Я и Цезарь – попаданцы: Земля-Сити

– А кто такой Ромарио?  – спросил я.

– Тамошний мафиози, держит рынок и все таверны, что вокруг него. В одной из них ты и остановился. Весьма серьёзная личность, под которой, я думаю, треть всей «дикой зоны», – ответил за Лечо Михаил. – Если он действительно приказал найти двух охламонов, то дела их действительно плохи.

– А он кто по национальности?

– Бразилец, – ответил уже Лечо. – там половина «дикой зоны» латинос. Они все никак не могут создать своё объединение, вот и живут «по дикому».

– А почему они не могут создать свое объединение? – продолжил интересоваться я. – Бразильцев ведь много.

– Их там, на реальной Земле много, а тут не очень. – также ответил Лечо. – Здесь этих латинос всех понемножку, в том числе и бразильцев. Нет нации, которая бы превалировала над другими, вот и не могут поделить власть. Все цапаются друг с другом. Не то что мы, балканцы.

– Ну да, а вы, балканцы, совсем не цапаетесь в своём Балканском треугольнике! – воскликнул Миша.

– Вот именно, Миша, именно в Балканском треугольнике, а не в «дикой» зоне! Мы, болгары, сербы, хорваты, боснийцы, румыны, албанцы, греки, македонцы – смогли собраться и договориться о своём союзе, о создании Балканского треугольника. И мы все сейчас уважаемые люди, с жетонами. И этот союз – наше большое достижение. Да, там на Земле, мы все постоянно воевали друг с другом, враждовали и тому подобное. И здесь не стали закадычными друзьями, но мы, европейцы, проявили свою высокую культуру плюс толерантность и смогли создать свой балканский Евросоюз здесь, на Аламании, – сказав это, Лечо с удивительно важным видом поднял указательный палец правой руки вверх, как бы подчёркивая важность того, что он только что сказал. Вид у него при этом был соответствующий.

– Ага, толерантные европейцы, только «мочите» друг друга на постоянной основе. Особенно вы с румынами.

– Ну «мочим», ни и что? Это жизнь… Это нормально… Но вот мы болгары, внутри себя ни-ни… Никаких драк.

– А что вы делаете, например, с ненавистным соседом, после того как он ночью тебя достанет своими разборками? Про тебя конкретно не спрашиваю – как ты решаешь вопросы, я знаю, а вот другие, простые болгары?

– Ну что делают? – пожал плечами Лечо, – здороваются вежливо утром, когда увидятся. У нас, европейцев, принято вежливо здороваться при встрече. Толерантность называется. А потом… А потом плюнут вслед! – закончил Лечо и снова заржал как конь, и мы вместе с ним.

– Как это по-европейски! – не мог уняться Миша, – сначала улыбнуться и пожелать доброго утра, а потом плюнуть вслед и пожелать совсем другого! Это не толерантность, Лечо, а двуличие.

– Ну у нас хоть что-то есть, – вставил своё возражение Лечо, – а в вашей Вороньей слободке вообще не поймёшь, что вы такое есть. Грязные азиаты вперемежку с молдавскими цыганами и бульбашами.

– А русские? – взвился Миша.

– Да вас русских здесь два с половиной калеки, – ответил Лечо, но тут же поправился, – вернее, уже четыре. Плюс Макс с Цезарем, я имел в виду.

Вот так во взаимных пикировках прошло ещё полчаса, после которых Лечо попрощался и ушёл.  А я спросил Михаила – кто же он такой? Вроде главарь местной болгарской мафии, а вёл себя как обычный приколист.

– Это здесь он такой, – ответил Миша, – мы друг друга давно знаем, я ему пару раз жизнь спасал, да и он мне тоже. Поэтому ведёт себя здесь естественно, а не строит из себя невесть что…  А так, вообще, его боятся… Он из болгарских цыган, отчаянный малый и в драке неудержим.

– Ладно, с тобой Лечо может себя так вести, но ведь здесь был и я. Посторонний для него человек, да и вообще всего второй день как в Земля-сити.

– Он же видел, что я тебе доверяю, тем более я успел намекнуть, что ты будешь в нашей Слободке и мы все будем держаться вместе. Ты не против?

– Да как же я против? Конечно – за! Мы с Цезарем за наших русских друзей кому угодно «пасть порвём», да и за нерусских друзей тоже, – добавил я, вспомнив о том же Лечо.

– И это правильно! – поддержал моё настроение Михаил.

