Разум

Обсудив интерьер, сервис и кухню ресторана, а также процент вероятности попадания наших имён в ряды учёных с мировым именем, мы закончили обед. Возникла короткая неловкая пауза, за время которой мы с Анной успели несколько раз переглянуться.

– Коллеги, обед был великолепен, но мне пора, не скучайте. – Кирилл поднялся из-за стола.

– Спасибо, Кирилл, – сказала Анна и посмотрела на него с благодарностью.

Я тоже встал. Мы молча пожали друг другу руки.

Когда Кирилл вышел на улицу, Анна продолжила разговор:

– Мне тоже необходимо пройти через экспериментальный сон. Руководство хочет знать, достаточно ли информативными будут электроимпульсы для женского организма.

– Ты побываешь в сказке. Не думаю, что будет принципиальная разница в ощущениях между мужским и женским организмами, но проверить, конечно же, нужно.

– У меня тоже никогда не было секса с мужчиной, – улыбнулась Анна.

– До реализации основной, завершающей стадии проекта пройдут годы, может быть, десятилетия, так что мы можем ещё всё исправить. – Я смотрел Анне прямо в глаза.

– Мы?

– Да, мы, – твёрдо, не отводя взгляда, повторил я.

С тех пор как человек создал интернет, социальные сети и искусственный разум, индивид стал отдаляться от общества с каждым поколением всё дальше и дальше. За несколько сотен лет люди разучились вживую общаться, встречаться; перестали создавать семьи, рожать детей. Лишь небольшой процент населения жил по старинке. Демографическая ситуация была катастрофической: человечество было на грани вымирания. Тогда на помощь пришли учёные-медики, генетики. Сначала они добились продолжительности жизни до ста пятидесяти и даже ста восьмидесяти лет. И тем не менее каждое новое поколение давало потомства в разы меньше, чем предыдущее. Последнее поколение и вовсе было лишено возможности размножаться. Женский организм перестал вырабатывать яйцеклетки, мужской – живые сперматозоиды. Природа забрала у нас то, от чего мы сами отказались. После этого в организме человека был обнаружен и активизирован ген, отвечающий за полную регенерацию клеток. Человечество перестало болеть, стареть, умирать и… размножаться. Половая функция осталась только для получения удовольствия: видимо, наш мозг категорически не желал лишать себя этого. Вот так и получилось, что теперь численность населения Земли недотягивала даже до миллиарда.

Для удовлетворения половой потребности почти у каждого имелся специальный андроид необходимого «пола». Некоторые делались на заказ с дополнительными функциями. Кто-то приобретал сразу несколько андроидов. Всё зависело от фантазии и суммы на банковском счёте.

Личные андроиды относились к той малой группе, которую разрешалось изготавливать максимально антропоморфными. Но запрещалось выпускать их из дома без сопровождения человека.

Глава 3

В городе, как, впрочем, и везде, уже давно не существовало парков и скверов. Любой город представлял собой нагромождение конструкций из стекла и бетона. Вокруг располагались промышленные зоны, а следом за ними простирались бесконечные долины свалок – и так до следующего города. Так что привычка гулять в городских парках или выезжать на природу давно исчезла по причине отсутствия самой этой природы. Даже по городу люди старались передвигаться на автопилотируемых такси из точки А в точку В и обратно, поскольку прогулка в фильтрационной маске была явно удовольствием не из приятных.

В единственном уцелевшем торгово-развлекательном комплексе целый этаж площадью около полутора гектаров был выделен под оранжерею. Цветы, деревья, птички, родники, звуки и запахи природы – всё это было искусственным, конечно. И тем не менее мы с Анной после обеда в ресторанчике направились именно туда.

Обойдя оранжерею по кругу, мы взяли мороженое и присели на лавочку у родника, от которого исходила приятная свежесть, а журчание действовало убаюкивающе. Вдоль родника прогуливались очень натуральные голограммы животных.

– Не помню, когда был здесь в последний раз, – сказал я.

– Я тоже почти никуда не выхожу из дома, только до работы и обратно, – ответила Анна, – а сегодня мы совершили целое путешествие. Жаль, что мы не застали живой природы. Мне даже представить трудно, что когда-то люди запросто ходили в лес, поднимались в горы, купались в естественных водоёмах.

