Белое небо. Ловушка

От бывшей столицы Фолклендов – города Стэнли – осталась горстка разваливающихся домов. На стенах спиралью змеились похожие на мотки проволоки лианы, из трещин в асфальте лезла черная колючая трава.

Шаман безошибочно выбрал дом, в котором укрылся человек, прошел в комнату, присел на краешек стола и с силой припечатал ладонью столешницу.

Ворох старого тряпья заворочался, из-под него показался мужчина. Исхудалое лицо с двухнедельной щетиной, но сам крепкий, явно привычный к передрягам. На Шамана уставились заспанные, моргающие глаза, не испуганные, скорее настороженные и нездоровые. Досталось мужику. Повезло, что во время последнего выброса он спал, иначе бы уже был мертв. Разум его был поврежден, но не настолько сильно, чтобы он не годился для целей Шамана. Ранние выбросы, более слабые, не смогли убить человека, лишь повредили часть нейронов мозга. Придется труднее, но Шаман надеялся, что его план сработает.

«Собирайся, пойдешь со мной», – мысленно приказал он человеку.

Глава 4

КПП «Восточного Периметра»

Контрольно-пропускной пункт «Восточного Периметра» никогда не мог похвастаться образцовым порядком, но сейчас бардак превзошел все, виденное ранее. Обычно полупустая стоянка была целиком заполнена машинами: два фургона лаборатории «Восточного Периметра» соседствовали с джипом, в котором Гончар признал машину начальника КПП. С другой стороны от джипа пристроилась пара незнакомых легковушек. На круг с букой Н в центре площадки умащивался вертолет. Но самое главное – новые четырехметровые ворота, мощные, стальные, с автоматическим запором и блокиратором, были широко распахнуты. От одного из фургонов за ворота тянулись толстые черные кабели. Олег пробежал за ними взглядом. В буферной зоне техники подключали переносные приборы, хотя и без замеров, на глаз, было видно: стометровая буферная зона уменьшилась на треть. Рядом с техниками суетились научники. Молоденький сержант-новичок, откомандированный охранять ученых, испуганно втягивал голову в плечи и косился в сторону белой стены, цепляясь за автомат. Ну да, с непривычки рядом с барьером всегда неуютно.

Олег припарковал внедорожник с самого края стоянки. Порфирий Петрович неодобрительно поджал губы, глядя, как контингент «заставы» суетливо мечется по территории, затем направился к начальнику КПП, который хоть и сердито покрикивал, но сам выглядел растерянным. Обычно строгий с подчиненными, вальяжный с гостями и услужливо-исполнительный с начальством, он совсем потерялся, однако безошибочным чутьем службиста распознал в Порфирии Петровиче главного и поспешил навстречу.

Олег поймал пробегавшего мимо сержанта Бахаева. Вернее, уже не сержанта – на погонах Бахаева красовались две звезды прапорщика.

– У вас сегодня день открытых ворот? Правила безопасности игнорим, безобразия нарушаем?

Бахаев расплылся в улыбке. И без того узкие глаза бурята превратились в щелочки.

– Здравствуй, Олег!

Гончар крепко пожал протянутую руку.

– Представляешь, что Зона учудила утром? – затараторил Бахаев, не забывая косить глазом в сторону начальства. – Скакнула на тридцать метров!

– Известно почему?

– Это же Зона, разве ее поймешь? Вон, пытаются разобраться, только без толку, все равно ничего не поймут. – Бахаев безнадежно махнул рукой в сторону копошащихся за воротами ученых. – Восемнадцать лет прошло, а они никак не разумеют: никакие приборы не помогут понять Зону. В пробирку ее не засунешь, линейкой не измеришь. Ну да тут все умные, меня не спрашивают, я и молчу.

– А ты что думаешь?

Бахаев покрутил шеей, будто форменный воротничок стал тесен. Его круглое бурятское лицо погрустнело и сморщилось.

– Не знаю. Чувствую, что там что-то происходит, пока еще не страшное, но может стать очень опасным. Был бы жив дед, сказал бы больше. Кстати, хочешь взглянуть на скачок?

– Давай.

В «конторе» прапорщик по-хозяйски толкнул дверь на пост наблюдения. Согнав сержанта с кресла, сам сел к монитору, пощелкал мышью, находя в каталоге нужную запись. Олег пристроился за его плечом.

– Вот, смотри.

Но, как оказалось, смотреть было не на что. Поделенный на четыре части экран транслировал изображение с четырех камер. И все показывали одно и то же: вот белая стена находится в одном месте, а в следующее мгновение уже оказывается в другом, отожрав у буферной зоны добрую треть.

