Разум

Пока мы плутали по лабиринту бюро, Эмиль пояснил:

– Над землёй у нас только офисы управления. Основная работа кипит здесь: сначала находятся конструкторские бюро, ниже – цеха и производственные линии. Целый город под землёй. Цеха и производственные линии полностью роботизированы: туда редко ступает нога человека, роботами управляет оператор. Хотя управляет – это сильно сказано: контролирует по видеосвязи, и то больше для порядка. Их программы точные, выверенные, как швейцарские часы. За всё время, что я здесь работаю, не было ни одного случая вмешательства. Ну, вот и пришли.

Дверь одного из кабинетов открылась, и мы вошли внутрь. Кабинет был небольшой, но уютный, на три рабочих места с громадными мониторами на каждом – за двумя из них работали.

– Знакомьтесь, – представил меня Эмиль, – ваш старший инженер Денис Зосин.

Из-за мониторов выглянули две головы.

– Привет, я Анна Баум, – поздоровалась женщина.

– Привет! Кирилл. Кирилл Сотов, – представился мужчина.

– Очень приятно, – ответил я.

– Вот и славно. Денис, ребята введут тебя в курс дела. А мне пора своими делами заняться. Всем удачи! – Эмиль вышел из кабинета.

Кирилл подошёл ко мне, и мы обменялись рукопожатием.

Мой новый коллега представлял собой нордический тип голубоглазого блондина. Чуть выше среднего роста, жилистый, он был одет в такой же костюм, что и Эмиль, только бежевого цвета, и обувь на нём была уличная.

– Теоретическая часть проекта полностью готова и утверждена, – приступил к объяснениям Кирилл, – сейчас полным ходом идут испытания на животных. Наши химики синтезировали хитрый газ, который за несколько минут погружает млекопитающих в состояние анабиоза. Зверушки спят аки ангелы вот уже пять лет. Все биологические процессы в их организмах максимально заторможены, но протекают идеально, мозговая активность в норме. После создания интерактивной подкладки скафандра приступим к испытаниям его на человеке. Сами скафандры уже практически разработаны. Дело за нами.

– Я думаю, что за основу возьму искусственную нервную систему, которую использовал при создании андроидов-пациентов для мединститутов.

– Да, мы знакомы с этой твоей работой. Лично мне очень понравилось, – поддержала разговор Анна.

– Вот только нужно придумать, как вывернуть эту систему наизнанку, – задумчиво сказал я.

– Именно этим мы сейчас и займёмся. Вот твоё рабочее место. – Кирилл указал мне на свободный монитор. – Там уже все необходимые программы, данные, расчёты – всё, что нужно, включая и твой медицинский проект. Проще говоря, материалы и инструменты есть, осталось сваять чудо. Мы с Аней в полном твоём распоряжении.

– Всегда к твоим услугам, – мило улыбнулась Анна.

В глазах девушки я заметил пляшущих бесят. Только этот озорной взгляд я и смог отметить в её образе.

Я ответил улыбкой и прошёл на своё рабочее место. На рабочем столе монитора действительно было всё, что нужно, и даже немного больше. Работа закипела.

Необходимо было создать интерактивный, сверхпроводящий, лёгкий, эластичный, дышащий материал.

Шли дни, недели и месяцы. Иной раз мы так увлекались, что забывали про обед и засиживались в своей конторке допоздна, пока не приходил Эмиль и не разгонял нас по домам. Целый год мы искали, пробовали, испытывали, доказывали, спорили, но вот ругаться у нас не получалось. В результате совместной работы мы стали сплочённой, монолитной командой. Мы научились понимать друг друга с полуслова, с полувзгляда. В течение этого года у нас было несколько неудачных попыток, некоторые можно было даже назвать провальными. Но мы не сдавались. Снова и снова мы рассчитывали формулы, на ходу изобретали новые технологии, синтезировали несинтезируемое, создавали по образу и подобию или шли от противного.

За время работы нам стало известно, что несколько корпораций активно реализуют проект по переселению землян на планету-близнец. Они приобрели у нас технологии по созданию индивидуальных скафандров и изготовлению усыпляющего газа. Эти компании атаковали рекламой всю электронную почту землян, суля немалую выгоду по акциям. У каждой из них были свои «плюшки», искушающие клиента воспользоваться именно их услугами. Но одно у всех компаний было общее: предоплата за перелёт. Потому как постройка корабля, его заправка, умная электронная начинка, полезный груз и прочее требовали капиталовложений здесь и сейчас.

