Русско-американское общество: первые шаги

– Andante – моя нелюбимая часть этого произведения – шепотом сказал Дмитрий Иванович. – Однако, если автор задумал свое творение таким, какое оно есть, разве можно что-то считать любимым или нелюбимым?

Андрей лишь пожал плечами.

– скажите, Андрей, мне решительно знакомо ваше лицо, но по императорским делам, я помню всех и каждого, где я мог вас видеть?

– Быть может, вы знаете моих родителей, Бежиных Нижегородской губернии?

– к сожалению, нет. Фамилия звучит знакомо, но лично я с вашим отцом и матерью не знаком.

– тогда, возможно, вы как-то связаны с Казанским Имперским университетом, на своекошении которого я состою?

– и снова вынужден ответить отрицательно. Разве что знакомство с одним из преподавателей объединяет меня с университетом. Мой друг и поверенный Константин Иванович Соколов.

Андрей от удивления широко раскрыл глаза, но постыдно разинуть рот не успел – удивление сменилось улыбкой на его лице:

– вы знаете, Дмитрий Иванович, а ведь господин Соколов в каком-то смысле является причиной почему я теперь здесь?!

– в каком смысле? – спросил Путилин.

Но диалог оборвался. Дмитрий Иванович сказал: «Pesto» – повернулся в сторону квартета и снова за спиной принялся наигрывать мелодию.

А Андрей снова фантазировал: весело и бодро начавшаяся мелодия, словно кобылица в поле, гарцевала резко повышающимся ритмом, то возвращалась обратно, то звучала тихо-тихо, почти таинственно, как течет вода, затем возвращалась к первоначальному ритму. А после, будто шаги: первые – маленькие, затем побольше, а потом вразнобой – пронеслась вихрем и закончилась в том же торжественном ритме, что и началась.

Грянули аплодисменты, в которых приняли участие и Андрей с Дмитрием Ивановичем. Овация продолжалась довольно долго, музыканты приняли ее с благодарностью, поклонились и вышли.

Путилин снова спросил:

– Андрей, вы знакомы с Константином Ивановичем Соколовым?

– имею честь. Случай несчастный случай свел нас на лекции по минералогии в первопрестольной.

– ба! – теперь уже удивился Дмитрий Иванович. – стало быть, вы и есть тот юноша, который оказался храбрецом и позволил избежать трагедии на лекции?

Бежину-младшему польстил столь лестный отзыв и он даже зарделся и сказал фразу, которую не говорил никогда:

– ваш покорнейший слуга! Лекция, ее теоретическая часть профессора Норденшельда и практическая часть Константина Ивановича Соколова были чудо как хороши, я был в восторге, а после счастливого разрешения возникшего происшествия, Константин Иванович настоятельно рекомендовал мне поступить на курс в Казанский Имперский университет под его начало, однако этого не произошло, чему я не рад, с другой стороны на курсе есть и другие светила Российской науки, чему я безусловно рад.

Наконец, Путилин пришел в себя:

– однако, Константин Иванович, как мне известно, занимается делами по поручению императорской семьи в области, как раз минералогии где-то в Уральских горах. Это большая удача попасть к нему в помощники или ученики, а за спасение столь важной персоны, вам, я полагаю, полагалась бы аудиенция императора или, как минимум, поощрение.

Разговор как-то прекратился сам собой, потому что в зале менялась мизансцена – по всей видимости музицирование продолжалось – прелестная девушка подошла к фортепиано.

Скандал

Скандал.

Все было готово к выступлению: пятиногое вытянутое чудо музыкальных мастеров с открытой крышкой – как бы фортепиано описал Андрей, который сейчас крутил головой в разные стороны в поисках друга – ярко освещалось чуть подрагивающими свечами, в дополнительно выставленных канделябрах.

Дмитрий Иванович воспользовавшийся паузой обнаружил нового собеседника и уже негромко вел с ним беседу, а Павла нигде не было – Андрей даже пропустил имя девушки, которое сейчас называла Вера Даниловна, до него долетели только обрывки анонса: «….исполнит нам романсы».

Из толпы присутствующих вышла девица в платье молочного цвета, детали которого подчеркивали ее юность и красоту – белый пояс лентой разделял лиф и юбку, складки на них создавали объем, низкий ворот, оголявший тонкую шею, был украшен небольшим рюшем, а низ юбки тремя рядами оборок, изящность рук подчеркивали пышные рукава жиго. Если бы Андрея попросили бы описать платье, то звучало бы это примерно так: «небольшой конус сверху, большой снизу – соединены вершинами, оборки сверху и снизу и два больших рукава, напоминающих бараньи окорока».

