Дневник далёкого предка. Забытая планета

Глава 8. Начало военной карьеры

Служба моя началась в пятнадцатом полку гвардейской Таманской дивизии, в разведроте. Служба в Таманской дивизии, да ещё и в разведроте – это очень почётно. И поэтому, чтоб не ударить в грязь лицом, офицеры гоняли нас до седьмого пота, готовя ко всем возможным и невозможным ситуациям в условиях боевых действий. Но после школы деда меня было сложно чем-то поразить. Видя во мне потенциал, после присяги меня отправили в учебку, пройти курс обучения на сержантский состав. И там благодаря подготовке в кадетской школе я вырвался вперёд всех из своей роты. Я прилежно писал письма своему нынешнему отцу, в надежде, что он расскажет о моих успехах деду и Лизе.

Здесь у меня также появились друзья, самым близким из них стал Александр Смолин. По нелепой случайности он был фермером из той самой глухой деревни, где я провёл выходные с Лизой. Но в те дни его там уже не было, его забрали буквально за два дня до нашего приезда. Я ему рассказывал, что у моего бати была возможность отправить меня туда на пару дней, и что мой папа следователь. Выяснилось, что этот дом принадлежал какому-то зэеку, и что он уже не вернётся туда, потому что иначе местные его разорвут. Эта скотина по пьяни изнасиловала девочку-подростка. Он сам позвонил в милицию, и те еле отбили его у деревенских жителей. Которые уже заколотили его в доме и уже собирались поджигать, но милиция его спасла. А мой папа смог как-то эту сволочь уговорить молчать об этом. И вообще твой батя классный мужик, сказал он мне, в чём я лично и не сомневался.

Сашка представлял из себя здорового деревенского детину. Который одним ударом в лоб клал на погост отдохнуть годовалого бычка. Не знаю, правда это или нет, но при взгляде на его комплекцию в это верилось. Но насколько он был здоров, настолько же он был и неуклюж в поединке; но я обещал ему с этим помочь. А отпуск мы решили провести вместе в его деревне, но до него было ещё ой как неблизко. Александру легко давались навыки рукопашного боя, которому мы уделяли любое свободное время, и через пару месяцев в спарринг с ним добровольцев уже было не найти. Даже инструктор не рисковал, говоря, что если тот случайно его заденет, то фингал будет во всё его тело, а у него невеста ждёт вечером романтический ужин.

В стрелковом деле я предпочитал «Винторез», правда, на полигоне его в основном заменяли эсвэдэшка, но тоже неплохой аппарат, а мой дружище любил ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный), который во время стрельбы мог держать одной рукой. Правда, в его руках он смотрелся какой-то несерьёзной игрушкой. Я думаю, что он и из «Утёса» мог бы стрелять без треногой станины.

В общем, экзамены мы сдали с ним на отлично, но я переживал, что мы вряд ли попадём одну часть, так как в учебку я был прикомандирован, а он сразу попал туда. Я даже думал призвать на помощь богиню, но всё обошлось и так. Один из прикомандированных был комиссован, что-то у него с желудком, какие-то серьёзные проблемы, чуть ли не до операции дело дошло. Не знаю, дело ли это рук моей покровительницы или само так сложилось, но когда за мной прибыл офицер, он меня спросил об ещё одной кандидатуре по моему мнению. Мол, вам в одной роте служить. Я, даже не раздумывая, указал на Саньку. Офицер, увидев его, аж рот приоткрыл от удивления, что-то сказал про то, как его прокормить-то, но прислушался к моему мнению, и уже на следующее утро мы на электричках добирались до «Тамани». Как и говорил офицер, служили мы в одной роте, правда, в разных взводах, оба были командирами отделений, и часто на учениях выступали оппонентами друг друга, в основном побеждал в этих противостояниях я, но и Сашка нередко брал вверх. К концу первого года я дослужился до старшего сержанта, а он до сержанта. С такими результатами мы и отправились в свой законный отпуск.

