Смерть в июле и всегда в Донецке

Город Донецк плывёт по волнам войны, корабль штормит и хорошо потряхивает, в результате чего он осыпается по краям. Город находится в мощном силовом поле развернувшейся аномалии. С одной стороны, поле разрушает его, а с другой – удерживает, противоположный полюс не даёт ему рассыпаться. В аномальной зоне присутствуют как центробежные, так и центростремительные силы, вместе они закручиваются в яростный вихрь, и Донецк находится в самом эпицентре.

Небо над Донецком кишит летающими объектами, опознанными и неопознанными. По опознанным бьют зушки, и вечером ты иногда видишь, как зенитки вкидывают в темноту горсти светящихся трассеров. А днём после хлопков ПВО в небе можно увидеть белые грибки от его работы. Следы в небе похожи ещё на хвостатых сперматозоидов, правда, они предвестники не жизни, а смерти – после хлопков с большой вероятностью жди прилёта – тогда уже в воздух взвивается струя чёрного или серого дыма.

Ба-бах!!! – звук был очень громкий, он меня разбудил, несмотря на то, что я спал в берушах. Поднявшись с кровати и не успев ещё встряхнуться от остатков глубокого сна, я стал сразу собираться, так как даже сквозь сон стало понятно, что это точно не ПВО, к звукам которой ты уже привык и которые можешь без труда определить. На часах 3:40 утра. Или ночи, тут пограничье. Одевшись и почистив зубы, я полез в городские чаты, чтобы узнать, куда прилетело – это самый оперативный источник информации.

«Диск горит!!» – на экране через несколько минут, среди эмоциональных восклицаний разбуженных взрывом людей, появилась наводка.

Диск… Что за Диск? «Сами мы не местные», поэтому вбиваю запрос в поисковик. ЖК «Диск», Донецк – в первых строчках выдаётся адрес. Это оказалась высотка на другом берегу Кальмиуса. Ехать до неё немного, минут десять, стоит она недалеко. Броник, каска, как обычно, у меня лежат наготове в коридоре. Я подхватываю их, спускаюсь в гараж, завожу свой броневичок и еду за реку за эксклюзивом. Но на месте происшествия ничего и никого не обнаруживаю. Ни охреневших от прилёта жителей, ни зевак, ни МЧС, ни следственных органов, фиксирующих очередное преступление Злого Хoxла – сомневаться не приходится, что это он опять напустил что-то страшное на Донецк. И все две высотки внешне были целыми, я объехал их пару раз по дворам. Так куда был прилёт? Снова мною явно что-то проёбано, и в аду для журналистов я не буду первым.

Снова полез в городской чат. Там уже появились фото горящего «Диска». Вглядываюсь. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Повреждённый «Диск» стоял рядом с моим домом. Это одна из высоток, которая видна из окон моей спальни. Можно было вообще никуда не ехать, а просто спустится вниз по направлению к набережной. Я несусь обратно.

Паркуюсь возле подъехавшей пожарки, тут уже я по адресу. Но отнюдь не первый – вижу, как уже стендапятся коллеги, держа в руках обломки чего-то. «Военкоров, конечно, как дворовых собак развелось, куда не плюнь, попадёшь в военкора», – подумал тогда я с раздражением. Прохожу мимо, под ногами хрустят осколки стекла, разбросаны остатки покорёженных металлоконструкций. Задираю голову вверх, ища попадание. Дом высокий, это элитная многоэтажка на набережной с обзорным видом на Кальмиус. Таких свечек две, они стоят рядом, и я часто любуюсь этими эклектичными бетонными близнецами из окон своей квартиры. У высоток декоративные, составленные из рёбер пирамидальные крыши, по периметру и на вершинах – торчат острые шпили. Необычный вид привлекает внимание. Живут под этими крышами люди, как можно предполагать, преуспевающие. Хотя… как тут в Донецке преуспевать. Вот и к ним прилетело… кстати, что это? На РСЗО не похоже. Во-первых, странная траектория. Во-вторых, если бы одна из ракет врезалась в башню, разрушения были бы гораздо масштабнее – в качестве примера можно посмотреть на высотную гостиницу возле Донбасс-арены со снесёнными верхними этажами. А тут так себе, слабенько – зданию только подбили чёрный синяк на верхнем этаже. И не гаубица это, от её снаряда вид был бы совершенно другой. Если не РСЗО попала и не снаряд 155-миллиметровый залетел, то что? Мир аномалии полон загадок.

Подхожу к подъезду. Стоит и курит рядом с мигающей пожаркой пожилой мужчина в клетчатых шортах.

– Попали в дом… – грустно так говорит. Да, на войне всем достаётся. В том числе и тем, кто имеет в зоне военных действий элитные апартаменты.