Девушка сделала непринужденный книксен, затем прошла и села за фортепиано. Положила руки на клавиши и звонко произнесла:

– Иван Гаврилович Покровский. Романсы. «К соловью».

Зрители выстроились в полукольцо поодаль от фортепиано, создавая пространство для исполнительницы, в то же время довольно близко к музыкальному инструменту, место хватило всем. Андрей был здесь же – с большим интересом и даже некоторым нетерпением жаждал услышать ее голос.

После короткого вступления девушка запела звонко и легко, словно маленькая птичка, слова звучали сначала взволновано, затем в них читался вопрос и, наконец, сожаление:

Куда, дружок мой легкокрылой,

Расправив крылушки, летишь?

В последних строках первого куплета голос сделался звонче, а ноты звучали отрывисто, отделенные друг от друга паузами:

Иль у меня тебе не мило?

Или и ты меня бежишь?

Второй куплет начинался более яростно:

Изменник, я ль тебя не тешил?

Не нагляделся на тебя,

Но заканчивался снижением интенсивности:

Ласкал, берёг, как сына нежил,

Любил, как самого себя.

Третий куплет продолжался меланхолично:

Не запирал ни разу в клетку,

Я знал, жить в узах каково,

Пускал тебя на луг, на вышку,

Не ждал обмана твоего.

Проникновенное исполнение заставило присутствующих женщин пустить слезу, а Андрей с его мальчишеской фантазией представил сюжет романса как наяву. Зазвучал проигрыш, вернувший Бежина—младшего с небес на землю. Голос исполнительницы снова взлетел вверх, а звуки музыки опять зазвучали звонко:

Раскаешься, певец жестокой!

Ах! Возвратися…. Но ты в лес

Пауза во второй строке оборвала трагизм происходящего и вернула звукам мелодичность, тембр голоса опустился и романс заканчивался сожалениями:

Уж залетел, птенец, далеко

И дале всё…и вот исчез.

После финального проигрыша грянули аплодисменты. Исполнительница романса приняла их величественно, полная достоинства, не двинувшись с места, пока овация продолжалась и лишь по ее окончании кивнула головой, принимая зрительское одобрение.

Затем девушка сыграла несколько нот словно тренируясь или даже вспоминая сложное место или же просто разминаясь, остановилась, сложила руки на коленях и поспешила объявить:

– Покровский. Романс. «Вздох».

Зазвучал проигрыш, вступление развивалось неспешно, мелодично и навевало ощущение легкой грусти, как будто мягко качало – присутствующие дамы, только-только успокоившиеся после первого романса, часто-часто захлопали ресницами. Исполнительница запела, растягивая строки:

О вздох, в несчастиях отрада, услаждение,

О милый вздох, тебя пою!

Когда вливает в грудь мою

Тоска жестокая мученье,

Вздохну – и легче мне!

Снова зазвучал проигрыш, чуть быстрее, чем вступительный. Солистка снова запела, но теперь уже более звонко и с нотками надежды в голосе:

Со вздохом скука отлетает

И радость душу освежает,

И я как в сладком сне;

Вздохну – и легче мне!

Снова заиграл короткий проигрыш и романс продолжился не меняя ни темпа, ни тембра:

О вздох, добра в душе бесценный пробудитель,

О милый вздох тебя пою!

Когда, открыв судьбу свою,

Страдалец, нищеты служитель,

Вздохнешь – и я в слезах!

Снова короткий проигрыш и романс продолжается:

Готов с несчастным сим кружиться,

Готов последним поделиться,

С ним мучиться в бедах;

Вздохнешь – и я в слезах!

Присутствующие дамы снова пустили слезу. Аккомпанемент зазвучал оживленно, внезапно усиливая громкость, в тот же момент исполнительница романса, наполняя легкие воздухом, готовилась к развязке:

О вздох приятнейших надежд виновник милой,

О сладкий вздох, тебя пою!

Когда на Лилу взоры вперю,

И, взглядом отвечая, Лила

Вздохнет – в восторге я!

