Полная версия:
Суд народа. Рассказы о войне.
Мужчина выложил из корзины грибы, после чего вытащил оттуда сапёрную лопатку, какие то провода и не торопясь стал рыть
под рельсу подкоп. После чего он достал из короба какой-то бру-сок и положив под рельсу, острожно засыпал землёй. Закончив
работу, он снова сложил грибы в корзину и спустился на противо-положную строну насыпи.
– Там дальше ещё две ветки и узкоколейка к заводу! – в отчаянии прошептал Андрей. – Он туда пошел. Бежим в посёлок!
Мальчики, оставив под берёзой корзины, со всех ног бросились в Ципинск. Через час запыхавшиеся дети стучали в окно
сельскому милиционеру – однорукому инвалиду Ивану Петрови-чу Буранову, год назад вернувшемуся с фронта.
– Ну что вам, молодёжь? – сердито спросил Буранов, недоволь-ный тем, что его отвлекли от обеда.
– Там… – задыхаясь, крикнул Андрей.
Выслушав сбивчивый рассказ мальчишек, Иван Петрович ра-зом забыл об обеде. Ещё через два часа движение по железной
дороге было блокировано, а Макар и Андрей, которых снова привезли в лес, уверено нашли знакомое место.
– Тут, – крикнул Андрей, показывая на брошенные корзины.
Сапёры извлекли из под рельсы заряд тротила, а рота НКВД
простроившись в цепь, начала методично прочесывать лес в по-исках диверсанта.
***
Молодой лейтенант читал рапорт:
09.09.44 в районе леса, в расположении деревни Ципинск за-держан некто М. Галкин, оказавшийся агентом Абвера. При нём
обнаружены: толовые шашки, взрыватели, советские деньги, корзина с грибами.
На допросе Галкин показал, что их группа была заброшена
16
утром с самолёта. По прибытии предписывалось тут же начать
выполнять задание, а именно – подрыв железнодорожных путей, а так же подъездных путей нефтеперегонного завода.
Не найдя свою группу, Галкин решил выполнять задание само-стоятельно, но благодаря бдительности двух школьников – Долгих Андрея и Стахова Макара – диверсию удалось предотвратить.
Следователь дочитал донесение и засмеялся:
– Не учёл Галкин, родившийся на Украине, что грибов, которые он собирал под Харьковым, отродясь не растёт на Урале. Молодцы, ребята! Кстати, а группу Галкина нашли?
– Нашли, Валерий Петрович, – отозвался лейтенант, – все трое
того, при посадке шеи переломали. Их сейчас при каждой забро-ске всё хуже и хуже учат. Оно и понятно, времени-то у них в обрез…
***
– Отряд, равнение на знамя! – звонко крикнула вожатая.
Лейтенант НКВД посмотрел на выстроившихся и замерших
детей в красных галстуках и, достав из планшета листок, зачитал
приказ:
– За проявленную бдительность, благодаря которой удалось
предотвратить диверсию на железной дороге и задержать враже-ского агента, пионеры пятого А класса ципинской средней школы
Андрей Долгих и Макар Стахов награждаются ценными подар-ками.
Лица выстроившихся детей были бесстрастны, но глаза сгора-ли от любопытства. После вручения и аплодисментов, все окружили Макара и Андрея с криками «покажи».
На ладони Андрея лежал перочинный нож с множеством лез-вий. На маленькой железной бирке, прикрепленной к ручке ви-днелись витые буквы гравировки: «За бдительность. 1944»
17
ЗРОБЫ ТРИЗУБ!
– На, полюбуйся, в твоём районе на днях обнаружили!
Подполковник НКВД Лемехов с раздражением бросил на
стол какую-то сложенную бумагу. Капитан Фёдор Богуславский
выждал секунду и не торопясь взял её со стола. Это оказалась
газета «За Українську державу».
– Читай-читай, – сказал Лемехов – очень интересно.
