Чистильщики пустошей – 3: Мэдмакс

Глава шестая: лишь только пыль…

Мэдмакс очень сильно не любил коней. Живых не любил чуть больше, чем киберов, живым постоянно нужно было искать жрать, отыскивать болячки, ухаживать и не давать запалиться. Жившие в селах, деревнях, фермах и прочих выселках, учились этому с детства. Макс, дитя пусть и полуразрушенного, но города, ничего такого в загашниках не имел. Потому и не любил.

– У меня какой-то буро-крапчатый уродский конь. Ты так специально сделала? – спросил он у Рэд в самом начале.

– Он чалый.

– Чалый, Рэд, если бы коняка оказался настоящий, ну, знаешь, ржет, постоянно валит яблоками и вечно голодный. А это – бурый, в пятнышко.

– Тебе не все равно?

Максу было все равно, на самом деле. Чалый, буланый, саврасый, в сущности все равно. Главное в другом: седло спокойно лежит на крепкой спине кибернетического организма, может, и доживающего свой век, но весьма ходкого и почти не скрипящего. Скрипят они внутри, и немудрено: отличная машинерия, без нормального обслуживания и запасных частей умирала. От года к году таких вот созданий оставалось все меньше. Эта парочка, найденная Рэд, вообще оказалась дивно хороша, с настолько хорошо функционирующей органической частью, что издалека коней легко принять за живых.

Из городка выбрались поутру, пройдя через северные ворота и сразу пошли по тракту, намеренно неторопливой рысью. Чистильщиков последнее время все чаще вызывают туда да сюда, все привыкли. Наверное, замысел Белого был продуман на самом деле хорошо, вряд ли двое из Братства, отметившись у специального сотрудника КВБ, вызвали подозрения.

Жарило, жарило так, что очень сильно хотелось добраться до первых лесов, до сих пор темнеющих на горизонте. Им в чем-то сильно повезло: «консерва» лежала в благословенных землях башкир, почти полностью покрытых лесами. Тень им там была обеспечена, если свернуть с тракта на одну из лесных троп, давно накатанных купцами, фермерами, людьми Альянса и остальными, катимыми «перекати-полем» темного века вокруг.

Рэд мурлыкала что-то под нос, умудряясь между делом полировать ноготки. Как она умудрялась пользоваться лаком и частенько сохранять его в отличном состоянии, оставалось загадкой для всех. Вот и сейчас, нет-нет да поглядывая вокруг, красноволосая ведьма вооружилась бархоткой и самозабвенно занималась правой рукой. Киберконь, красавец вороной, слушался одних колен, сжимающих бока и мерно трусил вперед.

Мэдмакс порой морщился, нога все же не пришла в норму полностью. Доцент, правда, полностью поддерживал Кошку, утверждая про соматический характер его боли. Макс не спорил, но иногда становилось совершенно неудобно держаться в седле. Но он старался, не терять же лицо перед коллегой, честное слово.

Город потихоньку превратился в темную полоску, оставшуюся позади. Стену вокруг него строили и строили, она-то и бросалась в глаза. Старой дорогой, серой полосой асфальта, они не пользовались, если не считать мостов. Да и, если совсем честно, за мосты Альянс только брался. Половина стояла полуразрушенная, а заниматься ремонтом железобетонных конструкций сейчас было особо и некому.

Впереди ждало немало речушек, но здесь бояться их не приходилось, особенно, когда верхом. После Полуночи все пошло кувырком, мир свихнулся, а вот природа потихоньку забирала свое. Но тут, в степях у седого гордого Яика, речки текли мелкие, броды имелись, а новые мосты из дерева и паромные переправы народец ставил сам. Хотя Альянс потихоньку и начал прибирать все к рукам, переправа, это деньги, а деньги новым государствам едва выжившего мира были нужны как никогда.

Копыта стучали по утоптанной сухой земле, кое-где уже потрескавшейся из-за палившего солнца. Лето с самых первых деньков оказалось адским, продирающим жаром до костей, причем не человеческих, а самой почвы.