В этот момент Андрея подхватили грезы и унесли в мир мечтаний: «ах если бы людей представить в виде драгоценных камней или минералов, какой бы соответствовал этому ангелу?» – думал Андрей. Не имея достаточного собственного опыта насмотренности, Андрей обратился к чужому – перед его глазами снова пронеслась коллекция профессора Норденшельда и многочисленные кристаллы вросшие в камни – красного, желтого, синего, зеленого цвета. Так много – и все не то. В конце концов, подошел только один! «Прозрачный розовый кварц! Да, да – прекрасный, нежный, красивый – драгоценный камень в красивой оправе – таким образом в воображении Андрея совпали облик, платье, прическа и пение девушки. В этот момент она пела:

Мечтаю, что любим уж ею,

От радости весь цепенею,

Не помню самого себя,

Вздохнет – в восторге я!

В этот момент звуки извлекались стаккато, финальный проигрыш зазвучал тревожно, вместо того, чтобы успокоить публику. Молодой офицер, стоявший рядом с Андреем, произнес негромко, растягивая каждой слово с сальной улыбочкой:

– хороша, чертовка!!! я бы ей подарил зеленое платье!

Впервые в жизни Бежин-младший почувствовал гнев, все нараставший и нараставший внутри и требовавший выхода наружу. Однажды Андрей из чистого любопытства читал тот самый словарь английского вульгарного языка и запомнил сей скабрезный эвфемизм и потому сейчас же выпалил:

– что вы себе позволяете?!

Музицирование прекратилось, послышались нестройные аплодисменты, некоторые зрители от фортепиано обратились к молодым людям. Назревал скандал.

Дуэль или игрища?

Слово за слово молодые люди высказали друг другу некоторые неприятности, хорошо, что говорили они негромко – почти никто из зрителей их не слышал, потому что все еще были под впечатлением от романсов, да и не было опыта ни у одного, ни у другого в завуалированных ругательствах и изящном, как бы его назвали современники, языке, хотя молодой офицер даже умудрился придумать четверостишье, подчеркивающее его доминирование и вообще значимость. Было в тех строках что-то такое:

…Долг зовет меня горном, когда на кону

Офицерская лошадь и честь.

Не сомкнуть мне глаз, не проехать версты

Мною движет холодная месть…

Андрей даже на минуту оробел от призывного клича рифмованных слов. Те из присутствующих, кто уже понимали, в чем дело, смекали, что коллизия сулит многочисленные завтрашние пересказы родственникам и знакомым, предвкушали развитие конфликта – нет, конечно, молодые люди не стали бы кататься по полу, выясняя, кто из них больше не прав, но вот очевидцы с радостью бы смаковали назавтра очередные ответы на вопросы «а он что?». Сумятица отвернула всех от материи музыкальной и направила в лоно земное – скандалы, интриги…

Образовавшееся неустойчивое равновесие в любую секунду могло быть нарушено и события понеслись бы, как несет лошадь внезапно чем-то напуганная. Любой жест или действие участников конфликта запускали бы череду скверных событий.

В этот момент Андрей уже понимал, что наговорил много лишнего и столь юному молодому человеку следовало бы держать язык за зубами или выбирать выражения, однако, слова, пусть и сгоряча, уже были сказаны – повисло неловкое молчание.

С противоположной стороны оказии однако ж не было резкого форсирования и гусарского наскока, хотя молодой офицер и был гусаром.

Присутствующие, еще несколько мгновений назад, стоящие полукольцом вокруг фортепиано, незаметно переместились в центр залы и обступили молодых людей, предвкушая зрелище, не издав ни звука. Девушка за фортепиано осталась одна.

И внезапно грянул гром – не буквально, конечно. Словно карточный джокер, в спор вмешался Путилин. Карающим мечом были занесены его слова:

– «ежели же биться начнут, и в том бою убиты и ранены будут, то как живые, так и мертвые повешены да будут».

Устроив театральную паузу для пущего эффекта и осознания произнесенных им слов среди присутствующих Дмитрий Иванович продолжил:

