Граффити

– Стой! – прохрипел городовой.

– Отстань! – Саморядов дернул ногой и ненароком заехал городовому по лицу. Лязгнув зубами, городовой слегка разжал руку. Вырвавшись, Саморядов побежал вслед за девушкой.

– Стой! – прокричал городовой и засвистел в полицейский свисток. Трель свистка только подстегнула Саморядова.

Тщедушный тип похожий на человека в футляре сухонькой жилистой рукой схватил Саморядова за рукав куртки.

– Стой тебе говорят, – потребовал незнакомец и закричал.– Я его схватил! Схватил!

Саморядов резко оттолкнул субъекта, и тот повалился, опрокидывая стул, смахивая со столика чашки, роняя маленький остывший самовар. Испуганно взвизгнула моложавая женщина в вуалетке, сидевшая за этим столиком с плотным усатым мужчиной в сером костюме. Спутник женщины отшатнулся, спросил:

– Что здесь происходит?

– Держите его! Держите! – подслеповато щурясь, закричал субъект, указывая на удиравшего Саморядова, другой рукой он зашарил по мостовой, ища пенсне и котелок. Саморядов еще быстрее побежал, боясь потерять из вида девушку

5—7

Девушка шмыгнула в подворотню. Он кинулся за ней. Она забежала в заброшенное здание. Пустыми глазницами чернели окна. В сумрачных комнатах разгуливал сквозняк, разнося запах сырой известки, отбросов, мочи.

Из закутка высунулся испуганный человек в лохмотьях. Он увидел странную барышню, а потом странного господина, который преследовал эту барышню. Бездомный, решил, что все это сонный морок, игра теней и воображения.

Между тем, пробежав через анфиладу, девушка скрылась в дальней комнате. Саморядов оступился, – нога провалилась в дыру в сгнившем деревянном полу… Он быстро поднялся и, прихрамывая, кинулся за бомбисткой.

Саморядов ворвался в комнату… Девушка торопливо наносила на дальнюю стену краску из баллончика и что-то бормотала. Она рисовала пиктограммы и иероглифы, которые образовывали линии дверного проема. Под нарисованной притолокой девушка написала: «АКТ».

Саморядов схватил девушку за рукав куртки и сказал:

– Стой!

Она лягнула Саморядова. Саморядов вскрикнул, скорчился и задохнулся от боли в животе. Но все-таки не отпустил девушку.

– Отвали, придурок! – закричала она.

– Не надо насильничать, – раздался позади Саморядова глухой голос бездомного.– А то ведь я того… и ударить могу.

Навалившись на девушку, Саморядов попытался прижать ее к стене между боковыми границами рисунка, обозначавшие дверные косяки. Но теперь там темнел настоящий дверной проем. Как будто бы кирпичная стена уподобилась трухлявому полу и в ней образовалась прямоугольная брешь. Саморядов вместе с девушкой упал туда…

5—8

Растерянно оглядевшись, он увидел, что очутился в зале недостроенной гостиницы. Здесь было гораздо холоднее, чем заброшенном здании. И сквозняк был жестче. А в окно таращилась луна.

Ударив Саморядова по лицу, девушка отпихнула его и, вскочив на ноги, кинулась прочь. Кулак девушки встряхнул Саморядова и привел его в чувство. Он уже и сам не понимал, зачем он гонится девушкой. Но все-таки продолжил преследовать ее.

Девушка выскочила на балкон, Саморядов последовал за ней. Она обронила баллончик. Баллончик звякнул и покатился по каменному полу. Девушка остановилась, метнулась к баллончику. Но Саморядов оказался проворнее… Он схватил баллончик. Девушка отпрянула от Саморядова.

– Отдай! – потребовала она.

– Еще чего, – усмехнулся Саморядов, пытаясь отдышаться.– Что здесь, черт возьми, происходит?

– Ничего! – сказала девушка и накинулась на Саморядова.

Он резко оттолкнул ее. Она взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах, перемахнула через низкий парапет и рухнула в темный провал атриума. Ее крик эхом разнесся по гостинице.

