Чёрт на спине. Территория тьмы

– Что сидишь, дурак, замер, как пень стоеросовый?! Выпроводи, прогони её из квартиры! От себя! Да подальше! Сейчас же, сию секунду!!!

– Но ведь она не уйдёт, – попытался слабо возразить Фомич. – Как пить дать, не уйдёт! Будет бояться, дрожать, но не уйдёт, в обмороки падать, но останется!..

– Ты и впрямь пень, непрошибаемый и трухлявый! – вера не на шутку рассердилась и возмутилась. – Обмани, придумай что-нибудь. Главное, за дверь выведи, вымани, захлопни на замок и не впускай. Потом по телефону всё объяснишь. Или с балкона прокричишь, что чёрт с тобой, в смысле у тебя на горбу, самый что ни на есть настоящий, взаправдашний, тот, которого она здесь, за твоей спиной уже видела… Нет, вообще-то с балкона орать не надо. Люди, соседи не поймут, испугаются, а то и в дурку позвонят и отправят. Там наполеонов бонапартов и уинстонов черчиллей принимают и лечат. А вот чертей и шайтанов, это навряд ли, таблеток и уколов таких ещё не придумали. И смирительная рубашка для демонов, что паутинка для слона. Для чёрта твоего уж точно не сгодится, и не надейся. Так что действуй, не сиди увальнем!

– Танюша, подь со мной, что покажу, – Фомич через силу приподнялся и пошёл к двери.

Жена послушно двинулась за ним. Вышли на лестничную площадку. Алексей указал на мусоропровод и сказал:

– Посмотри, что там.

– Где?

– Спустись и подойди к нему.

Таня удивлённо взглянула на мужа, но стала спускаться. Фомич вошёл в квартиру и, захлопнув дверь, закрыл её на все замки. Татьяна подбежала, стала стучать и звонить в дверь.

– Впусти, Лёшенька! Что происходит? Ты что удумал. Открой мне! Открой сейчас же! Слышишь?.. Хороший мой, тебе нужна помощь! С твоей спиной что-то неладное… С тобой что-то не так. Я же вижу. Ну, пожалуйста, открой. Давай, поедем в больницу… Прошу тебя, впусти меня… Открой сейчас же! Иначе я дверь вышибу… ногой… плечом!..

Алексей на мгновение представил, как его хрупенькая светлая симпатулька вмиг превращается в терминатора-вышибалу и своей миниатюрной ножкой с криком «кия» вышибает мощную металлическую дверь, которая, к слову, открывается наружу.

– А знаешь, я слесаря из ЖКО позову сейчас… или папу… Лёша, открывай немедленно! Слышишь?.. – в голосе жены послышались нотки отчаяния.

– Тань, не надо вышибать дверь, не надо никого звать, тем более отца. Ты сейчас езжай домой, к родителям, детям, – Алексей прислонился к стене и опёрся руками об трюмо с зеркалом, так легче было стоять. – Я тебе всё объясню и расскажу по телефону… Так надо, поверь. Ты, как приедешь в дом, набери меня. Обещаю, я тебе всё расскажу, слово российского прапорщика, слово ветерана боевых действий даю! Только уходи сейчас…

Он услышал, как жена тихо заплакала:

– Лёша, родненький мой, Богом прошу, детьми заклинаю, поехали в больницу. УЗИ назначат, МРТ, КТ. Что-то надо делать… Врачи помогут. Надо верить… Надо что-то делать… Открой, пожалуйста, впусти меня…

Фомич устало опустился на пол и посмотрел в зеркало на своё отражение. Бесовская чёрная рожа, с широким оскалом, вперилась на него из этого самого зеркала. Так и хотелось бросить: «Свет мой, зеркальце, скажи…». Но в зеркале отражался чёрный демон с рогами и хвостом. Красные глумливые глазки были неподвижны, не бегали, чёрные лапы, с длинными неровными когтями, поглаживали грудь и живот Фомича, козлячьи копыта скрестились на бёдрах. И вот что странно – мужчина сейчас не испытывал страха, совершенно никакого… за себя. Он даже улыбнулся бесу, тот в ответ тоже разинул пасть, оголив чёрные гнилые зубы. Лёха не удержался и харкнул прямо в эту пасть, поднял руку и хотел перекреститься. Но крепкие, мослатые пальцы жёстко схватили его за кисть и резко опустили вниз. Человек не растерялся и быстро произнёс:

– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Сгинь, нечисть! Изыди, сатана!