– Макс.

– Да?

– Почему ты меня так сильно не любишь? Я ведь не особо новенькая.

Он покосился на нее, нацепившую защитную маску. Сам Макс надел плотную смазанную кожу с темными линзами сразу по выходу из города. А это чего-то форсила, мол, меня так просто не проймешь.

Ну и вопросец, если разбираться. Он пожал плечами:

– Ты не очень права. Мы с тобой просто взаимно не нравимся друг другу, это не страшно. Работе не мешает, а так…

– А так ты меня всегда и везде выручишь, потому что я своя, да?

– Да. – Макс согласился. Мысль правильная, он на самом деле выручит Рэд, если потребуется. Причина проста: Братство есть Братство, так должно.

Братство было крохотным. Они вот квартируют в Сороке, отряд Серого в городе Святой Екатерины, Черный в Челябе. Говорят, в Парме тоже есть Братство, но сам Макс с ними ни разу не пересекался, да и не особо стремился. Там, возле оружейных и пороховых заводов, поставивших Альянс на ноги, обреталась странная компания, лишь изредка присылавшая какую-то весточку.

У Черного самый большой отряд, почти тридцать человек, пять машин и настоящая лаборатория с тремя умниками из «научной» секции. У Серого также, как у них, бойцов пятнадцать, не больше.

Где-то по границе с Итилем шастает группа Ворона, бывшего брата, ушедшего на вольные хлеба и снова сколотившего тоже самое. Ворона Макс знал, они встречались несколько раз, когда отряды собирались и уничтожали зарождавшиеся Прорывы, Ворон ему нравился.

Вот и все, по сути, Братство, никого больше нет. Так что Макс на самом деле дорожил всеми и каждым. И каждой, конечно. Даже вот этой, алеющей гривой на версты вокруг и старательно наводящей красоту.

– Ты просто сама честность. – Рэд смотрела в сторону.

– Не обязательно любить друг друга, чтобы делать нашу работу. Доверять нужно.

– Ты мне доверяешь?

– Да.

Больше она не интересовалась мыслями, отношением и чем-то еще. Да и вообще замолчала надолго. Мэдмакс не имел что-то против, лишние разговоры совершенно ни к чему. Дорога, пусть и не на задание, длинная, нужно привыкнуть, взять темп и идти. Вернее, ехать. Они и ехали, до самого зенита, когда раскалились даже подпруги.

Пыль вилась у самых копыт, серая и горячая. Кони бухали копытами, поднимая ее, спокойно рысили дальше. Когда у горизонта показалась первая полоска молодого леска, Рэд погнала вороного галопом, все же устав от палящего солнца.

Рощица, на взгорке, тянулась из распадка, прятавшегося между двумя высокими курганами, один дальше поднимался взхолмьем, вытягивался неровной драконьей спиной и убегал дальше. Между двумя крепкими и странными для степи березками бил родник, собираясь в чашу, обустроенную кем-то камнями. Ковшики, вырезанные из пластика, висели тут же, на колышках. Пластика вокруг хватало, этого-то дерьма успели накатать до Полночи столько, что до Страшного суда не пропадет.

– Подзарядим лошадок? – поинтересовалась Рэд, почему-то уступив Максу место старшего. – Внизу…

Она потянула воздух носом, как собака, но дело было не в этом. Рэд чуяла живую, и не только, плоть всей собой. Если сейчас не найдет опасности, то предложение хорошее. Хотя осмотреться точно стоит.

Мэдмакс оглянулся, достал из чехла потрепанный бинокль, быстро поднялся по стволу наверх. Со стороны города не пылило, по дороге, убегавшей вдаль, тоже. Неудивительно, основной тракт, тащивший на себе купеческие фургоны, телеги переселенцев, патрули жандармов и просто путников, все же шел вдоль остатков трассы. А они ушли вбок, чтобы срезать и добраться на рандеву раньше.

– Да, раскатываем пластины.