– Еще раз.

Бахаев вновь загрузил запись. И вновь Олег не уловил момент скачка.

– Давай покадрово.

Но и тут не удалось ничего увидеть: на предыдущем кадре граница Зоны стояла на прежнем месте, а на следующем уже занимала новое положение.

– И по-прежнему никого не пропускает?

– Как сказать… – Бахаев почесал затылок и развернулся к Олегу. – Птицы летают туда-сюда. Давеча видел, как кабанчик вышел, побродил по буферной зоне, да и ушел обратно за барьер.

– Ну так прицепили бы на какую ворону камеру с меркуловской батарейкой, – буркнул Гончар. – Попросили бы по-хорошему, он бы дал.

Бахаев недовольно скривился.

– Приказ сверху: никаких активных действий по отношению к Зоне, только наблюдение.

– И что, неукоснительно выполняете? Неужели не интересно? А сам Меркулов? Неужели за десять дней ни разу не объявился?

– Интересно, конечно. И Меркулов объявлялся. На следующий же день, как ты вышел из Зоны, нарисовался. Рука в лангетке, пальто на одном плече болтается, весь деловой такой, энергичный. Только не удалось ему с нашим начальством договориться. Майор, когда Зона закуклилась… – Бахаев опасливо взглянул в окно, за которым начальник КПП продолжал чертить крылом вокруг важного гостя, – от страха сам не свой был. Еще и депеша из Москвы прилетела «принять меры во избежание», вот он и обдристался. И сегодня с утра дрищет. Что, кстати, за пингвин с тобой приехал?

Гончар неопределенно пожал плечами.

– Велит называть себя Порфирием Петровичем, представляешь? Костюченко удружил. Ты мне лучше скажи…

Договорить Олег не успел. За окном оглушительно взревела сирена.

Бахаев схватился за мышь, выводя прямую трансляцию на экран. В буферной зоне на пожухлой траве, прикрытой остатками не сошедшего снега, неподвижно лежал человек. Повтор в замедленном темпе показал, как он то ли сам выпрыгнул из стены плотного тумана, то ли был выпихнут наружу неведомой силой. Прапорщик приблизил, насколько позволяла техника, изображение, и Гончар впился взглядом в экран: неподвижная фигура показалась знакомой.

Все, кроме дежурного, высыпали из здания.

Пары секунд хватило, чтобы оценить ситуацию. Суета перед воротами приобрела осмысленный характер – личный состав занимал места согласно боевому расписанию. Сквозь вопли сирены доносились истеричные распоряжения майора и отрывистые команды Бахаева. Молодец. Натренировал бойцов, даже растерянных ученых, копошащихся у фургона, увели на раз-два. К вою сирены добавился ровный гул механизма, закрывающего ворота. Техники, подгоняемые испуганным сержантом, бежали к проему, который таял на глазах. Олег ринулся им навстречу. Краем глаза ухватил вопросительный взгляд Порфирия Петровича, сзади что-то предостерегающее гаркнул Бахаев. Сержант с автоматом попытался преградить Олегу путь, но Гончар отпихнул его и проскользнул в щель. «Только бы дурень со страху не начал стрелять в спину», – промелькнула шальная мысль, но коротко лязгнули штыри, занимая свои места в пазах затвора, и ворота закрылись.

Да, Олег не ошибся: на траве возле плотной стены тумана лежал Ник – наемник Меркулова. Десять дней назад его, раненого, оставили в Фолклендской Зоне. Вернее, остался он добровольно – нечего было и думать, что со сломанной ногой он сможет пролезть в пещеру. Получается, выбрался. Но почему здесь, в Забайкалье?

Ник лежал не шевелясь. Олег нагнулся и осмотрел наемника. На первый взгляд цел, пульс прощупывается. Жестами Олег показал на камеру, что нужна помощь. Через несколько минут в буферной зоне появился Бахаев все с тем же молоденьким сержантом, они подхватили Ника и поволокли к приоткрывшимся воротам.

Врача на КПП не оказалось, был фельдшер, невыспавшийся и хмурый. В маленьком лазарете, куда принесли наемника, стало тесно от набившихся любопытствующих. Кроме Гончара с Бахаевым, в комнатушку протиснулся Порфирий Петрович и неотступно следовавший за ним майор.

Осмотр не занял много времени.

– Жив, цел, но без сознания, – проворчал фельдшер.