Сашка поехал в деревню, а я сначала к Виктору, но обещал приехать на днях. Мой новый отец встречал меня прямо у вагона.

– Лиза и дед в курсе, что ты приехал, и ждут нас в той же сауне. Что, сразу туда поедем? – спросил он меня.

– Конечно, я так по всем вам соскучился, папа! – выделил я последнее слово, чтобы посмотреть на его реакцию. И не ошибся, Виктор немного даже распрямился, стало ясно, что ему приятно это слышать. – Как дела у Кости?

– Всё хорошо, он даже поправился, уже год без этой заразы, передавал тебе привет. Просил меня тебе сказать, что мама рада появлению у тебя надёжного друга.

– Значит, всё-таки это её вмешательство, – буркнул я.

– Ты о чём? – спросил меня отец.

И пока мы ехали, я ему рассказал про друга из той деревни, в которой он когда-то вёл расследование, и что его все там уважают, за то, что не дал взять греха на душу местным.

– Ну вот и хорошо, я сам хотел тебе предложить заняться обустройством этого дома. А тот урод, который изнасиловал эту маленькую девочку, больше не топчет своими грязными ногами эту землю, его зэки сами порешили. Дом я на себя, с помощью одного знакомого юриста, уже оформил. Знаю, звучит нехорошо, но надо же хоть что-то иметь от этой работы, в которой только грязь человеческой натуры разгребаешь?

– Да я не осуждаю, по-другому бы дом просто сгнил.

– Ну вот и бери Лизу и езжайте. У меня есть кое-какие накопления, на стройматериал, я думаю, наскребу.

Так за разговором мы и доехали до сауны. Только мы вошли в холл, как дверь того самого номера с грохотом распахнулась и на моей шее повисла моя Лизанька, мёртвой хваткой вцепилась в меня и начала осыпать поцелуями, боясь пропустить хоть миллиметр моего лица, при этом никого не стесняясь.

– Лиза, Лизанька! Задушишь, моя радость, – говорил ей я, пытаясь хоть раз поцеловать её в ответ.

– Нет, не пущу, ни за что, – приговаривала она.

Так, придерживая этот целующий меня комок счастья, я и вошёл с ней на руках в номер.

– Ну, Лизанька, отпусти ненадолго своего кавалера, дай и нам немного обнять этого героя, – проговорил дед с небольшой командной интонацией в голосе. Лиза с неохотой, но всё же отпустила меня, и мы с дедом несколько минут обнимали друг друга. И тут откуда-то сбоку ко мне подошла незнакомая мне девушка и тоже обняла, сказать, что я удивился, это не сказать ничего.

– Здравствуйте, Андрей, меня зовут Катя, я подруга вашей Лизы. Вы обо мне ничего не знаете, а я вот про вас знаю много. Лизу не остановить, когда она про вас рассказывает.

– Ну, раз вы так много обо мне знаете, предлагаю перейти на ты. Ты не против, Катя?

– Нет, конечно, я и сама хотела это предложить, но за первым тостом.

– Ну вот и чудненько. Кстати, насчёт первого тоста, я так проголодался, может, уже сядем за стол?

И мы распределились на стульях, Лиза, конечно, села рядом со мной, чтоб периодически подкидывать мне в тарелку разных салатов да котлет с картошкой. С другой стороны от меня села её подруга, и тоже частенько проделывала такой же фокус. Напротив меня сидел дед и ничего не ел, он просто наблюдал за этой картиной и умилялся, а по щеке у него тоненькой струйкой текла слеза. Папа сидел рядом с дедом и тайком периодически щёлкал фотоаппаратом, при этом улыбка у него была до ушей.

– Девчонки, ну хватит, я же лопну, – взмолился я.

– Да отчего ты тут собрался лопнуть? – заявила обиженно Лиза. – Чем вас там в этой армии кормят-то?