Медленно разбирая тусклые, плохо отпечатанные украинских
слова, Богуславский прочёл:
– Селяне! Кто панует над вами? Москали и жиды! Не подчи-няйтесь их приказам, не участвуйте в выборах! Уничтожайте скот
и зерно! Борьба не окончена! Гитлер и Германия скоро снова при-дут и спасут нас! Вступайте в отряды ОУН–УПА.
Фёдор иронически посмотрел на карикатуру под текстом, где
дюжий бандеровец в немецкой каске ловко повергает наземь и ко-лет штыком злодея-большевика с оскаленными зубами и огромным носом.
– И это в апреле 1945-го года, – саркастически сказал Лемехов.
– Наверно как и немцы, надеются на какое-то чудо-оружие, –
хмыкнул Богуславский.
Лемехов отхлебнул чай, полюбовавшись на золоченый подста-канник с гербом СССР:
– Доложи обстановку. Что сообщает агентура?
Фёдор тоже отпил из своего стакана.
– Банда Михася действует в пяти хуторах. Место расположения их установить пока не удаётся. Местное население либо за-пугано ими, либо заодно.
Чай будто отогрел сердитого Лемехова, и он ободряюще сказал:– Ничего, Фёдор Романыч, мы с тобой Сталинград прошли, не-ужели тут, с какой-то мразью лесной не управимся?
– Увертливые они, гады, – отозвался Богуславский, – схроны
свои в лесу накопали, сложно обнаружить. Есть своя разведка, контрразведка, склады, типографии, госпитали и даже тюрьмы.
– Ничего, как говориться, на кручёную задницу… – усмехнулся
18
полковник. – Есть тут у меня одна задумка.
Хутор Угодьево, окутанный предутренним туманом, спал, когда в крайнюю хату острожно постучали.
– Кто? – сонно спросил хозяин, грузный седоусый селянин Тарас, хотя прекрасно знал кто.
– Открывай, дед, – послышался глухой голос.
В хату вошли трое вооруженных мужчин. Двое из них были в
солдатских шинелях советского образца, на третьем была камуф-ляжная пятнистая куртка, какие носили гренадёры СС. Все трое
были вооружены советскими ППШ.
– Проходите, гости дорогие, – засуетился Тарас, доставая кра-юху хлеба, – сейчас Оксана сало принесёт!
Жена Тараса, грузная неулыбчивая женщина, молча ушла из
хаты и вскоре вернулась с бутылкой самогона и увесистым куском
сала.
– В общем так, хлопчики, – начал Тарас, – больницу и школу
москалики начали ремонтировать, в сельсовете читальную открыли. Разговорился с ихним зоотехником, болтает, что скоро из
Винницы новые породы свиней привезут.
Все трое, не перебивая, слушали, лениво жуя сало с хлебом.
Старший, в эсесовской куртке, вытащил пачку сигарет и комната
наполнилась едким дымом.
– Кто больше всех с коммуняками дружит? – спросил он, испы-тывающе глядя на старика своими бесцветными глазами. – Кто в
колхозе самый ярый активист?
– Так вестимо кто, – отозвался Тарас, – записывай, Лис, всех
знаю.
Лис достал блокнот, химический карандаш и мусля его стал
мелко записывать фамилии сочувствующих большевикам жителей хутора. Пока он писал, старик нежданно всхлипнул :
– Всех под корень надо, Лис. За сынка моего, за Дмитро! Скажи Михасю…
– Заткнись, – подал голос один из гостей, – ты про это имя вообще забудь для твоего же блага.
Третий гость, самый молодой, парень лет пятнадцати, ничего
19
не сказал, продолжая сосредоточенно жевать.
Разговор длился ещё около часа. Наконец все трое поднялись и
пожали руки Тарасу.
– Спасибо, дед, за помощь Повстанческой Армии! Слава Украине!Тарас и даже Оксана нестройно отозвались:
– Героям слава!