Ник застонал и выругался по-сербски.

Стараниями фельдшера вскоре он уже сидел на кушетке. Сейчас Олег мог его рассмотреть. Выглядел наемник не лучшим образом: ввалившиеся щеки покрыты грязью и десятидневной щетиной, комбинезон замусолен и порван, глаза мутные, больные. Расфокусированный взгляд в никуда, мимо жаждущих его объяснений людей.

Первым не выдержал Бахаев:

– Эй, что с тобой случилось?

Ник не ответил. Даже, похоже, не услышал вопроса.

– Как бы нам его разговорить? – Вопрос Порфирия Петровича не относился ни к кому конкретно, но фельдшер принял его на свой счет.

Он посветил в глаза наемнику, оттянул веко, зачем-то пощупал затылок и развел руками:

– Внешних повреждений нет. Ждите, может, и скажет чего, когда придет в себя.

– Сказать, – вдруг слабым голосом произнес Ник. – Надо сказать.

Говорил он по-русски, но неожиданно прорезался акцент, который раньше почти не ощущался.

– Что сказать? – живо подскочил к нему Порфирий Петрович.

– Сказать, – повторил Ник и склонил голову набок, словно прислушиваясь.

Сейчас он был совсем не похож на себя прежнего, ничего не осталось от жестокого и опытного профессионала – на кушетке, ссутулившись, сидел раздавленный и потерянный человек. Лицо обрюзгло, рот распустился, исчезли жесткие складки у губ. Взгляд тоже стал другим – ищущим, как у побитой собаки. Добралась-таки до него Зона, перемолола и выплюнула.

– Кому сказать? – повторил вопрос Порфирий Петрович.

Бывший наемник нахмурился, пошлепал губами и заявил:

– Есть.

– Есть что? Или где?

Порфирий Петрович недоуменно оглянулся на фельдшера. Тот пожал плечами.

– Может, он голоден? – подал идею Гончар.

– Есть, – согласно повторил Ник.

– Вколи ему что-нибудь, – распорядился Порфирий Петрович.

– Что вколоть? Обезбол или глюкозу? – фыркнул фельдшер. – Так они не помогут. Могу еще таблеткой от поноса снабдить. Тут психиатр нужен и томограф. Может, сообщить в управление?

– А может, его накормить? – возразил Бахаев и, оглянувшись, распорядился: – Ведите его в столовую.

Через десять минут Ник с удовольствием наворачивал макароны с тушенкой. Глядя, как он вгрызается в булку с маслом, посыпая себя крошками, как запихивает в рот, роняя на стол, капустный салат, Олег в очередной раз подумал, насколько Ник изменился. Насытившись, наемник откинулся на спинку стула и задремал, свесив голову на грудь. Олегу вдруг стало жаль его, даже былая вражда забылась. Зато белая стена за окнами вызывала если не ненависть, то отвращение. Что же ты, гадина, делаешь с людьми, если смогла сломать такого несгибаемого бойца? Спроси две недели назад, кого Зона подомнет и сломает, Олег бы назвал серба в последнюю очередь. Ни война в Югославии, ни французский легион, ни криминальные разборки не сокрушили его – изо всех передряг Ник выходил целый! А сейчас осталась одна оболочка, Зона будто выпотрошила его.

Стоявший рядом Порфирий Петрович вдруг прислушался, взглянул куда-то вверх за окно, затем быстро вышел из столовой. Гончар последовал за ним. К КПП приближался вертолет, но не погранцов и не «Восточного Периметра».

– Интересно, кто это к нам пожаловал? – проворчал Бахаев, вышедший следом. – Что-то мне это уже совсем не нравится.

Вскоре стильный черный Leonardo завис над площадкой, выбирая место посадки. Открылась дверь, и на асфальт легко спрыгнул коренастый мужчина примерно одного возраста с Олегом. Следом за ним показались двое парней помоложе. Короткие ежики волос, уверенные движения, камуфляжи подогнаны идеально, даже шмурдяки, и те упакованы надежно и аккуратно – все говорило о том, что явился спецназ. Но зачем они здесь? Из-за Ника? Четвертой вышла женщина в стильной «аляске». Довольно высокая, худощавая. Удлиненное лицо, по-лисьи приподнятые к вискам темные глаза, высокие скулы, густые черные волосы, свободно падающие на плечи, – незаурядная внешность вызывала интерес. А незнакомка вдруг застыла на месте, прикрыв ненадолго веки, словно впитывала окружающую обстановку, затем направилась к Порфирию Петровичу, к которому с другой стороны уже подходили начальник КПП и Бахаев.

