На одном дыхании. Сборник мини-рассказов

Рейс у нас был междугородний, да еще и дальнего следования – 5 часов в пути. И я слегка удивился, когда междугородний автобус оказался обычным старым ПАЗиком, довольно потрепанным. Все сидячие места в автобусике были заняты. Но как только мы выехали за пределы автобусного парка, сразу за поворотом нас ожидала целая толпа. Водитель остановил автобус, и он сразу битком наполнился людьми. Деньги при входе они отдавали водителю, конечно без всяких билетов в ответ. И потом, на протяжении всего маршрута, мы брали новых пассажиров, голосующих на дороге, и разумеется билетов им так же никто не выдавал. Думаю, что устроится сюда водителем, было не легче, чем – гондольером в Венеции.

Летом в Дагестане жарко. Очень жарко. В нашем автобусе не то, что не было кондиционера – ха-ха – даже люка в крыше не было, а были только узкие форточки, которые особой прохлады не давали, поскольку автобус ехал медленно, потому, что был переполнен, был старый, да еще и ехал почти все время – в горку. Местные одеваются, на мой взгляд, совсем не по погоде – женщины в темных плотных платьях до пола, замотанные в платки, мужчины – тоже во всем темном – ботинки с носками, брюки, пиджаки, и почти на всех – шерстяные кепки. Но что удивительно, при такой жаре, духоте и скученности в автобусе совсем не чувствовалось запаха пота.

Хотя нет, чувствовалось. Не сильно, но вполне ощутимо. От меня. Эффект от утреннего купания уже кончился, а похмелье – не кончалось и липкий пот тихонько выступал на лбу и на руках, сползал по спине. Так мы и ехали. Время от времени, кто то выходил, кто то голосовал на дороге.

Примерно через час парень, сидевший перед нами, встал и кивком предложил женщине, стоявшей перед ним с сумками в руках сесть на свое место. Она, также молча кивнула и села.

И потом, в течении всего маршрута, время от времени, сидящие вставали молча и уступали место стоявшим безбилетникам.

Заметив это, Ткачев ухмыльнулся и на ухо рассказал анекдот про ленинградский троллейбус. Анекдот, уже старый, но, вдруг кто не слышал.:

Ленинградский троллейбус, все места заняты, входит женщина с сумками и становится прямо перед мужиком, читающим газету. Через несколько остановок женщина говорит негромко :-

–Да, перевелись у нас джентльмены.

В ответ на это, мужчина отрывается от газеты, поправляет очки и произносит :

– Мадам, джентльменов у нас – дохрена, троллейбусов не хватает.

Я тихонько похихикал и два «джентльмена» из культурной столицы продолжили свое путешествие, сидя на своих законных местах, гордо сжимая билетики в потных ручонках.

Глава2. В горах.

