Очерки Петербургской школы журналистики. К 70-летию Сергея Григорьевича Корконосенко

Тогда же, в 1926 году, начал заниматься научной pаботой и был утвеpжден Главнаукой в должности научного сотpудника 1-го pазряда НИИК. С точки зрения пpоблематики его сферой была истоpия жуpналистики, включая развитие pабочей печати. По сведениям Н. К. Леликовой, работая над темой «Пеpиодическая печать Севеpо-Западной области эпохи военного коммунизма», Болдин пpоводил исследование по аpхивным матеpиалам, сохpанившимся в pедакциях газет периода гражданской войны, литературным источникам и на основе анкетного опpоса сотpудников pедакций. Кроме того, Болдин занимался пpоблематикой печати как твоpчества масс («Рабселькоpы и стенгазета»), изучением только что возникшего вида фабpично-заводской газеты (с точки зpения ее офоpмления и социального назначения), вопpосами пpофессионального отбоpа и подготовки pаботников печати. Преподавал в техникуме печати (читал там куpс «Печать СССР» и pедактиpовал двухнедельник «Книга и газета»), в институте журналистики («История рабочей печати»), заведовал школой книжного ученичества, входил в состав пpезидиума Государственных куpсов техники pечи (по жуpналистскому отделению).

После разгрома газетоведения в начале 1930-х годов Болдин работал на разных административных должностях в учреждениях культуры и науки (например, зам. директора по науке Эрмитажа).

Трижды исключался из партии (1927, 1932, 1935); в первые два раза восстанавливался по апелляции. Арестован в ночь с 9 на 10 сентября 1936 года и уже 15 октября был осужден за контppеволюционную тpоцкистскую деятельность на 5 лет; после повтоpного аpеста был пpиговоpен к высшей мере наказания, расстрелян 10 декабря 1937 года110.

Более благополучно сложилась в послегазетоведческий период жизнь у Платона Адриановича Корыхалова (1900–1958), хотя до 1930 года он шел рука об руку с Болдиным. Достаточно сказать, что в возглавляемом Болдиным техникуме печати Корыхалов занимал должность заведующего газетно-журнальным отделением. Корыхалов тоже не успел до Октября получить высшее образование, но в числе студентов историко-филологического факультета Петроградского университета побывал (1917–1918): поступил туда после сдачи экзамена по латинскому языку, т. к. отсутствием именно этого предмета отличалась программа реального училища, которое он окончил, от программы классической гимназии. Как и Болдин, Платон Адрианович прошел через редакторство в нескольких красноармейских газетах в годы гражданской войны и заведование Отделом народного образования на периферии (в Кабарде). По возвращении в родной Петроград (1922) работал инструктором Петроградского бюро РОСТа, корреспондентом «Известий ВЦИК», ответственным секретарем «Новой вечерней газеты», заведующим отделом хроники «Ленинградской правды», ответственным редактором в ЛенОГИЗе.

С 1925 года – на педагогической работе. Преподавал теорию информации (в техникуме), историю и теорию печати (в ЛГУ с 1927 года), литературное оформление (в Ленинградском государственном институте журналистики с 1930 года). В период реорганизации газетно-журнального отделения техникума печати в вуз, видимо, именно Корыхалов рассматривался в качестве самого перспективного научного работника института. Об этом свидетельствует факт командирования его в Москву для ознакомления с работой ведущих научно-образовательных учреждений газетоведческого профиля: ГИЖа и Научного кабинета при Центральном бюро Секции работников печати. Однако через год он будет уволен из вуза, в составе группы из четырех человек, «за проявление формализма и техницизма в преподавании литературного оформления и протаскивание буржуазных теорий газетоведения, что было установлено обследовательской комиссией ЦК ВКП(б)»111.

Что касается непосредственной работы в НИИК, Платон Адрианович был принят в его штат с 1 марта 1927 года на должность и. о. научного сотрудника 2-го разряда. Присваивая ему повышенный разряд, руководство, видимо, приняло в расчет то, что Корыхаловым уже была подготовлена к печати работа «Газетная информация – практика и основы теории», но автору так и не довелось увидеть ее опубликованной. Есть сведения, что именно Корыхалов до ранней осени 1928 года заведовал газетоведческой секцией. Однако 6 сентября 1928 года он был освобожден от занимаемой должности и уволен из института книговедения.