Холл дома наполнен владельцами донецкой элитки или семьями арендаторов. Женщины, дети… Решение спустится вниз верное – когда что-то врезается в дом и взрывается, лучше быть поближе к земле (а если что-то взрывается от тебя в непосредственной близости, то к земле даже нужно прижаться). Система ценностей и координат в зоне СВО меняется – жить лучше на нижних этажах.

Ну а военкору, коим я себя вполне обоснованно считаю, очень нужно попасть на место происшествия. Узнав, что горит двадцатый этаж, я без сомнений направился к пожарной лестнице.

Итак. Я узнал, что у меня есть огромная семья… – подобно герою балабановского «Брата-2» я начал восхождение.

Почему возникла аномалия? У меня есть собственные метафизические соображения на этот счёт. Дело в том, что когда мы придаём материи форму, когда мы создаём вещи, предметы и сложные конструкции в виде домов, часов, шкафов, автомобилей, кроватей, инструментов, комодов, глиняных кувшинов, картин, стиральных машин – я перечислил то, что первым пришло мне на ум, а сам список, как можно понять, огромный – то на создание вещей, мы тратим не только физические силы, но и метафизические. Мы тратим свою энергию жизни, которая воспроизводится в наших телах с рождения. Мы заключаем идеальное в материю, мы придаём ей форму, и наша затраченная энергия и впитывается в созданную вещь. Созданные нами предметы на самом дели отчасти живые.

На войне же в результате разрушения созданных вещей и материи ежемоментно выделяется беспрецедентный объём этой энергии. Я уже не говорю о людских смертях – это отдельный разговор, в создании человека участвуют силы совершенно другого порядка, и при его насильственной гибели энергии уже высвобождается термоядерное количество.

И вся эта энергия, которая гармонично и долгим образом усилиями многих людей вплеталась в конструкции и структуры материального мира, в зоне военных действий вырывается наружу. Эти энергетические сгустки, соединяясь и отталкиваясь, образуя вихри и воронки, именно они создают силовое поле аномалии, где нарушаются законы пространства, времени и логики.

Солнце… Небо голубое… Это всё моё… родное…

Уф, после 10-го этажа у меня появилась одышка, человек я не молодой. Но упорный и упрямый.

– Коля, это ты?

– Нет, это не он, – ответил я на 15-м этаже, уже глубоко дыша. На ступеньках сидела дородная женщина в очках. Она обнимала белой кофтой сонную девочку с косичками.

– Это дальше наверху?

Она кивнула. На 18-м этаже невыносимо визжала сигнализация, я ошибочно было ломанулся туда, но очутившись в пустых тёмных коридорах, вернулся на пожарный ход.

А на 20-м этаже волочился от пожарного щита по полу размотанный шланг, в коридоре вперемешку с любопытствующими соседями стояли пожарные, и эмчеэсовцы уже как сорок минут безуспешно ломали дверь в квартиру, на которую пришёлся удар.

– Да… не хотел бы я, чтобы меня так спасали, – заметил крепкий белобрысый парень в шортах и с военным шевроном на куртке. Очевидно, он снимал здесь квартиру.

Да, хозяин на двери не сэкономил. Дверь была добротная и крепкая, замок надёжный, да по-видимому, не один был замок. Владелец превратил свой дом в крепость, никто чужой не мог проникнуть в его жилище, но он никак не ожидал, что вторжение будет с воздуха.

Наконец дверь поддалась, её раскрыли вместе с косяком и куском стены. Чуть ли не на плечах пожарных со включённой камерой на смартфоне я зашёл в квартиру. Эксклюзив.

Уютная незахламлённая переизбытком вещей компактная трёшка квадратов на 70, проведена перепланировка, зал объединён с кухней – всё это в прошедшем времени. Взрыв разбил все окна и зеркала, вскрыл натяжные потолки, повредил бытовую технику и мебель. В углу спальни что-то догорало – пожарные устремились туда и быстро загладили струёй из огнетушителей лоскуты огня. Хозяину квартиры повезло больше, чем его жилищу, так как он в момент удара отсутствовал. Но, отметил я про себя, квартира вполне подлежит ремонту. Ничего критичного не произошло. И вид роскошный сохранился – я подошёл к разбитому окну. Окна выходили на голубую извилину Кальмиуса, через которую по проспекту Ильича переброшен мост с советскими обелисками на берегах. Видна набережная, по двум сторонам от реки стоят, кто плашмя, кто на попа, бетонные и кирпичные параллелепипеды домов, облепленные зеленью деревьев. Солнце ещё не появилось, не нагрело воздух аномальной зоне до летних +30, но уже светало, и новый день войны в Донецке уже был обозначен прилётом. На горизонте укатанные утренней дымкой проступали силуэты терриконов. Оттуда, из-за горизонта, и прилетело что-то от Злого Хoxла.