Пережить сегодня

– Прости друг, я не специально. Честно! – я неловко мотаю головой и стараясь больше не смотреть на зомби отступаю.

Я обхожу джип сзади и открываю дверцу багажника. Тщательно все осмотриваю, но не нахожу ни монтировки, ни набора гаечных ключей. Только в боковом отсеке лежит домкрат, но он мне в качестве оружия категорически не нравится.

На почтительном расстоянии я обхожу зомби и осматриваю багажник моего джипа. Ничего подходящего – только в отделении для запасного колеса одиноко лежит старый топор. Деревянная рукоятка покрыта царапинами и немного треснула снизу, отчего топорище болтается и настоятельно требует забить клин, чтобы держаться надежней.

Впрочем, у меня сейчас небогатый выбор – либо я вооружаюсь этим топором, недалеко ушедшем в развитии от времен какого-нибудь палеолита, либо иду мимо зомби с голыми руками. Выбрав очевидный вариант, я лямками пристегнул топор к боковой части рюкзака.

– Аргргрхырр! – прощается со мной зомби, когда я снова прохожу мимо него.

– Прости еще раз, совсем нет времени! И это… Прости за ногу и за… за лицо, наверное. В общем, так получилось, – пожимаю я плечами и направляюсь дальше пешком.

Еще дважды в пути я встречаю одиноких зомби. Оба они медленно плутают между машинами. Однако я вновь предпочитаю обойти монстров. Учитывая, как легко это получается сделать, в пути я практически не задерживаюсь.

Всего через полтора часа довольно резвой пешей прогулки, я нахожу окончание столпотворения машин. Пробка заканчивается немного захлестнув въезд в аэропорт. Открывшаяся картина оптимизм не вселяет.

Первое, что бросается в глаза – это огромный белый пассажирский самолет. Его искореженный фюзеляж почти весь выгорел. От догорающего пламени к небу тянутся струи черного дыма. Так вот что это был за грохот – ужас какой!

Перед моими глазами очень живо пронеслась нелицеприятная перспектива. Сегодня утром я мог проснуться на пару часов пораньше. Скорее всего, застал бы разбегающихся в панике врачей и пациентов, а затем вместе с толпой напуганных горожан, приехал бы в аэропорт. Черт!

Я бы точно присоединился к сотне пассажиров, догорающих в огне на месте крушения воздушного лайнера.

Глава 12. Азамат

Москва двадцатого мая две тысячи двадцать восьмого года.

Наручные часы на моем запястье показывают четверть восьмого. Вот черт, все началось еще в две минуты пятого! Впрочем пока мне бояться нечего.

Я еду в такси и нервно ерзаю на его заднем сиденье. Все потому, что слово «еду» категорически не подходит происходящему – мы намертво застряли в пробке.

– Да, проэзжа-а-ай! – кричит мой водитель в открытое окно и бьет ладонью по рулю.

Снаружи раздаются ответные выкрики, водители сигналят другу другу и конечно ни одна из машин не двигается с места. Мой водитель раздраженно всплеснул руками и снова включает звук на телефоне перед ним.

– Происшествия и беспорядки на улицах Москвы – продолжает вещать диктор новостей, пока на бегущей строке внизу экрана значится «срочные новости» – квалифицированы как техногенные и признаны террактами. Однако, как известно беда не приходит одна. Страшная эпидемия распространяется в столице. Следом за безусловно спланированными акция агрессии, последовал шквал обращений пострадавших в медицинские учреждения с симптомами заражения неизвестным заболеванием. На воспаление глаз и резкое повышение давления и температуры пожаловалось более миллиона человек, фиксируются массовые случаи летального исхода. Власти призывают не поддаваться панике – оказывается необходимая медицинская помощь. Сообщается, что очаги заболевания локализованы и согласно отчету министра здравоохранения болезнь успешно купируется. Для этого всем у кого проявились указанные симптомы следует обратиться в ближаюшую государственную больницу за своевременным оказанием…

Я не сдеражался и хмыкнул. Врут как дышат! От этого вируса еще не существует никакой вакцины. Я же здесь сижу! Во всем мире едва ли наберется несколько десятков тех, кто не только уже изучал вирус, но и способен выдавить из себя хоть что-то стоящее.