Трое вышли из хаты и быстро исчезли в утреннем тумане, уходя в лес.
– А что, Лис, дед-то надёжный? – спросил один из оуновцев –
тот, что посоветовал Тарасу заткнуться.
– У него сына прошлым летом под Бродами коммуняки убили,
– отозвался Лис, – в «Галичине» служили вместе.
– Дядя Лис, – подал наконец голос подросток, – когда москалей
будем вешать, ты мне дай одного, ещё раз потренироваться.
– Помню я, Говнюк, как после прошлой тренировки ты про-блевался, – хохотнул Лис. – Бери пример с Грицко из четёртого
провода. Младше тебя, а жида к воротам приколотил гвоздями –
любо-дорого глядеть.
– Я не Говнюк, – обиделся подросток.
– Пока не отличишься в операциях, будешь Говнюком, – отмахнулся Лис.
Богуславский пил пиво в областной райцентре, когда в услов-ленное время к нему подошел информатор.
– Добрый день, Григорий Иваныч, – поприветствовал его Фёдор, с удовольствием отхлёбывая горьковатое «Жигулёвское», –
угощайтесь
Григорий Иваныч, крепкий ещё старик лет семидесяти, не стал
ломаться и тоже приложился к одной из четырёх кружек, стояв-ших на столике возле пивной. Поговорили о погоде, о междуна-родной обстановке, Богуславский даже рассказал несколько анек-дотов.
– Ночью к Тарасу Худобе опять приходили, – как бы между
делом сказал старик.
– Сколько?
20
– Трое. Видимо из банды Михася. Только не спрашивай, Фёдор Романыч, где они ховаются. Лес большой, а я, Гриша Ковш, маленький.
Богуславский протянул старику жирного леща:
– Этого, Григорий Иваныч, и не потребуется. От тебя нужно
только одно. Чтобы ты зашел к Худобе в гости. Желательно ближе
к вечеру. Сколько раз в неделю к Худобе гости приходят?
Ковш почесал затылок:
– Когда как. Я ведь тоже не дежурю круглые сутки около его
хаты. Да и не любят они гостей.
Богуславский терпеливо наставлял:
– Придумай что-нибудь, чтобы зайти. А как зайдешь, сделаешь
вот что…
Ещё не стемнело, когда в хату Тараса Худобы осторожно постучали.
– Кого ещё там черти несут, – пробурчал Тарас, ловко плетя
корзину.
– Гришка Ковш, – отозвалась Оксана, выгляну в окно.
– Коммуняцкий прихвостень, – пробурчал Тарас, – ну ничего, скоро все плясать будут с петлями на шеях.
– Доброго здравия! – стаскивая шапку сказал Ковш, вытирая
ноги у порога. – А я к тебе, Тарас Сергеевич, по делу.
Он достал из кармана тряпицу и развернул со словами:
– Старуха моя заболела, а денег на лекарство нет. Купи, Тарас, два креста мои. Серебро! Пятьдесят рублей всего!
На ладони Ковша лежали два Георгиевских креста, получен-ные Григорием за Империалистическую войну.
– Хм… ну куплю, раз такое дело, – буркнул Тарас, мгновенно
посчитав, что сам он их легко перепродаст за двести.
Пока он ходил за деньгами, Григорий Иванович, полез за ки-сетом, незаметно достав из кармана пиджака маленький пузырёк
с какой-то жидкостью и так же незаметно плеснув ее на тряпку у
порога.
Весь следующий день прошел в заботах, а на утро воскресенья
в окно отделения областного НКВД застучали.
21
– Что такое, – встрепенулся задремавший дежурный.
На пороге стоял мальчик лет двенадцати.
– Из Угодьево я, – запыхавшись, выдохнул он, – дед велел пе-редать…
Он на несколько секунд замолк и выпалил: «Кружка для Соко-ла. Совы прилетели.»