Вскоре Миша пошёл по своим делам, а я, купив в кондитерской всякой всячины, направился обратно «домой».

Добравшись до уже знакомой таверны, мы с Цезарем привычно разместились на веранде, и я заказал местный чай под купленные пирожные. Но поесть толком мне не дали.

На веранду поднялся смуглый здоровяк, выше меня ростом и с ручищами, как здоровенные манипуляторы у робота. Ни слова не говоря, он уселся напротив меня и, щёлкнув пальцем, дождался выскочившего со всех ног «старого Марка» – хозяина таверны.

– Мне вина, сам знаешь какого, – сказал «здоровяк» и вновь замолчал, ожидая выполнения заказа.

После того как фужер, полный рубиновой жидкости появился на столе, он сделал маленький глоток, причмокнул удовлетворённо и сказал:

– Люблю хорошее вино. А вот пиво терпеть не могу, – после чего снова замолчал и стал разглядывать Цезаря.

– Твоя собака? – наконец спросил он.

– Моя.

– Да… Десять лет здесь живу, а вот собаку с Земли первый раз вижу. Да ещё не просто собаку, а огромного волкодава… Красавец!

«Красавец» всё это выслушал с безразличием, положив голову на лапы и демонстрируя полную безмятежность. Глядя на него, и я немного успокоился, а то, кто его знает, что у этого здоровяка на уме. Цезарь-то каким-то образом чувствовал агрессию у людей, и всегда давал знать об этом.

– Меня звать Ромарио, и я хозяин всего, что ты тут видишь. Кроме людей, конечно. Местный бизнесмен, в общем. Я слышал о вчерашнем недоразумении, которое произошло тут с тобой. Этих двух ушлепков уже нашли, завтра их передадут рыбакам, и я надеюсь, что больше они тут «не нарисуются».

– А меня зовут Макс, – представился я. – А вам их не жалко? Я слышал, что рыбаки делают страшные вещи с людьми…

– Жалко, не жалко… Это больше в назидание другим. Таких ушлепков, как они – тут полно. Если каждый начнёт делать, что захочет – то всё это закончится сплошной поножовщиной. После которой приедут те же рыбаки, и заберут уже не двоих, а кучу народа. Вот чтобы этого не произошло и нужно поддерживать дисциплину таким образом: жертвуя малым, чтобы сохранить многое.

Сказав это, Ромарио снова замолчал, дегустируя своё вино. Я тоже молчал, так как, во-первых, совершенно не соображая, что сказать, а во-вторых, зная, кто передо мной сидит, понимал, что свой рот лучше лишний раз не открывать. Такие люди просто так не подсаживаются. В лучшем случае «приглашают» к себе, на свою территорию.

– Ваше появление с собакой в Аламании – нонсенс для этой территории. Люди начали появляться здесь более сотни лет назад, но ещё ни разу ни одно животное не переносилось сюда с Земли. Скорее всего, это связано с тем, что между тобой и твоей собакой имеется какая-то сильная связь, но не исключено, что это – новое поветрие, вслед за вами с Земли начнут переноситься и другие… хищники. Вот тогда веселуха будет… Они-то, местные страшнее вейрдов никого не видели. А вот если ягуар…? Или лев?

– Или медведь, которого вытащили посреди зимы, голодного? – добавил я свои «пять копеек», чтобы скорее поддержать разговор.

– Ну это все пока фантазии, а вот твой волкодав – это реальность, – трезво заметил Ромарио, опять разглядывая Цезаря. – Не продашь? – добавил он.

– Нет, – твёрдо ответил я, – эта собака не продаётся. Да и навряд ли кто сможет ею управлять. Цезарь только меня слушается. Это ведь не пудель, – почему-то вспомнил я Лечо, – характер у него ещё тот… Не заметишь, как откусит что-нибудь…

– Ладно, Макс, не буду мешать вам наслаждаться своим уединением и пирожными…

– Да, – встрепенулся я, – угощайтесь, пожалуйста!

– Спасибо, не ем сладкого, боюсь заработать проблемы с сахаром. Тут ведь ни врачей, ни инсулина не найдёшь. Так и помереть недолго… глупой смертью. Если будешь искать работу охранником или что-нибудь в этом роде – вот тебе адресок. Это в Американской оккупационной зоне, люди небедные, могут нанять за хорошие деньги.

Он протянул мне листок бумаги, который я взял и, не заглядывая, поблагодарил.

– А ты сам не заинтересован в подобных услугах? – поинтересовался я.

– Почему не заинтересован? Заинтересован. Но ты мне не подойдёшь.

