За Морем Студёным

– Аглицкие карты! – промолвил Иван, вынул из ящичка карту и показал Степану. На ней был причудливый цветастый человечек в золотой короне, со скипетром в руке. Иван положил её и начал доставать остальные. А после выгреб из ящичка горсть фишек. Остроносый мужчина, тем временем, собрал все карты в руку. Степан тотчас оживился:

– Так… Хорошо! Ну что ж, давайте – для начала, я ставлю рубль!

Хриплый засмеялся, тасуя карты:

– Хе-хе! Откуда у тя такие деньги? Ты ж гол, как сокол!

– Да какая к чёрту разница! Я тебе сказал, рубль!

– Ну хорошо! – хриплый улыбнулся.

Вдруг, Софрон открыл глаза и вперил взор в Степана. Поглазев на него немного, он неожиданно разразился речью:

– Ты… э-э… Степан! Ты ж продавал нам ковры и ткани заморские, да?! Почему ж ты перестал?

– Весь мой двор сгорел в пожаре! И люди мои все погибли, – мрачно ответил Степан со стеклянным взглядом, смотря перед собой. Рукой он выкладывал карты.

– Не просто сгорел, а подожгли его тебе! – вставил остроносый, – и ты сам знаешь, кто!

– Ты меня лучше не зли! – грозно крикнул купец, ударив своим тяжёлым кулаком по столу. – Я сказал, дом – сгорел!

– Ладно, ладно. Слыхал? – хриплый поднял со стола карту и поглядел на неё, задорно ухмыляясь. Он повертел карту. – Говорят, у каждого аглицкого немца – изо рта торчит какая-то херня! А оттудова – дым валит!

Сидевший в стороне Михаил неожиданно засмеялся:

– Я что-то такое слышал!

– Да уж! – смеялся, хрипя, остроносый. – На картах они такого не нарисуют! Эхе-хе! Из каждого младенца аглицкого, уже дымок сквозит. Черти они!

 …

Софрон лежал на брёвнах стены, смотрел вверх. Ряды досок беспрестанно рябили в глазах. Огоньки стоящих на полках свечек безумно плясали, выписывая круговые узоры. С другой стороны стола были слышны звуки, сопровождаемые эхом. Кто-то говорил, смеясь: «Ха-ха… За тобою уже три рубля, Степан!». Всюду стоял гул – от музыки, от перемешавшихся криков и возгласов людей. И сильный звон. Софрон тихо повторял, чуть шевеля губами: «Ты сам знаешь, кто… Ты сам знаешь, кто… А кто ж мог двор Степана спалить-то?». Его внимание зацепилось за слова гусляра, которые тот распевал под звук своих гуслей, стенание гудка, трещотку деревянных ложек и барабанные удары:

 «Гой еси-и-и ты, Алёша Попо-ович!

Хошь ли, я тебя огнё-ё-ём спалю!

Хошь ли, тебя копьё-ё-ём заколю!

Отвечал ему Алёшенька Попович млад:

Гой еси-и-и и ты, Тугарин Змеевич!

Бился ты со мною, о вели-и-ик заклад,

Биться, и дра-а-аться – один на один!»

Софрон резко выпучил глаза. Он отскочил от стены, поставил руки на стол и расставил их широко. Так, чтобы даже когда всё качается и пляшет, можно было удержаться, и не рухнуть. Вдруг, он неистово крикнул: «Я знаю!» и взмахнул рукой, что-то задев кулаком. Послышался лязг, и хохот сидящих за столом. Тут молодой купец начал вставать. Все вещи и лица – всё крутилось. Всё быстро неслось по какому-то безумному круговороту, устремляясь в пучину! Но наконец, он поднялся, держась ладонями за край стола. Правой рукой Софрон нащупал лежащий на боку металлический кубок. Он цепко схватил его, взял с собой, медленно вылез из-за стола и ступил в пустое пространство:

– Я убью его! – угрожающе кричал со скорченным лицом молодой купец, размахивая кубком. – Святую Русь освободить нужно! От змея нечестивого, от Тугарина, от ящера проклятого!