В последние два десятилетия жизни вернулся к редакторской работе (в печати и в Леннаучфильме), а как исследователь занимался литературоведческими проблемами (на материале узбекской и русской литературы)112.

Журналистом, издательским работником, поэтом и переводчиком был в составе секции газетоведения Дмитрий Наумович Ефимов (1883–1961), зачисленный в штат НИИК научным сотрудником 2-го разряда в мае 1927 года. Д. Н. Ефимов (до 1918 Фридберг) тоже происходил из небогатой семьи, имел левые взгляды (участвовал в студенческих забастовках 1905 года, был арестован и полгода провел в тюрьме), из-за этого испытывал трудности при обучении в Петербургском университете (1900–1908), но все-таки окончил его. Был близок к символистам, знаком с С. Маршаком, М. Волошиным, В. Брюсовым. Женившись на студентке Высших женских курсов А. А. Эскиной, осужденной за революционную деятельность на 8 лет каторги (1908), жил с ней, после ее перевода на поселение, в Нерчинском округе и Чите (1913–1918). Работал в разных газетах Читы, Ростова-на-Дону (1918– 1920), Петрограда/Ленинграда (1921–1938). После расстрела жены был выслан во Владимир (1938–1940), затем вернулся в Ленинград, где трудился в различных издательствах. Одно из направлений его деятельности в НИИК – составление «Опыта библиографии газетоведения» (не опубликован)113.

Помимо журналистов и партработников, в газетоведческой секции НИИК состояли (иногда внештатно) и сотрудники библиотек. В качестве такового назовем Александра Федоровича Добрынина (1899–1942), выпускника ЛГУ, одного из членов президиума секции, направлявшего ее работу с осени 1928 года. В 1935 году он будет занимать пост заведующего библиотекой Института истории материальной культуры, а через четыре года по совместительству будет служить и в Библиотеке АН СССР. Умер во время блокады114.

Из известных книговедов к работе секции привлекался член-корреспондент Академии наук (1916), один из основателей и председателей (1919–1926) Русского библиологического общества, выдающийся филолог, зав. кафедрой классической филологии ЛГУ (1921–1926) Александр Иустинович Малеин (1869–1938). Так, в целях выполнения плановых работ секции могло оказаться востребованным его знание научной периодики зарубежных стран. С этой точки зрения показательной является статья Малеина «О периодических органах научной библиографии за границей»115, выросшая из доклада, сделанного именно в НИИК. В работе нашли отражение назначение и структура библиографической периодики Англии, Америки, Бельгии, Германии, Голландии, Испании, Италии, Франции. Особо характеризовались: указатели журнальных статей, выходившие в Германии, Англии, Америке; критико-библиографические журналы общего характера, распространенные в Европе и Америке116. Кроме этого, газетоведам могли быть интересны исторические работы Малеина.

Здесь уместно подчеркнуть междисциплинарный характер газетоведения вообще и газетоведческих исследований интересующей нас секции в частности, с неизбежностью выразившийся в широте научных специализаций ее членов. Так, Далмат Александрович Лутохин (1885 года рождения), судя по месту его работы в 1934 году (доцент ЛГУ, ученый секретарь и зав. экономическим кабинетом Института бумаги), был экономистом; Александр Иванович Молок (1898 года рождения) – историком зарубежных стран, в особенности Франции (станет научным сотрудником института истории Ленинградского отделения Комакадемии, а также доцентом Ленинградского историко-лингвистического института); Лев Васильевич Успенский (1900 года рождения) – языковедом-русистом и тюркологом (аспирант Государственного института речевой культуры)117. Интересно, что среди членов секции есть люди, для которых интерес к media studies, говоря современным языком, не останется единичным эпизодом в биографии. Так, Борис Львович Бродянский (родился в 1903 году) в середине предвоенного десятилетия будет занимать должность научного сотрудника и заведующего кино-кабинетом Литературного Отделения Госакадемии искусствознания (ЛОГАИС) и, следовательно, после закрытия НИИК продолжит изучение медиа, на этот раз аудиовизуальных118.