И как ни странно, эта реплика, брошенная скороговоркой, возымела своё действие – чёрт исчез. Точнее, он пропал в отражении, но тяжесть и ощущение бесовских объятий остались.

Фомич, опираясь о трюмо, поднялся, подошёл к двери и решил сказать жене всё как есть, тем более, она и сама ранее уже видела этого адского спутника на спине мужа. Так будет легче принимать дальнейшие решения.

– Танюха, ты была права, – мужчина прижался щекой к двери и тихо продолжил: – Чёрт у меня за спиной, на спине. Самый взаправдашний, ну как в книжках, сказках… Как в старом фильме – «Вечера на хуторе близ Диканьки». Он ещё в мешке у Вакулы-кузнеца за спиной был. Только этот, мой, у меня не в мешке, а на спине. Прицепился, сука, как клещ. И да, это он меня ночью на кладбище, в сторожке достал. Рыжий Терёшка вошёл ко мне и увидел… Пальцем стал тыкать, так и сказал: «Чёрт с рогами и хвостом у тебя…», и убежал со страху… И утром он его на мне видел…

– А другие видели? – Таня перестала стучать и кричать. – Врачи, Магомед? Что они говорят?..

– Врачей не было, медсестра, молоденькая и смазливая, была. Она чёрта не видела. И Магомед не видел. Никто не видел, кроме Терентия, а он блаженный, потому, наверное, и видит, что другие не видят. Только ты ещё вот… Но ты – жена моя… Думали, показалось… не показалось…

– Лёш, ты сам сказал, что я твоя жена. А значит, мы вместе должны быть и в горе, и в радости. И ещё у нас говорят: «Муж и жена одна сатана». Тьфу ты, прости, Господи, за упоминание имени поганого!

Фомич посмотрел в глазок – Таня успокоилась и не плакала.

– Любимая, послушай меня. Мы вместе, но сейчас тебе быть со мной нельзя. Это опасно! О детях подумай. Давай, так. Ты поедешь домой, к детям. Никому не говори обо мне… о моём чёрте… И родителям не говори, всё равно никто не поверит, а то ещё и в дурдом отправят, и меня, и тебя… Ты бы ещё сама недавно поверила в это? Вот и я бы не поверил тому, кто заявил бы, что у него чёрт на спине сидит, ни в жизнь не поверил…

– Но делать-то что будем? Как же ты останешься с этим бесом? Я уйду, а ты с ним?..

– Он мне ничего не делает… Просто сидит и скалится. Я вот сейчас плюнул в рожу его, он и пропал.

– А как же на кладбище?! Ты в сторожке ночью упал и сознание потерял…

Алексей попытался успокоить жену:

– Это он из-за Терёхи-блаженного проявился и запаниковал. Рыжий убежал, шайтан успокоился, и сейчас он тихий, – Алексей опасливо посмотрел за левое плечо, бес чувствовался, но был невидим.

Мужчина опять присел на трюмо, так было легче.

– Тань, я вот, что думаю… Помнишь, мы не так давно фильм америкосовский смотрели, там ещё из девчонки демона изгоняли? Её родители мужика с чемоданом вызывали, тот какой-то проволокой вращал, шарами крутил…

– Помню, это экзорцизмом называется. Есть такой обряд, обряд изгнания из человека демонов и бесов. Но это ведь в кино? В фильмах всё не по-настоящему, придумано, особенно в иностранных. Там просто фантастика и мистика…

– Это так. Но у меня-то не придумано… Думаю, надо попробовать, чем чёрт не шутит, а вдруг этот самый экзорцизм поможет, – упомянув имя нечистого, Фомич чуть съёжился и покосился на левое плечо – пусто и прозрачно.