Олег издалека наблюдал за сценой знакомства, участвовать в ней желания не было. Чем дальше, тем больше хотелось убраться отсюда, но любопытство взяло верх и он, пересилив себя, подошел ближе.

– Где он? – спросила женщина.

Голос властный, уверенный. С таким голосом да такими глазищами только мужиками вертеть, подумал Гончар, а те и рады ей угодить. Вон как начальник КПП ее глазами пожирает. Ничего удивительного, если вдруг окажется, что главная она, а вовсе не прилетевшие с ней спецназовцы.

– В столовой… – Бахаев растерянно махнул рукой в сторону здания.

Вот и шаманов внук спасовал.

– Показывайте, – распорядилась незнакомка и решительно зашагала к зданию КПП.

– Кто это? – шепотом спросил Гончар у Бахаева.

– По-моему, ведьма, – озадаченно ответил тот.

В столовой женщина на секунду остановилась в дверях, оглядев помещение, и распорядилась убрать посторонних. «Посторонние» были не согласны, да и не считали себя посторонними, но не станешь же возражать, когда сам начальник КПП приказывает тебе оставить недоеденный борщ и убраться за дверь.

Столовая опустела, только у входа застыли Порфирий Петрович, начальник КПП и трое новоприбывших спецназовцев. Гончар с Бахаевым присели за крайний стол. Если выгонят, решил Олег, уеду на хрен отсюда. Но выгонять их не стали. Один из спецназовцев направился было к Олегу, однако Порфирий Петрович остановил его.

Незнакомка скинула куртку на стул и села напротив задремавшего Ника. Какое-то время она разглядывала наемника, затем, перегнувшись через стол, положила ему на лоб ладонь и нараспев произнесла несколько непонятных слов. Ник вдруг пошевелился и сел прямо. Олег не видел его лица (наемник сидел к нему спиной), но даже в этом положении было заметно: что-то в состоянии Ника изменилось.

– Как тебя зовут? – спрашивала женщина.

– Ник.

– Как ты прошел через барьер?

– Он помог мне.

– Кто помог?

– Не-человек.

– Сталкер?

– Нет. Был человеком, теперь нет.

– Кто он?

– Тот, кто живет в Зоне.

– Почему он помог тебе?

– Нужно предупредить людей.

– О чем?

– Он сказал…

Голос, которым заговорил Ник, вдруг изменился. Сейчас он звучал совсем иначе – исчез балканский акцент, речь стала более связной, осмысленной, но появились долгие паузы, как если бы говорящий с трудом подбирал слова. Рассказ получился сжатым, скупым на подробности. Впрочем, даже из такого объяснения Олег понял: нужно торопиться, у них совсем не осталось времени – от силы дня три, и то при условии, что получится войти в Зону. А ведь еще нужно время, чтобы уговорить Лешку отказаться от попыток изменить прошлое. А если не получится… Об этом лучше не думать – эвакуировать Булганск и Читу за три дня нереально.

Ник опять уронил голову на грудь. «Ведьма» поднялась и подошла к Порфирию Петровичу – остальных присутствующих она подчеркнуто игнорировала.

– Больше из него ничего не вытянуть, – заявила она. – Повреждены лобные доли. Удивительно, что хоть это смог рассказать.

– Как ему удалось пройти сквозь барьер? – не вытерпел Гончар.

«Ведьма» удостоила Олега мимолетным взглядом. Хотя черные глаза лишь слегка мазнули по Олегу, ему показалось, что она считала его всего, вывернула наизнанку и забралась в самые потаенные уголки сознания.

– Помог мутант, вы его называете Черным Шаманом. Он заблокировал сознание Ника, ввел его в транс. – Женщина оглянулась на Порфирия Петровича. – Кстати, это подтверждает мою теорию, о которой я вам говорила раньше.

– Ник из-за этого такой… странный?

– Не думаю. Могу с достаточной уверенностью сказать о дорсолатеральном поражении префронтальной коры мозга, отвечающей за высшие когнитивные функции. Отсюда замедление умственных процессов, нарушение речи, апатия и абулия.

– Приложила ладошку ко лбу и сразу поражение мозга распознала? И томограф не нужен?

– Не нужен. – Грубость Олега женщина предпочла не заметить. – Использование Аномалии в качестве устройства для возвращения в прошлое вызывает своеобразные выбросы энергии, которые не только приводят к расширению Зоны, но и к повреждению некоторых отделов мозга человека, находящего внутри. Вплоть до гибели.

