Цейрон

– Как будто заклинило дверной механизм, – сказал он. – Ты не помнишь, кто последний пользовался этой подсобкой?

– Кроме тебя, ей вообще никто не пользуется, – спокойно сказал Милтон. – Извини, но только ты получаешь эти интересные задания в последнее время. Раньше я сюда частенько заглядывал, но с твоим появлением походы сюда сошли на нет.

Коллинсон проигнорировал его слова.

– На счет три – ты тянешь на себя эту треклятую дверь, понял?

Милтон вцепился руками за рукоятку двери. Он был немного крупнее Лайнела и шире в плечах, но что-то подсказывало офицеру, что даже вдвоём им придётся приложить немало усилий, чтобы попасть внутрь.

– Тебя понял, Лайнел, я готов.

– Раз, два, три, – Коллинсон что есть силы дёрнул рычаг внутри стены.

Милтон одновременно потянул на себя ручку двери. Раздался щелчок внутри древнего механизма, и дверь открылась.

– Фух… Если бы я знал, что будет так сложно, то всё-таки позвал бы своих ребят, и они вмиг бы открыли, – сказал с укором Милтон.

– Да, а потом смотрели бы в окошко, как их командир драит стены в профилактических целях за свою лень и любовь ко сну, – отметил офицер.

– Так я же не буду этого делать – мне же разрешили… я же говорил, что Уоррен…

– Да, да, я помню, – перебил Коллинсон. Он указал на замок. – Видимо, кто-то очень сильно хлопнул этой прекрасной дверью и сбил механизм.

– Это же с какой такой силой нужно было хлопнуть?! – удивлённо спросил Милтон.

Коллинсон лишь пожал плечами и вошёл в подсобку. Включив свет, он увидел некоторые эргономические изменения. Вместо шкафов с костюмами для выхода наружу стояли пять одноместных железных коек. На них были древние, отжившие свой век, прохудившиеся матрасы, на которых когда-то спали первые рабочие колонии. Возле них стояли самодельные неровные деревянные тумбочки. Над двумя из них, что находились у стены, висел огромный, местами пожелтевший транспарант, на котором неровным почерком красными буквами было написано «Добро пожаловать!».

На самой ближней кровати, которая располагалась у входа, лежал костюм, на котором была бумажка с запиской: «Для нашей принцессы».

– Какого хрена?! – не успел произнести Лайнел, как из динамиков в стене снова услышал приятный голос начальника колонии:

– Ты слишком долго прихорашиваешься, неженка, руки в ноги и бегом за дело! А ты, Милтон, сейчас составишь ему компанию, если шатаешься без дела!

– Сэр, никак нет, сэр, – выпалил Милтон, – я помогал офицеру Коллинсону открыть дверь в подсобное помещение.

– Номер 166, немедленно покинуть складское помещение и оставить офицера с номером 218!

– Да, сэр! – выпалил Милтон, посмотрев на Лайнела.

Он развернулся и вылетел из подсобки. Офицер отметил про себя, что микрофон в подсобке работал, раз их услышал Хряк.

– Ну ты посмотри на него, – вместе с шипением вылетело из единственного динамика в бетонной стене, – ничего не может сделать сам.

– Сэр, здесь нет моего рабочего костюма, – раздражённо ответил офицер, скомкав оставленное ему послание.

– Да это удивительное проявление проницательности, – язвительно сказал Уоррен. – Мы отдали тебе самый лучший рабочий костюм, так как предыдущий пришёл в полную негодность из-за твоего безалаберного отношения к партийным вещам, – последние слова практически полностью поглотил шипящий звук.

– Сэр, этот костюм на два размера больше моего, – офицер чувствовал, как гнев наполняет его изнутри. – Я боюсь, что согласно рабочей инструкции мне запрещено надевать его для проведения очистительных работ.

– Ты давай там не умничай, принцесса, это ни на что не влияет. Мы не виноваты, что приходится иметь дело со щупленькими лилипутами вроде тебя. Аппарат для очистки находится в тумбе возле твоей койки с костюмом.

– Возле моей койки? – ошеломлённо спросил Коллинсон.

– Да, именно так! Теперь ты будешь нести службу в этом помещении со своей командой, – спокойно сказал Уоррен. – Ты, как офицер, должен будешь приглядывать за профессионалами, щедро доверенными тебе партией.