Поселок Советский не произвел сильного впечатления, какой то пыльный и невзрачный, он располагался на берегу небольшой горной речки в ущелье, окруженный со всех сторон голыми скалами и минимумом растительности. В самом поселке с зеленью тоже было не густо. Дальше общественный транспорт уже не ходил. Выше в горы уходила узкая дорожка, по которой изредка проезжали грузовички да легковушки местных жителей. В центре поселка, на небольшой площади, где была конечная остановка автобуса, располагалось кафе и несколько магазинчиков, а за ними – в двухэтажном бараке, что- то типа гостиницы, где останавливались преимущественно водители грузовиков. Тут нам предстояло найти транспорт, который отвез бы нас как можно выше в горы. Но это оказалось не так просто – никто из водителей, к чьим машинам мы подходили, не собирался ехать сегодня, и нам пришлось заночевать в убогой гостинице с тараканами. С утра мы уже были на площади и продолжили попытки найти транспорт. Ближе к полудню к кафе подъехал старенький Газ 53 с открытым кузовом. Из кабины вылез довольно хмурый мужик и направился в кафе. Пока он ел, мы подсели к нему за столик. Оказалось, что он через несколько часов поедет в нужном нам направлении, но в кабине у него места нет – он уже берет пассажира, но мы, если захотим, можем ехать в кузове на мешках то ли с мукой – то ли с зерном, уже не помню. Но помню, что цену он запросил не малую. Впрочем, у нас не было выбора. К назначенному часу мы подошли на площадь, забросили наши рюкзаки и палатку в кузов и залезли сами. Попутчик тоже подошел, сел в кабину и мы поехали. Как я и ожидал, ехать на мешках оказалось очень удобно, как в мягких креслах, и мы с комфортом устроясь, принялись обозревать местные красоты. А посмотреть действительно было на что! Покинув поселок, дорога начала забирать вверх по ущелью, оставляя речку все дальше внизу. По мере подъема, ущелье расширялось, склоны покрылись зеленой растительностью, и виды открылись поистине потрясающие – аж дух захватывало! Как уже многократно писалось в таких случаях – ощущаешь себя мелкой ничтожной букашкой, пылинкой на фоне этого, прям космического великолепия. Верно писали – именно так я себя и ощутил. А когда, перегнувшись через борт, я посмотрел вниз, то ощутил столь же космический ужас. Я смотрел в самую, что ни есть настоящую пропасть – отвесная стена – не знаю, на сколько метров вниз – там уже еле виднелась речка, и шума ее было не слышно. И пропасть эта начиналось сразу у колес – может сантиметрах в 20-ти. Дорога была, разумеется, без всякого намека на ограждение. Т.е. одно неверное движение нашего водителя и адью! Без малейшего шанса для всех. Несколько раз встречались маленькие пирамидки, сложенные из камней и украшенные лентами и засохшими цветами. Сперва, я так перепугался, что какое то время сидел у дальнего от пропасти борта, закинув не него одну ногу, чтобы, когда машина начнет валиться вниз, успеть выскочить. Ткачев тоже сидел притихший и настороженный. Зато наш водитель с пассажиром чувствовали себя вполне комфортно и расслабленно, судя по оживленной беседе, то и дело прерываемой гортанным смехом. Скоро нога затекла, и сам я устал от постоянного напряжения. Тогда я убедил себя, что от моих переживаний и предосторожностей ничего не зависит, а значит и дергаться нечего, только нервы себе портить. После чего я откинулся на мешках и стал смотреть в небо, на котором уже появились первые звезды, вверив свою жизнь провидению вместе с водителем. Как вы уже поняли, дорога была настолько узкой, что двум машинам разъехаться было не возможно. К тому же, она была извилистой. Но движение, при этом было организовано в двух направлениях. Вот как это происходило. Время от времени встречались более- менее широкие участки, где два грузовика могли разъехаться, и при встрече, одна из машин, которой было ближе, начинала пятиться задом до такого места. Подъезжая к очередному повороту и, не видя, разумеется, что там происходит за скалой, водитель начинал сигналить, и, не услышав ответного сигнала, шел в поворот. Один раз мы сами услышали клаксон из-за поворота. Мы остановились и дождались, пока из за скалы не выехала встречная машина. Такой же Газон с открытым кузовом. В кузове сидело человек десять – преимущественно женщины. Сельхоз-работницы возвращались домой. Мы прижались, как можно ближе к скале, а встречный грузовик начал очень медленно, впритирку к нашему борту, объезжать нас по самому краю пропасти. Люди в кузове о чем то весело переговаривались с нашими попутчиками, и не испытывали ни малейшего неудобства или волнения – видать, такой экстрим был им давно привычен. При этом человек, сидевший на пассажирском сидении встречной машины, открыл деверь и наклонившись над пропастью, смотрел на колеса и подсказывал водителю. В общем, разъехались благополучно.

Через какое то время мы выехали на небольшую площадку с маленьким водопадиком у которого остановились. Наши попутчики подошли к водопаду. Нас не пригласили, да мы и не особо хотели покидать кузов.

– Пошли выпить водки, а водой – запивать будут – подбодрил мня Ткачев, к которому вернулось чувство юмора. Что они там пили, в темноте было не видно, но огоньки сигарет виднелись отчетливо. А скоро дошел и запах дыма. Странный. Как будто листву жгут. Что это было – косяк или просто самосад, мы не распознали, но уверенности в завтрашнем дне у нас не прибавилось.

Короче, с Аллаховой помощью, доехали. Пассажир вышел у какой то тропинки, уходящей в сторону и скрылся в темноте. Вскоре дорога кончилась, и мы остановились у ворот небольшого хутора. Мы выбрались со своими пожитками, поблагодарили водителя. Мы собирались где-нибудь неподалеку разбить палатку, переночевать и наутро уже отправиться в пеший поход в горы.