– В министерстве по чрезвычайным ситуациям прямо сейчас проходит совещание, рассматривается вопрос о введении чрезвычайного положения. Жители Москвы уже сейчас не хотят рисковать и спешно покидают столицу. О развитии событий мы сообщим в следующем выпуске, – заканчивает диктор и водитель снова принимается сигналить.

Я поморщился и полез за телефоном.

– Оплачиваю поездку! – сообщаю я водителю и демонстрирую ему экран своего телефона – Откройте, я здесь выйду.

Бородатый мужчина недовольно щурится, но двери отпирает. Я киваю и выхожу прямо на проезжую часть. Все четыре полосы на выезд из города по Киевскому шоссе стоят без движения. Некоторые люди тоже покинули свои машины, кто-то ругается, кто-то спорит, кто-то нервно пролистывает новости в телефоне.

Сумерки над Москвой становятся все гуще. Экран моего телефона тоже разрезает темноту и я набираю главу исследовательского отдела Медитэк. Гудки идут, но мне снова никто не отвечает.

– Да чтоб вас! – ругаюсь я и на меня оборачивается несколько товарищей по несчастью – Извините.

Я поднимаю руки в примирительном жесте и пробираюсь между машинами. Поток людей бредущих по тротуару людей за три часа стал только плотнее. Одни двигаются целыми семьями, другие в одиночку. Кто-то несет на себе, кажется, половину всего, что есть у них в квартирах, другие с легкими сумками, у прочих, как и у меня, в руках только телефон.

На улицах ожили громкоговорители и располагающий голос повторяет уже успевшее набить оскомину сообщение.

– Соблюдайте повышенную бдительность, сообщайте о подозрительных симптомах сотрудникам в форме, а также в районных больницах и отделениях полиции. Телефоны пунктов оказания медицинской помощи и сообщения статистической информации указаны в информационных листах, – в подтверждение слов диктора, какой-то военный в камуфляже и противогазе приклеивает большой лист с каким-то планом, точками и знаками на карте – Дополнительную информацию читайте на электронных табло, официальных сайтах МЧС, МВД и Правительства Российской федерации. Внимание в целях предотвращения массового заражения избегайте близкого контакста с зараженными. При первом подозрении на обнаружение симптомов обращайтесь в ближайшие пункты оказания медицинской помощи. Напоминаю, симптомами указывающими на заражение являются: покраснение глаз, повышение температуры…

Меня это сейчас меньше всего волнует. Противогазы, как и прочая чепуха, которой дурят людей – это бред на который мне не стоит отвлекаться. Хотя скорее всего, даже официальные источники еще не до конца понимают, что происходит.

– Еще восемь человек на Липецк и отпускаю автобус! – раздается голос слева от меня и толпа начинает напирать.

Так вот почему их тут так много. Впереди стоят несколько автобусов из-за которых сейчас и держат пробку на дороге. Несколько человек в военной форме и противогазах стоят в оцеплении, а двое людей в белых халатах и респираторах проверяют их на признаки заражения. Ушные градусники, которые остались еще после вспышки Коронавируса и свет фонарика в глаза – вот и вся их диагностическая база.

– Этот заражен, уводите! – раздается голос у импровизированного КПП.

– Погодите-погодите, вы что? – мужчина сбит с толку.

– Па-а-ап! Пап! Мама, куда они уводят папу? – раздается детский крик.

Но уже поздно двое бойцов скрутили мужину и уводят его в соседнюю брезентовую палатку. Другие люди разбегаются в стороны, словно боятся не то заразиться не то, что их заберут вместе с ним.

– Ну я не заражен, у меня просто аллергия. Света ну скажи им! Я не заражен! – кричит мужчина.

– Пропустите его, у него просто аллергия!

– Па-ап! Па-а-а-а-па-а!

– Света-а-а! Скажи им!

– Он с нами, с нами! Так же нельзя!

– У меня жена с ребенком… да отпустите вы! – кричит мужчина и исчезает в палатке.

– Проходите в автобус, не задерживайте других, – голосом не терпящим возражений добавляет военный в рупор.

– Да-да, не задерживайте других! Мы здоровы, пустите нас! – вперед вырывается другая семья и толпа снова смыкается вокруг КПП.

Я отворачиваюсь и удаляюсь от зоны эвакуации.

– Прошу прощения, молодой человек, – останавливаю я парня откнувшегося в телефон и он поднимает на меня пустой взгляд – Подскажите пожалуйста, как мне пройти в ближайшее отделение полиции?