– Человек эгоистичен по натуре: мы спасаем сами себя, оставляя планету на произвол судьбы. Возможно, когда-нибудь она самоизлечится и восстановится. Очистятся воздух, вода, почва, возродятся экосистемы. А потом что? Человек вновь вернётся в этот мир, и всё заново? За сколько тысячелетий мы уничтожим обновлённую планету?

– Думаешь, мы ничему не научимся?

– Трудно сказать. У нас сохранятся знания, но не будет навыков. Уже сейчас работают лишь несколько сотен тысяч человек по всей Земле, и те исключительно за мониторами. Кто из нас сегодняшних способен построить жилище, добыть пропитание и прочее? Когда мы проснёмся, не будет ни фабрик, ни заводов, не будет электричества.

– Но ведь в бункера закладываются ручной инструмент, холодное оружие для охоты и всё, что понадобится на первое время. И всё это сделано из сверхпрочных материалов. – Анна очень внимательно смотрела на меня, её глаза выражали беспокойство.

– Да, – согласился я, – такой инструмент, вполне возможно, и дождётся нашего пробуждения. Но в процессе эксплуатации изделия даже из самого прочного материала имеют свойство выходить из строя, да и просто могут быть утеряны, а производство новых инструментов из не особо прочных материалов нужно ещё наладить. А сколько времени ушло у человека на одомашнивание животных? Мы будем гибнуть на охоте, снова начнутся войны за обладание ресурсами. В лучшем случае человечество погрузится в Средневековье, а то и в каменный век.

– Тогда, я думаю, – ответила Анна, – мы не успеем вновь загадить планету: мы просто вымрем, потому как неспособны размножаться. Спастись от клыков хищника или топора противника регенерирующие клетки не помогут. Получается, что этот проект спасает не человека, а планету. А наше вымирание просто временно откладывается.

– Получается, так, – вынужден был я согласиться, – и, наверное, это правильно. Когда возникал выбор между жизнью матери и плода во время родов, всегда спасали мать. Сейчас происходит то же самое, только глобального размера. Возможно, в будущем в природе эволюционирует иное животное – возможно, разумнее нас.

– Надеюсь, мать-земля не допустит повторения этой ошибки, – как-то грустно посмотрела на меня Анна, – и продолжит своё существование пусть и с неразумными, но зато безопасными животными.

– А что же мы?

– Мы спокойно и незаметно перейдём из стадии контролируемого сна в стадию сна вечного, – тихо ответила Анна.

Я внимательно посмотрел на неё:

– Всё может быть, всё может быть.

Мы поднялись с лавочки и решили прогуляться по практически безлюдному торговому центру. Мы говорили обо всём и ни о чём, и мне никогда и ни с кем не было так легко и хорошо, как сейчас. Мы знали друг друга целый год, но лишь сегодня стали по-настоящему узнавать друг друга. В глазах Анны я заметил тихое умиротворение – по всей видимости, ей тоже было со мной легко.

В какой-то момент Анна осторожно взяла меня за руку, я ощутил тепло и мягкость её ладони, и это новое, до сих пор не изведанное мною чувство окатило меня приятной волной изнутри. Я посмотрел на свою спутницу: глаза её светились, на губах играла лёгкая улыбка. Какое-то время мы шли молча. Потом Анна заговорила:

– Я вот о чём думаю, Денис: как много мы потеряли, отказавшись от общения друг с другом. Уже сотни лет несколько поколений людей живут в виртуальной реальности, общаясь только с искусственным интеллектом. А если и имеют контакты с живыми людьми, то исключительно онлайн. Лишь немногие знают тепло человеческого тела, смотрят в любимые и любящие глаза, вдыхают запах любимого человека. Делятся мыслями, идеями, спорят, решают проблемы и находят общие решения – и совсем не по рабочим вопросам!