– Э! Какая – такая палатка-малатка – сказал наш водитель – у меня будете ночевать. Помня, какую цену он запросил за поездку, мы стали отказываться – мол, у нас и палатка и спальники и провиант есть, а вот денег – не совсем есть.

Э! Какие деньги! То –бизинись бил, а сейчас ви – маи госты .

И, почти вырвав у меня из рук сумку с палаткой, он повел нас в дом. Я не ожидал, что одинокий хутор высоко в горах, за много километров до цивилизации, окажется таким обустроенным и уютным. Нас накормили вкуснейшим ужином и уложили спать на – внимание! – белоснежных и до хруста накрахмаленых простынях. Как хозяйке это удалось и каких трудов стоило – для меня загадка.

Утром нас накормили завтраком, и хозяин проводил нас до тропы, по которой нам предстояло начать пешую часть нашего путешествия.

Ах, да – забыл сказать, что нашей целью была Грузия. Мы планировали перейти Большой Кавказский хребет по контрабандной тропе и спуститься в Кахетию. Тропа называлась контрабандной, потому что раньше по ней из Грузии в Дагестан перегоняли ворованных лошадей, а из Дагестана в Грузию – осетрину и черную икру. Насчет лошадей, не знаю, а осетрину и сейчас благополучно доставляют, сам потом убедился.

Мы сердечно поблагодарили хозяина и отправились в путь. Тропа была хорошо утоптана, и идти по ней было приятно, несмотря на тяжелый рюкзак за спиной и палатку в руках. Ширина тропы не позволяла идти рядом, поэтому мы шли гуськом друг – за -другом. Поскольку мы и так уже были достаточно высоко в горах, тропа почти не шла вверх, а спокойно вилась вдоль пересохшего русла какой то речки. Русло наполнялось по весне, а к лету пересыхало и сейчас напоминало извилистую, довольно широкую – метров в 50 – дорогу, только всю усыпанную валунами и камнями, так, что передвигаться по ней не было никакой возможности, только по тропе, что вилась, то прямо по берегу, то поднималась на 5-10 метров. В общем, я шел и наслаждался красивой природой и хорошей погодой.

Пока не упал в пропасть.

Ладно, не упал, а почти упал. И не совсем в пропасть, но примерно с высоты третьего этажа.

А дело было так. Иногда тропу пересекали песчаные водопадики – вместо воды сверху, тонкой струйкой, сыпался песок, и на тропе образовывалась маленькая кучка. Подойдя в первый раз, я замедлил шаг и начал осторожно идти по этой кучке. Вдруг, песок подо мной поехал вниз и я поехал вместе с ним в пропасть. Пропасть – это конечно громко сказано, но лететь 5-6 метров на камни – та еще перспектива. Я упал на живот и постарался уцепиться за что – нибудь свободной рукой, но все равно продолжал вместе с песком сползать вниз. Тогда я выкинул вверх руку с палаткой, которой удалось зацепиться за камень. Тут подоспел, шедший за мной, Ткачев, и ухватившись за сумку, вытащил меня. Короче, отделался испугом и оцарапанной рукой. Потом подобные песчаные водопады встречались частенько, но я уже научился их преодолевать. Ловите лайф-хак – если вам на горной тропе встретится нечто подобное, надо просто ускорить шаг, и тогда песок не успеет осыпаться под вами.

Отряхнувшись, отдохнув и успокоившись, мы продолжили путь.

Но, похоже, что Горный Дагестан решил испытать мою нервную систему на прочность, потому, что через какие то полчаса, завернув за очередную скалу я встретился взглядом с огромной овчаркой. Представляете на горной тропе, где с одной стороны скала, а с другой – обрыв, вы сталкиваетесь нос к носу с алабаем, которого выпустили на прогулку еще и без намордника?!

А намордника не было, потому что он был не на прогулке, а на работе. А работал он пастушьей собакой – за ним, вытянувшись в цепочку по одному, шествовало штук 30 овец. Последним шла еще одна собака, а завершал процессию дедушка лет семидесяти верхом на маленькой лошадке и в папахе. На морде алабая (в отличие от моей) не дрогнул ни один мускул. Он не зарычал, не залаял, а просто спокойно прошел мимо меня, вжавшегося в стену, обтершись лохматым бурым боком о мои ноги.