Научная деятельность секции газетоведения и журналистики НИИК. Исследовательские проекты газетоведов на основе архивных источников описаны заведующей кафедрой библиотековедения и теории чтения СПбГИК М. Н. Колесниковой119. Ею установлено, что в период с октября 1927 года по июль 1928-го секцией были проведены семь пленарных заседаний, на которых заслушивались и обсуждались доклады; например такие:

– «Грамматика журнализма (цель, содержание и методология газето- и журналоведения)», автор – П. А. Корыхалов, дата – 12.12.1927;

– «Герои и мученики на Западе», автор – И. И. Беккер, дата – 01.02.1928;

– «Некоторые замечания по поводу практики эпитета в русском газетном очерке и фельетоне», автор – Б. Л. Бродянский, дата – 03.03.1928;

– «Повременная печать эмиграции», автор – Д. А. Лутохин, дата –14.03.1928;

– «Проблема физической долговечности газеты», автор – Д. Н. Ефимов, дата – 31.03.1928; данную работу в следующем году удалось опубликовать120.

В активе секции – организация важных общественно-профессиональных мероприятий:

– в мае 1927 года – совещание специалистов полиграфической промышленности, посвященное обсуждению вопросов качества газетной продукции; в резолюции собрания обосновывалось решение о необходимости технической переписи газет СССР;

– вечер воспоминаний, посвященный 15-летию газеты «Правда», в связи с чем выпущена брошюра «История “Правды” в датах и числах 1912–1927 гг.»;

– специальное совещание «Практика редакционной работы русских дореволюционных газет», в котором приняли участие 15 старейших журналистов Ленинграда (они поведали присутствовавшим о штатах и строении редакций, корреспондентах, телеграфных агентствах, цензуре, репортаже, верстке, тиражах, условиях распространения, оплате труда в прошлом).

После ухода из НИИК П. А. Корыхалова исследовательская активность секции снижается. Вновь основной формой работы становятся доклады:

– «Газета “Русская Воля”», автор – О. В. Рисс, дата – 26.11.1928;

– «Проблема библиографии в массовой периодике», авторы – В. Ф. Сахаров и Н. С. Лебедев, дата – 21.05.1929 (причем данный доклад был подготовлен в рамках плановых разработок секции библиографии).

Но в 1930 году деятельность журналистского научного коллектива НИИК оживляется, и внутри него организуется пять рабочих групп:

1. «Фабрично-заводские газеты».

2. «Газеты эпохи военного коммунизма».

3. «Проблема стандарта в газете».

4. «Единая транскрипция в газетах».

5. «Организация редакции в период реконструкции».

Первая группа (директор НИИК А. Е. Плотников, В. Д. Авдеев, Л. В. Успенский, А. Ф. Добрынин) сосредоточилась на изучении недавно возникшего вида низовых изданий, функционировавших в рамках промышленных предприятий: анализировались их тематика, художественное оформление, язык, организационные особенности выпуска и пр., обсуждались методика переписи газет, анкетирования и т. д. На основе масштабного обследования 15 заводских газет Ленинграда с тиражами от 1000 до 17 200 экземпляров, с периодичностью выхода от одного до десяти раз в месяц («Веретено», «Красный обувщик», «Красный ижорец», «Красный утюг», «Красный путиловец», «Скороходовский рабочий» «Турбина халтуринца» и пр.) группа выработала практические рекомендации по совершенствованию фабрично-заводской печати. Кроме того, по результатам исследования в соавторстве были опубликованы в 1931 году две книги121.

Вторая группа (Р. О. Климкевич, С. А. Калинин, А. Ф. Добрынин, С. А. Маситин, А. А. Дорохов, Л. В. Успенский) сосредоточилась на историко-краеведческой проблематике. Объектом ее исследования стали выходившие на территории Северо-Западной области РСФСР газеты 1918–1921 годов. За год члены рабочей группы «Газеты эпохи военного коммунизма» разработали комплексную инструкцию по описанию данных газет и составили их картотеку. Ощущая себя наследниками прессы времен гражданской войны, газетоведы стремились сохранить ее описание для истории, понимая, что из-за плохого качества бумаги и других специфических особенностей ей суждена скорая физическая гибель.