Потрясая оловянным оружием, Софрон сделал пару шагов вперёд. С двух сторон слышалась болтовня и смех. Он направлялся в другой конец кабака. Его сильно качало из стороны в сторону. Он разглядел вдали двух длиннобородых мужиков с гуслями. Они сидели на здоровенных бочонках. Гусли стояли у них на коленях. Рядом крутилась пара девушек в светлых платьях. А поодаль была высокая стойка. Из-за стойки гордо высилось туловище мужчины в роскошном алом кафтане с высокой соболиной шапкой на голове. Выпучив глаза, Софрон вопил:

– Вот он, Тугарин Змеевич! Целовальник проклятый! Иди сюда, – его правая рука опустилась на чьё-то плечо. Софрон облокотился на него. Раздался возглас: «Ты чё творишь?!». Внезапно кто-то толкнул его в грудь. Вдруг, всё пошло кругом. Один край дощатого пола загадочным образом начал подыматься вверх. И под конец, неспешно проплыв половину оборота, он легонько коснулся затылка Софрона.

 …

Он увидал, что на дворе – ночь. Вокруг темно. Морозный, колючий ночной воздух резко обдал его лицо. Небо было ясное и звёздное. Кто-то вёл его, придерживая за руки, и приговаривая: «Тихо, тихо!». Они шли, по-видимому, возле кабака. Софрон обернулся и увидел, что дверь кабака была приоткрыта. Из щели исходило яркое свечение. Оттуда доносились шум, звон и весёлые голоса. Он повернул голову обратно. Впереди проскакала гнедая лошадка, на ней кто-то сидел. «Давай!» – вдруг крикнул ведущий его человек. А потом стало совсем темно.

 …

Софрон медленно шёл по лесу, по широкой тропе. Под ногами скрипели сухие веточки и маленькие деревца. Был день. Только небо наглухо заволокло мрачными серыми тучами. Большие толстые ели и сосны вздымались так высоко, что неба почти не было видно. Отовсюду торчали разлапистые колючие ветви. Сплетаясь, они преграждали путь. Софрон аккуратно отгибал и отламывал ветки, которые лезли ему в лицо, и переступал поваленные стволы.

Позади него послышался какой-то шелест. Кто-то шёл сзади. Раздался женский голосок: «Пойди сюда!». Он оглянулся. Посреди тропинки его встретила невысокая женщина в плаще и капюшоне, закрывавшем почти всё её лицо. Она потихоньку приближалась к Софрону. Когда она подошла совсем близко, молодой купец разглядел, что под плащом на ней было дорогое платье с серебристыми узорами и жемчугом. Она сбросила капюшон, голова её была в шёлковом платке. Лицо было в морщинах, ей было лет сорок. Она спокойно посмотрела своими светло-голубыми глазами на Софрона. Чуть-чуть нахмурив брови, она спросила его:

– Ты убил моего сына?

Софрон помрачнел и отрицательно покачал головой. Ему хотелось сказать: «Нет… не я!». Но он только бормотал что-то невнятное.

– Так ты убил моего сына?! – она вся побледнела, словно не веря своим глазам. Её лицо скорчилось от боли. Надрывно вздыхая, женщина тут же стала кричать. – Ты убил моего сына!

Она зарыдала, и по щекам покатились слёзы.

Софрон в отчаянии мотал головой. Он так хотел сказать: «Я ни при чём!». Он подошёл ближе, хотел успокоить, потянул к ней свои ладони. Но женщина, разинув рот, словно пасть – истошно завопила! Софрон в ужасе убрал руки.