Участие же в нашем проекте не стоило человеку абсолютно ничего. Так, кроме средств корпорации «Морфей», в него вливались деньги других крупных компаний и банков, причём всех государств. Наш проект был не коммерческим, а скорее социальным, ведь спасаться нужно было всем. Кроме того, строительство бункеров обходилось в разы дешевле по сравнению с космическими кораблями. Это как сравнивать стоимость дачного домика и авиалайнера.

Как-то в один из обеденных перерывов между мной, Кириллом и Анной возник разговор на тему выбора проекта.

Анна, уплетая синтетические питательные батончики и запивая их натуральным соком, спросила:

– Друзья, вам известно, что корпорация «Мэйфлауэр» – одна из тех, что готовит проект по переселению землян на планету-близнец, – предлагает хорошую скидку на приобретение билетов сотрудникам нашей корпорации?

– Конечно, – ответил Кирилл. – Ведь кого лучше иметь на земле обетованной: учёных, инженеров, программистов, других специалистов высокого класса или толпу бездельников, от которых не то что пользы никакой – проблем не оберёшься?

– Полностью согласен, – поддержал я Кирилла. – Кроме того, они преследуют и другую, может быть, более значимую цель – улучшение имиджа. Ведь если значительная часть наших сотрудников воспользуется данным предложением, то корпорация «Мэйфлауэр» будет вправе считать, что идея по переселению была удачнее идеи анабиоза и именно она сумела это доказать.

– Так, и что же ты решила? – Кирилл с интересом посмотрел на Анну.

– Как всем известно, наша компания никоим образом не принуждает своих сотрудников к участию именно в нашем проекте и даже не чинит никаких препятствий тем, кто решится на перелёт. Лично я пока думаю. И пока додумалась только вот до чего: если кто-то из нашей группы воспользуется предложением иных компаний, Эмиль объявит того человека предателем, изменником и вообще редиской.

Дружно рассмеявшись, мы пришли к общему мнению, что Эмиль очень ревностно относится к проекту анабиоза. Ведь свою аналогию с блохами он доносил до каждого, кому выпадала честь с ним общаться.

Вот так, весело и дружно, под рассуждения и споры, методом проб и ошибок мы всё же создали материал, отвечающий всем техническим характеристикам. Материал был принят, и начался этап подготовки к его испытанию.

Как старший группы, я принял решение первым испытать материал на себе. В назначенное время я прибыл в медкабинет, где очень умная программа, начинённая искусственным интеллектом, отсканировав моё тело, выдала все его пропорции в точности до микрона. Эти данные вместе с технической документацией и образцами ткани были направлены на наше же производство. Через пару дней меня пригласили для участия в первом этапе испытания. В испытательном кабинете меня встретили Эмиль и ещё три человека из приёмной комиссии корпорации. Кирилл и Анна, конечно, тоже пришли вместе со мной.

– Добрый день, уважаемые коллеги, – обратился к нам Эмиль. – Рад приветствовать вас на первом этапе итоговых испытаний материала.

Он представил нам членов комиссии, после чего мне выдали нечто похожее на комбинезон с маской-капюшоном. В отдельной кабинке я переоделся в это чудо инженерной мысли. Комбинезон полностью облегал всё тело, только маска-капюшон оставляла открытыми глаза, ноздри и рот. Когда я вышел к коллегам в таком виде, то заметил, что все они стараются изо всех сил не рассмеяться. Особенно плохо это получалось у Анны. Я действительно был похож на какого-то супергероя из комиксов – не хватало лишь геройски развевающегося плаща и плавок поверх колготок. Но на что только не пойдёшь ради науки!

Молчание прервал один из членов комиссии:

– Коллеги, это экспериментальный образец. Если сейчас эксперимент пройдёт удачно, этот комбинезон будет вшит внутрь скафандра, и тогда уже не будет такого нелепого вида.

Для чистоты эксперимента было решено погрузить меня в сон. Меня усадили в очень удобное анатомическое кресло, в котором я ощущал себя практически в невесомости. Ко мне подошёл Эмиль и перечислил всё, что я должен испытать во время эксперимента: погружение в воду, жару, холод, дуновение ветра, ощущения при ходьбе босиком, вкус пищи и напитков, сексуальное удовлетворение.