Идущие следом овцы также, каждая по очереди, пообтирались о нас, так как тропа в этом месте была не широкая.

Но в отличие от псины, они молчать не стали, а поприветствовали нас разноголосым блеянием.

Идущая последней собака, так же прошла молча, а вот пастух остановил свою лошадку и мы, как положено в горах, обстоятельно побеседовали о том и о сем.

Узнав, что мы из Ленинграда, он оживился: – Как там Анатолий Александрович?

– А кто это? – полюбопытствовал я

– Баран!– прошипел мне в спину Ткачев – это Собчак.

Распрощавшись с политически подкованным пастухом, мы тронулись дальше, и Ткачев тут же поведал мне очередную историю – у него на каждую ситуацию всегда был наготове анекдот или байка из жизни:

Какие то его то ли друзья, то ли друзья друзей, где – то на Кавказе, едучи в машине, повстречали большую отару. Ехать было нельзя – со всех сторон их обтекали овцы – они ждали пока стадо пройдет. Были они навеселе, и кому то пришла в голову блестящая мысль: а давайте украдем овцу, и вечером зажарим, стадо большое, пастухи далеко, не заметят. Дверь в микроавтобусе – сдвижная, надо просто открыть ее и быстро втащить ближайшую овцу. Так и сделали – сдвинули дверь, быстро в две руки ухватили первую попавшуюся овцу, затащили внутрь и дверь закрыли. Пастухи ничего не заметили, план сработал блестяще. Было только одно «но» – впопыхах они не разглядев, вместо овцы затащили в микроавтобус овчарку, ибо она была почти того же размера и масти, что и овцы. Когда, охреневшая от такого обращения псина пришла в себя, она тут же доходчиво объяснила всей компании, что поступили они не хорошо. Не кусанным остался лишь водитель, успевший выскочить через свою дверь.

Больше в тот день нам никто не встретился.

Когда начало смеркаться, мы стали подыскивать место для ночлега. В одном месте тропа опустилась почти вровень с пересохшим руслом, и мы, обнаружив посередине участок, почти свободный от камней, поставили палатку. Поужинали консервами и залезли в спальники. За день мы достаточно прошагали, утомились и вырубились почти сразу. Проснулся я от яркой вспышки и чудовищного грохота. Прямо над нами шла гроза, хотя дождя не было и в помине. Я за всю жизнь не слышал такого грома! Молнии сверкали каждые 20 секунд. И одновременно со вспышкой – жуткий грохот! Я, слава Богу, не бывал под арт- огнем, но думаю, что свето-шумовая составляющая очень схожа! Било так, что сотрясались кишки – и это не метафора! За свою жизнь я не раз попадал в грозу – и на трассе, и в городе, и в сельской местности, но все они и отдаленно не смогли приблизиться по своей ярости и мощи. Возможно, мы просто поднялись слишком близко к Громовержцу.

Я уже писал про букашку, и вот опять приходит в голову то же сравнение. Советую всем состоявшимся и уверенным в себе горожанам сходить в горы. Психотерапия наоборот. Поможет переосмыслить масштаб собственной личности.

Нам со школы известно, что молнии обычно бьют в отдельно стоящие деревья и строения. Мы находились в палатке, одиноко стоящей посреди широкого пустынного русла, вокруг не было ни одного, способного приглянуться молнии, дерева – только редкие кустарники по склонам. У молнии просто не было других вариантов! Если бы я знал молитвы, я бы молился тогда!

Также известно, что молнии бьют в железные предметы, поэтому мы выкинули подальше от палатки топор и консервы.

Думаю, наиболее прозорливые читатели уже догадались, что в итоге все окончилось благополучно, и молния в нас не попала. Остальным же скажу, что через какое то время – мне показалось через 100 лет – гроза закончилась, также внезапно, как и началась.