– А что так? – чуть ли не с обидой спросил я.

– Тех, кого я беру – уйти от меня уже не могут. Только смерть освобождает людей от обязательств передо мной.

– Даже так?

– Да, именно так. Люди, работающие у меня, так или иначе, становятся посвящёнными в дела, в дела нашей организации. То есть они из просто бездельников превращаются в носителей конфиденциальной информации, которая никоим образам не должна выходить за пределы того круга лиц, который в неё посвящен. А у нас есть конкуренты как среди «диких», так и среди организованных. Я не могу допустить такую роскошь, как ознакомление конкурентов с нашими внутренними делами. Поэтому ты мне не подойдёшь. Ты ведь не захочешь работать на таких условиях?

– На условиях вечного найма только у тебя? Нет, не соглашусь. – подтвердил я.

– Поэтому и не предлагаю… Хотя… Если передумаешь, можешь меня найти через Марка, хозяина этого заведения.

Сказав это, Ромарио допил своё вино и опять щёлкнул пальцами, после чего Марк «нарисовался в сей секунд».

– Этот парень, Макс, – начал Ромарио, не поворачивая к Марку лицо, – мой гость в твоей таверне. В любое время. Понятно?

– Да, конечно, – заверил Марк.

– Принесёшь ему корзину вина, сам подбери какого, но только хорошего – это подарок, за мой счёт. – добавил местный мафиози, уже обращаясь ко мне. – Надеюсь, не откажешься…

– Буду очень благодарен!

На том мы и расстались.

Минут через двадцать Марк принёс мне корзину с шестью бутылками вина, которые я попросил занести в мою комнату.

Остаток дня, к моему удивлению, прошёл спокойно, без неожиданных встреч и посиделок. В общем, мы с Цезарем провели оставшееся время спокойно и в полудрёме.

На следующее утро я проснулся бодрым и в хорошем настроении. А как же – ведь сегодня я должен стать гражданином Вороньей слободки, полноценным членом общества, так сказать.

Быстро умывшись и позавтракав, мы с Цезарем отправились в Управу, где нас уже ждали. Войдя в кабинет к Равшану, я сразу увидел странного человека, и только чуть позднее понял, что это совсем не человек. Это был рыбак. Он действительно был похож на человека, вот только глаза были другие и взгляд другой. Как в фантастических фильмах, как будто этим взглядом может прожечь любое препятствие.

– А, вот и наш новичок, – обрадовался Равшан, увидев меня, – заходи садись и собаку свою крепко держи. На всякий случай…

Рыбак после этих слов взял в руки бумаги, по всей видимости «анкету», и быстро просмотрел её. После чего уставился, буровя своими глазищами, да так, что мне стало не по себе.

При этом и Цезарь как-то то ли заворчал, то ли зарычал. Но не так, когда он чувствует агрессию, а просто, когда ему что-то не нравится.

Правда, всё это длилось не более пятнадцати-двадцати секунд, после чего рыбак вернул Равшану бумаги и кивнул головой. Затем повернулся ко мне и сказал:

– У твоей собаки сильные ментальные возможности, но пользоваться ими как следует она не умеет. Нужен хороший опытный учитель, с навыками работы с вейрдами. В общем, только тренированный бойрд, с соответствующими данными сможет «вправить мозги» твоему Цезарю. Иначе его способности будут расходоваться впустую. В лучшем случае – показывать фокусы, типа того, когда он развернул стаю вейрдов.

У меня при этом только челюсть упала… Откуда он это знает, я ведь никому не рассказывал про тот случай.

– У тебя тоже есть аналогичные способности, но слабые. Команду дать ещё можешь, и собака поймёт тебя, но её обратную связь ты разобрать не сможешь. Да и навыков ментальной работы с животными у тебя нет. В Аламании они есть только у бойрдов.

– А где же я этих бойрдов найду? Они ведь дикие…

– Не знаю… – ответил рыбак. – Я только сказал, какая ситуация с твоей собакой. А ты дальше думай, что делать с этим «счастьем».

– Да и ещё, – уже на выходе повернулся рыбак, – ты как-нибудь дай понять Цезарю, что та сука в стае, которую он развернул – не есть предел мечтаний. Бойрды лучших вейрдов не выводят из леса. Они их используют только для охраны и разведения. Вот там есть суки, которые достойны твоего пса. Я ему пытался это объяснить, но он меня не хочет слушать.