Через полчаса в хутор мчались два «студера» набитые солда-тами. Ещё в одном ехали бойцы с овчарками. Сонное Угодьево
было мгновенно разбужено рёвом моторов. В дверь Тараса забУ-хали удары кулаков.
– Открывайте, милиция!
Оттолкнув ошалевшего Тараса, в хату ворвался Богуславский, за спиной которого был боец с чёрной немецкой овчаркой на по-водке. Боец присел на корточки сунув псу под нос тряпку которая
лежала на пороге, ласково сказал ему:
– Нюхай, Байкал, нюхай.
Собака уткнулась в тряпку влажным блестящим носом. Боец
выпрямился.
– След, Байкал! След!
Овчарка мгновенно рванулась на улицу.
– Этих задержать, – кивнул Фёдор на Тараса с Оксаной и бросился догонять Байкала.
Рота НКВД рассыпавшись цепью, прочесывала лес. Впереди
бежали солдат с Байкалом и Богуславский.
– Хорошо идёт, след совсем свежий, – крикнул на бегу боец.
Автомат ППШ больно колотил по спине Фёдора:
– А ты, как, Саша, думал, – крикнул он, – для собаки этот запах, как валерьянка для кота. Наши химики постарались.
След привёл к старому колодцу, который был недалеко от деревни Ляховка.
Солдаты взяли оружие на изготовку, окружив колодец.
– Вы окружены, сдавайтесь! – крикнул Богуславсий
– Э..О..А.. – гулко отозвалось эхо
– Никого, – растеряно сказал стоявший рядом с Фёдором сержант.
22
Байкал заходился в лае, норовя прыгнуть в колодец.
– Тут! – твёрдо сказал Богуславсий. – Нужно искать лучше!
Несколько бойцов осталось сторожить колодец, остальные
рассыпались по округе, ища следы выхода из схрона.
– Есть! – крикнул один из солдат.
В пятистах метрах от колодца в кустах бузины Богуславский
увидел едва заметную трубу, небольшого диаметра, едва торчав-шую из травы.
– По запаху нашел, – доложил боец, – видать худо у них с ги-гиеной.
Фёдор вытщил из сумки несколько дымовых гранат и одну за
другой опустил их в трубу. Через десять минут из колодца раздался удушливый крик:
– Сдаёмся! Ведро опустите!
Богуславский снова заглянул в колодец и всё понял. Лаз в бан-дитский схрон был в стене колодца и попадали туда оуновцы, спускаясь на ведре, которое кто-то опускал вниз.
Через пятнадцать минут перед Фёдором стояли два десятка
кашляющий и плачущих бандитов. Богуславский подошел к одному из них.
– Если не ошибаюсь, Михась? Будь моя воля, я бы тебя тут, гниду, кончил, но вот судить тебя будут.
Он посмотрел на совсем молодого парнишку, размазывающего
по грязному лицу слёзы.
– Ну а ты, шкет, на кой полез сюда? Тебе в школу, балбесу, надо
бегать.
Сержант, шедший за Фёдором, вдруг не вытерпел. Он пнул под
зад одному из пленных и строго сказал: «Зробы тризуб, сука!»
Пленный, сразу поняв, что от него хотят, послушно поднял
руки вверх, согнув их в локтях. Подросток, стоявший рядом втянул голову в плечи и тоже, видимо, на всякий случай, «зробыл
тризуб». Грянул громовой хохот, и даже Фёдор не смог удержать-ся.Вечером Богуславский докладывал Лемехову.
– Схрон был в колодце. Задержано пятнадцать бандитов, среди
23
них Михась и его помощник Лис. Самому младшему из группы –
четырнадцать лет. Кличка забавная у него – Говнюк.