– В этом-то всё и дело, – согласился я, – человек обленился, ведь чтобы дружить по-настоящему, нужно прикладывать усилия, брать на себя обязательства, ответственность. А любовь – я имею в виду настоящую любовь – это дружба, помноженная на бесконечность. Необходимо жить мыслями любимого человека, принимать его полностью, без остатка и без условий. Брать ответственность не только за его проблемы, но и за судьбу, за жизнь и здоровье. Я считаю, что если человек любит кого-то по-настоящему, то он не имеет права требовать от него чего бы то ни было, но при этом сам обязан сделать для него всё. Но это в идеале – в реальности же ни одна настоящая любовь не избегает испытаний. Она сопровождается ссорами, обидами, ревностью и прочее, прочее. И весь смысл отношений сводится к тому, чтобы сгладить противоречия, найти обоюдовыгодные решения и стремиться к идеалу. А кому нужна эта головная боль? Сегодня человек собственную жизнь отдал на милость искусственного интеллекта. Никаких тебе ссор, обид, предательства, ревности. Большинство из нас сутками напролёт живут в виртуальной реальности, играют в симуляторы, отвлекаясь лишь на еду и сон, – и при этом абсолютно счастливы! А по завершении проекта. людям не нужны будут ни компьютерные программы, ни симуляторы, ни андроиды, исполняющие любое желание, – за всё будет отвечать только буйная фантазия, при этом не отвлекаясь на физиологические потребности.

– Но ведь, наверное, тяжело на протяжении многих лет общаться с одним и тем же человеком? – с сомнением в голосе спросила Анна. – Лично я пару раз за жизнь меняла своих андроидов – и совсем не потому, что они ломались или устаревали.

– Не могу сказать, ведь все мои познания в области человеческих отношений исключительно теоретические, почерпнутые из научной и художественной литературы, старых кинофильмов. Личного опыта – минус ноль.

Анна улыбнулась:

– Такого значения нет, это противоречит законам математики.

– Это противоречит законам природы!

– Может быть, попробуем исправить положение? – В глазах Анны заплясали знакомые бесята.

– С удовольствием, я и мечтать о таком не смел!

Я осторожно привлёк Анну к себе и нежно поцеловал. Она позволила мне это сделать, но сразу же после поцелуя слегка отстранилась и попросила не торопить события. Я согласился, пообещав, что буду предельно аккуратен.

Услышав это, Анна вновь улыбнулась:

– Но и затягивать не смей.

Вот и первая головоломка межличностных отношений!

Не знаю, сколько кругов мы намотали, гуляя по торговому центру, могу только сказать: хорошо, что весь обслуживающий персонал состоял из андроидов. В былые времена продавцы уже начали бы коситься на нас, а охрана следовала бы по пятам, подозревая, что мы нечисты на руку. Но тем-то и хороши андроиды, что им всё одинаково безразлично.

Мы же были живыми существами, и потому лёгкая усталость начала потихоньку овладевать нами. Заказав такси, мы спустились к выходу. Дождь прекратился, улицы утонули в сумерках. Город и днём-то был не слишком многолюден, а в вечернее и ночное время он и вовсе казался мёртвым. Признаки жизни подавали лишь уличные фонари, которые автоматически зажигались за пятьдесят метров от объекта – человека или какого-то транспортного средства – и гасли, когда тот удалялся на те же полсотни метров. Зеркальное покрытие оконных стёкол домов отражало лишь эти редкие полоски света.

Надев фильтрующие маски, мы вышли из торгового центра, где нас уже ждало такси. В салоне мы сняли маски, но поговорить не успели: машина за считаные минуты доставила нас к подъезду Анны.

– До завтра, Денис. Спасибо за прекрасный выходной. – Анна повернулась ко мне, опустив ресницы, подарила мне поцелуй и тут же выпорхнула из авто.

– До завтра, – только и успел ответить я, пока дверь не захлопнулась.

Такси тут же тронулось, и уже через каких-то пару минут я был у своего подъезда.

В этот вечер квартира, в которой я жил вполне удовлетворительно сотни лет, показалась мне маленькой, пустой и неуютной. Я не стал погружаться в глобальную сеть, не активировал личного андроида и даже книги оставил в покое. Вместо этого, быстро освежившись в пневмопарилке, я завалился на кровать и закрыл глаза. Противоречивые чувства радости и тревоги, уверенности и дискомфорта терзали меня изнутри. Мысли никак не хотели выстроиться ровной цепочкой – они сваливались в кучу, образуя какой-то винегрет.

Не знаю, как скоро я заснул, но мне показалось, что будильник сработал слишком быстро. Встав и приведя мысли в порядок, я понял, что не заказал с вечера завтрак, поэтому после утреннего туалета, как это обычно бывало, есть мне будет нечего. Заказывать что-то сейчас было уже поздно, в противном случае опоздаю на работу. Значит, буду завтракать там, благо есть такая возможность, да ещё и пить натуральный кофе за счёт компании. Чёрт, зачем я вообще заказываю завтраки на дом?..