– А почему у этих профессионалов социальный статус 3-го уровня? – уже не скрывая возмущения в голосе, спросил Лайнел. – Этот статус дают преступникам!

– Отставить, Коллинсон! – взорвался начальник колонии. – Это люди, вставшие на путь исправления, которые жаждут искупить свои грехи перед обществом и сделать что-то полезное на благо нашей империи! Тебе бы следовало поучиться у них этому великолепному стремлению, а не осуждать!

Уоррен замолчал, переводя дыхание. Коллинсон очень чётко представлял, как Хряк покрылся красными пятнами и наверняка сейчас искал пульт для активации кондиционера.

– Я не могу быть вместе с такими людьми в одном помещении, так как они преступники и должны находиться в изолированном месте. Они не могут работать в группах по определению, – сказал Лайнел.

– Это временная мера, офицер. Сейчас специально отведённое для них помещение находится в процессе ремонта. Мы отдадим им его, как только закончим реконструкцию старой столовой, – ответил Уоррен, – поэтому тебе уготована великая миссия быть одним из первых, кто будет участвовать в программе по интеграции данных субъектов. Через труд и усердие мы добьёмся великих подвигов, возведя защитную стену для нашего народа с помощью этих людей.

– Людей? – раздражённо спросил Коллинсон. – Мне дали преступников с явными расстройствами в психике! К тому же один из них является животным, и я не понимаю, как такое может быть! Изначально нас готовили, что на Цейроне мы будем добывать синее железо со своими командами, но к уголовникам с психическими отклонениями нас никто не готовил. Если это и есть великая миссия, то я…

– Номер 218, немедленно отставить истерику и приступить к обязательным профилактическим работам, – резко прервал Уоррен. – По завершении работ немедленно прибыть к главному входу для встречи с командой. После встречи сопроводить группу в помещение для отдыха, попутно проведя обязательную экскурсию, – Уоррена прервало шипение в колонке, которое достигло своего апогея. Когда шум стих, он спросил: – Тебе всё ясно, неженка?

Коллинсон понял, что дискутировать и возмущаться нет никакого смысла.

– Да, сэр! – ответил Лайнел, неохотно надевая костюм.

Глава IV

Элли

Подходя к выходу, офицер надел шлем, испещрённый сотнями маленьких трещин. Лайнел отметил, что первый раз рад голоду, так как запах внутри скафандра был отвратным и вызывал рвотные позывы – предыдущий хозяин костюма великодушно оставил своё послание последователям. Офицер представлял, как Уоррен и Стэнли забавлялись, отбирая именно этот костюм. Ещё одно очко в их пользу, но это ненадолго. Он чувствовал, что сможет придумать что-то, что перечеркнёт все их планы и даст ему билет на планету его мечты.

Он вошёл в промежуточный шлюз, держа очиститель в руках. Двери позади офицера закрылись, и всё пространство погрузилось во мрак. Через несколько секунд зажглась красная импульсная лампочка, оповещая о разгерметизации. С неприятным скрежетом механизм оживил железные двери, открывая вид на суровый пейзаж. Ветер в свирепом порыве что есть силы ударил Коллинсона. Вдали на равнине перед серыми горами, уходящими в небо, виднелись десятки песчаных смерчей, что в танце друг с другом поднимали пыль возле гигантских лилий Нюмта. Каменные великаны давали жизнь хищным червям и позволяли людям использовать вырабатываемый газ для своих нужд. В каком-то смысле эти лилии были главным символом планеты, который придавал стойкости молодому офицеру. «Если они смогли на протяжении миллионов циклов выстоять здесь, то и я смогу противостоять этим двум уродам», – подумал Коллинсон. Он посмотрел на небо, которое беззвучно взрывалось каскадами ярких зелёных вспышек, знаменуя, что скоро пойдёт ядовитый дождь. Солнце еле пробивалось сквозь тяжёлые чёрно-серые облака. Не теряя времени, офицер покинул промежуточный шлюз, стремительно направившись наружу к одной из стен возле главного входа с табличкой «Добро пожаловать в колонию Далтон».

После часа отдраивания стен колонии от налёта, который оставлял ядовитый дождь, офицер почувствовал, как его ноги постепенно немеют от холода. Индикатор на скафандре показывал минус 160 по Цельсию, что являлось абсолютной нормой, но если на тебе костюм большего размера, то проблемы с терморегуляцией начинаются очень быстро.