Сказав, рыбак вышел из комнаты, оставив нас втроём. А моя челюсть упала ещё ниже, и я вообще перестал понимать, что здесь происходит. Получается, что, когда рыбак свербил меня своими глазищами, он одновременно общался и с Цезарем! Да ещё про какую-то суку вейрдов! Подумав об этом, я повернулся в сторону Цезаря и грозно спросил:

– У тебя, что, одни только бабы в голове, кобелина? Этот рыбак видел тебя всего ничего, но успел «расшифровать» твои сексуальные наклонности. И, учитывая, что, кроме этой суки вейрдов, он ничего больше не увидел в твоих мозгах, у тебя только одно на уме! Твой хозяин ведёт себя прилично, о тебе, псине лохматой беспокоиться, а ты о какой-то суке только и думаешь?

Стоп! Но ведь рыбак вообще не смотрел на Цезаря, а на меня!

– Равшан, – хриплым голосом спросил я, – как рыбак всё это узнал. Он ведь даже голову не повернул в сторону Цезаря.

– Что, впечатлило? – улыбнулся Равшан. – У этого рыбака очень сильные ментальные возможности. Ему даже не надо смотреть в сторону кого-либо, чтобы залезть в мозги. У него в голове типа радара, которым он засекает энергию мозга и входит в него. А все эти «гляделки» – просто игра… Чтобы нагнать страху на людей. Я это давно понял.

Он помолчал немного, а потом продолжил:

– Почти все рыбаки имеют подобные способности, но у всех они разные. Как ты думаешь, как рыбаки управляют своими «домашними животными» на морской глубине? Телепатически. Их хоть и зовут «рыбаки», но рыбу они ловят не на удочку или сетями, а дают ей команду выброситься на берег в специально отведённых для этого местах. А потом собирают.

– Ты это видел? – зачарованно спросил я.

– Нет, не видел. И даже ни разу не был в их селениях. Но слышал… Впрочем, давай вернёмся «к нашим баранам». С тебя девять монет и вот твой жетон.

Он протянул мне жетон, такой же, какой мне показывал Михаил. На одной стороне был отчеканен ворон, а на второй цифра 30303.

– Видишь, какой крутой номер тебе достался! – посмеялся Равшан. – Счастливчик, блин…

Я внимательно разглядел жетон со всех сторон, и повесил его себе на шею.

– Поздравляю! – произнёс Равшан и протянул руку, – теперь ты полноценный гражданин нашего общества, со всеми обязанностями и привилегиями.

– Какими ещё привилегиями? – удивился я.

– Быть гражданином Вороньей слободки – это звучит гордо, – торжественно произнёс узбек, но тут же заржал и хлопнул меня по плечу. – Потом со всем разберёшься, или Миха тебе расскажет о нашей «весёлой жизни». Но жетон береги, теперь по этому номеру тебя можно идентифицировать по всей Земля-сити. Не дай Бог потеряешь – сразу ко мне. Здесь это – как паспорт, и информация разослана во все организованные территории. Только «диким» жетоны «по барабану». Но красть их очень любят, а потом проникать по ним на чужую территорию и дела свои непотребные совершать. А владелец жетона потом будет страдать. Если, конечно, вовремя не сообщит о пропаже.

Поблагодарив Равшана за помощь, я уже собрался пойти к Михаилу похвастаться своим новым жетоном и новым статусом, но тут же подумал, что идти с пустыми руками в такой ситуации как-то «не комильфо». Короче, мы с Цезарем развернулись и пошли «домой» за вином, после чего и ввалились, довольные и возбуждённые, в кондитерскую.

Увидев Михаила в зале, я торжественно поставил корзинку на стол и достал свой заветный жетон.

– Поздравляю, молодой человек, – улыбнулся Михаил, пожав мне руку. – Ну что, по старой русской традиции будем отмечать!

– А как же, у меня и вино – вот прихвачено!

Миша достал пару бутылок, внимательно рассмотрел и удивлённо сказал:

– Откуда это у тебя? Ты знаешь, сколько такие бутылки стоят? Вино в Аламании очень редкая вещь, местные его делать совсем не могут, а из людей есть только два человека, которые в состоянии из местных плодов сделать приличное вино. Нет, какой-нибудь «шмурдяк» могут многие нагнать, но вино такого уровня, какое ты принёс – это очень дорогая редкость.

– А почему ты решил, что это хорошее вино?