Чистильщики порой беднее церковной крысы, а иногда богаче самого оборотистого купчины. Тут ведь дело как? Как карта ляжет, само собой. Если часто доводится ползать там, где наука с инженерией оставили много старого и чудесного, то все равно обрастешь всякими нужными вещами.

Гибкие и не боящиеся ветра, пыли с камнями, сучьев и падения с высоты, пластины отыскал как-то Ёж. Большой сверток, туго скрученный и не очень удобный, он тащил на собственном горбу вместе с мешком, где стукали друг о друга четыре не совсем человеческие головы.

Доцент, обычно хмуро и криво смотрящий на все находки братьев с сестрами, тогда чуть не подпрыгнул до потолка ото радости. Ёж, сам того не понимая, доставил домой настоящее сокровище – солнечные батареи последнего поколения, созданные перед Полночной Войной по специальному армейскому заказу и дождавшиеся своего применения.

Большая часть оказалась закрепленной на крыше, помогая добывать самое настоящее электричество. А из трех, применив все имеющиеся знания и талант, Доцент сотворил такие вот переносные штуки. Разложенные пластины, расчехленные их специальных вьюков, притороченных у сёдел, уже заблестели на солнце, впитывая полезный сейчас жар. Если уж светило так неумолимо, то стоит превратить его старания во что-то полезное. Как, впрочем, и все остальное, заново осваиваемое человечеством.

Полночь заставила людей ценить все, что недавно казалось обычным и привычным. Такой вот урок, полученный вполне заслуженно.

Кони стояли смирно, порты для подключения проводов, спрятанные под седлами, уже заработали, впитывая энергию. Рэд, усевшись на попону, вытянула ноги и снова мурлыкала что-то, спрятавшись в тени. Потягивала воду из походного кожаного стаканчика и явно наслаждалась жизнью.

Мэдмакс сел у соседнего дерева, привалился спиной и позволил прикрыть глаза. Вокруг стояла тишина и вряд ли стоило ждать напасти. Тишина и покой, редкое удовольствие по нынешним временам, заставляли наслаждаться ими при любой возможности.

Из распадка скрипели, трещали и даже рассыпались стуком какие-то живые и неопасные организмы. Мэдмаксу даже показалось, что услышал дрофу, нормальную большую дрофу, а не чудовищных хищных бескрылых птиц-форков, встреченных уже не раз. Если так, то здесь прямо настоящий оазис, голосящий о себе во все имеющиеся голоса. От сверчков и до сусликов, невозможно жирных по летнему времени и совершенно обнаглевших. Один, плевать хотевший на людишек с коняками, уже посвистывал неподалеку, почему-то не спускаясь в тень к товарищам.

– Молодой, – пробурчала Рэд, – хочешь – кокнем и поджарим. Мне тут один знакомый хэдхантер, настоящий горец со степей, рассказал интересный варварский рецепт. Берем, значит, мы этого суслика и…

– Степняки обычно берут сурков, – Мэдмакс улыбнулся, – и пихают внутрь раскаленные камни, вкус на любителя. Вяленое мясо будешь с галетами?

– Такого добра у меня у самой навалом. – Рэд сорвала травинку и начала жевать. – Отбил мне все желание заняться гастрономическими изысками.

– Угу. То-то тебя дома на кухне никогда не видно.

Рэд хмыкнула и улыбнулась.

– На самом деле это все ради вас, ведь если я возьмусь за дело, придется вам всем шляться на всякие дела в два раза больше.

– Это почему?

– Потому как настолько вкусно, что невозможно удержаться от добавки. А это лишний вес и двойные подбородки.

Макс хмыкнул в ответ. Им-то, да-а-а, лишний вес очень сильно грозит.

– Напомни вот что, Рэд…

– Что?

– Мы выбрались из города по заданию, полученному из Буздяка. Буздяк, так-то, ровно в той стороне куда нам нужно, все верно. Но ведь задание, как я понял, какое-то странное. Если не сказать, что глупое.