Но тут же осеклась, увидев жёсткий взгляд деда. Видимо, о питании в армии у них уже был разговор.

– Ну, ещё хоть кусочек, я ведь весь день готовила, хотела, чтоб ты домашней еды покушал.

– Лиз, ну правда, всё очень вкусно. Но ведь вечер только начался, а я уже как беременный тюлень. Двигаться боюсь, чтоб не лопнуть.

– Ну что, с приездом на Родину, старший сержант Во… Росляков! – чуть не проговорился дед, поднимая первую стопку. Мы все встали, протянули стопки, дамы – бокалы с вином, и звонко чокнулись. Дед опрокинул стопку, подошёл ко мне, обнял, и на ухо тихонько сказал: «Я, вместе с твоими родителями, очень горжусь тобой, внук». И не удержался от слёз.

– Какой сентиментальный у Андрея тренер, – удивилась Катя, обращаясь к Лизе.

– Он его тренировал с детства, даже Андрей его так и называет, Дед! – попыталась оправдаться Лиза.

Мы весь вечер сидели и разговаривали о моей службе, о секции деда, об учёбе Лизы. Ходили париться, где Лиза с Катей оторвались на моём давно не видевшем парилки теле. Они меня так отхлестали вениками, что я взмолился, на что ответом мне был только звонкий, озорной смех подруг. Потом был сеанс поцелуев в бассейне и душевой от Лизы, вот так незаметно и пролетели четыре забронированных часа. Затем мы разъехались по домам, правда, Лиза в этот раз поехала со мной, на квартиру Росляковых, а мой теперешний отец поехал ночевать к деду. Катя отправилась к Лизе, оказалось, что она из Ивановской области, просто поступила у нас в Нижнем, вместе с Лизой на один факультет, а здесь никого не знает. Вот моя радость и предложила пожить у неё, а не в общаге. Ещё она рассказала, что Катя – сирота из детдома, и они почему-то очень быстро сроднились с ней, стали друг другу как родные сёстры. Родители Лизы были не против, места у них хватало. Да и добрые они очень, узнав, что она сирота, даже сами уговаривали её. Я, в свою очередь, рассказал ей об армейском друге и о предложении Виктора. И пригласил её поехать в деревню, тем более у неё был перерыв между семестрами. Она согласилась, но только с условием, что Катя едет с нами, так как не могла её бросить одну в незнакомом городе. Против такого ультиматума мне нечего было возразить. Вот всё-таки женщины такие коварные, знают, как повлиять на мужчину. Да, собственно говоря, я не был против, её подруга Катя нравилась мне как человек. Немного раскрепощённая, симпатичная, с непростой судьбой, и с моим комочком счастья они правда были как родные сёстры, которые встанут друг за друга горой. Потом Лиза ещё долго рассказывала мне о Кате, о её жизни в детдоме, про то, как она очень любит животных и какие из-за этого у неё были проблемы в детдоме. Постоянно подбирая их на улице, она тащила всяких котят и щенков в свою группу, тайком ухаживала за ними, убирала, делилась своей едой. Правда, их всегда находили и отправляли в приют. Но со временем с ней устали бороться и смирились. Ей выделили сарай на территории детского дома, где старый сторож построил вольеры и клетки, и назвали этот сарай живым уголком. Даже выделили краску с кисточками на покраску этого мини-зоопарка. Все дети от мала до велика помогали ей с ремонтом. А она почти постоянно дежурила на кухне, чтоб брать из столовой еду, которая оставалась после принятия пищи воспитанниками, и кормить своих зверушек. Но когда дети стали помогать ей ещё и с уходом за животными, администрации пришлось освободить её от дежурств, чтоб она сама могла больше уделять времени своим подопечным. А кормёжку для животных предоставляли просто так, зная, что иначе дети будут таскать её тайком. Да и на пользу детям был этот зооуголок, так как он помогал детям приучиться к ответственности. А дети, которые только попадали в детдом, легче переносили вливание в коллектив. Занятые животными, они забывали, как жесток этот мир, который в таком малом возрасте уже оставил их в одиночестве пробивать себе дорогу в жизнь.