Ветер усилился, и аппарат, предназначенный для очистки стен, уже не был так эффективен. Выпускаемые им тонкие струйки очистителя практически не достигали наружных стен колонии с расстояния в пять метров. Подходить ближе было довольно рискованным занятием, так как жидкость могла попасть на офицера и повредить ткань защитного костюма. Окончательно убедившись в том, что его правая нога полностью онемела, Коллинсон посмотрел на небо. На этот раз ядовитые тучи уже извергали множество фиолетовых ярких вспышек. Это говорило о химической реакции, которая вызывает дождь. Офицер захромал обратно к главному входу и был уверен, что сейчас из динамиков внутри скафандра он услышит визг руководства, но ничего не произошло.

Вернувшись обратно в подсобное помещение, на скорую руку переделанное под жилое, Коллинсон увидел свои личные вещи, небрежно разбросанные на кровати. Несколько полотенец, набор для умывания и бритва заполнили всё пространство его скромной кровати. На тумбочке стопкой стояли досье на людей из его будущей неофициальной команды. Вероятно, заботливые руки Уоррена и Стэнли перенесли всё это из его студии. Плакат Эворы, содранный со стены его комнаты, лежал на полу. Из кармана его офицерского кителя также исчез ключ от самой студии. Коллинсон отметил про себя свою прозорливость в плане того, что всегда брал ламинированную фотографию с собой. Оставив её в комнате, он бы никогда её больше не увидел. Хряк и его дегенерат могли бы сделать с ней что-то очень мерзкое, о чём офицер не хотел даже думать. Он собрал свои скромные пожитки и аккуратно разместил их внутри самодельной тумбы. Туда же он спрятал и все досье. Офицер повесил плакат напротив своей кровати и переоделся, оставив костюм в перекошенном шкафу. Посмотрев на часы, офицер понял, что у него было несколько часов, чтобы поспать до общего сбора. Он лёг на скрипучую древнюю койку и заснул крепким сном.

Коллинсону редко снились сны, но в этот раз фантазия подарила ему очень яркие и красочные картины Эворы. В детстве отец рассказывал ему, как там красиво – его дедушка когда-то жил на этой живописной и прекрасной планете, поэтому Лайнел всегда перед сном просил отца пересказать ему воспоминания деда. Их семья, как и многие другие, была одной из тех, чьи предки эмигрировали с благоприятной зелёной планеты на Мирал. После революции, когда произошёл судьбоносный раскол партии, всех сторонников предыдущего режима либо уничтожили, либо посадили в тюрьмы. Лишь незначительной части удалось эмигрировать на другую планету, чтобы вести работы на бесчисленных заводах и предприятиях. Лайнел родился в загрязнённой атмосфере, слабо приспособленной для человеческой жизни, и никогда не видел синего неба. Отец рассказывал ему и его братьям о бесконечных зелёных лесах, в которых водились удивительные и прекрасные животные. Он говорил, что на Эворе есть горы, вершины которых украшает белый и чистый снег, по которому можно передвигаться на специальном транспорте, а горный воздух обладает целебными свойствами. Население Эворы никогда не знало ни голода, ни болезней.

Офицеру приснилось, что он на лодке пересекает голубое озеро у подножья горных хребтов, окружённых густыми зелёными лесами. Где-то слышалось пение птиц, а мягкие лучи солнца нежно грели спину.

– Может, остановимся здесь, милый? – послышался приятный женский голос за его спиной.

Он обернулся и увидел прекрасную Элли – ту, что пообещала ждать его и любить до самой смерти, и в которую он был без памяти влюблён. Она озарила его искренней улыбкой. Её выразительные карие глаза блестели, делая взгляд одновременно кокетливым и любопытным. На ней было белое, подчёркивающее стройную фигуру платье из хлопка, придававшее позе величественность и в тоже время непринуждённость. Тёплый нежный ветер развевал её чёрные густые волосы.

Коллинсон встал, немного раскачав при этом лодку. Он подошёл к девушке, которая не сводила с него глаз. Офицер чувствовал, как сердце в бешеном ритме разгоняет кровь в его теле, предвкушая её прикосновение. Она встала и обняла его. Он почувствовал жар, охвативший всё окружающее пространство. Они поцеловались, а потом она указала ему на водную гладь:

– Смотри, Лайнел!