Отсмеявшись, Лемехов сказал:
– Проверьте, если ничего на нём нет, дайте подзатыльник и от-пускайте его. Нам сейчас Михась и Лис важнее. Ну а ты, Фёдор
Романович, сверли дырку для ордена. Взять без потерь таких вол-чар – это не фунт изюма. А сейчас…
Лемехов полез в сейф и достал оттуда початую бутылку коньяка «Сталинский» и две стопки.
– Ну, за Победу, Фёдор Романыч!
– За Победу!
****
Площадь независимости в Киеве была полна народу. Кто-то
гулял, кто-то фотографировался, но основная масса горожан гла-зела на нестройно шагающую колонну стариков, одетых в серые
мудниры, увешанные многочисленными медалями, с польскими
фуражками на головах.
Над колонной веяли желто-голубые и красно-чёрные флаги.
– Дорогие киевляне и гости города, – гундел в мегафон детина
в вышитой рубахе и серьгой в виде трезубца в носу, – сегодня, пятнадцатого октября две тысячи двенадцатого года, мы чествуем
наших дорогих ветеранов УПА, боровшихся с коммунистами и
нацистами. Они победители! Слава Украине!
– Хероям Слава, – раздались ответные возгласы.
Пожилой мужчина с девочкой лет пяти, стояли в стороне, наблюдая за шествием.
– Деда Федя, а кто это? – спросила правнучка. – Солдаты? Ветераны?
– Ветераны, да не те, – горько усмехнулся мужчина, сжимая в
руках трость.
Совсем рядом с ними из ниоткуда возникла бойкая группа те-левизионщиков.
Парень с видеокамерой на плече начал снимать интервью с одним из «ветеранов». Богуславский невольно прислушался. Судя
по рассказам деда, Вторую Мировую Войну он выиграл в одиноч-24
ку, остальные только слегка помогали.
Но девушка, державшая микрофон около старика, слушала
благоговейно и даже открыла рот от его баек.
Внешность деда вдруг показалась знакомой Богуславскому. Он
вгляделся в бегающие глазки старика. Ба!
Фёдор Романович протиснулся к деду и отодвинув девушку, презрительно посмотрел ему в глаза.
– ЗдорОво, Говнюк. Зробы тризуб!
С этими словами Богуславский плюнул в лицо опешившему
старику и хромая, исчез в толпе.
25
КАРТЫ
Командир взвода штрафников Николай Баландин ворвался в
землянку к своим подчиненным. Десять пар глаз настороженно
уставились на взводного, лицо которого прям-таки кипело злобой.– Я знаю, что вы, ротозеи, тут притон устроили и в карты игра-ете!Один из штрафников смиренно поднял глаза к потолку землянки, будто собираясь молиться, и вздохнул:
– Никак нет, товарищ лейтенант. Не играем. У нас и карт-то
нет.Баландин даже подпрыгнул, от такой наглости, чуть не задев
потолок головой.
– Нет? Кому ты ваньку валяешь, Чаплыгин?!
Баландин обернулся к своим двоим заместителям, пришедшим
вместе с ним и свирепо гаркнул:
– Обыскать землянку!
Но обыск бойцов и землянки ничего не дал. Карт не было. Баландин ещё раз внимательно посмотрел на солдат и прочти при-мирительно сказал:
– Я ведь, мужики, всё равно найду. Отдайте по хорошему.
Чаплыгин снова уставился в потолок и монотонно пробубнил:
– Так нету, товарищ лейтенант. Если найдёте, то ваши будут.
Но Баландин, не первый месяц знавший Чаплыгина, безоши-бочно уловил в его равнодушном голосе насмешку. Но карт не
было, и Баландин, в сердцах выругавшись, вышел из землянки.
– Ничего с ними не поделаешь, – вздохнул он, обращаясь к за-местителю и вытирая раскрасневшееся лицо огромным, похожим
на полотенце, носовым платком, – и бойцы-то справные и храбрые, но карты… Мне замкомандира по политчасти точно шею
намылит!