– Подпись на этикетке, – сказал Миша, – плюс сама бутылка, которая ещё большая редкость, чем вино. Местные бутылки не делают, технологию производства стекла они не освоили… Здесь в ходу глина и посуда из глины… Просто когда-то давным-давно сюда попал один мужик с фурой, с вином. Больше таких случаев не было. Где эта фура, уже никто не знает, а вот бутылки местный народ бережёт с тех пор, как реликвии. Виноделы скупают их по бешеным ценам… Так что твои шесть бутылок – это целое состояние. Признавайся, где ты их «надыбал»?

– Вчера ко мне подошёл Ромарио… ну о котором Лечо говорил. Так вот, он мне и подарил это вино. Честно говоря, я даже не знал, столько оно стоит.

– Да… – протянул Михаил, – ситуация с тобой всё чудесатее и чудесатее. Шесть лет здесь живу, и никто ничего подобного мне не дарил, а ты тут три дня, и … вот такая корзинка. Далеко пойдёшь! Если раньше не остановят! И что ему было нужно от тебя? За какие заслуги он тебе это подарил?

– Миша, может хватит болтать, и начнём отмечать? Ты не поверишь, но лично ему от меня ничего не было нужно, и вино он подарил просто так.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. – похоже, Миша немного обиделся. – но коли затевается такая ценная пьянка, то давай пригласим и ценных гостей. Ты не возражаешь?

В общем, вскоре в нашей комнате появились:

– Алексей, помощник Михаила по работе, блондин аналогичного формата, как и Миша, и с такими же ручищами. Возраст – лет тридцать, тридцать пять.

– Виктор, владелец мастерской по деревообработке, жилистый брюнет, лет сорока.

– Дмитрий, самый неприметный, я бы сказал – нефигуристый из них, но с повадками и взглядом из известных всем органов. Ему было тоже лет под сорок.

Вскоре мы все перезнакомились, и я узнал, что эти четверо – крепкая группа, которая уже не раз отстаивала свои права в борьбе с местными бандитами и просто желающими пожить за чужой счёт.

– Мужики, одного не пойму, – после очередной стопки спросил я, – насколько я слышал ранее, да и судя по вашим рассказам, Земля-сити – довольно опасное место. Убить может быть и не убьют, но покалечить могут, а ещё хуже – попасть в рабство. Но вот живу здесь несколько дней, а кроме Теда с Майком никто на меня ещё не наезжал. И ведь я новичок – самое беззащитное существо в городе.

– Ну не такое уж ты и беззащитное существо, – улыбнулся Дмитрий, – но что хочу тебе сказать. Во-первых, если бы ты был один, без Цезаря, то кроме Теда и Майка наверняка познакомился и с другими яркими представителями «дикой» зоны. Тем более что и живёшь пока там. Новички в этой части города «вниманием» местных не обделены, уж поверь мне. Вот только твой Цезарь – серьёзный аргумент, особенно после того, как он легко расправился с этой гориллой Майком. Во-вторых, за последние годы порядка в Земля-сити действительно стало больше, все же организованные территории, которые и создавались ради его наведения, дали свой результат. То, что было лет десять назад и сейчас – как чёрное и белое. Ну и сама «дикая» зона, благодаря Ромарио, немного остепенилась. Хотя бОльшая её часть, особенно та, что под чёрными – осталась прежней.

– А кто такие «чёрные», – тут же спросил я.

– Африканцы: негры, плюс арабы с севера Африки. С той Африки, что на Земле. Тут ведь тоже есть своя «Африка», в «дикой» зоне. Вот там и с Цезарем тебе будет дискомфортно. Люди исчезают регулярно, как говорится – бесследно.  И не только новички. «Чёрная дыра» называется.

– А что тогда народ туда прётся?

– Кто их знает? – ответил уже Виктор, – кто идёт в поисках рабов, но в итоге сам рабом становится, кто за богатой, как он думает, наживой, но в итоге ни наживы, ни свободы… Кто за разного рода контрабандой, публичные дома там опять же самые дешёвые… В общем, кто за чем. Но финал зачастую одинаковый. В условиях полного беспредела там по-другому быть просто не может.

– А вы, ребята, там были?

– Как тебе сказать? Раньше вся Земля-сити была подобно этой «Чёрной дыре». Но жизнь заставила остепениться и принять более цивилизованный вид, – с тоном знатока ответил Виктор.

– Не понял… – протянул я, – можешь подробнее объяснить.