Он увидел их вместе, стоящих на лодке в окружении лесов и гор со снежными вершинами. Она была прекрасна, и парень не мог поверить, что это происходит с ним здесь и сейчас. Какая-то часть его сознания подсказывала, что это всё ненастоящее, но он моментально отсёк эту мысль. Рядом с их отражением в воде он увидел водяную лилию, что им показывали ещё в школе. Как же сильно она была похожа на тех каменных великанов с Цейрона!

– Это прекрасно, – взволнованно сказал Коллинсон.

Частое дыхание выдавало его дальнейшие намерения, но он не мог ничего с собой поделать. Ведомый порывом чувств, офицер повернулся к девушке, но его встретил её серьёзный и строгий взгляд.

– Ты должен собраться, милый, – спокойно сказала Элли.

– Собраться? – озадаченно спросил офицер.

Внезапно что-то огромное под гладью озера на большой скорости врезалось в лодку. Коллинсона отбросило назад, и он ударился затылком о борт. Элли неподвижно стояла на том же месте. Над её головой он увидел собирающиеся чёрно-серые тучи.

– Не дай им сбить тебя с толку! – она посмотрела наверх, где уже виднелись фиолетовые вспышки. – Главное – идти к своей цели ради нас! Ты понимаешь? – спросила девушка.

Раздался оглушительный гром.

– Да, я понимаю, – растерянно сказал Коллинсон.

Он приподнялся, опираясь на края лодки и смотря, как небо превращается в кромешный ад.

– Элли, любимая…

Он направился к девушке, но тут из воды вынырнул огромный хищный червь.

Он перелетел через лодку, опять отбросив Коллинсона. Поднявшись на ноги, офицер оказался в лодке один. Он заорал что есть мочи, но его голос поглотил раскатистый гром падающего неба. Коллинсон посмотрел вниз на отражение в воде. Непонятно, почему он потянулся за плавающей лилией, но она ушла под воду, и вместо неё показалось лицо Уоррена. Теперь Лайнел понял, что этот червь и был Уорреном. Он навис над лодкой офицера.

– Мне абсолютно по хрен, что вы здесь друг другу шепчете, птенчики, но у тебя ничего не получится, принцесса! – сказал Уоррен и расхохотался под гром нескольких молний.

– Да пошёл ты! – крикнул Лайнел. – Мы посмотрим кто кого, урод, посмотрим!

Уоррен расплылся в злобной улыбке:

– Тогда тебе необходимо собраться, принцесса! Ты меня понял? А ну быстро собрался, придурок! – он что есть силы ударил по лодке, и офицер упал за борт.

Только вместо воды его встретил бетонный пол. Открыв глаза, Лайнел услышал, как Уоррен орёт что есть силы:

– Номер 218, быстро собраться и прибыть на место для встречи команды!

Его слюни разлетались в радиусе пары метров, и казалось, что лицо его скоро лопнет от злости. В помещение влетел его племянник.

– Святой Малгорн, да этот сукин сын здесь дрыхнет! – выкрикнул Стэнли.

Лайнел поднялся и отряхнулся.

– Погода испортилась, и пошёл дождь. Я не мог оставаться снаружи, – спокойно оправдался офицер.

– Ладно, неженка, давай прибери здесь всё и готовься к встрече гостей – тебе им ещё экскурсию проводить. Через 20 минут приказываю явиться к главному входу, номер 218, – Уоррен посмотрел на племянника. – Это все дегенераты, или мы кого-то забыли?

– Бронси, – произнёс Стэнли Свидгер с ухмылкой.

– Ах да, ещё этот дегенерат остался, – он посмотрел на офицера. – Вот видишь, приходится вас контролировать и проверять всех. Вы либо дрыхнете, либо срёте – никакой работы с командами или изучения кодекса в свободное время.

Он кивнул племяннику, и оба вышли из подсобки. Коллинсон достал фотографию Элли и поцеловал её.

– Скоро встретимся, любимая, – он спрятал фото во внутренний карман своего кителя, заправил постель и вышел из подсобки.

Глава V

Быстро и беспощадно

Когда Лайнел вошёл в парадный шлюз, предназначенный для встречи делегаций и высокопоставленных гостей, то увидел Ронни и Милтона, стоявших возле главных дверей. До прибытия оставалось не менее 15 минут, но офицеры решили быть на месте раньше, получив внушение от руководства. Ронни, что-то очень активно обсуждавший с Милтоном, заметив Лайнела, улыбнулся и кивнул ему. Милтон повернулся к молодому офицеру.