– Так повелел император наш величайший – Петр Алексеевич в «патенте о поединках и начинании ссор» тому сто лет назад. Господа! Вы – господин Семен, весьма горячий (повернулся он сначала к офицеру) и вы, сударь Андрей, весьма юный (затем к Андрею). Сегодня здесь много спорят и мало слушают, делятся советами, но не предлагают решения. Как я успел заметить, предмет вашей…дискуссии (ораторствующий не нашел сразу подходящего слова) – офицерская лошадь – позвольте же мне сделать отступление и рассказать всем присутствующим историю, являющейся былью, которая относится и к нашему эпизоду и учит нас быть разумными, ведь, как известно, дурак учится на своих ошибках, а умный на чужих. Молодость, несдержанность, вспыльчивость, неопытность, интриги, подвиги – все это есть в моей истории! Не буду томить продолжительным вступлением. Итак. Подданный Ея Императорского Величества, императрицы, даровавшей вольную грамоту дворянству – Екатерины Второй – Павел Джонес. В 13 лет этот юноша уже ставший юнгой на кораблях Георга III, английского короля, ходил во все части, во все континенты Земли, повидавший много, а увидевший мало. Вскоре, Британская империя, занимавшаяся ссудным процентом и работорговлей в то время, опостыла 20-ти летнему юноше, возненавидевшему отлов чернокожих невольников, посадку их на корабль и отвозу к месту продажи, выкидывая трупы по пути следования. Представьте себе, совсем юного молодого человека, едва старше вас, Андрей, и вас, Семен, что каждый день видит нетрезвого капитана, который заставляет его, будто диких зверей, сетью ловить чернокожих людей на далеком континенте, которые из последних сил сбегают от него или наоборот, улыбаясь, идут к нему, но затем, через множество дней и часов плавания, он с такой же улыбкой продает этих людей на плантации – не каждый разум сможет такое сдюжить. Подорвать ментальное здоровье, увы, легко. И Павел Джонес, уроженец Шотландии, подданый Британской империи «поплыл», да не за новым «черным» товаром, а просто на другом корабле – сменил судно, угодил в Вест Индию, а тут возьми, да и капитан корабля умер, как рассказывают в истории. Пол Джонес или Джонс взял на себя ответственность и сумел довести судно до Шотландских берегов, где и получил должность капитана корабля, но вот незадача, в новом плаванье наш герой учиняет самосуд, как капитан корабля, над плотником, который оказывается одним из наследников богатых шотландских землевладельцев и, будучи инкогнито задрафтованным на корабль, умирает. И теперь Джонса ждет суд, который, однако, его оправдывает, хотя после этой истории Джонес наживает себе влиятельных врагов и снова меняет корабль на новый. Уже снова в Вест-Индии на новом корабле из-за крутого норова, а может и нет, вспыхивает мятеж и в приступе гнева Джонс убивает мятежника. А ведь он едва-едва старше вас, Семен. Проходит время и наш герой получает наследство в неспокойной Северной Америке, а после и вовсе случается Война за независимость колоний от Британии. Джонс становится капером, больше не возит рабов, больше не продает грузы – грабит, грабит и еще раз грабит. В 30 лет становится героем мятежных колоний – захватывает и жжет суда Георга III, становится комондором флота. Иные даже считают его причиной скорой победы над королевством Великобритании и Ирландии, как человеком покусившемся на святое – десант на английские острова и поводом для заключения договора с Францией, из-за чего флот Великобритании был вынужден вернуться к материнским островам для их защиты. И вот он в самом соку, как говорят у нас – ему 35 лет. Заканчивается Война за независимость 13-ти колоний и комондор, капер и герой Джонес становится балластом для всех, поселяется в Париже, где посол Ея Величества, Иван Матвеич Симолин, призывает его предстать пред очей императрицы Екатерины Алексеевны и получить от нее чин контр-адмирала, флагманский линейный корабль Святой Владимир и управление флотом на юге Российской империи. Сражается он браво и храбро, бьет турка под Очаковым и руководит иными победами на флоте. Однако, вспыльчивость и интриги сорят его с героем предыдущей войны с турками Панагиоти Алексиано, а впоследствии с Григорием Александровичем Потемкиным. Павла Джонеса отзывают в столицу и вскоре определяют на командование Балтийским флотом, где снова интриги и вспыльчивость и вот уже озлобленный и разочарованный Павел Джонес покидает Петербург, сохранив, однако, чин контр-адмирала. Тому 30 лет минуло, как в Париже наш герой безвременно почил. И какая же, вы спросите, у сей истории мораль? Жизненные испытания тяжким бременем ложатся на нас. Насилие делает нас жестокосердными, а причиняемое нами насилие отнимает у нас способность любить и прощать. Свирепость и отчаянность могут вознести вас до небес, но тот же крутой нрав и несдержанность вполне способны сокрушить. Сегодня! Здесь и сейчас! Я призываю вас проявить великодушие и не допустить смертоубийства.

