глаза старика были мутны, словно он накануне перепил. Выслушав всю историю, он лишь покачал головой и что-то пробормотал в усы.

– Рад, что ты решил вернуться на службу, дружище, – сказал он Хорнету, – и ты, хитрая рожа.

Последнее относилось к Танго. Тот усмехнулся и подкрутил усы. К нему возвращалось хорошее расположение духа.

Клару пристроили в местной церквушке Мортара. Она спрашивала, где её отец, ведь отчётливо слышала голос Йеспера в соборе и видела его.

Помявшись, Танго сообщил, что её отец решил остаться в монастыре Мортара, но будет навещать её. Клара явно загрустила, но ничего не сказала.

Законники разбрелись по домам, заслужив ещё один день отдыха. Фобос и Танго остались вдвоём. Командир подошёл к Орвису, чтобы ещё раз извиниться перед ним.

– Успокойся, дружище, – усмехнулся тот, – я знаю, что порой несносен. И на твоём месте в этой ситуации я бы пришёл к точно таким же умозаключениям.

Фобос отправился к себе и уснул мёртвым сном.

Снилась очередная чертовщина, и, когда он разлепил глаза к вечеру, голова трещала. Но он уже договорился с парнями о том, что сегодня они напьются. Даже Хорнет изъявил желание прийти, а такое случалось нечасто.

И через несколько часов трактир «Удача фронтмена» уже стоял на ушах. Довольный Шелби подсчитывал прибыль. Он никогда не брал втридорога со служивых – за то его и любили и стремились оставить всё жалованье в стенах «Удачи фронтмена».

Законники созвали всех. Даже Драйтер заглянул и опрокинул пару кружек пива, после чего отправился к себе домой. Не так часто законникам выпадает повод напиться в хлам, так почему бы им не воспользоваться?

Фобос пил, пьянел и горланил старые фронтментские песни в обнимку с Хорнетом.

Командир, казалось, сбросил балласт с души. Он пусть и был задумчив, но хотя бы выглядел живым.

– Я живу, – хмуро вздохнул Хорнет, когда они с Фобосом выбрались на крыльцо «Удачи фронтмена», чтобы сходить по ветру, – жизнь несладка, но в моих силах не дать ей превратиться в дерьмо.

– Вер-рно, – рыгнул Фобос, глядя на появляющиеся звёзды над Оштераусом.

– Я достучусь до истины, – поведал командир, – непременно достучусь. И спрошу богов, на кой чёрт я живу.

– Всенепременно.

– Потому что предназначение человека – вот, что действительно важно в жизни, – с жаром заговорил Хорнет, глядя прямо в глаза Фобосу. У того перед глазами всё плыло. Командир продолжал, – поняв, ради чего ты жил, можно и умирать. И жизнь не будет потрачена напрасно. Кто-то сгорает, как чёртов мотылёк, летящий на огонь. Но я не из этого теста. Мне важно знание.

– Да, знание, – кивнул Фобос и хлопнул командира по плечу, – ты обретёшь знание. Истинное знание. Ради чего всё это заваривается, и во имя чего ты проливал кровь. Я не ожидал увидать тебя в монастыре.

– Мне стало легче, – пожал плечами Хорн, – я понял, что должен делать – как в старые добрые времена. Всё стало ясно. И передо мной был только один единственно верный вариант.

– Я рад за тебя, старина, – улыбнулся Фобос, – над Фронтиром нависают тучи, и только мы можем их разогнать.

– Всё так, – кивнул Хорнет.

Они вернулись в трактир. На душе Фобоса было весело и беззаботно.

Чёрт с тем, что принесёт завтрашний день, главное то, что сейчас он доволен.

Какой-то молодой стрелок из взвода Корво задел его, и они набили друг другу морды, после чего отправились пить мировую.

Всё шло замечательно. Таких славных и весёлых ночей давно не было в Оштераусе, хоть и началось всё спонтанно.

И, тем не менее, какое-то зловещее чувство вскоре начало одолевать Фобоса. Окосевший от пива и водки, он глядел на лица своих друзей. Те расплывались, напоминая тревожный сон о великом Ничто. Тревога заполняла сердце фронтмена. Навязчивая мысль засела в голове законника и твердила, что хорошие дни подходят к концу. Он пытался залить её алкоголем, но та разожглась лишь сильнее.

Когда практически все разошлись, Фобос вытащил пьяного в хлам Одноногого, оравшего непристойные песни и поплёлся с ним за город, в прерию, чтобы хоть немного продышаться и освежить мозги.