– Что ты в нем заприметил глупого?

Мэдмакс приоткрыл один глаз и уставился на нее.

– Нас отправили разобраться с, я даже не поверил, когда прочел, с лесным мужиком.

– И?

– Два момента, Рэд. Лесные мужики, комполены, это дальше к Камню, в аккурат возле Пармы, а не где-то у Буздяка. Вогульское название лесных людей, всего-навсего, а совершенно не то, что имеется на башкорте. Но это все, так, ерунда и возможный географическо-этимологический кретинизм, отсюда и путаница.

– Мне так нравится оказываться рядом со своими братьями и сестрами, м-да. – Рэд все же достала вяленую полоску и начала жевать. – Фтолько интефефнофо уфнаю.

– А?

– Ща… – Рэд запила сухое, как подметка, мясо. – Говорю, где еще услышишь такие дивные по текущим времени с ситуацией выражение, как этимология… Не говоря о географическом кретинизме. Вы, смотрю, вовсю стремитесь не потерять культуру и накопленный за века багаж знаний.

В чем-то Рэд была права. Порой Мэдмаксу приходилось сильно сдерживаться от применения выражений с определениями, получаемыми от Доцента с Белым целыми пачками. Причем цеплялись они намертво и вполне мешали общаться с обычными заказчиками. Тем, в целом, весьма сложно было произнести понятие «мутация», не говоря о «дезоксирибонуклеиновой кислоте».

Ёж, к примеру, вообще имел привычку издеваться над одной любимой проституткой, пытая ее лихо закрученными географическими понятиями вроде Гваделупы и Баб-эль-Мандебского пролива. Что поделать, когда стараешься сохранить остатки нормальной человеческой жизни, чего только не цепляется.

– А второй-то момент какой, а? – лениво протянула Рэд, прищурившись наблюдая за солнцем. – Торчать нам тут еще с час, потом жара на спад пойдет, а разговор вдруг клеится, братец, не находишь? Так чего там со вторым моментом.

– Никаких лесных мужиков-комполенов, равно как баб-комполених, не существует. Все заблуждения по поводу снежных людей, существовавшие даже в середине прошлого века, была развеяны чуть позже.

– Ну да, – Рэд кивнула, соглашаясь. – Но есть, Макс, одно крохотное, вот такусенькое, «но».

– И в чем оно заключается?

Рэд вдруг села, став очень серьезной:

– В пяти убитых бортниках у Буздяка. Два мужика-лесовика, полжизни проведшие среди дубрав с рощами и трое учеников-сродственников, найденные охотниками. Найденные разорванными на куски, не объеденными и не тронутыми никаким другим зверьем.

– Некросфера. – Мэдмакс садиться и открывать глаза не стал. – Солдаты Полуночи могли бы порезвиться, но если там оказались мальчишки – забрали бы с собой. Они всегда забирают молодежь, все пытаются создать себе потомство. А если рядом бы нашелся Прорыв, то никто бы ничего не донес, потому как там все бы сдохли. Раз так – некросфера и мертвяк.

– Ху..к! – сплюнула Рэд. – Эту новость переслал Аза, Азамат, я его знаю.

– Так… – вот тут Мэдмакс сел и уставился на нее. – То есть все правда, и где-то у Буздяка охотники отыскали место бойни, где топтались пара-тройка ублюдков с пятьдесят шестым размером ноги, волосатые и высокие, о чем все же свидетельствует рыже-пегая шерсть найденная на высоте в две метра? И ты доверяешь парню, приславшему новость, из-за которой сложился заказ и сейчас точно говоришь о том, что они там не перепились мухоморовки?

– Зуб даю, – сказала Рэд, – и это сильно хреново.

– Потому как мы туда не попадем и ты боишься, что помрет кто-то еще?

– Да.

– Ты знаешь ответ.

– Знаю. – Рэд вдруг отвернулась, явно злясь. – Наш путь важнее всего.

– Наш путь важнее всего, – отозвался Мэдмакс, – он ведет к возрождению.