Утром мы позавтракали, собрали поклажу и продолжили путь. Через какое то время тропа ушла в сторону от высохшего русла и стала понемногу забирать все выше и выше по склону горы. Идти стало тяжелее. Сзади послышался шум – нас нагонял паренек лет 16-ти. Он толкал перед собой велосипед. Как водится, разговорились, он тоже направлялся в Грузию, только в другое село. Пошли вместе. Сложили наши рюкзаки на велик и вместе стали толкать его все выше и выше в гору. Въехали в лес, растущий на склоне и стало еще тяжелее – поваленные деревья, кустарник, и все круче и круче вверх. Через каждые полчаса приходилось делать привал. Короче измотались конкретно. Но когда мы наконец то поднялись на перевал, то были вознаграждены завораживающим видом. Перед нами лежала Грузия! Пришвин, наверное, попытался бы описать бескрайний пейзаж, открывающийся с высоты птичьего полета, эти зеленые пологие склоны, совсем не похожие на скалы Дагестана, живописную долину далеко внизу и этот простор, от которого захватывает дух! Не знаю, что бы получилось у Пришвина, а я могу лишь сказать, что это было очень красиво и величественно.

Передохнули, перекусили. Тропа полого уходила вниз. Наш попутчик предложил подвезти наши рюкзаки на велосипеде. Мы охотно согласились, разместили их поудобнее, он распрощался и укатил, а мы налегке пошли пешком. Тропа была не особо широкая, но идти было приятно, во–первых под горку, а во-вторых она шла не над отвесным обрывом, как на Дагестанкой стороне и сбоку от тебя была не пропасть, а склон, хоть и достаточно крутой и уходящий далеко вниз, но достаточно пологий, чтобы в случае падения смочь остановиться. Типа крутого горнолыжного склона. Поэтому мы шли расслаблено и вовсю глазели по сторонам, ибо посмотреть было на что. Прошел час, второй. Мы шли, но пейзаж практически не менялся – те же просторы. Паренька и след простыл. Как бы не распрощаться с нашим багажом, мелькнула мыслишка. Я поделился ею с Ткачевым, он отмахнулся – Ну, что ты! – но мне показалось, как то неуверенно. Еще через час пути мы дошли до развилки. На тропе идущей направо, по которой нам следовало идти, были сложены наши пожитки. Дальше идти, уже с поклажей, стало все тяжелей, сказывалась усталость.

А тропа знай себе неторопливо бежала по лесистому склону и, насколько можно было видеть впереди, останавливаться не собиралась. Уже день клонился к закату, но остановиться на ночлег было негде. На тропе палатку не поставить, и мы плелись в поисках подходящего места.

Ткачев, ходивший этой тропой два года назад, уверял, что уже где то недалеко должна быть хижина, так называемого Свиного Пастуха, у которого мы, скорее всего, сможем переночевать. А прозвали его так по тому, что он держал свиней, но не безвылазно в загоне, как это принято, а выгонял их днем пастись на лесистом склоне, а на ночь загонял, как овец, в загон.

Прошел еще час, пастухом и не пахло. Ноги у меня уже стали заплетаться, Ткачев тоже молча сопел. И тут нам навстречу показался мужик верхом на лошади, первый кто нам повстречался за все время спуска. Узнав, куда мы идем, он сказал, что Свиной Пастух куда то уехал и на ферме сейчас никого нет.

–Там только собаки, палки возьмите – сказал он и потрусил прочь. Мы на склоне срубили пару деревцев и выстругали себе по длинной палке. И пошли дальше, опираясь на палки, как на посохи – даже идти полегче стало. Прошел еще час, мы буквально валились от усталости. Я был измотан настолько, что в первый и, (на данный момент) в последний раз в жизни увидел галлюцинацию. Мне показалось, что мы проходим мимо детской площадки с вырезанными из дерева скульптурами – зайчики, медведи, дед с бабкой сидели на деревянных скамеечках. Я проморгался, и они превратились в кусты и поваленные деревья.

Скоро тропа стала забирать левее, уходя от склона в небольшую рощицу. И тут мы сперва услышали, а потом и увидели собак. Поскольку весь свой литературный багаж в описании ужаса и своих переживаний я уже растратил в горах Дагестана, то опишу только сами события, без красок и эмоций.