– Так может и пёс с ними, с этими картами, Николай Иванович,
– лукаво спросил заместитель, – раз так хорошо прячут. А замкомандира и не узнает.
Баландин вздохнул и выбросил окурок:
26
– Ты, Петя, меня знаешь, я всегда до самой сути хочу докопать-ся, а там хоть трава не расти.
Ещё один обыск в землянке Чаплыгина ничего не дал, и Бадан-дин наконец сдался. Он вытащил из кармана пачку «Герцеговины
флор» и открыв, угостил солдат.
– В общем так, ребятушки, – сказал Баландин, в последний раз
оглядывая стол и нары в землянке, – предлагаю сделку. Вы мне
говорите, где прячете карты, а я за это больше не буду их искать.
Бойцы растерянно переглянулись и Чаплыгин, как бы спрашивая разрешения у товарищей, неопределённо промычал.
– Что «Му»?! – рассердился Николай Иванович. – Колись, не
скажу никому, слово офицера.
Усмехнувшись, Чаплыгин подошел к Баландину и вытащил у
него из кармана ватника растрёпаную и засаленную колоду карт.
– А… а… как? – будто ему не хватало воздуха, придушено спросил Николай Иванович.
– Ну вы когда с обыском приходили, я вам колоду в карман
клал, а как уходили, доставал обратно, – простодушно признался
Чаплыгин, опуская взгляд в пол, чтобы Баландин не увидел его
смеющиеся глаза.
Но Баландин, после секундной паузы, сам расхохотался.
– Ну, зараза, – со смехом сказал он, – где так насобачился?
– Да как-то само получилось, – отозвался Чаплыгин, надеясь, что Баландин не будет запрашивать его личное дело, чтобы узнать, что до войны он, Яша Чапа, был карманником.
27
КРОВЬ
Группа Якова Эйдмана медленно пересекала ночную линию
фронта, то и дело замирая, когда чёрное октябрьское небо озаряли
осветительные ракеты, запущенные немцами.
Все пятеро разведчиков крепко-накрепко помнили приказ ка-питана Мелентьева: нужен не какой-то рядовой. Нужен офицер.
Враг что-то затевает на этом участке фронта и наша задача… В
общем, вы всё поняли.
«Мы-то поняли, – думал Эйдман, бесшумно передвигаясь за
сапёром Колей Коробко и чувствуя, как от вражеских траншей несёт чем-то сьестным, – только вот сортировать немцев при захвате – не самое лучшее занятие.» Ещё четверо разведчиков: Иван
Белых, Илья Лучников, Кундул Тингеев и Пётр Хрынов – ползли
за Яковом.
Коробко, бывалый сапёр, обезвредивший не одну сотню мин, подал знак. Группа дождалась, когда он освободит проход, и бесшумно миновала первую линию траншей, уходя в тыл противника.Забравшись в густой, покрытый ночным сырым туманом лес, Эйдман дал приказ на отдых. Разведчики выставили дозор и, со-блюдая осторожность, закурили.
– Хорошо у немца пахнет, – зажмурил якут Тингеев и без того
свои узкие глаза, – мясом. А не кашей надоевшей, как у нас.
– Ты поэтому в раведроту и пошел, наверное, – прошептал
Лучников.
Остальные тихо рассмеялись и, дососав самокрутки, двину-лись дальше.
Все мысли Эйдмана были сосредоточены на том, как выполнить задание. В первой линии траншей важной шишки наверняка
не найти, а вот дальше… Тут как карта ляжет… Впереди на про-секе показалась новое минное поле, и Коробко снова пришлось
потрудиться, прежде чем группа устремилась дальше.
Неожиданно до Якова донёсся слабый звук, будто кто-то ударил ложкой в котелок.
«Вторая линия траншей», – подумал Эйдман. В бинокль он
28
увидел блиндаж, который был едва различим в темноте. Группа
замерла, вслушиваясь в тишину, изредка прерываемую звяканьем
пустых банок на колючей проволоке. Ждали долго. Примерно через час из блиндажа вышел человек в накинутой шинели и неров-ной поступью побрёл к нужнику.