– Нет спасибо, мне ничего не нужно… Отстаньте от меня! – срывается парень и ускоряет шаг.

– Нет! Я только хотел, – бормочу я.

– Да он вас даже не слышал, – отвечает за парня бодрый старичок с куцей седой бороденькой – Все гаджеты их вот эти!

Я конечно сам далеко не молод, но надеюсь ворчать насчет молодежи уткнувшейся в телефон не стану никогда. На всякий случай тушу экран своего мобильного.

– И не говорите! – притворно подтверждаю я и продолжаю – Может хоть вы меня направите, где тут отдел полиции?

– Дык вон там за углом. Близко совсем, – указывает себе за спину дедушка.

Он явно собирается еще о чем-то поговорить, но я быстро благодарю его и ускоряю шаг. Совсем нет времени! Мне приходится идти против течения – толпа огибает меня и продолжает идти навстречу. Завернув за угол я вижу, что часть улицы огорожена желтой лентой. Полицейский участок прямиком на другой его стороне.

– Ох, – тяжело вздыхаю я и пробираюсь под лентой.

Внутри огороженного участка лежат три тела. Каждое накрыто не то мешками, не то каким-то полиэтиленом. Я приподнимаю край одного и впервые вижу зомби так близко.

– Отойти! – приказывает голос, приглушенный мембраной противогаза.

Из тени выходит мужчина в форме и противогазе. В подтверждение своих слов он передергивает затвор автомата.

– Стойте-стойте, не надо! –  я выпускаю пленку из рук и отступаю от тела – Я просто мимо шел? Мне туда. Туда, в полицию! Да-да! И к слову, вот так вот заразиться абсолютно не возможно. Так что можете снять свой…

Я отступил уже к самому краю огороженного участка и на последних словах мужчина поднимает автомат и целится в меня.

– А-а-а-а, – кричу я и бегу к полицейскому участку.

Оказавшись у двери, я оборачиваюсь на мужчину в военной форме. Тот словно уже потерял ко мне интерес и продолжает продить между лентами, словно дикий зверь в вольере. Я качаю головой и вхожу в отдел полиции.

– Добрый вечер, я доктор Азамат Тахирович Хайруллин. Понимаете, я не могу найти своего сына. Его должны были вывезти из больницы, но… – я смотрю на дежурного в окошке который словно не замечает меня и смотрит на куда-то в сторону – Эй, вы вообще меня слушаете?

Глава 13. Катя

Никак не получается заснуть. Мигрень только усиливается. Раньше головная боль была резкой и скорее напоминала гвоздь, забитый прямиком в темечко. Сейчас «гвоздь» расплавился и заполняет кипящей пульсирующей жижей весь мой мозг.

Я вдавливаю лоб в жесткую перьевую подушку и боль немного отступает. Пульс концентрируется на глазах и раз за разом изо всех сил напирает на веки изнутри. Я жмурюсь еще сильнее и от этого только отчетливее чувствую «жар», который источают глазные яблоки.

– Нет, так я точно не усну, – бормочу я и сажусь.

«Расплавленный металл» вновь приходит в движение и я практически физически ощущаю как он волнами накатывает на стенки черепа изнутри. Я морщусь и смотрю на Ванечку, который свернулся калачиком на матрасе рядом со мной.

Всегда обожала эту традицию спать на полу во время семейных съездов. Я вижу, что Ваня не спит и обеспокоенно смотрит на меня. Он нервно сжимает игрушку подаренную Кириллом. Так ни разу и не видела ее – интересно что это? Может какая-нибудь крошечная пластиковая фигурка… львенок?

– Ты заболела, мам? – спрашивает Ванька.

– Нет, что ты дорогой, – шепчу я в ответ и стараюсь не кривиться от головной боли – Просто что-то не спится. Спи родной, а я пойду холодной воды попью.

А может лучше прям на голову себе воды налью. Я целую сына в лоб. Его кожа кажется обжигающе ледяной. Повинуясь минутному порыву я прижимаюсь левым виском ко лбу сына. Через секунду или может через несколько часов, я точно не осознаю сколько прошло времени, прижимаю опущенные веки к другой половине лба сына.

Биение моего сердца концентрируется в одной точке… в той, где мой закрытый глаз прикасается к ледяной коже. Как же хорошо… хорошо просто ни о чем не думать и наконец-то немного расслабиться.

– Ааам? – странный звук, как будто кто-то попытается откусить солидный кусок.