Глава седьмая: кровь войны и жир земли

Они встретились там, где и было задумано – посреди давно брошенного поселка, умершего еще перед Полуночью. Мэдмакс и Рэд вышли прямо на вкусный запах мяса, жарившегося на угольях и уткнулись в старшего отряда, довольно грызущего ребрышко.

– А, – Белый, ткнул в их сторону едой. – Вот и наши опоздавшие. Наряд вне очереди обоим, как вернемся. По кухне, и не надо мне тут делать рожи, Рэд.

Спорить с ним не имело никакого смысла, старший и есть старший, наряд, так наряд.

– Нормально добрались? – Кошка, дремавшая подальше от костра, выглянула из аккуратно заштопанного спальника.

– Вполне. – Мэдмакс снял сумки, расседлал кибера и расстелил попону. – Рассуждали о комполенах и их фактическом присутствии на территории Альянса.

– Сошлись? – Белый заинтересованно рассматривал обоих вновь прибывших.

– Не особо.

Рэд, приглядевшаяся к угощению, уважительно кивнула:

– Кабанчик попался?

– Эт Голь, – Кошка зевнула и кивнула куда-то в темноту, накатывающую все гуще. – Не дал животине скончаться от грусти с тоской в одиночестве, переломал тому хребет, метнув кувалду.

– Голем сильный, – Рэд поцокала языком. – Все знают.

– Самый сильный, – согласился Мэдмакс, – от Сороки и до самого Камня. Или даже до льдов на севере.

Темнота, кружившая вокруг отряда, сгустилась и родила Голема, показавшегося на свет, довольно ухнувшего и снова скрывшегося. Громила очень любил признание своей силы и, из-за возраста, хотел, чтобы его хвалили.

Голему шел где-то, плюс-минус, четырнадцатый год, умственное развитие у него было странным, зато физическое перло неимоверно быстро и круто. Белый отыскал громадину в те времена, когда у него была целая рука. Отыскал, охотясь на стаю странных волков, чересчур умных для зверей. Волки оказались стаей хорошо выдрессированных метисов, убивших собственного хозяина, у Белого с собой оказался полный патронташ жакана и зверье померло. Вот только в самой чаще леса, на границе степи и огромного бора в бывшей Самарской губернии, Белый чуть не погиб из-за Голема, испугавшегося стрельбы. Но «чуть» не считается.

Голему тогда шел, согласно расчетов Доцента, одиннадцатый год, хотя выглядел, особенно в сумерках, он лет на двадцать. Пока не выбирался на свет. Великан с лицом не совсем полноценного ребенка вернулся с Белым в Сороку, прижился и сейчас отряд без него нормально не функционировал.

Плохо говорит? Случается. Читает еле-еле? Хорошо, что вообще читает. Любит сладкое и похвалы? А кто их не ценит, так-то. Выживал в лесу, действительно выживал, если читать по шрамам по всему, включая от медвежьих когтей, выживал и выжил. В лесу, степи и даже в руинах городов Голем переставал чувствовать себя неуклюжим слоном в посудной лавке, становясь самим собой – огромным и опасным хищником. И хорошо, что стайным, и еще лучше, что своей стаей считал Братство.

Как же его не похвалить?

– Сложно спорить с официальными выводами официальной науки до Полуночи, – заявил Доцент, попивая чаёк. – Реликтовые гоминиды, равно как персонажи мифов вогулов с остяками, никогда не находились. Но вот рассказы о встречах с ними распространены от южной части Камня и до Северного океана. Вот.

– В рот компот, – сказал Белый, – сам говоришь – никто и никогда их не видел.

– Что никак не доказывает их отсутствие.

– Да ну? – удивился Белый. – Вот сейчас, дружище, мне совершенно не по себе. Ты и говоришь такое?