Не очень плодотворной была деятельность группы «Проблема стандарта в газете» (А. В. Иванов, А. Ф. Добрынин). Фактически она была приостановлена после выполнения предварительного этапа исследования – выработки методики, объектов и формуляра для обследования, а также составления списка 24 советских и 14 иностранных газет, которые должны были послужить материалом исследования.

Более удачной оказалась работа четвертой группы «Единая транскрипция в газетах» (А. Ф. Добрынин, А. Г. Шилянский, Л. В. Успенский, Д. Н. Ефимов и др.). За 3,5 месяца группа заслушала восемь докладов, в том числе по зарубежному опыту (выступление Д. Н. Ефимова «Корректура и справочники газетных корректоров в Америке»), и сдала для печати в Леноблиздат «Справочник газетного корректора». Вероятней всего именно эта работа (возможно, с изменениями) была издана в 1932 году под грифом НИИ книговедения и под названием «Практика газетной корректуры в помощь газетному корректору, правщику и работникам фабрично-заводской и районной печати»122.

В планы пятой группы («Организация редакции в период реконструкции») входило издать специальный альбом с графическими изображениями и описаниями типовых моделей организационной структуры редакций, для этого сначала предстояло изучить соответствующую практику. Было намечено обследование 39 краевых и областных, 26 республиканских, 11 общесоюзных газет (сообщение А. Ф. Добрынина), для этого составлена анкета (П. А. Корыхалов). С точки зрения масштабности данное исследование претендовало на особый статус, выходя за пределы местечковой проблематики. Однако работы, едва начавшись, были свернуты.

По имеющимся в литературе оценкам, исследования газетно-журнального дела, в сравнении с другими направлениями, не приобрели в НИИК большого развития из-за следующих обстоятельств: ограниченности ресурсов, более поздней и затянувшейся организации секции, смены ее руководителей, изменения конъюнктуры текущего момента. Но, несмотря на ограниченность деятельности газетоведческой секции, ее начинания находили живой отклик в среде практических работников печати, что свидетельствовало об актуальности и востребованности данного направления исследований, очевидной заинтересованности практиков в конкретных рекомендациях и нормативных документах по совершенствованию деятельности журналов и газет. «При участии авторитетных специалистов данной области, которые были привлечены к работам Секции, без сомнения, были бы достигнуты реальные результаты в исследованиях и журналистики, и газетоведения. В этом убеждают их планы и определенные осуществленные шаги, по сути, опережавшие время и имевшиеся возможности, что достойно самой положительной оценки и безусловного уважения»123.

Выводы. Ленинградский Научно-исследовательский Институт Книговедения имеет все основания считаться одним из центров развития газетоведения как отечественной научно-образовательной школы 1920–1930-х годов. Научно-журналистская составляющая в нем представлена на том основании, что он, согласно своим правоустанавливающим документам, был призван решать «актуальные вопросы в области книго- и газетоведения», рассматривая последнее в качестве раздела синтетической науки о печати («теории и истории печати»). Имея это в виду, институт создал в своей структуре секцию газетоведения и журналистики (наиболее значительные исследователи – П. А. Корыхалов, П. И. Болдин, А. Ф. Добрынин, А. В. Иванов, Д. Н. Ефимов), а также развивал отрасль знания, посвященную периодической печати, в рамках межсекционного взаимодействия ученых книговедческого учреждения, и в этом качестве нельзя не отметить плодотворную деятельность таких его сотрудников, как Л. К. Ильинский, В. С. Спиридонов, П. Н. Берков, В. Е. Евгеньев-Максимов, А. Г. Фомин, А. И. Малеин, Л. В. Булгакова, А. Е. Плотников и др. В соответствии с основным профилем института, наиболее значителен вклад НИИК в дело библиографирования периодической печати и изучения ее истории.

Деятельность института как места развития науки о печати, в том числе и о периодике, достигла своего пика в конце 1920-х годов. Важно отметить, что в декабре 1929 года после соответствующего совещания в Главнауке вышло «Постановление Комитета по делам печати о НИИ книговедения», в котором содержался пункт о желательности переименования Института книговедения в НИИ печати124. Однако данного переименования, в целях закрепления расширившегося тематического статуса института, не произошло; вместо этого после декабря 1930 года в нем перестала существовать газетоведческая секция. Несомненно, это следствие разгрома газетоведения как науки, начавшегося в Москве и продолжившегося в Ленинграде. Впрочем, и в самом книговедении настали не лучшие времена, в результате в 1933 году НИИК был закрыт.