– Лёшка, ты опять упоминаешь чёрного?

– Да, что б ему, поганому, провалиться! Больше не буду. Но вот, что я думаю. А почему не попробовать. Городок у нас хоть и небольшой, но, наверняка, эти самые экзорцисты найдутся. Хоть один, самый завалящий, но имеется. Я сейчас в интернете пошарю, найду и приглашу. А ты, давай, дуй домой, к детям и родителям. За меня не волнуйся. Я на войне и не таких шайтанов видел…

На лестничной площадке хлопнула дверь. Фомич услышал голос соседки, Маргариты Филипповны:

– Татьянка, вы, что это через дверь общаетесь? Давно слышу, как вы переговариваетесь, будто в тюрьме через перегородку…

– Скажете тоже, Маргарита Филипповна, в тюрьме! – Татьяна поправила волосы и добавила: – Это я своему недотёпе напоминаю, чтоб всухомятку не обедал и не ужинал. А то я ему щей, да голубцов наварила, а ему, видите ли, лень разогревать, бутербродами, да пирожками заедает…

– Так ты и возвращайся к своему горемыке, чтоб он без тебя тут не сухомятничал, – резонно заметила наблюдательная соседка и душевно добавила: – А то ты вот уж какой год ходишь сюда только по субботам да воскресеньям. Я всё вижу. Мы все и говорим здесь: «Танька-то у Лёшки своего «выходная» жена, получается». Смотри, заведёт себе какую «будничную», а ты и в ус дуть не будешь, как муженька твоего обхаживают да уводят. И детишек ваших я который год не вижу. А может, ты нашла себе другого муженька, «будничного», а с этим молодость по выходным вспоминаешь? – Маргарита Филипповна не сдержалась и хохотнула, так ей понравились сравнения с буднями и выходными.

Вообще-то эта дородная, с крашенными в фиолетовый цвет волосами, женщина была нисколечко не злобливой и не сварливой и почти не сплетницей. Поэтому Татьяна даже не обиделась, лишь, махнув маленькой ручкой, со смешком ответила:

– Да ну вас Маргарита Филипповна, скажете тоже. Ну, какой другой муженёк? Мне и с моим Лёшенькой хорошо и отрадно, и дети у нас общие, хорошие. А у родителей мы живём, потому что детям в детсад и школу там удобней. Дом большой, хозяйство, курочки свои, яички, козы с молоком… Природа хорошая…

– Так и забирай своего Лёшеньку на эту хорошую природу, яички будет собирать, коз доить. А квартиру квартирантам сдайте, всё копейка. А то на старом кладбище, небось, гроши платят. Это на новом, «мэриновском» кладбище, всё в граните и мраморе, памятники с крестами в позолоте, да озеро с лебедями, шашлык-машлык готовят… А на нашем старом, для простых людей, ни лебедей, ни шашлыков, кого охранять-то? Кресты что ль? Так, кладбище это древнее, ничего ценного, кроме покойников, там нет. А те не сбегут. Лёш, не сбегают ведь? Или кого видишь по ночам в своей сторожке? – фиолетовая соседка вновь хохотнула и уже спускаясь, добавила: – Это как так, в школу и детсад через весь город, в другой конец – и удобнее? На вертолёте что ль?..

Голос и смешок соседки не смолкал и раздавался, пока она не вышла из подъезда.

– Всё, Танюха, иди. Ванюшку скоро из школы дед привезёт, встречай, корми. После полдника Машуньку из садика забирать. Иди, а я покемарю чуток, потом в интернете поищу этих самых экзорцистов. Я тебе вечером позвоню.