В бюро я прибыл без опоздания, но Кирилл с Анной уже были на рабочих местах.

– Доброе утро, друзья, – приветствовал я.

– Привет, Денис! – Анна подошла и чмокнула меня в щёку.

– Привет, Анна! – Я ответил ей таким же поцелуем.

– Привет, искренне рад за вас. – Денис встал из-за стола, и мы обменялись рукопожатием.

После официальных церемоний я прошёл за своё рабочее место и принялся составлять отчёт о вчерашнем испытании. Через какое-то время цветущая Аня объявила нам, что ей пришло сообщение с просьбой прибыть в медкабинет для снятия пропорций тела, и упорхнула.

Некоторое время тишину в кабинете нарушала лишь тихая ненавязчивая музыка, доносившаяся из динамиков. Однако вскоре мой желудок довольно бесцеремонно напомнил мне о непочтительном отношении к нему. Я был вынужден прервать тишину:

– Кирилл, я вчера вернулся домой словно зачарованный и забыл заказать завтрак на утро, поэтому решил позавтракать в конторе. Ты составишь мне компанию?

– Вот, друг мой, к чему приводит любовь: так и язву схлопотать недолго, – беззлобно, по-дружески посмеялся надо мной Кирилл.

– Ну, я бы не стал кидаться такими громкими словами, – ответил я.

– А как это, по-твоему, называется? Зачарованным ты был уже по дороге в ресторан. Ладно, закажи и для меня кофе – без ничего. Не бросать же мне друга в тяжёлый час.

Ткнув пару раз в необходимые иконки на рабочем мониторе, я заказал кофе и пирожное. Буквально через минуту в кабинет заплыл поднос с заказом, и стоило нам снять с него чашки и блюдце с десертом, как он так же бесшумно исчез, как и появился.

– И всё-таки вы с Анной молодцы, – начал рассуждать Кирилл, потягивая превосходный ароматный кофе, – это очень смелый и ответственный шаг. Подавляющее большинство людей живёт в своё удовольствие и не заморачивается никакими межличностными отношениями. Даже не знаю, радоваться за вас или нет.

– Радуйся, друг мой, радуйся. Я очень надеюсь, что у нас всерьёз и надолго. По крайней мере, мне так хочется.

– Но в чём смысл, друг? Я понимаю древних людей: они были смертными, им было необходимо продолжать род – именно в этом заключался смысл их жизни. Умирая, человек передавал своим детям – в идеале, конечно, – свои знания, опыт, идеи. Те их совершенствовали и передавали следующему поколению – так постепенно из пещерных полузверей люди эволюционировали до разумных существ, которые в наше время обрели бессмертие и идеальное здоровье. И нет смысла в продолжении рода, а значит, нет смысла и в межличностных отношениях. Опять же, для удовлетворения физиологических потребностей созданы идеальные андроиды, они исполняют любую прихоть: не спорят, не изменяют, не ревнуют, готовы поддержать разговор на любую тему. К тому же при желании их можно усовершенствовать, да и иметь сразу хоть несколько десятков или периодически менять. В наше время, как мне представляется, смысл жизни – в получении удовольствия от неё, и сейчас всё для этого есть.

Тут я было хотел возразить другу, но Кирилл настойчиво продолжал:

– Я понимаю, что ты хочешь сказать: да, заботясь о себе любимых, мы вконец изгадили планету. Согласен. Но, опять-таки, мы нашли выход. И в состоянии анабиоза наш мозг будет жить в своё удовольствие. Ты ведь уже лично испытал это и всех уверил, что тебе понравилось.

– Очень понравилось. Вопрос лишь в том, сколько времени мы проживём в состоянии анабиоза.

– В любом случае дольше, чем на поверхности планеты… Но ты сейчас пытаешься сменить тему. Нехорошо, Денис.

– Кирилл, ты прав практически во всём, об одном лишь забыл.

– О чём же? – Кирилл смотрел на меня, склонив голову набок и напоминая птицу, внимательно следящую за добычей.

– О чувствах, друг мой, о чувствах, – сказал я с таким превосходством, будто объявил ему шах и мат. – Не хочешь же ты мне сказать, что испытываешь чувства к своему индивидуальному андроиду?