– Твою мать! – вырвалось у Саморядова, он подскочил к парапету, перегнулся, вытаращился в бездну. Девушка лежала на спине внизу. Ее руки и ноги были вывернуты как у куклы. Ее крик все еще звучал в голове Саморядова.

– Твою мать! Твою мать! Твою мать! – вырывалось из Саморядова, пока он сбегал по лестнице…

Тени, коридоры, ступеньки, пролеты, дверные и оконные проемы, рисунки на стенах, строительный мусор на полу – все это промелькнуло мимо Саморядова. Наконец он оказался на первом этаже, подбежал к девушке, склонился над ней, упав на колени.

Глаза девушки были наполовину прикрыты. Из-под век видны были белки. Он прислушался к ее дыханию и ничего не услышал. В отчаянье он встряхнул ее за плечи.

– Как же так, как же так, – запричитал он.

Она застонала, посмотрела на Саморядова. Ее взгляд был затуманен. Она схватила его за руку.

– Теперь он твой, – сказала она с трудом. Из ее рта потекла струйка крови. Девушка вложила в руку Саморядова баллончик краски.

– Да не нужен он мне до смерти. Не нужен. Забирай его себе, – сказал Саморядов, чуть не плача. – Я же только… Я же ничего…

– Теперь он твой, – настаивала девушка. – Ты должен их остановить.

– Кого их? – спросил Саморядов. Руки его дрожали. Он весь дрожал. Он был точно не в себе.

Девушка захрипела, выгнулась всем телом и, обмякнув, затихла. Ее глаза остекленели и остановились на стеклянной крыше, над которой висели подсвеченные луной облака.

– Кого я должен остановить? – Саморядов отчаянно затряс девушку за плечи, словно пытаясь вернуть ее и расшевелить.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – раздался глухой голос. Саморядов вздрогнул и оглянулся. Неподалеку стоял тот самый бродяга из заброшенного здания. Он был ошеломлен и таращился во все стороны. – Где я? Что я? Это что ад? – Оцепеневшему, склонившемуся над девушкой Саморядову этот бродяга с косматой шевелюрой и бородой напомнил репинского бурлака. – Да. Это ад, – сам себе ответил бродяга и схватился за голову. – Мать моя родная, – бродяга стал тихо подвывать и покачивать головой, словно по ней ударили обухом.

– Кто здесь? – раздался из темноты сердитый заспанный голос. – Проклятые пачкуны. Все стены измазюкали… – В темноте заметался свет фонарика.

– А вот и дьявол собственной персоной! – бродяга отпрянул к стене и прижался к ней спиной. – О-о-о! – заревел бродяга и, кинувшись в темноту, растворился в ней.

– Проваливайте, хулиганье проклятое! – сказал голос из темноты. Мечущийся фонарик приближался.

Где-то рядом знакомо зазвенел смартфон. Похлопав себя по карманам, Саморядов понял, что это его смартфон голосит из темноты. Он бросился туда. Смартфон тут же смолк. Саморядов застыл, лихорадочно обшаривая глазами потемки.

Между тем свет фонарика неумолимо приближался, выхватывая строительный мусор, рисунки на стенах, углы. Наконец он машинально скользнул по Саморядову, споткнулся о пустую водочную бутылку, соблазнительно сверкнувшую на перевернутом пластиковом ящике, и, спохватившись, метнулся назад. Белесый луч поймал Саморядова, который стоял, наклонившись и упершись руками в согнутые колени, как рыбак на старой картине.

– Стой! – рявкнул сторож.

Саморядов шарахнулся в сторону и едва не наступил на смартфон, который окрасил синеватым светом строительный мусор и затрезвонил. Саморядов схватил смартфон и кинулся прочь.

– А ну, стой, я сказал! – свет фонарик судорожно зашарил и задергался, вспарывая и кромсая темноту. Саморядов споткнулся и опять ударился о какой-то выступ. В коленке вспыхнула резкая боль. Он вскочил на ноги, побежал, прихрамывая.