◆ ◆ ◆

Пьяный вусмерть Фобос шёл по ночной прерии, то и дело спотыкаясь. Плащ его был весь перепачкан в грязи, ножны тянули расстёгнутый ремень вниз, шляпа сползла на затылок. Фронтмен путался в собственных ногах, горланил походную песню этельвельдских воинов и то и дело махал руками, стремясь удержать равновесие. Вдалеке выли койоты. Громко ухал филин.

Ночной ветер выбил всю дурь из головы Фобоса, и чёрные мысли покинули разум фронтмена. Было легко и хорошо.

«Кажется, именно так и становятся алкоголиками», – подумалось ему.

– Одн-но-но-гий! Слышь, Од-но-н-ногий! – заплетающимся языком Фобос обратился к товарищу, который плёлся позади, едва не падая на каждом шагу и орудуя какой-то кривой палкой как костылём.

– Именно так… ик… и становятся алкашами, – пророкотал на всю прерию Фобос и захохотал во весь голос с собственной тупой шутки.

Одноногий, икая, тоже рассмеялся, после чего рыгнул, упал на одно колено и принялся неудержимо блевать.

Когда стрелок закончил, его тут же схватил сильнейший кашель. Фобос присел рядом и постукал товарища по спине.

– На вот… ик… выпей, – пробормотал Фобос, протягивая Одноногому флягу с водой. Стрелок вытер рот и жадно приложился к фляге. После чего с шумом выдохнул.

– Б-благодать, – заикаясь, изрёк он и попросил у Фобоса папиросу.

Россыпи звёзд подобно бриллиантам сияли на чёрном небе. Ночь была ясной, дул свежий летний ветер, и законники просто лежали на мягкой траве и таращились в небо.

Фобос потянулся за новой папиросой, но рука его по пути к карману задела какую-то деревяшку.

– Гм, – сказал законник, поднеся предмет к своему носу и щёлкая зажигалкой, чтобы посмотреть, что это, – слышь, Одноногий!

– А? – безмятежно отозвался стрелок.

– Кажется, мы на кладбище.

Деревяшка представляла собой параллелепипед, покрытый причудливым резным орнаментом и являлась навершием деревянного постамента, которое устанавливали на могилах усопших в качестве ловушки для злых духов.

– Вот те на! – расхохотался Фобос и, проползя несколько метров, обнаружил ещё несколько могил.

– Д-давай уйдём отсюда, Ф-фобос, – заикаясь сильнее, чем обычно, пробормотал Одноногий. Он уже поднялся с земли и стоял, опираясь на палку. На его бледном лице читался сильнейший испуг.

– Погоди-ка, – задумчиво сказал Фобос, что-то высматривая в земле.

Одна могила интересовала его. Одна могила, в которой лежал его старый знакомый.

– Где же, чёрт возьми… Где оно… – бормотал себе под нос Фобос, занимаясь поисками, – а, вот!

Он нашёл деревянную табличку, вкопанную в землю и заросшую травой. На ней было выцарапано «Ульфред Иссохшая Рука». Фобос вырвал траву.

– Земля тебе битым стеклом, мразь, – законник плюнул прямо на могилу. И кое-что вновь привлекло его внимание.

Могила явно была зарыта недавно.

– Нет, – ошеломлённо сказал себе Фобос, – нет-нет-нет.

– Что такое? – подал голос Одноногий, приковылявший к Фобосу, – что-то не так? О! – он посмотрел на табличку, – это тот самый ублюдок, который обучился магическим фокусам у раат-ваалу?

– Копай, – испуганно сказал Фобос, пропустив вопрос Одноногого мимо ушей, – тут что-то не так.

Опьянение как рукой сняло. Фобос руками разбрасывал комковатую землю. Одноногий ему помогал.

– Мне н-не кажется это хорошей ид… идеей, Фобос, – пожаловался Одноногий.

Но было уже поздно. Земля забилась под ногти Фобоса, и пальцы саднили от боли, но когда он нащупал старый деревянный гроб, думать о том, хорошая это идея или плохая, было поздно.

– Сейчас мы и узнаем, действительно ли он научился магическим фокусам, – тихо сказал Фобос, разбросав оставшуюся землю и схватившись за крышку. Он рванул её на себя, та поддалась с треском и шумом, осыпая горсти земли в гроб.

В гроб, в котором не было покойника.

– Твою мать, – испуганно пролепетал Фобос и взглянул на Одноногого. Тот от удивления разинул рот.

– Может, его п-похитили? – неуверенно сказал калека.

– Крышка гроба, – ответил Фобос, указав на дощатую крышку с отметинами от ногтей внутри, – он царапал её, пытаясь выбраться. Взгляни.

Одноногий закрыл глаза, ему сделалось не по себе.

– Боже, – пробормотал стрелок, – б-боже.