На глаза мне надели очки, на нижней части лица закрепили маску. На теле и голове установили датчики. Через маску подали газ. Постепенно мои мышцы расслабились, веки стали тяжёлыми. Я погрузился в темноту. Однако через какое-то время увидел себя стоящим на вышке в бассейне. Я чётко и ясно ощущал босыми ногами прохладу и гибкость мостика, ясно видел пространство вокруг себя; слышал, как плещется вода и разговаривают другие купальщики. И чувствовал приятный холодок внутри себя, когда смотрел сверху на воду. Нельзя сказать, что я уж настолько боялся высоты, но с вышки ни разу не прыгал. Но ведь в конце концов это мой контролируемый сон, и, если я не планирую в нём покалечиться, значит, и не сделаю этого. Набрав воздуха в грудь и затем медленно выдохнув, я совершил прыжок и погрузился в приятную прохладу. Каждая клетка моего тела ощущала воду. Несколько метров я проплыл под водой, ощущая, что она старается вытолкнуть моё тело на поверхность. В то же время мне было приятно чувствовать лёгкость и расслабленность своего тела в воде. Вынырнув на поверхность, я совершил пару кругов от бортика до бортика. Но стоило мне встать на твердь земную, точнее кафельную, я как-то сразу очутился за рулём гоночного внедорожника, который мчал по пескам раскалённой солнцем пустыни. Солнце раскалило не только пески, но и автомобиль с моей экипировкой. Казалось, что обжигающий ветер сейчас изжарит меня. Адреналин, поднимаясь откуда-то снизу, накрывал меня с головой, подобно морской волне. Я чувствовал, как работает двигатель автомобиля, все его узлы и агрегаты. Мы были с ним единым целым – впрочем, как и с другими участниками ралли, которые, как и я, мчались по этому пеклу к финишу.

Прошло очень много лет с тех пор, как в реальном мире были прекращены выпуск и продажа управляемых человеком автомобилей. Более того, управление такими авто было запрещено на законодательном уровне. Человечество передвигалось либо на аэротакси, либо на аэробусах, движимых мощью искусственного интеллекта. Любители погонять, к числу коих относился и я, довольствовались лишь симуляторами виртуальной реальности. И пусть качество последних росло с каждым годом, всё же никоим образом нельзя было сравнивать спектр ощущений и эмоций, которые я испытывал сейчас, с тем бедным набором, что предоставляли симуляторы.

Сколько времени я мчал до финиша, не знаю. Но он появился в поле зрения ровно тогда, когда я о нём подумал. Каким по счёту я пришёл, меня не интересовало. Заглушив мотор, сняв шлем и перчатки, я вышел из авто. На трибунах ликовали зрители, мой внедорожник с разных сторон облепили, подобно муравьям, техники-механики. За столами кипела судейская работа. К финишу всё ещё продолжали прибывать другие участники. Но всё это мне было безразлично. Мне важны были лишь ощущения и эмоции, которых, как я уже сказал, было через край.

Пройдя в одну из установленных здесь палаток, я достал из холодильника бутылку прохладной воды. Половину вылил на себя, половину выпил – и совсем не потому, что испытывал дискомфорт из-за жары и жажды. Нет! Просто это было приятно…

Стоило мне подумать о том, что неплохо бы испытать себя холодом, как я моментально оказался на горнолыжной трассе. Передо мной простирался белоснежный горный пейзаж. Снег искрился на солнце так, что глазам было больно, – пришлось надеть солнцезащитные очки. Морозец пощипывал лицо и руки, изо рта шёл пар. Воздух был чистым и свежим, наполненным запахом зимы. Я дышал и не мог надышаться. Никаких фильтрующих масок, никакой унылой мокрой серости…

Вокруг было множество народа. Люди вокруг спускались, поднимались, разговаривали, радостно кричали, играли и наполняли всё окружающее пространство атмосферой радости и веселья.

Надев лыжи, я оттолкнулся и покатился вниз. Я никогда не делал этого раньше, однако скатился легко и непринуждённо. Ветер, свистя в ушах, теперь не жарил, как в пустыне, а обдавал меня прохладой. Но и тот и другой были мне приятны.