«Гауптштурмфюрер», – до боли в глазах всмотревшись в знаки
различия, определил Эйдман.
– Берём, – одними губами сказал Яков, указывая своей команде, где кому быть при захвате пленного.
Офицер исчез за дверями нужника, и будто чувствуя, что это
его последние минуты на свободе, пробыл там долго. Выйдя, он
зябко поёжился и поплёлся обратно в блиндаж. Кундул Тингеев, мгновенно выросший за спиной немца, широкой ладонью зажал
его рот, а Лучников, появившийся спереди, что есть силы ударил
фрица под дых, заставив его сложиться пополам. Иван Белых
втиснул в отрывшийся в беззвучном крике рот немца ком тряпья, а Яков скрутил врагу руки и быстро накинул на шею пленного
удавку, а на голову напялил плотный, заранее приготовленный
колпак, сделанный из валенка.
– Бегом за мной, будешь медленно – перережу тебе горло, –
по-немцки прошептал Яков пленному в ухо и для острастки тихонько кольнул ножом в ягодицу. Немец послушно, но неуверенно побежал, за натянутой удавкой.
«Как по нотам, – пронеслось в голове Эйдмана. – Ну а чего –
ребята виртуозы своего дела. Минут через десять фрица хватятся, ещё минут пять-семь будут искать, а потом поднимут тревогу.»
Группа, пригибаясь, бежала. Скоро будет проще. Главное ото-рваться подальше, и можно будет сделать перевыв. Лишь бы фриц
коньки не отбросил. Он теперь ценнее, чем каждый из них.
Они проползли через проход в минном поле и вскоре достигли
спасительного леса. Где-то вдали раздался шум и крики. Видимо, хватились фрица.
Эйдман дал знак своим бойцам и те, тяжело дыша повалились
на траву.
– Три минуты! – сказал Яков, доставая фляжку с водой и жадно
29
отхлёбывая.
С пленного гауптштурпмфюрера стащили колпак и вытащив
кляп тоже дали воды. Немец оказался молодым мужчиной лет
тридцати пяти. Не смотря на ощипанный вид и удавку на шее, он
не растерял своей надменности и презрения.
– У вас ещё есть время одуматься и отпустить меня, – сказал
он, – а дальше на выбор – либо сдайтесь, либо бегите. Хочу на-помнить вам, что в эти минуты под Сталинградом добивают большевистского зверя.
Бойцы молчали, экономя дыхание, и немец понял это по-своему. Он продолжил, брезгливо глядя на еврейский нос Эйдмана и
раскосые глаза Тингеева:
– Я понимаю, что унтерменшам сложно понять, что такое слово арийца и офицера, но…
– Советую вам экономить дыхание, гражданин ариец, – перебил его Яков, вставая, а Кундул снова бесцеремонно впихнул в
рот немца тряпку и одел на него колпак.
Группа снова двинулась в путь. Рассвет, будто помогая разведчикам, никак не начинался. Небо затянуло чёрными тучами, и начался мелкий осенний дождик.
Группа уже миновала первую линию траншей немцев, как случилось то, от чего не застрахована самая опытная команда разведчиков.
Немецкий солдат, вылезший по какой-то надобности из окопа, наступил прямо на Коробко и прежде чем на секунду поднявший-ся Эйдман, прикончил фрица ножом, он успел отчаянно завопить
«Алярм». Вдобавок, убитый рухнул на колючую проволоку, вы-звав бренчание привязанных к ним банок. Поднялся переполох.
Теперь уже было не до соблюдения тишины.
– Быстрее!!
Эйдман рывком сорвал с пленного колпак, вытащил кляп и вся
группа через нейтралку бегом бросилась к свои траншеям. Они
были почти на месте, когда Яков услышал знакомые завывания