◆ ◆ ◆

Несмотря на бурную ночь, Фобос проснулся рано и, хотя не вполне ясно соображал, понял, что похмелье не наступило. А потому решил, что нужно как можно скорее настичь преступника, сумевшего выбраться из собственной могилы.

Драйтер дал добро на эту авантюру, но запретил Фобосу ехать в одиночку.

– Он чертовски, – старик зевнул, – силён. Поднимай свою ватагу.

Но сделать это не удалось.

Танго упекли в каталажку за то, что ночью он подрался с Бенджи и разбил несколько стёкол на улице Бакалейщиков. Несмотря на требования Фобоса, тюремщик, недолюбливавший фронтмена из-за того, что тот перевёл его на охрану преступников из своей роты, отказался выпустить Орвиса даже под залог.

Следующим был Хорнет. Сандра вновь впустила Фобоса домой, но фронтмен так и не смог разбудить своего командира. Он грязно выругался, после чего извинился перед женой командира и ушёл. Оставался Одноногий.

Фобос подошёл ко входу в квартиру, которую арендовал стрелок, и постучал. Дверь отворилась.

– Соби… – сказал было Фобос, но осёкся. На пороге стояла миловидная девица, замотанная в простынь.

– Тебе чего? – спросила она, строго посмотрев на Фобоса.

Законник бросил быстрый взгляд через её плечо и увидел спящего Одноногого со счастливой гримасой на лице. В углу квартиры лежал щенок, виляя хвостом и уничтожая пакет солёных крекеров.

Фобос знал о потайном страхе товарища перед барышнями, а посему был не вправе лишать своего сослуживца такого удовольствия. Поэтому он лишь махнул рукой, извинился и пошёл в сторону конюшен.

Глава 12

Мерно покачиваясь в седле своей верной кобылы Бонки, Фобос двигался по Бетвудскому тракту прямиком в Прибрежный лес, где, как ему удалось выяснить, и скрывался Ульфред. Для местных фермеров фронтмены всё ещё являлись олицетворением защиты, а потому они с готовностью рассказали Фобосу всё об отряде бандитов, проскакавшем здесь недавно. Закон есть закон, и именно Фобосу предстояло претворить его в жизнь.

Копыта Бонки глухо стучали по пыльной дороге, ветер носился над залитыми солнцем прериями, а Фобос думал лишь о том, каким он был раньше, и пытался осознать причину, по которой он так резко изменился.

Небольшие деревца встречались всё чаще и чаще, и вскоре Бонки пошла рысью, а законник взвёл курок пистоля и принялся жадно прислушиваться, но кроме гула ветра он не услышал ничего.

Повернув на очередной развилке направо, он приготовился к тому, что в любой момент из зарослей на него набросятся бандиты.

Но ничего не происходило. Фобос был разочарован – в глубине души он надеялся, что в этот-то раз ему удастся словить шальную пулю. Он не искал смерти, нет. Он просто хотел почувствовать что-нибудь ещё кроме опутывающего безразличия. Прошлая ночь ненадолго позволила ему осознать себя живым и хоть что-то ощутить, но теперь Фобос вновь возвращался к жизни, лишённой чувств и переживаний.

Впереди показалась широкая и светлая поляна. Выйдя на неё, законник прислушался и уловил ноты нестройного хора голосов, звучащего в отдалении. Затем он принюхался. Обоняние не подвело – действительно, у бандитов была пирушка, они жарили мясо на костре, пили и распевали песни. Фобос внутренне усмехнулся и спешился, рассчитывая прокрасться в их лагерь незамеченным.

Теперь можно было полагаться не только на пистоль и милость Мортара, но и воспользоваться «последним аргументом фронтмена» – неуклюжим шестизарядным ружьём, привязанным к седлу. Такая махина сносит полчерепа нерасторопному врагу. Это орудие смерти Фобос позаимствовал у Бенджи, который встретился ему в Оштераусе. Раз уж он отправился на это дело в одиночку, нужно было иметь как можно больше оружия.

Фобос осторожно снял ружьё – не хватало ещё, чтобы взорвалось у него в руках. Затем засыпал в барабан шесть пуль, взвёл затвор и как можно осторожнее двинулся в сторону лагеря.

Трава под ногами законника едва слышно шуршала, повсюду раздавалось щебетание птиц, а нос щекотал пряный аромат цветочной поляны в лесу. Но Фобос не думал об этом, потому что одна отвлечённая мысль могла стоить ему жизни. Сейчас он был единым целым и с этим лесом, и со своим ружьём, и даже со своим пистолем, болтавшимся в портупее на груди. Лесу всё равно, какие в нём поют птицы и какие запахи там витают, вот и Фобосу было наплевать.