Вдоволь накатавшись, я решил, что пора приступать к следующему пункту своего виртуального путешествия. И, теперь уже одетый в изысканный классический костюм, мгновенно очутился за столиком роскошного ресторана, где был приглушён мягкий свет и играла живая музыка, которая плавно разливалась по пространству зала, смешиваясь с ненавязчивым цветочным ароматом и создавая уютную атмосферу. К моему столику неслышно подошёл официант и замер в ожидании заказа. Напротив меня сидела Анна в вечернем платье: волосы уложены в причёску, минимум макияжа, скромный маникюр. Её глаза светились тихой радостью. Я взял Анну за руку и ясно ощутил бархат и тепло её кожи. Она улыбалась – больше глазами, нежели губами. Нет, это не сон. Эта самая что ни на есть настоящая реальность! Та, о которой я мечтал и боялся признаться в этом самому себе…

Мы сделали заказ. Через некоторое время нам подали роскошный ужин из натуральных продуктов; мы пили хорошее, настоящее вино, говорили, танцевали и не сводили друг с друга глаз. Мы были абсолютно счастливы. Сколько прошло времени, было сложно сказать. Ведь в этой реальности время шло совсем иначе – впрочем, как и в обычном сне, когда порой можно за короткое время пережить массу событий и фейерверк эмоций, а иногда за целую ночь перед тобой одна и та же монотонная картинка.

После ресторана мы оказались с Анной в номере отеля, где выпили игристого вина. А дальше… Её запах, тепло тела, сладость губ…

Насладившись друг другом, мы раскинулись на постели и молчали. Я был безмерно счастлив и в то же время испытывал угрызения совести. Ведь я переспал с девушкой, пусть даже и во сне, не спросив её согласия!

В какой-то момент, совершенно неожиданно для меня, окружающая меня картина стала расплываться. В глаза ударил резкий свет. Проморгавшись, я вновь увидел испытательный кабинет, а в нём Кирилла, Эмиля, членов комиссии и, конечно же, Анну. На ней не было вечернего платья, да и вообще она выглядела довольно обыденно, но от этого не казалась мне менее прекрасной. В сей же момент я понял, что влюблён.

– Ну, как ощущения? – спросил Эмиль.

– Что скажете? – почти в один голос задали вопрос представители приёмной комиссии.

Ещё не до конца вернувшись в реальность, я хлопал глазами и вращал головой. Ассистенты снимали с меня очки, маску, датчики. Подлетел робот-официант с чашкой натурального ароматного кофе. Зайдя за ширму, я снял с себя комбинезон и облачился в нормальную одежду. Только после этого я выпил чашку кофе и стал отвечать на вопросы:

– Могу вас с полной ответственностью заверить, коллеги: это был не сон. Точнее, не совсем сон в обычном его понимании. Это другая реальность. – И я вкратце рассказал о пережитом опыте искусственного сна.

Ненароком я посмотрел на Анну и задержал на ней свой взгляд. Поймав его, она мягко улыбнулась, и в её глазах заплясали знакомые бесята. Я отвёл взгляд.

– Сколько времени я проспал?

– Ровно четыре часа, – ответил Эмиль, – все показания были отличными. Твой мозг работал на все сто процентов, и, судя по всему, тело моментально реагировало.

– Значит, нас всех можно поздравить с удачным завершением первого этапа испытаний интерактивной подкладки, – вступил в разговор один из членов комиссии, – в особенности вашу группу. Поздравляю, коллеги!

Мы все обменялись рукопожатиями.

– Сегодня вы все свободны. – Эмиль обвёл взглядом нашу группу. – Денису необходимо восстановить эмоциональное равновесие. Завтра составишь подробный отчёт о своих ощущениях и впечатлениях.

Мы с Анной и Кириллом, надев фильтрующие маски и прикрепив к уху наушник, без которого невозможно было общаться в маске, вышли из здания офиса на улицу и остановились на крыльце. Настроение у всех было приподнятое, несмотря на серую, унылую мокрую погоду.

– Предлагаю отметить наш успех, – сказала Анна.

Она весело спрыгнула со ступенек крыльца на тротуар и развернулась к нам, широко улыбаясь. Хорошо, что маски изготавливались из прозрачного материала: он давал возможность наблюдать мимику собеседника.

– Согласен, – ответил Кирилл.

– Я с вами, – поддержал я коллег.