6

6—1

Долго ли коротко ли он плутал по улицам, пытаясь, то ли замести следы, то ли оторваться от слежки незримого топтуна, то ли хотя бы отчасти прийти в себя. Но ни то, ни другое, ни тем более третье ему не удавалось. Он все никак не мог опомниться и принять произошедшее как данность. Его потряхивало с головы до ног. От этой тряски сознание как будто бы раскололось и стало обрывочным.

Оказавшись рядом с центральным рынком, он остановился перед баннером, который висел на боковой стене перед входом в подвал: «Проводим поминальные обеды». Саморядов словно бы воочию увидел разбившуюся художницу, невольно нащупал в кармане куртки баллончик краски и по узкой крутой лестнице спустился в погребок.

А там было как в подземном царстве: сумрачно и тихо. На стенах распластались темные гобелены. Большие черные глаза полной барменши остановились на Саморядове.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– Да вроде бы… А что? – сказал Саморядов.

– У вас лицо в крови, – барменша протянула бумажную салфетку. Саморядов взял салфетку и отер ей лицо. На салфетке расплылись пятна крови.

– Не обращайте внимания, – Саморядов скомкал салфетку и поспешил в туалет.

В туалете пахло хлоркой и сигаретами. Настенное зеркало окружали пиктограммы. «И тут граффити», – подумал Саморядов и, включив воду, ополоснул лицо мутной холодной водой. Посмотрелся в зеркало: разбитая и распухшая нижняя губа, синяк под левым глазом, ссадины на правой скуле и подбородке, на лбу царапина еще одной пиктограммой. Могло быть и хуже…

За спиной послышался шорох и как будто бы прошипел отрывисто аэрозольный баллончик. Свет задрожал и стал быстро тускнеть, наливаясь синевой удушья.

– Кто здесь? – Саморядов быстро обернулся.

Никого. Из зала просочилось «Цвет настроенья синий». Саморядов выдохнул. Нажав на ручку смесителя, он закрыл кран и глянул в зеркало. Оттуда исподлобья на него уставилась бомбистка. Она ухмыльнулась Саморядову.

Отшатнувшись от зеркала, он выскочил из туалета… Мокрое опрокинутое лицо; руки – ходуном.

– Точно все в порядке? – спросила барменша. Покосившись на дверь уборной, мертвенно-бледный Саморядов поспешно кивнул и сказал:

– Сто водки… Нет – сто пятьдесят… Нет – двести…

Барменша выжидающе посмотрела на Саморядова.

– Двести? – уточнила она.

Саморядов закивал…

Барменша поставила перед ним графин. Саморядов схватил его, плеснул в рюмку водки, выпил. Пищевод обожгло. Водка была жесткой, возможно, даже паленой.

Кто-то заходил в погребок, кто-то выходил оттуда. Между тем Саморядов не то, чтобы пьянел, а как бы истончался, превращаясь в одного из призраков, которые ошивались в подвальном помещении. Нервная дрожь оборачивалась подобием ледяной мороси.

Курить… Подозрительные глаза барменши проводили Саморядова до лестницы.

6—2

Держась за поручень, он выбрался из подвала наружу, выудил из мятой пачки предпоследнюю сигарету, похлопал себя по карманам, вспомнил двух барсучек и передернулся.

Щелкнула серебряная зажигалка, вспыхнул похожий на жало огонек и приблизился к сигарете, подрагивавшей во рту Саморядова. Саморядов увидел худые бледные пальцы, в которые въелась краска. На безымянном пальце правой руки блеснул перстень с черным камнем… Саморядов поблагодарил, затянулся, выдохнул синеватый дым изо рта.

– Выглядишь не очень, – сказал незнакомец. Его лицо затушевывала тень от капюшона. В больших темных очках отражался свет уличных фонарей и проносившихся машин. Незнакомец был высокий и сутулый, в серой длинной куртке, похожей на балахон.

– Тебя что грузовик переехал?

– Можно и так сказать, – сказал Саморядов и затянулся.

– Зачем же ты за ней погнался? – голос у незнакомца был низкий и жесткий, как паленая водка.

– Что-что? – Сигарета выпала изо рта оторопевшего Саморядова.

– Ты совсем загнался, – сказал незнакомец.