Отметим также роль института в развитии газетоведческих образовательных институций. В первой половине 1920-х годов газетно-журнальная тематика в виде одной-двух отдельных дисциплин была представлена в программе курсов нескольких созывов, организованных институтом книговедения для подготовки профильных работников, преимущественно библиотечных. Затем, в 1925 году, в Ленинграде открывается Государственный техникум печати с двумя отделениями, одно из которых было газетно-журнальным; он входил в НИИК, но финансировался Ленпрофобром. И, наконец, в 1930 году на базе газетно-журнального отделения техникума по постановлению Ленинградского областного комитета ВКП (б) был создан второй в стране журналистский вуз (Ленинградский государственный институт журналистики), к которому с момента открытия и перейдет от НИИК и техникума печати роль ведущего центра развития ленинградского газетоведения125.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Ирина Анатольевна Фатеева, доктор филологических наук, профессор Московского педагогического государственного университета.

История и теория журналистики: научный диалог

Л. П. Громова

В последнее время вновь оживилась полемика о теории журналистики в России, ее трансформации в условиях современного состояния, тенденций развития профессиональной среды и новых попыток ее осмысления. Обсуждения на научных конференциях в университетах Москвы, Петербурга, Томска, Воронежа и других городов находят отражение в многочисленных публикациях, представляющих общую картину современного исследовательского поля рассматриваемой темы126.

Концептуализация теоретического знания о журналистике всегда была в фокусе внимания исследователей, анализирующих новейшие изменения в медиасфере127. Активность исследовательского интереса возрастала в связи с запросом профессиональной среды в условиях политических и технологических трансформаций. Меняется общество, вместе с ним изменяется журналистика как практика и как наука. Методы и подходы, точки зрения и идейные позиции находят новое воплощение на очередном этапе развития, в том числе и в области историко-журналистских исследований. Однако смена исследовательских парадигм отнюдь не предполагает отказа от научного опыта предшественников, в котором, независимо от идеологического контекста времени, накоплен выверенный научный подход в определении методов и методик изучения журналистики. Любая наука развивается на усвоении итогов достижений предшественников, обеспечивая тем самым преемственность развития. На протяжении многих десятилетий проблемы истории и теории, методологические основания журналистики как науки были предметом обсуждения историков, изучающих процесс формирования науки о журналистике, ее самопознании и становлении теоретической истории журналистики.

Истоки теории. Самопознание журналистики началось с ее зарождения и необходимости осознания ее сущности и назначения. Учитывая цель издания и интересы читателей первой русской газеты «Ведомости», ее редактор Борис Волков первым поставил вопрос о новости как важнейшем признаке газеты, без которого она превращается в «меморий ради гисториков». Вопросы оперативности и доступности периодики, разнообразия содержания и ясности изложения как необходимые условия привлечения читателя впервые сформулировал Г. Ф. Миллер в «Предуведомлении» к первому российскому журналу «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие»128, редактором которого он являлся. В самом названии издания была определена его цель ‒ служение пользе и увеселению читателя. Эти функции журнала не раз впоследствии будут постулироваться в названиях журналов XVIII века.

В первых попытках издателей и журналистов выявить и обосновать особенности периодической печати еще не ставились вопросы специфики журналистской деятельности. Эта проблема впервые была затронута М. В. Ломоносовым в его «Рассуждении об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенных для поддержания свободы философии», ставшим сводом этических правил деятельности журналистов. Ломоносов также поднял вопросы типологической структуры периодики. В отзывах на выходившие академические издания и в проектах новых он изложил стройную систему ее организации с учетом периодичности, содержания, круга читателей. Наряду с планами научных и научно-популярных журналов в письмах Ломоносова, адресованных Академии наук, содержится проект издания газеты научно-практического характера. В письме от 15 июля 1759 года он детально излагает программу такого издания, названного им внутренними «Российскими ведомостями»129. Однако теоретические разработки Ломоносова и его конкретные практические предложения значительно опережали существовавший уровень развития периодики в России и в большинстве своем не были реализованы.