В комнате Андрея пахло свежим ремонтом. Может, папа надеялся, что, когда Костик выйдет, то уже не понадобятся все эти приспособления, которые были призваны защищать его от самого себя. А может, он хотел сделать приятное нам, он всё-таки хороший человек, несмотря на судьбу, искалечившую всю его жизнь. Но разбудил нас не этот запах, пахло свежежареной яичницей. А аромат кофе сам приоткрывал веки после счастливой ночи. Я открыл глаза и ещё минут пять любовался тем, как Лиза, отбросив подушку, улеглась головой мне на грудь, при этом руками вцепилась в меня, не собираясь ни на секунду меня выпускать, чтоб, не дай Бог, куда-нибудь не сбежал от неё. А я и не собирался этого делать, правда, мышцы затекли, но я боялся пошевелиться, чтоб ещё хоть на мгновение продлить этот момент. Но вот моё солнышко учуяло этот волшебный аромат, и недовольно заёрзало, я поцеловал её прямо в роскошный локон волос на затылке и произнёс:

– Зайка, вставай. Кажется, кто-то позаботился о нашем завтраке.

– Неееет, ещё минут пять, ну ещё чуть-чуть, – потом посмотрела мне в глаза и продолжила: – Нет, ну что за запах. – Быстро укутавшись в одеяло, тем самым полностью обнажив меня, она с грацией ящерки проскользнула в ванную комнату. Я, натянув нижнее бельё, надев халат, собрал постельное бельё, отнёс его и загрузил в стиральную машину. Выслушал от Лизы, что, мол, тебе вчерашнего мало, не лезь ко мне, всё равно обнял её сквозь шторку над ванной, в которой она принимала душ, и принялся чистить зубы, стоя у раковины, рядом с ванной и моей ненаглядной в ней.

Потом прошёл на кухню, где вовсю трудился над приготовлением завтрака Виктор.

– Пап, хороший ремонт в комнате. А ты что так рано пришёл? – спросил я его.

– Ну, это ты отпускник, а мне на работу надо, вот я и зашёл переодеться. Прислушался, а вы всё дрыхнете, думаю, надо будить, а то весь отпуск проспите. А аромат завтрака – самый безопасный способ поднять молодых.

– Спасибо, мы бы и правда весь день провалялись.

– А ремонт, ну надо было чем-то занять свободное время. С Андрюшкой я и не знал, что оно у меня бывает.

– Как бы я хотел его навестить, – произнёс я.

– Я постараюсь это устроить. Он тоже хочет тебя увидеть. А что с поездкой в деревню?

– Ну, Лиза не против, правда, с условием, что мы возьмём с собой Катю.

– Вот и хорошо. Помощь тебе не помешает. А Катя хорошая подруга Лизе, помогает её родителям, и по дому, и по магазинам вместе ходят. Всю свою стипендию отдаёт на еду и за проживание, но я знаю, что родители Лизы откладывают её в банк, при этом счёт оформлен на Катю. Я тут хотел предложить ей найти её родителей, так та наотрез отказалась.

– Почему? – удивился я.

– Вот ты и узнай у неё, время теперь у тебя будет. Заодно мне расскажешь, мне неудобно было спрашивать, а без её разрешения я не стал их искать. Ладно, мне пора на работу.

Позавтракав и убрав за собой посуду, мы отправились погулять по городу. Лиза, набрав домашний номер, позвала Катю присоединиться к нам на Покровке (пешеходная улица Нижнего Новгорода). Та согласилась, и мы втроём сидели в кафешке, ели мороженое, а моё золотце уговаривала Катю ехать с нами в деревню на пару недель.

– Катя, там так тихо и спокойно, тебе понравится, – говорила Лиза.