– Конечно, ты с нами. Куда ты без нас? А куда нам без тебя?

Анна протянула нам с Кириллом руки, и мы спустились с крыльца.

– Мы целый год работали рука об руку, но по сути ничего друг о друге не знаем, – продолжила Анна. Она встала между нами, взяла нас под руки и целеустремлённо зашагала вперёд.

– Куда мы направляемся? – поинтересовался я.

Здесь недалеко, – ответила Анна, – есть вполне уютный и недорогой ресторанчик. Конечно, это не тот роскошный ресторан, в котором ты отдыхал, но всё же он вполне сойдёт для того, чтобы отпраздновать наш триумф.

Анна, хитро прищурившись, посмотрела на меня. В ответ я как-то глупо улыбнулся и бестолково закивал.

«Чёрт возьми, что со мной происходит? – подумал я. – Весь какой-то несобранный, в голове сумятица… Неужели это последствия экспериментального сна? Нет, здесь другая причина: нужно признаться самому себе, что я влюбился. Со мной такое впервые. А как об этом сказать Анне? Как она отреагирует?»

В моей голове роился целый вихрь мыслей, но на кучу вопросов не было ни одного ответа.

– Денис, мы пришли. Просыпайся уже!

Голос Кирилла вывел меня из глубокой задумчивости. Я взглянул на него. Рядом заливалась смехом Анна. Я заметил, что мы уже стоим у дверей ресторана, и, снова глупо улыбнувшись, проследовал за друзьями внутрь. Ресторанчик действительно был уютным – небольшим и светлым. А ещё почти что пустым. За одним столиком обедала пара, в другом конце зала с чашкой кофе и проекционной электронной книгой сидела девушка. Мы заняли столик у окна, и тут же над ним, перед глазами каждого из нас, зависла проекция электронного меню. Для начала мы заказали вино и фрукты. Потом каждый сделал свой индивидуальный заказ. После сделанного нами выбора меню растворились в воздухе. Через несколько минут к столику изящно и бесшумно подплыл андроид-официант. Сверху он выглядел как антропоморфный, но вот лицо было кукольным, а волосы – неестественно белыми. Снизу же из-под его пиджака торчала пластиковая конструкция с электромагнитной тарелкой для левитации на конце.

Когда сферу обслуживания, как и многие другие рабочие места, стали занимать андроиды, на законодательном уровне было принято решение об ограничении их антропоморфной внешности – во избежание казусных, а порой и трагических случаев, связанных с тем, что человек не понимал, кто перед ним: Homo sapience или робот. Производственные роботы внешне ничем не напоминали человека. Официанты, парикмахеры, массажисты и прочие андроиды, обслуживающие людей, имели внешнее сходство, но их лица специально делались кукольными, а цвет глаз, волос, иногда и кожи был неестественным для человека. Конечно, неприятно, когда тебя стрижёт или сервирует твой стол андроид с металлическими руками и лицом терминатора. Лишь несколько групп андроидов были полностью антропоморфны – в том числе созданные мною андроиды-пациенты, призванные не только помогать будущим медикам овладевать практическими навыками, но и формировать морально-этическое отношение к больным.

Наш наполовину антропоморфный, но тем не менее довольно симпатичный официант представился:

– Меня зовут Кэнон или как вам будет угодно.

Он поставил на наш стол вазу с фруктами и разлил вино по бокалам.

– Рады знакомству, Кэнон, – ответила за всех Анна.

Андроидов, работающих в сфере услуг при непосредственном контакте с человеком, старались называть так же, как и фирмы, выпускающие электронику и бытовую технику, а иногда давали им имена автомобильных компаний – и всё это также с целью избежать очеловечивания машин. А вообще, у каждого андроида был индивидуальный номер, известный лишь владельцу и контролирующим органам.

Кирилл поднял бокал:

– Предлагаю первый тост за руководителя нашей группы и гения биоинженерной науки. За тебя, Денис!

Я дополнил тост коллеги:

– За нас, за нашу группу!

Чокнувшись, мы осушили свои бокалы до дна. Кэнон тут же наполнил их вновь.

Анна повернулась ко мне:

– Денис, опиши, пожалуйста, общее восприятие действительности во время экспериментального сна. Ты действительно ощущал всё как наяву?