– Я и говорю, да. – Доцент поправил походную маску с комплектами разных линз. – Я недавно ковырялся в останках твари, принесенной лично Мэдмаксом из степи. Тварь, имеющей полное отношение к некросфере и, одновременно, как-то связанной с Прорывами. Что мне после такого думать в случае с самым обычным снежным человеком? Что он миф, а вот непонятная фиговина, загрызшая целую семью и половину деревни – реальность? Не кажется тебе такое отношение несколько странным?

– Сейчас заведутся и проспорят до самого утра, – зевнула Рэд, – вы, мальчики, такие милые, спасу нет. Только давайте спать. В караул заступаем, Белый?

– Ёж с Бесом пришли на сутки раньше, они и заступят, я разбужу, а отоспятся в машине утром. Дрыхнете, черт с вами. И, да, Макс…

– Что?

Белый чуть помялся:

– Завтра едем к Масленке. Без нее наша машинка проедет с полсотни верст и все, у-лю-лю, гони гусей, бибика умерла.

Макс пожал плечами:

– Ну, хорошо. Масленка, так Масленка.

Они все сверлили ему дырку в затылке, когда Макс устраивался спать. Это нормально, он и сам также смотрел бы на самого себя, не подающего вида. А переживать имелось с чего, эт точно.

Ночь крутилась вокруг давно умершего поселка, рассматривая странных людей, спокойно расположившихся здесь на ночь. Ночь давно не видела здесь таких вот, ходящих на двух ногах и не боящихся ее темноты. Ночь считала этот кусок павшей страны своей, зная ему цену и не трогала нежданных путников, сама изумляясь своей доброте.

Тракт, с два десятка километров ранее делал виток, уходя на удивительно сохранившуюся дорогу из асфальта. Давно сдохли все магистрали, соединявшие города, губернии и уезды. Тонкая полоска серого покрытия, цеплявшая на себя, как бисер на нитку, несколько волостей, после Полуночи стала Дорогой. На ней частенько грабили поначалу, но потом, когда людские муравейники снова ожили, таких начали давить, совсем как клопов.

Там, двадцать километров на запад, стоял самый настоящий форт, выросший на месте блокпоста бывших военных ЕИВ. Жандармы, набрав силу и людей в подразделения Внутренней Стражи, превратили несколько бетонных плит и старенький вагончик-кафе в укрепление, с небольшой гостиницей, конюшней и даже загонами для скотины. Туда дети Ночи старались не соваться, там больно обжигали раскаленными выстрелами, там постоянно глухо лаяли огромные цепные псы, там даже имелось два прожектора и дизельный генератор, дававший электричество.

Здесь, посреди поселка, забывшего свое имя, ничего такого не имелось. Зато в нем самом и в округе хватало другого, такого, что заставило бы дрожать большую часть караванщиков, сейчас спящих или напивающихся в форте.

Но эти, разложившиеся вокруг небольшого грузовичка, собранного с бору по сосенке, плевать хотели на детей Ночи. И те не совались, чуя, что их мать сама удивлена и не собирается дарить деткам, со всеми их клыками-когтями, расположения. Этих людей не получится разодрать и сожрать, если не навалиться всей кучей. А дети Ночи такого не умели, ну, либо не хотели.

Здесь, в десятке домов, давно превратившихся в невысокие мохнатые холмики, скрывалось немало неприятностей.

Бывшая длинная коробка МТС, ставшая настоящим курганом, стоявшим поодаль, приютила медведя. Медведь пришел с далекого бора, проделав своими лапами путь в почти двести вёрст. Медведь заболел еще там, наткнувшись после прошлой спячки на странный чёрный волдырь у самой берлоги. От матово-непроницаемой блямбы, выросшей посреди прошлогодней травы, вкусно несло падалью, голодный мишка сунулся мордой и… Сейчас существо, не так давно бывшее самым большим хищником округи, умирало. Умирало для возрождения, свернувшись почти кошачьим клубком, сплошь в лентах кожи, сползавшей вместе с остатками шубы. Зверь, наткнувшийся на случайно занесенный ломтик некросферы, грозил округе большими бедами. Но сейчас спал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.