– Леш, а как же ты? «Этот» ведь на тебе, всё время на тебе…

– В том-то и дело – всё время, уже несколько лет, – Алексей запнулся, но продолжил: – Я уже как-то привык к нему… к тяжести от него. Он только сейчас проявился, видимым стал, объятья плотнее… Но вот он на мне, а я не боюсь его…

– Но он, очевидно, что-то хочет от тебя, – Татьяна всё никак не хотела уходить. – Зачем-то залез… Ведь это не спроста. Он стал проявляться, а значит, будет что-то ещё. И потом ты скоро не сможешь вставать, ходить. Сам же говоришь, он всё тяжелее и тяжелее, и хватка его крепче. А вдруг он станет тебя душить или ещё что делать… Ты же не знаешь, что он хочет от тебя. Он ведь молчит… пока молчит…

Алексей Фомич вздохнул и с лёгким смешком ответил:

– Он молчит, но, как ты заметила, он проявился. Так, я узнал, что со мной, с моей спиной, почему я так согнулся. Из этого следует, что я здоров физически, доктора мне не нужны, и МРТ с КТ не требуются. Знамо дело, черти по души человеческие приходят. Вот и этот явился по мою душу.

– И что же делать, Лёша? – отчаянно вопросила никак не уходящая жена.

– Прогонять беса будем. Я же сказал, сейчас вздремну и поищу экзорциста, который эту нечисть с меня снимет, изгонит. Давай, дуй домой, иди уже. Болтаешь тут и меня заставляешь…

После этих резких слов Татьяна, вздохнув, отправилась в родительский дом.

***

Фомич хотел было поставить чайник и перекурить, но передумал. Лишь быстро умылся, стараясь не смотреть в зеркало, и прошёл в спальню.

– Интересно, а почему я рогатого не чувствую, когда ложусь, прислоняюсь спиной к стене? Объятия есть, тяжесть есть. Но когда он невидим, то он словно воздух, только тяжёлый и, будто стебли сухого виноградника, обнимающие за плечи, шею и бёдра. Сука, ты чёрная. Смотришь, небось, из-за плеча? Ты, что ко мне явился-прицепился? Сидишь теперь, катаешься, как на ишаке.

Он вспомнил, как в детстве его добрая бабуля Феня, иногда, когда он безмерно упрямствовал и шкодил, в сердцах, но не злобливо обзывала его странными терминами: «Ишак карабахский» и обещала, что его за такое упрямое и несносное поведение заберёт бабай с мешком и унесёт в самый жаркий и пыльный аул. Она была русской, но вовремя Великой Отечественной войны была эвакуирована из-под Сталинграда и несколько десятков лет прожила в Ашхабаде, потому и обратно в Россию привезла некоторую туркменскую лексику и колорит.

– Вот и стал ты ишаком карабахским, сбылось из далёкого детства речённое бабой Феней пророчество. И наездником твоим стал чёрт, глумливый и поганый. Однако в карабахских землях, да и в туркменских всё больше шайтаны шкодят и шныряют. Хотя не один ли фиг, и те, и другие – чёрные, рогатые и хвостатые. Хрен редьки не слаще, – с этими невесёлыми мыслями Алексей Фомич, стянул с себя джинсы и майку и, проявив к ним неуважение, бросил комком на пол – всё равно стирать.

А вот кровать приняла его с уважением и тёплой любовью, забрав на себя всю бесовскую тяжесть. Остались лишь смутные ощущения объятий демона, но человек к ним уже давно привык. Что удивительно, не было никакого страха, никакой паники. Словно наличие чёрта на спине – это сущий пустячок; так, прыщик на попе, помажешь спиртом, и пройдёт… Не-е-е, никакого спирта, только зелёнкой.

Уставший Лёха даже улыбнулся про себя, представив своего беса зелёным:

– Это ж хорошо! У всех бесы – обычный, чёрные, а у меня – именной, зелёный! Можно сказать, чёрт, раритетный и эксклюзивный.