– Ам! – чей это голос…

Голос казажется чужим, но… женским. Интересно, он звучит только в моей голове? Вот же! Наверное это мой голос.

– Аа-а-а-ам! – звук доносится до меня откуда-то издалека, словно пробивается сквозь толстое одеяло.

– Мам! Мама? – голос из женского, начинает походить на… детский.

Я с усилием отвожу лицо от прохладной поверхности кожи и открываю глаза. Мои веки несколько раз быстро поднимаются и опускаются, моргая как после глубокого сна. Смотрю на свои руки.

Обеими ладонями я крепко держу голову сына перед собой. Ванька вытаращил глаза и испуганно притих. Что это со мной? Я одергиваю руки и стараюсь выдать свою самую дружелюбную улыбку, на какую только способна.

– Прости сынок, – шепчу я в ответ – Не кричи так Ванюша, разбудишь всех.

– Ты не заболела, мам? – Ваня протягивает свою узкую ладошку к моему лбу.

Я перехватываю его руку своей и снова улыбаюсь. Какая приятная и холодная ладошка.

– Конечно нет! Все в порядке, сынок. Взрослым иногда бывает плохо после таких праздников. Не все мы такие молодцы как ты… или папа. В общем, сегодня я думаю не хорошо почти всем, кто пил не только бабушкин морс, – отвечаю я и снова немного морщусь.

Головная боль возвращается и вместе с ней расплавленный металл снова напирает изнутри на стенки черепа. Я рассматриваю такой близкий и желанный прохладный лоб сына. Нет! Я мотаю головой и встаю.

– Спи дальше. Пойду все-таки на кухню, воды попью, – добавляю я и отправляюсь на кухню, медленно переставляя непослушные и словно чужие ноги.

Глава 14. Стас (Кэп)

Грохот выстрелов привычно «разрывает» мои барабанные перепонки. Кафельные стены активно отбрасывают каждый новый звук друг на друга и уносят их эхо в дальний конец коридора.

Мы с Алексеем делаем по одному выстрелу и прогнившая плоть на макушках зомби проваливается внутрь черепов. Продолжая вращение пули проходят сквозь «кисель» мозгов, затылочные кости и окрашивают стены лестничной клетки черно-серыми брызгами.

– Вперед! – командую я.

Писк в ушах заглушает мой голос и я подкрепляю команду жестом. Мы спускаемся на пролет ниже – поверженные нами зомби лежат на полу, утратив те последние признаки жизни, что пробудила в них неизвестная сила.

– И-и-ик… – тихо икает профессор и переступает через трупы.

На пару секунд я оборачиваюсь ровно настолько, чтобы увидеть как Георгий Степанович кривится от омерзения. Доктор наук съеживается и прижимает сумку к груди.

Панов перешагивает трупы задирая колени почти до подбородка. Сейчас светило российской медицины походит на гигантского колченогого богомола. Я усмехаюсь пришедшей в голову ассоциации.

Однако позитивный настрой улетучивается в следующее мгновение, подобно утреннему туману. В моем сознании надежно запечатлелись застывшие в ужасе глаза.

Доктор наук явно балансирует на грани. Неизвестно какая следующая напасть заставит его впасть в панику и бросится без оглядки, подвергая себя опасности. Нужно его срочно приободрить.

– Отлично справляетесь, Док! Наверняка немало насмотрелись на покойников за время медицинской практики? – стараюсь я отвлечь Панова.

Я не оборачиваюсь на доктора наук, но надеюсь что он меня услышал. Вместе с Коченовым мы проводим наш отряд до лестничной клетки первого этажа. Я встаю слева от двери, Алексей занимает место с противоположной стороны. Плюев и Макарченко касаясь плечами семенящего между ними доктора Панова, приближаются к нам.

– Так что скажете Док? – повторяю я.

– М-м-мм. Пожалуй, вы правы, – отвечает доктор и черты его лица немного смягчаются – Частью моего исследования действительно являются трупы. Однако, преимущественно, эти, как вы высказались, «покойники», больше походили на спящих людей. Поэтому предпочту с вами согласиться – пусть они выглядят весьма неприглядно, ничего пугающего в них нет.

– Отличный настрой! Относитесь к ним как к очередным объектам исследования, – улыбаюсь я в ответ.

Дверь в холл не закрыта до конца и в образовавшуюся щель виден опустевший вестибюль. Мимо промелькнул темный силуэт человеческой фигуры. Тень скрадывает четкие очертания.