Где-то заслышался топот копыт, возгласы и лязг стали. Внезапно, из сердца женщины выскочил чёрный всадник на чёрном коне, машущий острой саблей над головой. Женщина заполыхала! Она обратилась в языки пламени. Сквозь пламя, вслед за быстроногим скакуном понеслись толпой маленькие чёрные люди, каждый тряс мелких клинком. Огонь расплывался по лесу – деревья зажглись разом. Повсюду стоял треск, валил жар. Всё вокруг загорелось.

Человечки несясь, нещадно рубили саблями налево и направо. Они кричали и хохотали. Рубили людей, рубили деревья. Стояли жуткие вопли и плач. Среди огня, на острых кольях дрожали нанизанные обуглившиеся куски тел – ноги и руки торчали в разные стороны. Вместо деревьев остались лишь обгоревшие чёрные стволы, заострённые кверху, как колья. Загорелись небеса. По всему пылающему пространству растянулась вереница тёмных людей с саблями. Они мчались вслед за удалым предводителем – чёрным всадником на коне.

Вдруг, весь огонь погас. Завыла вьюга. Всё вокруг укутала толстая непроходимая пелена. Снег нёсся в жутком вихре метели, сбивая Софрона с ног своим мощным напором. Но снежная мгла стала потихоньку рассеиваться. Белые хлопья уже сыпались как всегда, слегка наискось. Дул холодный ветер. Софрон посмотрел по сторонам: везде были льдины, занесённые снегом. Он сам стоял на бело-голубой льдине. Кругом вздымались горы льда, высились ледяные скалы. Он глянул под ноги. Потом посмотрел перед собой – и ужаснулся! Перед ним стоял здоровенный белый медведь, высотой в три сажени! Медведь грозно заревел, и замотал своей острой мордой. Он поднялся на огромные задние лапы, став в три раза выше человека. Он замахнулся своей когтистой лапой – она полетела Софрону прямо на голову!

 …

Софрон раскрыл глаза. Он проснулся. Вскочил с голого деревянного ложа, и в ужасе посмотрел по сторонам. Он был в избе. Здесь было темно и тесно. Лишь через маленькое окошечко в верхнем углу стены проникал в избушку лунный свет, оставляя длинную яркую полосу на пыльном деревянном полу. Возле окошка, на полке, стоял образок с ликом Христа. С этой полки Христос сердито взирал на Софрона. Софрон упал на колени, и принялся старательно крестится, судорожно повторяя: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный…». Повторил три раза. Потом отчаянно воскликнул, прослезившись: «Господи, помилуй меня, грешного!». Затем встал, ещё раз перекрестился, смотря на образ, и поклонился ему. После чего бросился к небольшой дверце. Дверца слегка посвистывала. От неё тянул морозный воздух. Он схватился за ручку, дёрнул – и дверь отворилась. Молодой купец выскочил из избы.

Он попал на просторную пустую площадку. Было очень холодно, и очень тихо. Двора не было, возле избы торчали только какие-то остатки плетнёвого18 забора. Вокруг стояли большие и малые бревенчатые избы. Пространство освещалось луной и звёздами. Софрон схватился руками за голову: «Ох! Чёрт возьми, ну и дрянь! Сука, сглазил кто-то!» – прошептал он. Голова чуть-чуть побаливала. Он плюнул в сторону. И отдышался. Из-за холода, от его рта шёл пар. «Гнедая лошадка! Это ж моя – моя лошадка была!» – вспомнил с горечью Софрон. Он присел на землю, на небольшую кочку, покрытую снегом. Заледенелая корка хрустнула под ним. Он понурил голову.

Вдалеке были слышны какие-то звуки. Софрон сидел, хватаясь руками за голову и дёргая за волосы. «Что ж это такое? Что делать?!» – думал он в отчаянии. Он прислушался к отдалённым звукам. Как будто кто-то что-то говорил или напевал. Он встал с кочки, и медленно побрёл туда, откуда доносились звуки. Под сапогами хрустел замёрзший снежок. Он пошёл по широкой улице, между рядами теремов. Постепенно, звук становился всё сильнее и отчётливее. Кто-то пел. Молодой купец остановился. Он свернул направо и пошёл по другой улице. Наконец, он увидал знакомую избу с приоткрытой дверью. Кабак!