– А как же подготовка к учёбе? Да и родителям твоим надо кому-то помогать, – возражала Катя.

Я в этот момент настолько увлёкся вкусом мороженого и созерцанием родного города, что на миг упустил их разговор. За что и получил затрещину от Лизы, которая вернула меня в реальность.

– Ну ты-то что молчишь? Скажи ей, – возмущалась Лиза.

– Сказать… что сказать? Простите, девчонки, я малость увлёкся мороженым.

– Про деревню скажи, что там хорошего, зачем ей ехать с нами, – напомнила Лиза.

– Аа, про деревню? Ну, это вотчина Дмитрия Пожарского, там очень красивая природа, а грибов видимо-невидимо, там покой и тишина. Так что подготавливаться к учёбе там ещё лучше, чем в пыли и грохоте городских застроек. А родители Лизы – ну что, до твоего появления они не могли о себе сами позаботиться, тем более это всего на пару недель. И ещё один бонус, я тебя, Кать, познакомлю с таким парнем, моим сослуживцем, кстати, по совместительству фермером, и у него очень много домашней живности.

– Вот, учись, Лиза, всё по полочкам разложил, а ты, подруга, про воздух, про прогулки, – ответила Катерина, смотря на Лизу, растерянно хлопающую глазами, а потом со злостью посмотревшую на меня.

– Что? Ты сама просила вмешаться, что я и сделал.

– Умный, да? Ну, я тебя загоняю по этой деревне, – бурчала Лиза.

– Был бы глупый, ты бы меня так не любила. – И тут же получил вторую затрещину.

Почёсывая затылок, я всё-таки переспросил у Кати:

– Так, я не понял, ты с нами едешь?

– Ну, после такого предложения, крутой парень-фермер. Хорошо, только, чур, не сватать, познакомил и в сторону, понял? – произнесла она с угрозой в голосе, а потом перевела взгляд на Лизу и, грозя ей указательным пальцем, продолжила: – И особенно это касается тебя, подруга! Поняла?

– А я что, я ничего. Тот сокурсник и правда на тебя заглядывался.

И Лизе тут же прилетел лёгкий подзатыльник от меня. И снова разразился дружный хохот.

Съев ещё по паре порций мороженого, мы разделились. Девчонки поехали собирать «самые необходимые» вещи, правда, верится с трудом. А я поехал к отцу, надо было взять у него денег на стройматериалы и поговорить о свидании с Костей, я думаю, он уже привык к этому имени. Приехав к зданию следственного комитета, на улице Генкиной, я поинтересовался у дежурного, на месте ли отец и можно ли его вызвать. Дежурный снял трубку, что-то пробубнил в неё и сказал, что он сейчас выйдет. Я присел на сиденье в холле, поставил рядом пакет, в котором лежали фрукты с местного рынка, и прождал минут пять, пока он не вышел.

– А, Андрей, ты как раз вовремя, пойдём ко мне кофейку попьём.

Он что-то сказал дежурному и тот пропустил меня. Кабинет у отца был на первом этаже двухэтажного здания. Войдя внутрь, я опять удивился скромности следователей, кабинет размером был где-то метра три на четыре, у окна за решёткой стоял скромный письменный стол, с обеих сторон которого стояли старые, потёртые стулья. С одной стороны стоял огромный, ещё эсэсэсэровский сейф, на выцветших обоях над которым висел портрет президента Российской Федерации, с другой стороны стена была заставлена шкафами, заканчивавшимися маленькой тумбочкой, на которой стоял старый электрический чайник.

Присев на стул, я разглядывал интерьер кабинета.

– Что, скромно, да? – спросил отец, беря чайник. – Ты пока доставай из тумбочки кофе, сахар и кружки, а я за водой.