– О, вот и наш герой идёт, – шутливо сказал Милтон. – Как там погодка?

Оба офицера рассмеялись, смотря на Коллинсона. Тот показал средний палец и встал на место для встречи гостей.

– Да ладно тебе, – сказал Ронни, – мне тут Грег поведал, что его самого чуть не заставили туда выходить. Помню, сам частенько бывал снаружи, – он посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и подозвал Лайнела, чтобы тот подошёл поближе. Как только парень приблизился к ним, Ронни очень тихо сказал: – Эти два урода уже всех достали, – он опять посмотрел по сторонам. – В других колониях трёхразовое суточное питание и нормальные условия труда.

– Да, у них даже выходные есть! – поддержал его Милтон. – Одна свободная смена через каждые пять вылазок! И не нужно ждать, когда объявится этот сраный Фуго.

– Да и добыча у них куда больше, потому что закупают и используют нормальные костюмы вместе с оборудованием, – продолжил Ронни. – Там хорошие человеческие условия, не то, что у нас.

Лайнел кивнул:

– Ну, это всё, конечно, хорошо, только это и так все знают. Так что партийной тайны вы здесь для меня не открыли, – он уже собирался пойти на своё место, как его остановил Милтон.

– Да подожди ты! – в его тихом возгласе было заметно раздражение. – Мы тут с Ронни и другими офицерами подумали, – он замялся, переводя взгляд на Ронни. – Ну, в общем… всех уже это достало в конечном счёте, – он опять посмотрел по сторонам коридора. – Ты понимаешь, к чему это я… то есть мы?

Лайнел медленно перевёл взгляд с Милтона на Ронни.

– Ну, допустим, я понимаю, и что вы собираетесь с этим делать, друзья? – немного язвительно спросил парень.

– Что-что? Напишем на этих уродов и пошлём по партийному каналу.

Офицер улыбнулся.

– Вы хотите донести на Уоррена и Стэнли?

Повисла пауза. Офицеры переглянулись, и инициативу взял Милтон:

– А разве тебе это всё не надоело, номер 218? Разве тебя не задолбали их издевательства? – его глаза блестели.

– Ну допустим, – спокойно сказал офицер, – но мы же не можем вот так заявиться к ним в кабинет и попросить воспользоваться этим сраным коммутатором, – парень посмотрел на Ронни. – Представляете, мы такие заваливаемся туда, и Ронни спрашивает разрешения послать донос на них в приёмную партии. Они с радостью и всеми почестями предоставят ему такую возможность! А потом ещё усадят в кресло начальника колонии и отправятся сами драить наши прекрасные стены.

– Да пошёл ты, Коллинсон, – злобно прошипел Ронни Богут, – тебя здесь сгноят, и не увидишь ты свою планету никогда! Только на проклятом постере будешь глазеть на неё и мечтать о своей подружане!

В глазах Лайнела блеснули искорки гнева.

– Какой ещё подружане?

– Ой, да все знают про фотку этой девки, что у тебя всегда с собой, – он посмотрел на Милтона, и тот одобрительно кивнул. – Ты всегда в столовой вытаскиваешь это фото и пускаешь слюни на неё.

Офицер резко ткнул Ронни в грудь:

– Это не твоё собачье дело, дегенерат, как и на кого я смотрю, усёк? – злобно сказал парень.

Щуплый Ронни оттолкнул его, насколько хватало сил, но толчок был настолько слабым, что молодой офицер даже не почувствовал этого.

– Эй, хватит скулить друг на друга, – прервал их Милтон. – Мы должны попытаться что-то сделать, так дальше продолжаться не может. Всё, что наши команды добыли за это время, нигде не отображено, – он ещё раз посмотрел по сторонам и перешёл на шёпот. – Мы тут с парнями прикинули, и выходит, что наши результаты по добыче ресурсов заметно занижены.

– Что значит занижены? – удивлённо спросил офицер. – Это невозможно, так как все смены регистрируются в журнале, а результаты добычи сразу пересылаются в комиссию партии.

Ронни и Милтон переглянулись, потом посмотрели на парня, как на умалишённого.

– Может, Хряк и вправду прав насчёт твоей тугодумности, Лайнел? Ты хоть сам веришь в то, что говоришь?

– То есть вы хотите сказать, что часть добычи не отправляется по назначению?