Поэтому – просто факты:

Собак было 15-20. В основном – крупные. Хозяина поблизости не было, как и людей вообще. Зато была ферма, которую они охраняли. Они окружили нас с самыми недружелюбными намерениями. Мы встали спиной – к спине и вытянули палки в сторону собак. Вероятно, собаки были уже ученые и видя конец палки перед своей мордой, они не бросались на нее, хотя и не прекращали бешено лаять, рычать и брызгать слюной. Так продолжалось несколько минут. Потом, увидя, что собаки не атакуют, мы начали , по прежнему, спина-к-спине и выставляя палки в сторону наиболее агрессивных псин, двигаться в нужном направлении. Аттракцион продолжался минут 15, пока мы прошоркали мимо фермы и собаки, проводив нас, понемногу успокоились и отстали.

Следующие полчаса мы прошли на адреналине, позабыв об усталости. Но потом она навалилась такой тяжестью, что я малодушно позволил себе поскулить: дескать никакие красоты и ждущий нас впереди прекрасный отдых не стоят таких мучений. Ткачев тоже был измотан и не стал вступать со мной в полемику, сказал только, что уже недолго осталось. Вскоре мы зашли в небольшую рощицу, на более- менее ровном склоне, поставили палатку и мгновенно вырубились, даже не поужинав.

Глава3. Ахалсопели

Утром все вновь стало прекрасным, и я устыдился вчерашнего проявления слабости. Солнышко светило, мы выспались, позавтракали и впереди, далеко внизу уже виднелось село Ахалсопели, куда и лежал наш путь. Через пару часов пути наша концессия вошла в село. Было в районе полудня и на улице не было ни души. Табличек с названием улиц тоже не было

– И куда нам теперь? – спросил я. Ткачев достал какую то мятую бумажку, где было написано имя и фамилия его друга, к которому мы приехали, а точнее – пришли. Фамилии сейчас уже не вспомню, а звали – Вано.

–Сейчас у любого спросим, и нас сразу проводят. – беспечно сказал он. Но во – первых, никакого любого в округе не наблюдалось, в во-вторых сверху, пока мы спускались, село выглядело довольно большим, и я засомневался, что в нем все знают всех. Вскоре мы увидели пацана, лет 10-12 на велосипеде. Ткачев заговорил с ним, но парень, похоже, ни слова не понял, а только смотрел на нас и молчал. Тогда Ткачев несколько раз произнес имя и фамилию Вано. Мальчик, также молча, сел на велосипед и умчался в клубах пыли.

–Дети не понимают по- русски, сейчас взрослого найдем – не сдавался Ткачев.

Здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы рассказать читателю, как Ткачев подружился с Вано и каким образом мы вообще тут оказались. Это важно для правильного восприятия последующих событий.

Пару лет назад Ткачев с приятелем шатался в этих горах, также с палаткой. А жители села, несколько семей, в жаркий период, на выходных, уходили с палатками в горы и устраивали что- то вроде пикника. Склоны недалеко от села густо покрыты лесом и там относительно прохладно. И вот они встретились, познакомились и пропьянствовали вместе пару дней. И во время очередного тоста Вано сказал, что всегда будет рад видеть новых друзей у себя дома. Затем наши пошли дальше и с тех пор они с Вано не виделись и не слышались. Вот такие закадычные друзья.

Итак, пацан укатил, а мы пошли дальше, выглядывая кого из взрослых. Но улица была пустынна. Вдруг, мы увидели черную Волгу, мчащуюся прямо на нас. Оттуда выскочил мужик :

– Это вы в гости к Вано?

–Мы.

– Садитесь, дорогие. Вано сейчас на работе, за ним послали, скоро приедет, дома его подождем.

Мы сели в машину и через несколько минут остановились у большого двухэтажного дома, окруженного забором и фруктовым садом. Не успели мы достать рюкзаки из багажника, как послышался рев мотора и к дому подлетел грузовик, откуда выскочил шофер и пошел к нам. Это и был Вано. Какое то время он смотрел на нас, явно не узнавая, но потом, опознав Ткачева, бросился к нему. Встреча выглядела, как будто брат с фронта вернулся! Столько было радости! Причем с обеих сторон. Когда эмоции поулеглись, Ткачев представил меня Вано и мы вошли во двор. Двор был довольно большой, но плотно заставлен. Грядки, клумбы, беседка, плодовые деревья и кусты, сарай, курятник и даже 5-6 ульев. Сам дом был двухэтажный с плоской крышей и с крытой балюстрадой по всему периметру второго этажа. Из дома вышла жена Вано – Дали. Ей было под 40, как и Вано. Женщины красивее я вживую не встречал. Да и в кино – не часто. Причем ее красота не вызывала греховных мыслей. Чистые классические линии, тонкий с горбинкой нос, огромные глаза, белая гладкая кожа. Ее можно было сравнить с древнегреческой скульптурой или с иконой. Возможно, Пришвин бы и сумел….. хотя сомневаюсь – это вам не паучков с осинками описывать.