Но пришёл беспечный сон и, легонько хлопнув ветерана-прапорщика по лбу, дал команду: «Отбой!». Служивый подчинился, отбился и отрубился…

Море было тёплым, прозрачным и ласковым. Оранжевое солнышко мягко и трепетно щекотало своими пушистыми лучами водную гладь и морщинки пляжного песка. Пустынность, бескрайность и нереальность этого неземного пляжа подчёркивало абсолютно несовместимое соседство средиземноморских или тропических кокосовых пальм и белых русских берёзок. Было совершенно непонятно, как наши красавицы приживаются, уживаются на этом морским песчаном побережье с папуасскими творениями природы. Но Фомича это вообще никак не трогало – растут на песке, значит, так надо. «Ведь, если звёзды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно? Значит – кто-то хочет, чтобы они были?». Так чем же наши берёзки хуже звёзд или тех же пальм?..

Мужчина лежал на розовом песке и смотрел на своих ребятишек, усердно и кропотливо строивших песочные замки у самой кромки воды. Волн не было, была сверкающая ровная гладь. Таньянка, загорелая, сияющая и небесно-красивая, стояла по пояс в море и руками поднимала соцветия брызг, смеялась и излучала, как мандариновое солнце, свои счастье и радость. Потом она присоединилась к Машеньке и Ванечке и стала главным архитектором замков у воды. Дети обрадовались и стали с ещё большим энтузиазмом и восторгом возводить стены и башни. Королева с принцессой и принцем были волшебно счастливы.

Алексей встал, стряхнул с крепких рук и широких плеч песок и легко побежал к воде. Долго плавал и нырял. Обалденной красоты кораллы, большие и маленькие причудливые раковины, неземные морские коньки, величавые рыбы и шустрые рыбки, разных форм и цветов. Лёха был словно Ихтиандр из фантастического сюжета Александра Беляева. А потому он мог надолго задерживать дыхание и заплывать далеко и глубоко, как человек-амфибия, а на берегу его ждала Гуттиэре.

Но, нет! Нет! Ни в коем случае, нет! При всём уважении к великому русскому фантасту – Лёха был Лёхой, и на берегу его ждала не красавица Гуттиэре, а своя родная и любимая королевишна Татьяна, с двумя милыми и прелестными ангелочками, шести и семи лет. Пора было возвращаться к ним… но не с пустыми же руками. Две волшебно красивые морские звезды лежали на дне между водорослями. Алексей легко донырнул до них и выплыл, держа эту прелесть над водой.

– Смотрите, какая красотища! – крикнул он, поворачивая их на солнце.

– Лёшенька, отпусти их, они ведь живые! – Таня заливисто рассмеялась и добавила: – У них ведь, наверняка, и детки есть…

– Ну, пап, отпусти бедняжек! – в один голос поддержали мамку малыши. – Звёздочки к своим сыночечкам и дочечкам хотят. У нас здесь свои пластмассовые звёздочки и черепашки есть, мы с ними играем…

Фомич-ихтиандр был вынужден подчиниться своим трогательным ангелочкам, а уж королевишну ослушаться, это табу, это мама не велела. Выпущенные звёзды плавно опустились в свою морскую обитель и как могли, молча, обматерили хренова человека-амфибию, наслав на него сто проклятий и тысячу морских чертей. Тысяча чертей к Лёхе не заявились, а вот один, чёрный, рогатый, с хвостом и рылом, не заставил себя долго ждать и оказался тут как тут. Алексей увидел тёмную большую тень под водой и сначала подумал, что это одинокий дельфин, даже обрадовался гостю, но… Но «дельфин» ухватил своей когтистой, крючковатой лапой покорителя и ловца звёзд за щиколотку и сжал до боли и посинения. Человек сразу понял, что никакой это не дельфин, а его наспинный спутник-шайтан и, как мог, попытался отбиться, ударив свободной ногой в рогатую башку бестии. Но плотная вода смягчила удар, превратив его в мягкое поглаживание по чёрной скользкой шерсти. Фомич бешено заработал руками, пытаясь выскользнуть из плотной, болезненной хватки. Краем глаза, он видел, что жена с детьми продолжают строить песочные замки и не замечают того, что происходит в море.

– Ты, главное, не заори, не испугай детей, – приказал себе пловец и, набрав воздуха, нырнул, чтобы руками попытаться отцепить гадину.