– Да, именно так! Святой Малгорн, да начинай уже шевелить мозгами, – Милтон ухмыльнулся. – На прошлой неделе мы отдали 50 килограммов полезной породы. «Трекс» отбивал такие ритмы на циферблате, что чуть из рук не выпал. В тележке, где лежала порода, было не менее 2 граммов маргала! Стрелка просто зашкаливала.

– Может, твой «трекс» просто не настроен, – сказал Лайнел так равнодушно, насколько он мог. – Мы здесь используем самые старые модели измерителей.

– Это твоя голова с рождения не так настроена, Лайнел! Там было не меньше 2 граммов, я тебе говорю!

– У меня при сдаче породы тоже трещит будь здоров, а на выходе мы получаем только 0,5 или от силы полтора грамма за неделю, – поддержал Ронни. – И так же у всех других ребят!

Внезапно он остановился, вслушиваясь в пустую тишину коридорного пространства. Где-то вдали приближались шаги. Ронни продолжил, тоже перейдя на шёпот:

– Раньше при сдаче на весы можно было запросить отчёт анализатора. Говорили, что он выдавал результат по количеству маргала через несколько минут. С приходом этого упыря что-то случилось с этим измерителем, поэтому он не показывает никакого результата, а лишь отправляет данные на главный компьютер нашего Хряка.

– И Уоррен может редактировать любые цифры, как ему того захочется, – добавил Милтон. – Техник всё так и не доберётся до нас уже на протяжении нескольких циклов!

Лайнел уже видел остальных четырёх приближающихся офицеров – Шнурка, Сутулого Грэма, Бронса Фьюри и пучеглазого Тода. Он подошёл ещё ближе к Милтону и Ронни:

– И что же они делают с маргалом, который не отправляют на Мирал?

Офицеры улыбнулись.

– А вот это мы хотим адресовать нашей любимой партийной комиссии. Мы должны доложить об этом, иначе никогда не наберём необходимый минимум, чтобы обеспечить себе нормальную старость, – сказал Милтон.

– Эй, любовнички, что вы там друг с другом делаете? – улыбаясь, спросил Тод своим высоким голоском.

– Тебе-то лучше всех видно, пучеглазка, что именно, – язвительно ответил Милтон. – С твоими глазами и спрашивать как-то неприлично.

– Как погодка, Коллинсон? – почти смеясь, крикнул Бронс. – Говорят, что ты стал настоящим профессионалом в отдраивании стен, и теперь наша колония так блестит, что её видно с Эворы!

Все офицеры, кроме Лайнела, разразились хохотом.

– Только не переусердствуй, а то скоро стены протрёшь до дыр, – смеясь, вставил свои пять копеек Шнурок.

– Скажи это своей правой руке, которая уже протёрла кое-что до дыр, – мгновенно выпалил Лайнел, – так как это твоё основное занятие здесь.

– Ну, если ты со мной поделишься фоткой этой бабёнки, что у тебя припрятана, я, может, и подумаю над этим.

Все, кроме Коллинсона, опять рассмеялись.

– Ладно, ладно, – хлопнул в ладоши Бронс, – не нужно орать, ведь у нашего руководства такие чувствительные и нежные уши, – он подмигнул Лайнелу. Оглядев всех присутствующих, он обратился к Милтону: – Ну что, ты уже сказал ему?

Милтон переглянулся с Ронни.

– Да, и Коллинсон с нами в деле!

– В каком ещё на хрен деле?! – возмутился Лайнел.

– Ну то, что мы собираемся направить письмо в комиссию! Святой Малгорн, только не говори, что ты не с нами! – почти выкрикнул Милтон.

Мгновенно в коридоре воцарилась полнейшая тишина, которая с каждой секундой усиливала своё давление под пристальными взглядами коллег, что были нацелены на молодого офицера.

– Если вы не заметили, то я ещё ничего не добывал, поэтому будет очень странно, если я буду жаловаться на то, что добытый металл куда-то исчезает, – он оглядел всех. – Это разве непонятно?

Бронс подошёл почти вплотную к нему.

– Всё так, но для тебя будет отдельная роль в нашем плане.

– И что же это за роль?

– Ничего особенного. Ты просто отправишь через коммутатор наше сообщение напрямую в комиссию, – он улыбнулся и подмигнул Лайнелу, – всего-то делов.

– Я?! – удивился Лайнел. – И как же, по-твоему, я это сделаю?