Я пытаюсь рассмотреть ее внимательнее, однако она уже скрылась из вида. Смотрю Лехе в глаза. Он понимает меня без слов и кивает в знак готовности. Я жестом показываю остальным, что нам пора выходить и мысленно начинаю обратный отсчет: Три, два… Один!

– Аргрыхыр! – раздается в тот момент, когда моя рука касается дверной ручки.

В проеме возникает лицо едва совершеннолетнего юноши с горящими изъеденными червями глазами. Кожа на нем обыденного для воскрешенных мертвецов серого оттенка и кажется практически не повреждена. Словно этот зомби просто угодил в фото фильтр и тот лишил его ярких красок.

За лицом восемнадцатилетнего подростка появляется тело, облаченное в зеленую теплую толстовку с карманом на животе и потертые джинсы. Торс мальчишки заслонившего выход в вестибюль заваливается в нашу сторону и я инстинктивно жму на спусковой крючок.

– Бабах! – одиночный выстрел в крошечном помещении взрывается подобно грохоту динамитной шашки.

Писк в ушах усиливается, но годы тренировок не прошли даром. Пуля входит точнехонько в середину лица зомби и вдребизги разносит кости черепа между глаз. Внутренний яростный огонь гаснет внутри изуродованных зрачков и покойник валится на спину.

– Вперед! – громко командует я и распахивает дверь.

– Бог ты мой! – восклицает Панов.

Вашу ж налево… Вестибюль кишит зомби. Не меньше тридцати мертвых мужчин и женщин расхаживает по холлу. Они выглядят весьма потрепанными.

Покрытые землей торсы мужчин облачены в строгие черные, серые, в редких случаях белые строгие костюмы. На телах женщин красивые хотя и весьма истлевшие платья. Все они могли бы быть приглашены на бал, если отмыть и почистить их одежду. Придирчивого критика может смутить лишь одна деталь.

Из-под засаленных манжет пиджаков, бретелек дорогих платьев и воротников выглядывает кожа покрытая трупными пятнами. Гниющая плоть свисает кривыми лоскутами и обнажает почерневшие кости и зубы. По старой, как сама жизнь традиции, тела покойников одевали в костюмы и платья, поэтому для зомби выбравшихся из гробов, апокалипсис весьма официальное мероприятие.

Запах разложения невыносим, словно мы стали жертвами нацистского эксперимента с химическим оружием. Я опешил всего на мгновение, но наваждение быстро проходит.

– Ну и вонь! – раздается позади Витин голос.

– Вперед-вперед! Двигаемся вдоль стены к задней двери. Стрелять по готовности, – распоряжаюсь я.

Лучше занять парней делом и не дать им отвлечься на нарастающее трупное зловоние. Держа автоматы наизготовку к стрельбе, мы с Алексеем короткими плавными шагами медленно направляемся мимо диванов в холле. Остальные тихо шагают за нашими спинами. Мертвые лица одно за другим поворачиваются в сторону боевой группы.

–Арграхыр! – теперь покойники нас замечают.

Некогда пожилые мужчина и две женщины встряхивают жидкими седыми волосами и не чувствуя тяжести прожитых лет преграждают нам путь. Справа за моей спиной раздается грохот выстрелов. Я коротко оборачиваюсь и вижу как еще четверо покойников окружают нас с фланга.

Грудь и головы разрывает пулевыми ранениями и их обмякшие тела грузно валятся на пол. Из автомата Артема струится тонкая струйка дыма, но связист уже переводит ствол оружия к соседним целям. Зомби словно сломанные куклы хромают к нам, напирая со всех сторон.

Теперь заговорило оружие других членов группы. Не снижая скорости мы медленно, но неумолимо продвигаемся к черному выходу из здания. Через широкие окна первого этажа я вижу, как по тротуару перед медицинским центром чинно вышагивает насквозь прогнившая процессия. Обретя цель, все новые и новые покойники входят в двустворчатые двери и стремятся разорвать нас на части.

– Перезаряжаю! – кричит Макарченко.

Я сам старался экономить патроны, но магазин и моего автомата вот-вот опустеет. До двери остается не больше трех метров – цель близка. Между мной и белой пластиковой поверхностью дверного полотна всего два зомби.