Дмитрий Иванович снова сделал паузу для пущего эффекта, так что присутствующие дамы ахнули. И, дождавшись распространения по зале высказанной мысли, продолжил:

– однако, господа, я бы не хотел лишить вас и присутствующих возможности показать свою молодецкую удаль в поединке. В древние времена на Руси существовал обычай, называемый «поле», по своей сути являвшийся «судебным поединком» – чтобы никто не остался недовольным, устройте соревнование. И призываю вас – никакого оружия!

Путилин исчез также, как и появился – молниеносно. Среди присутствующих стали доноситься пока еще нестройные предложения:

– Господа, господа. Всецело согласен с Дмитрием Ивановичем. Вы посмотрите, какие погоды стоят!

Ему отвечал кто-то:

– причем тут погода? У нас тут речь о чести и достоинстве.

Следующий высказывался более предметно:

– честь и достоинство можно сохранить при помощи поединка, но состязание – это так c'est trop étrange* (по фр. «это так необычно»)

Первоначальный гомон сменился уже вполне себе конкретными предложениями:

– самым необычным для состязаний стало бы плавание по Казанке, как раз погода благоволит. Если, конечно, молодые люди не возражают.

Андрей без раздумий поспешил сказать:

– не возражаю!

А Семен ответил:

– согласен!

Последовал итог:

– Решено! Что еще нам бы устроить?

Кто-то из знакомых молодого офицера решил присоединиться к обсуждению, тем более знал умения Семена и предложил:

– раз уж Дмитрий Иванович говорил о предмете спора, как офицерской лошади, было бы разумным устроить скачки. Ну, как, Семен?

Семен спокойно махнул головой и все посмотрели на Андрея:

– но ежели противник не имеет навыка езды в седле, в таком случае предлагаю изменить дисциплину.

Андрей дал ораторствовавшему закончить и спокойно ответил:

– я обучен верховой езде, здесь в Казани, у меня нет коня или лошади.

Ответ нашелся мгновенно:

– в таком случае вам будет предоставлен полковой конь, я позабочусь об этом. Два вида состязания выбраны, что еще?

В этот момент девушка, о которой, казалось, все забыли, вставшая из-за фортепиано и случайно явившаяся объектом ссоры двух молодых людей произнесла непонятное:

– Дельфы.

Повисло молчание,  и она пояснила:

– В древности в Дельфах, в Греции проходили Пифийские игры, включавшие в себя помимо атлетических соревнований еще и упражнения в искусствах.

– Соломон говорил: «…приятная речь – сотовый мед,

сладка для души и целебна для костей», – привела она строку из "Притч".

В зале засмеялись, а главный оратор резюмировал:

– Сегодня мы здесь присутствующие общими усилиями и благодатью Божьей решили провести состязания между м-сье Андреем и м-сье Семеном в следующих дисциплинах: скачки на лошадях – раз; плаванье на лодке наперегонки – два и последнее, на мой взгляд, самое сложное и вместе с тем полное изящества – поэзия. Если имеются возражения, самое время заявить о них.

Молодые люди лишь молча кивнули, сошлись в центре залы и кивнули друг другу, изображая фразу «честь имею».

Вечер был окончен.

Скачки

Скачки.

– господа, должен признаться, что устроить соревнования вместо дуэли было весьма недурно придумано, certainement un bon remplacement (по фран. «определенно хорошая замена).

Он помахал устроителям мероприятия и участникам, занятыми последними приготовлениями перед битвой, которую среди присутствующих в шутку называли игрищами и показал рукой, чтобы бокалы наполнили шампанским.

– мсье Симон, отчего вы так угрюмы? Неужто бриз с Казанки и погоды Казани действуют на вас удручающе?! Да! Это вам не Париж, не Лондон, не Вена – это Россия. Но нельзя же быть таким хмурым в такой день! Меня переполняет уверенность, что когда-нибудь подобные соревнования станут праздником и у нас и в Европах для скучающей публики. «Panem et circenses!» (лат. – «хлеба и зрелищ) – как сказал Ювенал в Риме.

Молодой офицер, которого игриво называли Симоном, искоса посмотрел на оратора, сжал кулаки и отвернулся в сторону своего, как он считал, обидчика.

– право, вы слишком сосредоточены, как ваш тезка, Симон Боливар, с далеких берегов Америки перед битвой у Карабобо, выпейте с нами за ваш успех.