– Конечно, нет. – Сейчас Кирилл смотрел на меня как на человека, неспособного понять элементарных вещей. – Чувства априори влекут за собой ответственность, а ответственность – всегда риск. В межличностных отношениях он когда-то был оправдан продолжением рода. И вот теперь возвращаемся к первоначальному вопросу: сейчас-то зачем?

Я поймал себя на мысли, что Кирилл чуть ли не дословно повторяет сказанное мной вчера Анне, только с другого ракурса.

– Что за шум, а драки нет? – В кабинет вошла Анна.

– Не дождёшься, – хором ответили мы.

– И всё же – по какому вопросу дискурс? – не унималась она.

Пришлось отвечать…

– Видишь ли, Анна, наш общий друг, оперируя моими же понятиями и речевыми оборотами, которые я использовал вчера при нашем разговоре, пытаясь объяснить тебе (да и себе тоже) смысл межличностных отношений, загнал меня в угол.

– Никакого угла нет, – весело парировала Анна. – Ответ простой: не надо завидовать.

Смеясь, Кирилл поднял руки вверх.

– Что и требовалось доказать, непробиваемая женская логика.

В этот вечер я пригласил Анну в кино, но не на современную картину, созданную искусственным интеллектом способом компьютерной графики, а на старое кино с живыми актёрами, которые проживали на экране свою роль, заставляя зрителя сопереживать и думать.

В небольшом кинозале собралось едва ли полтора десятка любителей ретро. Среди зрителей я заметил ещё одну пару.

– Мы не одиноки в своих бессмысленных чувствах, – сказал я Анне, указывая взглядом на парочку.

– Очень хорошо, – ответила она, усаживаясь в кресло.

Свет в зале погас, и мы, погрузившись в события на экране, следили за сюжетом неполных два часа.

Из кинотеатра мы, как и в прошлый раз, поехали на аэротакси. Гулять по ночному, плохо освещённому городу, да ещё и в слякотную погоду, было так себе удовольствие.

Пролетев совсем немного, аэромобиль остановился у подъезда Анны.

– Спасибо за отличный вечер. Картина была восхитительна, есть о чём подумать и…

Анна хотела ещё что-то сказать, но я обхватил её за талию, привлёк себе и закрыл её рот поцелуем. Она нисколько не сопротивлялась и даже в какой-то момент перехватила инициативу. Это было восхитительно, но, как и всё хорошее, закончилось немного раньше, чем хотелось бы. Анна отстранилась от меня и открыла дверцу аэромобиля. Я попытался удержать её за руку, но она мягко освободилась и, одарив меня блистательной улыбкой, надела фильтрующую маску и вышла из такси.

Аэромобиль тронулся с места, я успел задержать взгляд на силуэте любимой женщины. Она провожала аэромобиль взглядом, но её фигура быстро растаяла в сумерках.

Вернувшись домой, я заказал себе лёгкий ужин, который был доставлен сразу после того, как я вышел из пневмопарилки. Накрыв непритязательный стол, я активировал индивидуального андроида:

– Привет, Лика.

– Привет, Денис, я скучала по тебе. – На искусственном лице возникла такая же ненатуральная улыбка.

– Я хочу поужинать. Составишь мне компанию?

– С удовольствием. Мы ведь не общались довольно долго. У тебя что-нибудь случилось? – Лика села за стол и посмотрела на меня.

– Именно случилось. И мне сейчас очень хочется поговорить. Ты же у меня не только красивая, но и умная женщина.

Лика смущённо улыбнулась:

– Андроид. Я андроид, Денис.

– Не придирайся к словам, Лика, я сейчас не об этом.

– Хорошо, я поняла, – ответила она пристыжено.

– Так вот, Лика, – продолжал я, уминая ужин, – некоторое время назад я познакомился с одной очень красивой, умной, очаровательной женщиной. Точнее сказать, познакомился я с ней больше года назад, но вот разглядел её и понял, что люблю, совсем недавно.

– Это замечательная новость, Денис. Любовь прекрасна и созидательна. Искренне рада за тебя, – улыбнулась Лика.

Я внимательно посмотрел на неё. Улыбка и вся мимика лица андроида выражали неподдельную искренность. Всю свою сознательную жизнь я общаюсь с различными видами андроидов, но до сих пор не перестаю удивляться чуду инженерной мысли, сумевшей создать идеальную мимику бесчувственной машине. Особенно расстарались, конечно, для индивидуальных андроидов. И это заставляет нас, людей, привязываться к ним как к живым существам.