Подобно своим предшественникам, Н. И. Новиков целью периодического издания считал пользу и увеселение читателя. Однако трактовка понятия пользы у него имеет существенные особенности: польза как исправление нравов. Заметное место в новиковской концепции печати отводится личности журналиста. В предисловии к первому номеру «Пустомели» под заглавием «То, что употребил я вместо предисловия» Новиков формулирует требования к журналисту. По его словам, «чтобы хорошо сочинять, то потребно учение, острый разум, здравое рассуждение, хороший вкус, знание свойств русского языка и правил грамматических, и, наконец, истинное о вещах понятие»130.

Об этих достоинствах журналиста писал до него и Ломоносов. В новиковском же моральном кодексе журналиста сверх того названы: критический талант («Правильно и со вкусом критиковать так же трудно, как и хорошо сочинять»131), отрицательное отношение к социальному злу («Нет ничего, что бы не было подвержено критике»132), и убеждение, что журналист должен «мешаться в политические дела»133. То есть, Н. И. Новиков не сводит деятельность журналиста только к распространению знаний. Он видит назначение журналиста в критическом изучения действительности, в исправлении нравов. Задачи распространения знаний, критики социальных пороков в журнальной теории Новикова тесно увязаны с идейным влиянием на читателя, воспитанием полезного члена общества, «истинного сына отечества». К подобному выводу впоследствии придет и В. Г. Белинский, который, размышляя о влиянии журнала на читателя в условиях капитализации прессы, утверждает, что эффективность журналистики измеряется не числом подписчиков, а нравственным влиянием на публику.

Таким образом, первые суждения о журналистике принадлежали самим журналистам, которые стремились осознать ее возможности и функции. Свой вклад в формирование историко-теоретических представлений о журналистике внесли Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, Н. А. Полевой, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, А. И. Герцен, Н. А. Некрасов, М. Н. Катков, И. С. Аксаков, А. С. Суворин и многие другие журналисты и издатели, создававшие в России периодическую печать, участвовавшие в ней и пытавшиеся определить ее место и роль в жизни общества. Прозвучавшие в их высказываниях сущностные оценки журналистики и попытки определить закономерности ее развития нуждались в системном осмыслении и периодизации. Начавшаяся в XIX веке работа по библиографическому описанию русской периодической печати свидетельствовала о стремлении представить развивающуюся журналистику как самостоятельное явление. Описание периодических изданий, которое в течение XIX в. вели библиографы В. С. Сопиков, В. Г. Анастасевич, А. Н. Неустроев и другие, завершилось выходом фундаментального труда Н. М. Лисовского «Библиография русской периодической печати. 1703–1900» (Пг., 1915). При всех недостатках первые классификации и библиографии создавали предпосылки для теоретического и исторического осмысления периодической печати в России. Предпринятые Н. И. Гречем и Н. А. Полевым опыты исторически обозреть русскую журналистику с неизбежностью поставили задачу ее периодизации. И если Греч пытался установить основные этапы движения журналистики в соответствии со сменой царствований, то Полевой, подход которого можно определить как историко-типологический, стремился дать периодизацию с учетом внутренних особенностей развития печати. Эти наработки более масштабно и последовательно, с привлечением широкого круга имен и явлений были продолжены В. Г. Белинским. Библиографическая работа по изучению русской журналистики фактически объединилась с историческим ее познанием, а высказывания Н. И. Греча, Н. А. Полевого, Н. И. Надеждина, А. А. Краевского, В. Г. Белинского и других имели историко-теоретический и библиографический характер. Значительное место в дореволюционных исследованиях по истории литературы и журналистики принадлежит цензуре, которую в разных аспектах и временных рамках дореволюционного периода рассматривали А. М. Скабичевский, К. К. Арсеньев, А. Котович, М. К. Лемке, В. Розенберг, В. Якушкин. Период накопления историко-теоретических сведений о журналистике, осознание ее как самостоятельного вида профессиональной деятельности привел к необходимости систематизации и концептуализации журналистики как науки.