– Жрать было нечего. Здесь в Земля-сити проживает более 30 тыс. человек. И кушать им надо каждый день. Рыбаки и крестьяне быстро сообразили, что на нас можно хорошо заработать, поставляя продукты питания. Но встал вопрос – за какие «шиши» мы будем это продовольствие покупать? Ответ на него был найден быстро: переработка тех же продуктов крестьян и рыбаков, плюс разного рода мастерские, которых не было у ремесленников. Все же наши люди помозговитее и навыков побольше…

– Но для этого, – продолжил уже Михаил, – нужна была стабильная ситуация. Бизнес не любит, когда каждый день на него кто-то наезжает. Первыми до этого дошли немцы и создали свою Немецкую слободу с патрулями для охраны. А потом и остальные тоже. В итоге мы покупаем у крестьян ту же муку, а продаём им хлеб, хлебобулочные, кондитерку. Они хоть и могут тоже печь хлеб, но он у них получается хреновым по сравнению с нашим. Вот и везут сюда муку, а обратно – производство из неё. И все довольны. Там, в землях крестьян наша продукция идёт «в лёт». Аналогично мясо и рыба: берём сырьё, продаём продукты переработки, которые намного качественнее и вкуснее, чем это делают местные самостоятельно. Вот так и живём!

– Ну ты про мастерские забыл, – возмутился Виктор, – вот у меня мастерская по деревообработке. Я потихоньку и станок сгандобил для этих целей, разрешение получил у рыбаков… Кстати, и заказы они мне делают регулярно. Полюбили, блин, хорошую мебель. А то ведь кроме своих кондовых лавок да столов у них раньше ничего более не было. Так же и по металлу наши ребята работают. Местные-то ремесленники дерево вручную обрабатывают, а я на станке – вот у меня и качество, и сроки изготовления лучше, чем у них. В общем, если есть желание, то на кусок хлеба с маслом заработать можно. Что у немцев, что у нас – почти все чем-то занимаются, производят товар на продажу. А рыбаки, крестьяне и ремесленники все сметают, что бы мы ни предложили.

– А есть ещё и контрабанда! – усмехнулся Дмитрий, – алкоголь, табак, наркотики. Всё производство алкоголя лицензировано в каждой организованной зоне, но «дикие» производят свой «шнапс», от которого, правда, ноги протянуть можно. Борются с этим, как могут, но всё бесполезно. Что там в той же «Чёрной дыре» делается – никто не знает.

– Офигеть можно! – удивился я, – здесь и лицензии есть?

– А ты как думал? – продолжил Дмитрий. – Местные Управы ничуть не глупее земных правительств и быстро накладывают лапу на всё, что приносит доход. А то, что пролицензированно – приносит двойной доход, в том числе и в казну Управы. Но с этим все согласны, так как деньги потом идут и на благоустройство, и на организацию нашей жизни. Тот же Равшан регулярно отчитывается и о доходах Управы, и куда что потрачено. Бюрократии здесь пока ещё большой нет, поэтому всё прозрачно.

Вот за такими разговорами мы и просидели полдня, пока вся выпивка не закончилась, а еда не была съедена.

– Мужики, а может, пойдём к немцам «заглянцуем»? – вдруг проявил инициативу Алексей.

– На приключения потянуло? – спросил Михаил.

– Да нет, какие приключения, просто посидим культурно, пивка попьём, людей посмотрим, себя покажем. Что мы, часто, что ли, так собираемся? Всё бизнес, работа, какие-то дела, из своих домов выйти не можем…

– Нет, я не пойду, – заявил Михаил, – ты прав, дела ещё есть, надо день «закрыть». А то и так полдня всё хозяйство без хозяйского пригляда.

– Я тоже не могу, – качая головой сказал Виктор, – получил хороший заказ, желательно к нему подготовиться.

– Ну а я сегодня купил у рыбаков рыбу, надо хоть посмотреть, что мои с ней делают…

В общем, пошли мы с Алексеем вдвоём, так как он был инициатором, а я – пока бездельником. Хотя стоп, ошибка – не вдвоём, а втроём: Цезарь-то был при нас.

Вход в Немецкую слободу был простым: такая же невысокая ограда, как и в Воронью слободку, да и никем не охраняемые двери в этой ограде.

– Лёша, слушай, а ты знаешь где находится такое заведение «Бавария»? – сразу спросил я.

– Конечно, знаю, но туда лучше не соваться.

– Почему?

– Как тебе сказать…? Не любят там чужаков. Даже своих, которые не немцы. Вся публика – чисто местные германцы, все хорошо знают друг друга, и пришлых спроваживают без церемоний.

– А если всё же попробуем…? Но как только увидим, что нам не рады – сразу «свалим», – предложил я.