На самом же деле нет в моей визави никакой искренности и быть не может. Так же как и лжи, хитрости, злости или доброжелательности. Ничего нет, кроме идеальной имитации, основанной на двоичном коде. И тем не менее, тем не менее…

– Ты ведь понимаешь, Лика, – прервав свои размышления, вновь обратился я к андроиду, – что, если у нас с Анной будет всё серьёзно, нам с тобой придётся расстаться.

– Конечно, понимаю. – На лице Лики отразилось сожаление. – Но необязательно будет меня утилизировать. Можно деактивировать и хранить – на всякий случай.

И тут мне на мгновение показалось, что в глазах андроида запрыгали знакомые до боли бесята. Я очень внимательно взглянул в них. Показалось. Действительно показалось.

«И всё же она красивая», – невольно подумал я.

Лику я выбрал очень давно на одном из сайтов продаж индивидуальных андроидов. Стоило мне задать параметры телосложения, цвет глаз и волос, как на моём мониторе появились сотни вариантов лиц, вот тогда я и выбрал, как мне показалось, идеальное лицо – лик. Потому и назвал Ликой.

Лицо Лики соответствовало лицу юной девушки: большие изумрудные, как будто немного удивленные глаза, аккуратненький носик, пухлые губы, подбородок с ямочкой – и всё это в обрамлении густых каштановых волос до плеч. Она совсем не походила на Анюту, разве только телосложением и ростом. Лицо Ани с высоким лбом было более овальным, карие глаза излучали ум, и периодически в них плясали бесята. Прямой слегка заостренный нос и тонкие губы придавали лицу аристократичность, вьющиеся чёрные волосы были вечно собраны в хвост на затылке.

Мысленно сравнивая двух женщин – точнее, женщину и андроида, – я вдруг понял, в чём их главное отличие. У Лики, как и у остальных роботов, отсутствовала индивидуальность. Не было своего мнения, своего Я. Она могла поддержать разговор на любую тему, но всегда говорила лишь то, что я хотел слышать; могла дискутировать, но ни в коем случае не спорить и уж тем более перечить. Получается, что за всё время общения с Ликой я на самом деле беседовал и дискутировал сам с собой.

Я продолжал смотреть на Лику, а та, опустив глаза, невинно улыбалась, ожидая моих указаний. Мне стало казаться, что на мою просьбу или требование она ответит чем-то вроде: «Да, хозяин», отчего я испытал ещё бо́льшую неприязнь к бесчувственной машине. Видимо, раньше я никогда не задумывался о её сути, довольствуясь лишь качественным функционалом.

Закончив ужин, я пожелал Лике спокойной ночи и сам направился к кровати. Она легко и доброжелательно, будто никакого разговора и не было, ответила мне тем же и, скрывшись в нише, спокойно встала на базу, автоматически перейдя в режим ожидания. Забравшись под одеяло, я практически сразу уснул.

В конце недели Анну пригласили провести вторую, заключительную часть испытания подкладки. Естественно, мы с Кириллом хоть и не состояли в приёмной комиссии, не могли не поддержать друга и коллегу.

На Анне комбинезон смотрелся не как на мне, а совершенно по-другому: если она и напоминала в нём героиню комиксов, то комиксов для взрослых, так как костюм плотно облегал и подчёркивал все детали её стройного, аппетитного тела. Маска придавала образу воинственный вид. И если бы ей сейчас вручили щит и копьё, получилась бы инопланетная амазонка.

Так же, как и меня, Анну усыпили ровно на четыре часа. Всё это время мы внимательно следили за происходящим на мониторе, лишь изредка вставляя короткие комментарии. Первые пятнадцать минут все показатели были в норме. Потом пульс и дыхание стали постепенно замедляться, артериальное давление упало, мышцы полностью расслабились, а мозговая активность, напротив, начала расти. Особенно показательна была та часть монитора, на которой отображался эмоциональный фон испытуемой. В этой части мы наблюдали буйство красок – иногда казалось, что кривая, указывающая на эмоциональные подъёмы, выскочит за пределы монитора. Я искренне радовался за Анну и даже немного по-хорошему завидовал.