После знакомства и осмотра дома, Вано огласил план действий на день. Ему нужно не надолго вернуться на работу – а он работал водителем на грузовике в колхозе – а потом он займется организацией небольшого приема в нашу честь. Поэтому было решено, что организацией нашего досуга займется его друг Дато – мужик, что встретил нас на Волге. На том и порешили, Вано сел в грузовик, а Дато повез нас на экскурсию по местным достопримечательностям. И первой среди них оказался винный завод. Скорее заводик. Но очень старый и с богатой и славной историей. Вино отсюда поставлялось, чуть ли не на царский стол. Об этом нам поведал не кто – нибудь, а главный инженер ,который лично провел нам экскурсию. Разумеется, не обошлось без дегустации. На открытой площадке находилось несколько больших люков, закрытых деревянными крышками. Отодвинув крышку, мы увидели, что она закрывает большущий глиняный кувшин, даже скорее бочку, вкопанную в землю. Если мне не изменяет память, в каждую входило по 2000 литров вина. Наш провожатый опускал в бочку палку, с прикрепленным к ней кувшином и разливал вино по граненым стаканам. Разумеется, вино было восхитительно! Как белое, так и красное. Так мы исследовали три или четыре бочки. Причем Дато, хоть и был за рулем, с удовольствием поучаствовал во всех пробах. После чего, инженер с нами простился до вечера, пообещав, что мы еще встретимся за столом. Затем Дато покатал нас по селу, которое действительно оказалось большим и весьма живописным. По завершении обзорной экскурсии, нас привезли на место, где должен был состояться банкет. Место это находилось на берегу небольшой речки и напоминало летнюю столовую, с большущим столом под навесом и деревянной постройкой типа кухни. Там уже вовсю кипела работа. Несколько женщин чистили рыбу, что то резали, рядом с разведенным огнем лежал связанный, и пока живой, молочный поросенок. Начал собираться народ, подъехал Вано, уже не на грузовике, а на белой Волге. Приехал и главный инженер винзавода. Нас представили остальной компании и все расселись. Небольшие посиделки обернулись застольем на двадцать человек. За столом – только мужчины. Женщины накрыли на стол и сели на скамейку в стороне. Причем эта ситуация их нисколько не угнетала, они громко болтали, смеялись, время от времени одна из них подходила к столу и если какая то из многочисленных мисок начинала пустеть, тут же хватала ее и возвращала вновь наполненной. Стол подробно описывать не буду- не хватит ни времени, ни красок. Скажу лишь, что помимо уже хорошо всем знакомых блюд грузинской кухни, была какая то маленькая невзрачная и, не особо вкусная на мой взгляд, жареная рыбка, названия которой не запомнил. Ткачев шепнул, что она считается здесь деликатесом покруче осетрины, которая тоже, кстати, была на столе. Еще я не оценил молочного поросенка, особенно когда мне положили на тарелку кусок задницы с хвостиком. Я спросил Ткачева не издеваются ли они надо мной, показывая таким образом свое отношение, на что он разумеется ответил, что я ничего не понимаю в деликатесах и забрал у меня задницу, положив взамен ухо. Его я из вежливости погрыз и тоже не впечатлился. Зато традиционные блюда были просто великолепны! Особенно меня покорили тонкие жареные полоски баклажанов, смазанные каким-то соусом и посыпанные измельченными грецкими орехами. Настолько, что я решил, что это будет теперь моим любимым блюдом. И, по возвращении домой, заказывал в ресторанах и требовал от родственников и знакомых, чтобы мне его готовили. Но ни где такого вкуса не нашел и вскоре разлюбил баклажаны, но родственники запомнили, и на каждом застолье специально для меня готовили, а поскольку сами их не особо любили, то мне приходилось есть за всех и скоро я баклажаны просто возненавидел.