Но та оскалилась и ухватилась за вторую ногу. Фомич стал лупить что было сил по бесовской харе, но безуспешно. Только в кино подводные пловцы вырубают и нокаутируют своих противников, в реалиях же под водой всё как в замедленной съёмке – плавно и мягко. Алексей ухватил демона за острые уши – жёсткие и скользкие. Попробовал тыкать и давить в маленькие красные глазки – чёрт легко увёртывался. Воздуха в лёгких становилось всё меньше, а демон всё более и глубже утаскивал за собой вглубь.

– Не понял, вроде нырял за звёздами, было не так глубоко – метров пять-шесть, а сейчас дна не видно…

Мысли поездом, с гружёными цементом вагонами, пронеслись в головушке, и головной дореволюционный паровоз оставил после себя дымный след – короткий текст, написанный жирными, чёрными буквами:

«Вот тебе, Фомич,

Последний спич:

Наш молодЕц

Встретил конец!».

Спич растворился в воде, поезд ушёл, Фомич с чёртом остались. И когда казалось, что всё, и вправду, конец… Вода вокруг сделалась вмиг прозрачной, стало возвращаться сознание, и… буквально в нескольких метрах от человека с бесом в ярких лучах солнца высветилась фигура другого человека, в белых, свободных одеждах. Он словно большой скат проплыл чуть выше подводных бойцов, и Алексей узнал его. Это был добряк и трудяга Терентий. Рыжий блаженный остановился в метре и протянул руку. Лёха попытался ухватиться за неё, но шайтан резко дёрнул вниз, вновь утаскивая за собой. Терёша что-то достал из-за ворота и попытался вложить в ускользающую руку Фомича, но это «что-то» сорвалось и, сверкнув, ушло в тёмное никуда. Терентий стал удаляться, а боевой прапорщик всё более погружаться во тьму. Рыжий парень пытался не отстать и что-то сказать, но вместо слов с губ срывались лишь прозрачные пузыри и бесшумно ускользали к поверхности, к свету, образовывая там, наверху, замысловатые контуры полукруглой, остроконечной фигуры, с каким-то «иксиком». Сознание Алексея стало уплывать от него вместе с белоснежным Терентием. Не было ни мыслей, ни страха. Лишь картинка с удаляющимся к свету рыжим блаженным, который левой рукой указывал на солнце, а правой зачем-то бил себя в грудь. Алексей Фомич захлебнулся, задохнулся… и проснулся.

Глава 3

Часы показывали ровно полшестого вечера. За окном висел вязкий сумрак короткого, бесснежного декабрьского вечера. А потому отсутствие белоснежности это предвечерье превращало в кромешность ночи.

– Здравствуй, зимушка-зима!

Здравствуй, ёлка, Новый год!

Лето щас, али зима?

Али всё наоборот?..

Фомич «деревянной» шуткой попытался взбодрить себя и прогнать столь же «деревянную» спросонность, что почти удалось. Он сел на край одинокой кровати… Хотя так ли одинокой?

– Да, дела, однако, – Алексей усмехнулся про себя и вслух добавил: – Все мужики, как мужики – спят с жёнами, на худой конец с соседкой, а я вот с чёртом. Знали бы мать с батей! Мамка бы заругала и в угол поставила, а то и гулять не отпустила, отец выпорол бы, как сидорову козу, как пить дать…

Лёха нашарил тапочки и прошёл на кухню, поставил чайник, взял сигарету. Но, посмотрев на зажигалку, убрал обратно. Он пока ещё не стоял буквой «г», но почему-то подумал, что если сейчас это огниво в очередной раз услужливо вспыхнет по велению чёрта, то его скрючит ещё более.