Присев на корточки, Саморядов поднял сигарету, а когда встал, то увидел, что незнакомец исчез. Саморядов посмотрел по сторонам, поежился, выкинул дымящуюся сигарету и вернулся в погребок.

– Закрываемся, – напомнила барменша, протирая белым полотенцем большой бокал. Саморядов проглотил оставшуюся водку, расплатился и отправился восвояси.

Потом его вроде бы еще куда-то занесло. В сумбур сна? Ведь там было как в тумане.

6—3

Он поспешил к пешеходному переходу, который пересекал широкую и шумную главную дорогу. При этом Саморядов избегал глядеть на брошенную гостиницу, темневшую на другой стороне боковой узкой дороги.

…Зайдя в прихожую, он тихо-тихо снял куртку, повесил ее на вешалку. Вешалка накренилась и повалилась между шкафом и дверью.

– Чтоб тебя… – пробормотал Саморядов, поднимая вешалку. Из комнаты вышла заспанная жена в длинной ночнушке и, скрестив руки на груди, сказала:

– Второй час ночи. Где тебя носит? Ты что совсем… – она запнулась и вытаращилась на Саморядова. – О, господи… Ты что с кем-то подрался? – сказала она, повышая голос. – Подрался, да?

Саморядов отрицательно покачал головой.

– Упал… неудачно, – сказал он. – Видно не мой день.

– Упал?!

– Тише. Дети же… – напомнил Саморядов.

– Тише?! – вспыхнула жена. Глаза побелели, лицо вытянулось и покрылось красными пятнами. А тут еще Варя захныкала в комнате. – Он шляется где-то, падает, а я должна тише?!

– Началось, – пробормотал Саморядов, приваливаясь спиной к стене и потирая лоб ладонью.

– Посмотри на себя, на кого ты стал похож, – принялась накручивать себя жена. Варя заплакала, а потом и заревела.

– И на кого же? – Саморядов обреченно вздохнул, мысленно гадая, долго ли продлится буря. Его опять прохватила дрожь. По ушам ударил крикливый голос жены, сопровождавшийся ревом Вареньки.

– Детей разбудил! – громыхнула жена. Варя заревела пуще прежнего. – Что? Доволен? Зачем ты вообще пришел? Шлялся бы себе до утра там, где ты там шлялся!

«Зачем ты за ней погнался?» – раздался в голове Саморядова голос долговязого человека, который дал Саморядову прикурить от серебряной зажигалки и потом исчез. Саморядов тут же вспомнил лежащую в позе сломанной куклы девушку, которая неподвижными глазами смотрела куда-то вверх, сквозь стеклянную крышу и небесный свод. А жена все бушевала, и Варенька все ревела. Затылок обжег игольчатый холод. Тошнотворная темная волна накрыла и придавила Саморядова. От ватной слабости колени подогнулись. Саморядов сполз по стене на корточки, прикрыл голову руками, словно пытаясь защититься от сыпавшихся на него крикливых слов жены, от плача Вареньки, и застонал.

Жена осеклась. Она подошла к Саморядову, толкнула его в плечо, прикоснулась к его руке. Он отстранил ее руку.

– Да что с тобой, в конце-то концов? – спросила жена сердитым и в тоже время испуганным голосом.

– Варя, замолчи! – прикрикнула она, и Варя замолчала, точно ее выключили. – Что с тобой? – Саморядов ничего не ответил.

– Что с тобой? – опять спросила жена. – Что с тобой? Что с тобой? Что с тобой? – заладила она. Саморядов продолжал молчать. Жена нависала над ним.

– Что с тобой? – прошептала она.

– Ничего. Ничего. Ничего, – сказал Саморядов, прикрывая потупленную голову руками. – Ровным счетом ничего. Даже меньше чем ничего.

– Посмотри на меня, – потребовала жена.

– Может, хватит, а?

– Посмотри на меня, – повторила она.

Саморядов поднял голову и посмотрел на жену. Он попытался улыбнуться. Губы его задергались. Не получилось улыбки. Так – жалкая гримаса.

– Придурок, – сказала жена.– Хватит уши греть! – она схватила Варю за руку и увела в детскую. – А ты что тут еще за дверью забыл? Марш спать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.