– Значит, там все люди или мертвы, или сошли с ума?

– Не думаю, – вновь повторила «ведьма». – Мозг человека и животных отличается. В частности, нейроны по-разному отвечают на электромагнитное воздействие, имеют разные резонансные частоты.

– А что насчет опасности? – перебил Олега Порфирий Петрович, сразу начав с главного. – Я правильно понял, что следующее расширение Зоны поглотит Булганск? И это расширение предполагается через три дня?

«Ведьма» пожала плечами:

– Откуда мне знать? Но так считает Шаман.

– Получается, его нужно остановить.

– Кого «его»? – не понял Гончар.

– Молодого человека, который является хозяином Ключа. О котором я вас сегодня расспрашивал, – пояснил Порфирий Петрович.

– Лешку, что ли?

– Получается, так. Вернее, так сказал Ник, а что там на самом деле – никто не знает.

– Допустим, с Лешкой можно договориться… – начал Олег, но его перебил снова вклинившийся в разговор Порфирий Петрович.

– Я правильно понял, – раздумчиво начал он, – что Шахманов, или, как вы его называете, Шаман, специально отправил наемника, чтобы мы приняли меры? Но почему же он сам не остановит молодого человека?

– А это не в его интересах, – усмехнулся Олег. – Он как раз заинтересован в обратном. Он тоже хочет изменить прошлое ради себя и своей девушки. На Шамана можете не рассчитывать. Предупредил – и на том спасибо.

– Значит, нужно идти в Зону, – подытожил Порфирий Петрович.

– И как вы собираетесь в нее попасть? – фыркнул Олег. – Нику помог выбраться Шаман, а здесь кто поможет?

Впервые на лице «ведьмы» появилось подобие улыбки.

– Я, – просто сказала она.

– Каким образом? – нахмурился Гончар. – Даже если вы обладаете сверхспособностями и сможете загипнотизировать группу, то что они будут делать после пересечения границы? Кто там их расколдует?

– Я, – повторила «ведьма». – Я пойду вместе с группой.

Олег чуть не задохнулся от возмущения: каждый раз одно и то же! Ну почему те, кто там ни разу не был, считают, что вылазка в Зону – это прогулка по парку отдыха?

– Отставить разговоры. – Командир спецназа демонстративно отдернул рукав, открывая циферблат наручных часов. – Времени мало. До утра нужно подготовить операцию.

– Вы хоть раз были в Зоне? – прямо спросил его Олег.

– Я был в Африке и на Ближнем Востоке, этого достаточно, – отрезал тот.

– Удачного рейда.

Гончар развернулся и направился к выходу.

«Идиот, какой идиот! – повторял он про себя. – Самодовольный индюк!» Вот таких самоуверенных индюков Зона обламывает на раз. И ладно бы один пошел, так он ведь и людей за собой на тот свет утащит. Думает, там все как на Большой земле. Да его африканский опыт там ни черта не стоит! Хоть бы рассказал ему кто, что там не только ловушки на каждом шагу, там даже физические законы порой не действуют. Там люди гибнут – опытные, бывалые, осторожные. И это в той, старой Зоне, которую за восемнадцать лет исходили вдоль и поперек! А кто знает, что там сейчас? Там же наверняка все по-другому, и сталкерские карты не помогут, которых, кстати, у этих идиотов нет. В том, что вскоре в Зоне окажется на четыре трупа больше, Олег не сомневался.

– Олег, задержитесь, пожалуйста, – послышался голос Порфирия Петровича. – Я бы хотел, чтобы вы вошли в группу.

Гончар развернулся. Три бравых витязя и амазонка – нет, эта сказка не для него.

– У меня свое начальство, – проворчал он, открывая дверь.

Быстрым шагом он пересек площадку и сел в машину. Выхлебал, не отрываясь, бутылку воды. Подождал немного и, лишь когда матерные слова перестали рваться сквозь сжатые зубы, набрал номер полковника Костюченко.

Доклад не занял много времени – Олег старался говорить коротко, только факты.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил полковник, когда Гончар замолчал.

– Думаю, что у нас нет оснований не верить Шаману.

– Значит?..

– Значит, нужно отправляться в Зону и остановить Лешку.

– И начинать эвакуацию.

– И начинать эвакуацию, – эхом повторил Олег, – хотя бы Булганска. На случай, если визит в Зону окажется неудачным.

Полковник молчал. Олег набрал в грудь воздуха:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться.