К нему навстречу шли, обнявшись, двое пьяных мужчин. Они орали песню:

– Есть те-е-рем, в Новгороде, о-о!

– Зовётся – со-о-олнца восход!

– Он многих молодцев… сгубил! И я – оди-ин из них!

Софрон обошёл их и нырнул в кабак. Здесь по-прежнему было светло и тепло. Но народу было сильно меньше. Он направился в дальний угол кабака. Туда, где прежде сидели товарищи.

За длинным столом сидели носатый мужчина, и двое братьев в светло-зелёном и вишнёвом кафтанах, слева и справа от него. В конце стола сидел Степан. На столе были разложены карты и фишки. Роман обхватил голову руками. Выражение лиц других двоих было тягостное. Иван подавленно глядел в стол, лишь иногда поднимая взор. Остроносый нервно дёргал глазом, и злобно посматривал на Степана.

– Мда. Ну давай, показывай, – прохрипел он.

Тут подошёл Софрон.

– О! Кого я вижу! – весело воскликнул Степан. – Садись к нам!

– Скажи наперво, где моя лошадь? И где мои вещи другие?! – возбуждённо произнёс молодой купец.

– Да всё с ними в порядке! – ответил купец. – Садись!

Софрон не стал спорить, и присел на лавку у стены, слева от Степана. Тот перевернул две карты, лежавшие перед ним. И с жаром воскликнул, глядя в лицо остроносому: «Два короля!». Иван обречённо покачал головой. Хриплый что-то невнятно пробормотал. Наконец, он убрал руку со стола, и вынул из-за пояса мешочек. Он бросил его на стол, перед Степаном. Внутри мешочка гремели монеты.

– Рыжий диавол, – заключил хриплый, – обокрал, злодей.

Степан улыбался. Потом промолвил, смотря на Ивана:

– Чем будете платить?

– Нечем, – отвечал тот.

– Как это, нечем?! На чём вы сюда добрались?!

– Забирай! – неожиданно произнёс издалека Роман, подняв голову. – Но больше ничего не бери! Оставь в покое, ради Бога!

– Да пожалуйста! – дружелюбно воскликнул Степан. – Мне и этого добра на сегодня хватит!

Он подвязал мешочек с деньгами к поясу, и сказал: «Пойдём, Софрон!». Молодой купец дивился случившемуся. Степан встал из-за стола, и они пошли вместе.

– Всю ночь играл! – весело рассказывал Степан, – поначалу было худо. А потом как заладилось! – он весело похлопал Софрона по плечу. – А ты? А ты вылез тогда из-за стола зачем-то!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Нарты – сани, запряжённые оленями или собаками

2

Малица – верхняя одежда из оленьих шкур мехом внутрь с капюшоном

3

Зернь – игра в кости

4

Толмач – переводчик

5

Охабень – русская распашная верхняя одежда с откидными рукавами

6

Ферязь – парадная верхняя одежда без пояса и воротника

7

Хоромы – просторный деревянный дом

8

Клеть – постройка для хранения имущества, кладовая

9

Тафта, как и парча – дорогая шёлковая ткань

10

Постав – кусок сукна фиксированного размера

11

Гость – это купец

12

Полавочник – покрывало для лавки

13

Ворвань – жир морских млекопитающих, белого медведя или рыб

14

Палаты – каменное здание со сводами

15

Немцы – иностранцы из Западной и Северной Европы (англичане, голландцы и др.)

16

Братина – вид посуды, большая вытянутая ёмкость для еды или напитков

17

Целовальник – должностное лицо, ведавшее поступлением в казну денежных доходов

18

Плетень – ограда из прутьев и веток