– Ладно, пора начинать что-то делать, – он взял телефон и зашёл на городской сайт услуг: – Штукатуры-маляры, сантехники, услуги репетитора по математике, грузоперевозки, «муж на час»… «познакомлюсь с рыжей бестией для душевных бесед и не только…». О, это случайно не по мою душу? Хотя у меня бестия чёрная, никак не рыжая. Дальше у нас что? Где-то же должны быть эти хира-хера-манты-мантры…

Нашлись. Причём список был внушительный. В нём были и потомственные маги, потомственная ведьма с тринадцатого колена, гадалки, ворожеи, даже шаман с бубном был, даже с фотографией…

– Удивительно, как люди свою родословную на столько веков вглубь знают?! – Фомич присвистнул и, усмехнувшись, усомнился: – Не верится. Как эти ведьмы в революцию выжили? А там были ещё гражданская война, красный террор, да и белый, НЭП, Великая Отечественная, перестройка, 90-е… Не-е, ведьмы не выжили бы… Так, что есть ещё кроме ведьм и бабаёжек? Гадалки и ворожеи нам не нужны. Оба-на, вот и то, что надо!

Чёткая, короткая информация от агентства «Охотники на баробашек» гласила: «Изгоним всю нечисть и нежить из вашего дома. Работаем с полтергейстом и баробашками. Используем современное европейское оборудование. Цена договорная. Предоплата – 30%, 5% за риск и опасность».

– Кажется, то, что надо. Только почему «баробашек», вроде говорят: «барабашек»? Ладно, без разницы. Лишь бы помогли, – Алексей Фомич набрал номер, на том конце задорным девчачим голоском ответили сразу:

– Агентство «Охотники на баробашек» слушает.

– Вечер добрый, – начал Лёша и сразу споткнулся о странный, неожиданный ответ:

– А разве он добрый? – повисла пауза.

– В смысле? – не понял Фомич.

– Ну, если вы к нам обратились и позвонили, то для вас этот вечер не очень-то добрый, предыдущие, наверняка, тоже. Разве я не права?

– Правы, раз я вам звоню. У меня тут вопрос…

– Задавайте, конечно.

– А почему у вас написано «баробашки», а не «барабашки», как их обычно все называют?

В телефоне раздался какой-то шум, стук.

– Ой, извините, уронила мобилу, – девушка продолжила разговор и беспечным голосом то ли спросила, то ли ответила: – А какая разница, какая буква в слове… главное, чтоб «оно» перестало стучать и хулиганить.

Фомич встал, выключил закипевший чайник.

– У меня не стучит.

– Хулиганит? – весело спросила собеседница.

Алексей задумался.

– Ну, не так, чтобы…

– А-а-а, поняла, вещи разбрасывает или ворует?..

– Вроде пока не воровал и не разбрасывал…

– Он у вас разговаривает! Так бы сразу и сказали. Есть такой вид, точнее подвид, – затараторила девчушка. – Мы их говорульками называем или балтульками. Итак, ваш – говорулька.

Лёша стал немного раздражаться.

– Вас, девушка, как звать? Как обращаться к вам?

– Я – Маринушка. А вас?

– Алексей Фомич я, Марина.

– Алексей Фомич, я не Марина, я Маринушка. Так и обращайтесь.

– Как скажете, Маринушка. У меня «он» молчит, по крайней мере, пока молчал… У меня ещё вопрос: Вы тридцать процентов предоплаты просите, а гарантии даёте, что избавите от «этих»?

– Конечно, сто процентов гарантии! – уверенно заявила девушка.

– Ещё у вас написано про пять процентов за риск и опасность…

Маринушка немного возмущённо перебила:

– Вы сомневаетесь? Зачем же тогда обратились к нам, если это не опасно?

Алексей почувствовал, что разговор с балаболкой Маринушкой всё более затягивается в своей какой-то бессмыслице и пустоте. А потому сухо спросил:

– С бесами работаете? В смысле, можете победить, изгнать одного беса?

– Да хоть чёрта лысого! – не задумываясь, уверенно заявила представитель «охотников». – Диктуйте адрес, выезжаем!

– Прям щас?! – Фомич не смог скрыть удивления.

– А чего ждать? Или вы не торопитесь? Если «он» вам сильно не докучает, можем и завтра, можем через неделю. Как скажете.