– То, что происходило со мной, нельзя назвать сном. Это другая, какая-то нереальная реальность. Я до сих пор уверен, что реально прыгал с вышки в бассейне, а когда погрузился в воду, то почувствовал всем телом её приятную прохладу. Когда же катался на горных лыжах, кожу пощипывал лёгкий морозец, на лице я ощущал брызги снега и мощный поток холодного воздуха при спуске. Во время авторалли в пустыне я явственно ощущал зной, мелкий песок на зубах – хотя это странно, ведь я был в шлеме. Я потел, но чувства жажды у меня не было совсем, а прохладную воду я пил только потому, что это было приятно.

– То есть ты не испытывал физиологических потребностей? – спросил Кирилл.

– Именно так. Ни жажды, ни голода, ни усталости. И о том, что людям периодически необходимо посещать туалет, я забыл совершенно. Но самое главное то, что время там идёт совершенно по-другому. Точнее сказать, его нет, оно никуда не идёт. Я находился словно вне времени. И потому был крайне удивлён, когда узнал, что в реальности я проспал лишь четыре часа.

Пока мы беседовали, расторопный Кэнон принёс горячее и закуски.

– Приятного аппетита, – пожелал нам учтивый андроид.

– Спасибо, Кэнон, ты можешь быть свободен, – поблагодарил официанта Кирилл, и тот тихо удалился.

– А секс? – поинтересовалась Анна.

– Да, по условиям эксперимента я обязан был вступить в интимную близость с человеком. Как и в случае с другими физиологическими потребностями организма, сексуальной потребности я не испытывал. Но вот удовольствие я испытал невероятное. Это был просто фейерверк эмоций и мощный выброс эндорфинов в мозг. Правда, в данном случае мне сложно сравнивать, так как у меня не было сексуального опыта с реальной женщиной. А к своему секс-андроиду придётся привыкать заново.

– Можем ли мы узнать, кто та женщина, которая была твоим сексуальным партнёром? Мы её знаем? – мило улыбаясь, спросила Анна.

Я как-то глупо смутился, а почувствовав, что моё лицо заливает пунцовая краска, стушевался ещё больше. Кирилл перевёл удивлённый взгляд с меня на Анну, та же в свою очередь сделала невинное лицо, но в её глазах плясали бесята. Кирилл, обладающий чуть ли не аристократическим чувством такта, быстро, но аккуратно сменил тему разговора на более нейтральную.

Мы общались ещё около часа, и я узнал, что Кирилл с Анной работают в корпорации уже довольно давно и до моего прихода были заняты разработкой скафандров. Эмиль же до прихода в корпорацию служил в отряде космонавтов и долгое время летал в космос, был командиром корабля. Но при изучении одной из планет-близнецов, за которыми человечество наблюдает вот уже несколько сотен лет, что-то пошло не так. Эмиль ушёл из космонавтики в науку и теперь категорически не желает расставаться с Землёй.

– Видимо, кроме нежелания быть похожим на паразитов, у Эмиля имеется ещё более веский повод, исключающий возможность переселения, – предположил я. – Интересно, что там произошло?

– Даже не пытайся узнать, – прервал мои размышления вслух Кирилл, – тебе никто ничего вразумительного не скажет, потому как никому доподлинно ничего не известно. Так, гуляют какие-то нелепые небылицы. И не вздумай спрашивать напрямую у Эмиля. В обоих случаях потеряешь его доброе расположение, он дистанцируется от тебя и при первой возможности избавится. Возможно, когда-нибудь он сам посчитает нужным тебе рассказать. А может, и нет.

Внимательно рассматривая лица друзей, я так и не смог понять, известна ли им тайна Эмиля. Понял лишь одно: в любом случае ни один из них ничего не скажет. Также я вспомнил, что ещё при первой нашей встрече с Эмилем в его волевом цепком взгляде командира пряталась чуть ли не вселенская скорбь человека, знающего неприятную правду и не имеющего возможности донести её до людей. Видимо, тогда я не придал этому значения, но сейчас, вспоминая и чётко представляя его взгляд, я понял, что, даже когда Эмиль улыбается или смеётся, его глаза остаются грустными.

Теперь была моя очередь подкинуть тему для разговора, и я начал с вопроса:

– Друзья, вы обратили внимание на то, что данное заведение, несмотря на свою синтетическую кухню и приемлемые цены, достойно посещения учёными с мировым именем?