– Чего так официально вдруг? – усмехнулся Костюченко. – Ну, обращайся.

– Прошу разрешения сформировать группу самостоятельно. Одного новичка по-любому брать придется – ведьму… э-э… гипнотизершу эту, будь она неладна, а этого более чем достаточно.

Молчание на том конце тянулось томительно долго. Наконец в трубке прозвучало:

– Разрешаю, но опытных оперативников не дам, нет у меня свободных людей, они здесь нужны на случай, если Зона накроет Булганск. Дрозд в лазарете, еще и Леван отпросился на несколько дней, тетка у него померла, кроме него хоронить некому. Эвакуацию в лучшем случае начнем завтра, но всех вывезти не успеем. Если из молодых никто не глянется, можешь своего Косорылого взять, его вроде как Зона привечает. И кстати, – добавил полковник задумчиво, – с чего это ты так на вояк вызверился?

Такой постановки вопроса Олег не ожидал. Действительно, с чего бы это? Получается, старший группы буквально несколькими фразами ухитрился чувствительно ткнуть в его какие-то болевые точки. Специально? Проверку устроил? Ох, не простой спецназ-то…

Глава 5

Сталкеры

«На ловца и зверь бежит», – хмыкнул Олег, поднимаясь по лестнице.

Сталкеры поджидали его на ступенях. Громадная фигура Паши-Эльдорадо даже сидя внушала трепет, рядом с ним щуплый Толик Косорылый казался еще меньше и тщедушнее, чем был. Завидев Олега, Паша прищурился и кивнул, а Толик вскочил и расплылся в улыбке. Третий гость присел на перила лестницы, словно собирался скатиться вниз. Олег в детстве с пацанами так катался, только по нынешним перилам разве съедешь?

Отношения сталкеров и сотрудников «Периметра» всегда были сродни игре в казаки-разбойники – первые прячутся и убегают, вторые ловят. И не понарошку, а всерьез. Какая уж тут дружба? И, тем не менее, Олега с этими двумя связывали отношения, которые если и не являлись дружбой, то подходили под понятия «взаимопомощь» и «симпатия».

Паша-Эльдорадо – некогда удачливый сталкер, которому Зона подкинула билет в безбедную жизнь, – давно отошел от дел. Лет десять назад тогда еще просто Паша был обычным сталкером из Читы. Как и многие, ходил в Зону за хабаром, разве что был чуть смелее и удачливее других, не боялся забредать в опасные места. А потом ему повезло по-крупному: Паша нашел «эльдорадо» – так называли небольшие стекловидные прогалины в форме шестиугольников, где артефакты лежали россыпью. Редкость огромная. Обычно такие полянки окружали непроходимые ловушки, шагу не ступить, чтобы не вляпаться. Паша сумел, не вляпался. Еще хватило ума не трезвонить о своей находке, чтобы свои же от жадности не порешили, а по-тихому договориться с серьезными людьми. Так Паша стал не просто богатым, а очень богатым человеком. Со сталкерством он завязал, вернее, сам собирать хабар бросил, но из опытных и вменяемых мужиков сколотил бригаду. Люди шли к нему охотно. Платил он хорошо, семьям погибших помогал, конфликты старался разруливать, не доводя до поножовщины, ну а если не получилось, реагировал жестко. А еще считал себя по гроб жизни обязанным Олегу. Он так и сказал: «По гроб жизни!» – когда Гончар из рук в руки вручил Паше дочь, вызволенную из рук похитителей.

Толик Косорылый, наоборот, среди сталкеров считался редким неудачником – не баловала его Зона дорогим хабаром. Еще и в «расколотку» довелось угодить, которая половину рожи изуродовала: кожу стянуло к уху, отчего лицо стало перекошенным. В отличие от Эльдорадо, который доставал для своих лучшую экипировку, Толик круглый год ходил в одной и той же хламиде грязно-зеленого цвета. Разве что летом под хламиду надевал футболку, а зимой – утепленный армейский комбез, явно снятый с чужого плеча. Однако хламида служила Косорылому исправно – не раз Олег видел, как Толик буквально растворялся в лесу, сливаясь с пейзажем до полной неразличимости.

К Зоне они тоже относились по-разному. Для Эльдорадо она была всего лишь работой – опасной, но крайне выгодной. А Толик Зону чуть ли не боготворил. Если бы Олегу пришлось выбирать из них кого-то одного, кому бы он мог доверить спину, он бы, скорее всего, остановился на Толике.