Семен подошел выхватил, предложенный ему бокал и выпалил:

– за офицерскую честь!

И выпил залпом. А затем сказал еще кое-что:

– надрать уши этому мальчишке, смыть обиду кровью – вот стезя истинного офицера!

 Среди присутствующих вспыхнули:

– но послушайте, Симон, императрица Ея императорского величия Екатери́на II Алексе́евна своим манифестом запретила дуэли, а для бескровных поединков – ссылка в Сибирь. Как вам будет угодно, mon ami (по фран. «мой друг»): застрелить мальчишку или отправиться на каторгу? К тому же дуэль – это секунданты, это условности, последние слова, упрямство дуэлянтов, врач, думающий о том, как в случае смертельного исхода сохранить жизнь и ремесло. А тут, представьте себе еще и шампанское и театральное действие из первых рядов, но не трагедия, тут вы, конечно правы. Присутствующие вспыхнули хохотом – до того им показалась уместной шутка.

И Симон ушел, все-таки подготовиться к первому испытанию ему предстояло также, как и его vis-à-vis (перен. «противник»). Его нервозность чувствовалась во всем, особенно в том, что он задумал сделать.

В этот момент к Андрею подвели офицерскую лощадь, которую он видел впервые. В деревне у отца было множество разных лошадей на конюшне, Андрей часто бывал там и много ездил верхом. Теперь, видя новую лошадь и зная их повадки, он ждал, когда он сама покажет, что думает о нем – она не стала ерепенится, видимо, была опытная. Мизансцену нарушили слова слуги:

– не Буцефал, конечно, Мортира ее кличут. Сказал, держащий под уздцы, подведший кобылу к Андрею. – у нас на конюшне конюх есть, артиллеристом зовут, дает клички лошадям по называнию орудий – не всем, конечно. Но кобыла хорошая, спокойная, без дикого норова. А ну как тебе? Принимай!

Мортира подняла голову и повернула уши в сторону Андрея, затем понюхала его, да и ткнулась мордой в стоящего перед ней. Он взял уздцы, погладил ее по шее, ощущая тепло и силу животного. Мортира вытянула верхнюю губу. Смотрины закончились.

Пока приготовления Андрея продолжались, Мортира повернула ухо назад, почувствовав приближение Семена, повернула голову, несколько раз нервно покачала ей.

«А, Мортира! Хорошая лошадь – сказал Семен Андрею и похлопал ее по крупу – образцовая лошадь от репицы до ноздрей и от холки до копыт. Состязание предстоит увлекательнейшее. Во избежание каких-то либо недоразумений прошу осмотреть моего коня, а я покамест оценю вашу».

Сказано – сделано. Андрей без лишних слов направился в сторону коня Семена. Осмотр, в общем, не дал никаких нареканий: вот конь, вот седло – животное даже почти не заметило Бежина-младшего, продолжило поедать траву у себя под ногами – до того ему не было интересно, что происходит вокруг.

А в этот момент Семен, который перестал гладить Мортиру по шее, воровато огляделся по сторонам и засунул одну руку под лошадь, потрогал снаряжение. Что-то щелкнуло, но никто ничего не услышал, лишь Мортира нервно заржала.

Наконец, один из присутствующих прервал приготовления и во всеуслышанье объявил:

–господа! Дамы! Сегодня прекраснейший день и нам всем предстоит увидеть действие из первого ряда импровизированной театральной проэдрии. Два молодых человека, коль скоро им дорога их честь, не на смерть, а на жизнь изволили сойтись лицом к лицу в состязании и показать свою удаль, силу, храбрость. Нас ожидают бега! Какой получается каламбур – ведь один из участников носит фамилию, связанную с бегами – Бежин! Вы спросите, а что второй удалец?! Семен Казанцев – офицер, гусар и именно ему отдают предпочтение среди присутствующих. Однако, истинного победителя мы узнаем в конце гонки. Итак, вот платок, милостиво предоставленный Софией, идея которой провести третье соревнование в стихосложении нашла отклик в наших сердцах. Участники берутся за платок рукой и тянут на себя, гонка начинается, когда платок оказывается в руке у одного из них. Проскакать нужно до вон того одинокого дерева, помеченного заранее и вернуться обратно. Весьма вероятно, что победителем станет тот, кто первым отпустит платок и коль скоро он придет первым, в награду второму останется хотя бы девичий платок. Господа! Вам понятны условия состязания?