Слева почти у двери стоит женщина, вид которой особенно плачевный. Время практически превратило ее тело в мумию. Однако не подумайте, что на ее запястьях болтаются бинты и на голове водружен золотой «кокошник» Фараона. Вместо бинтов на ее плечах болтается словно балахон истлевшее платье и на голове уродливой коростой застыли слипшиеся седые волосы.

Мертвый мужчина стоявший всего в паре шагов от меня, был одним из недавних представившихся Богу. Темно-серый костюм на его объемистом животе разошелся и болтается по сторонам. Пивное пузо покрывают синюшные трупные пятна и грязевые разводы, оставленные стенками могилы из которой он выполз.

– Леха помоги остальным, защитите профессора! – приказываю я.

– Но…

– Не спорь боец! Я сам справлюсь. Охраняй цель! – я миролюбиво усмехаюсь, чтобы разрядить обстановку.

Я вижу, что Алексей не хочет бросать своего командира, но он все же подчиняется. Позади раздается еще один возглас «Перезаряжаю» и я понимаю, что принял правильное решение. Сейчас они посменно обновят боезапас и мы покинем это проклятое здание. А я пока легко разберусь с этими двумя.

– Бах! – одиночный выстрел разбивает череп мумифицированной покойницы, отчего он раскалывается как папье-маше.

Быстрым и отточенным годами движением я перевожу ствол автомата и направляю его точно в лоб мертвого толстяка. Плавным движением мой палец снова давит на спусковой крючок.

– Щелк… – курок сухо щелкает и оставляет меня всего в шаге от кровожадного монстра с незаряженным оружием.

Глава 15. Андрей

От длительной и нервной утренней пробежки пот льется с меня ручьем. Он затекает в глаза, добирается до капиляров и начинает их нестерпимо жечь.

Под палящим полуденным солнцем асфальт в аэропорту буквально плавится. Справа в двадцати метрах стоит «УАЗик» с синей полосой и надписью «ГИБДД» на боку. Гаишники – только сегодня про вас вспоминал!

До машины далековато, но я на сто процентов уверен, что за рулем сидит человек. Вокруг нее по кругу навалены какие-то черные мешки. И откуда только взялись? Я срываюсь с места и бегу к машине. Может он сможет мне помочь… Когда до служебного российского внедорожника остается метров семь я словно налетаю на невидимую стену!

Останавливаюсь и осматриваю «УАЗик» под новым углом. Оказавшись так близко я наконец могу рассмотреть то, что принял за мешки – на поверку они оказываются нагромождением мертвых тел. Головы убитых и сожженных зомби были прострелены.

«УАЗик» тоже больше не кажется тем радужным пони. Переднее и боковые стекла выбиты. Их осколки вперемешку со стреляными гильзами устилают асфальт вокруг внедорожника. Сам водитель выглядит спящим.

Молодой темноволосый парень одет в форму сотрудника ГИБДД. На его коленях покоится автомат Калашникова. Его голова запрокинута назад и затылок покоится на подголовнике сидения. Рот гаишника приоткрыт, будто бы он устал и заснул в машине. Но из УАЗика не доносится ни звука.

Я обхожу автомобиль слева и вижу, что на затылке справа зияет кроваво-черная дыра. Все походит на то, что парень сделал выбор не становиться зомби. Гаишник защищался сколько мог, но когда закончились патроны вставил пистолет в рот и последним выстрелом избавил себя от участи стать монстром.

В подтверждение моей теории в его окоченевших пальцах я вижу пистолет Макарова. Затвор на оружии отведен до упора назад. Не нужно быть экспертом чтобы понять, что в магазине пистолета больше нет патронов.

Я обращаю внимание на то, что немного левее одно из тел выделяется из черной кучи. Кожа этого трупа такая же серая как у обычных зомби, но в отличии от них он одет в форму гаишника.

Носком ботинка я переворачиваю мертвого сотрудника лицом вверх. Кроме пулевого отверстия во лбу, не менее четырех попаданий разорвали форму на груди гаишника.

– Вот же… – начинаю я, но запинаюсь на полуслове.

Бедняге в УАЗике пришлось застрелить своего озверевшего напарника. Парень сделал нелегкий выбор, но он боролся за свою жизнь. Пусть желание стрелять в напарника кажется неправильным, но я поступил бы на его месте точно также.

На мгновение вспоминаю искаженное лицо Наташи в больничной палате… Хватило бы у меня сил совершить убийство в случае нападения воскресшей подруги?