Этот процесс занял у меня пару минут, я насыпал в кружку отца две ложки кофе и три сахара, подглядел за ним как-то на кухне, а себе чайную без горки кофе и две сахара, не очень как-то я к кофе отношусь, предпочитаю крепкий чай. Тут вошёл отец, взгромоздил на подставку чайник и щёлкнул кнопкой.

– Ты правда очень вовремя, я уже хотел звонить Лизе. Костю уже сюда везут. Я его вызвал, как бы по другому делу, которое может быть связано с его делом. Но сам понимаешь, конвой долго ждать не намерен, максимум полчаса.

– Да нам, я думаю, хватит. Покормим его, поговорим и всё, – я достал из пакета фрукты. И продолжил: – Девчонки согласились, я ещё и по поводу денег на ремонт.

– Ах да, – он полез в сейф, достал оттуда почтовый конверт солидной толщины и протянул мне. – А насчёт «покормим». Он хотел побыть с тобой сначала наедине, наверное, опять какое-нибудь послание от нашей старой знакомой, так что вы уж не очень долго, я тоже хочу побыть с ним. Хорошо?

– Хорошо, – произнёс удивлённо я.

Тут щёлкнула кнопка чайника и я разлил кипяток по кружкам, а отец достал из того же сейфа печенье и мы приступили к его поглощению, запивая кофе.

– А почему печенье в сейфе? – удивился я.

– Да есть тут один молодой следователь, у него прямо нюх на сладости.

Пока мы пили кофе, прошло минут десять, из окна мы увидели, как подъехал автозак.

– Так, Андрей, ты пока выйди в коридор, присядь там, а я пойду приму заключённого, то есть Костю.

Мы вышли в коридор, я, как и сказал отец, присел на скамейку у кабинета, а папа закрыл кабинет и пошёл в сторону дежурного. Он пробыл там минут пять, и шёл оттуда, уже ведя с собой Костика. Мне показалось, что он нисколько не поправился, как говорил отец, а скорее наоборот, как-то осунулся и побледнел. Отец открыл кабинет, отстегнул наручники и проводил Костю в кабинет. Потом махнул мне рукой и мы вместе зашли внутрь, кинулись друг другу в объятия и простояли так, обнявшись, несколько минут. Потом отец рассадил нас за стол, подвинул Косте свою кружку, а сам вышел со словами, что он, мол, покурить, хотя не мог себе этого позволить уже на протяжении года с лишним.

– Ну здравствуй, брат! – сказал я ему, пододвигая тарелку с фруктами. – Как ты?

– Здорово, – ответил он мне, хватая с тарелки виноград и засовывая в рот чуть ли не полгрозди. – Да нормально, у меня хоть мозги немного начали проясняться. Я ведь уже больше года не употребляю никакой гадости, а вот по винограду я и правда сильно скучал, это ты угадал.

– Прости, конечно, но папа сказал, что ты поправился, а я что-то не вижу этого, я бы даже сказал, наоборот.

– Не удивляйся. Это всё Эрая, она не хотела просто расстраивать его, вот и накинула ему пелену на взор. Это всё последствия былой жизни, наркотики ещё никого до добра не доводили.

– Эрая, не мама?

– Я же говорю, мозги у меня начали проясняться, я с тобой и хотел поговорить по этому поводу. Мне осталось недолго, пару месяцев, не больше.

– Как? Надо что-то делать, может, больничку какую организовать? – перебил его я.

– Нет, это уже не поможет, мой организм проиграл эту войну. Я просто хотел, чтоб ты присмотрел за отцом, как бы он не натворил глупостей. Я понимаю, ты сейчас служишь, но, может, твой дед с девушкой как-то смогут взять его под крыло.

– Конечно, я поговорю с ними. А Эрая не может никак тебе помочь?

– Она и помогает, поддерживает меня своими силами как может. Но ты же знаешь, это не её профиль, да и выматывает её это очень сильно. Если бы не она, мы бы уже с тобой не разговаривали. Но ты, самое главное, знай, я вижу, что ты испытываешь чувство вины передо мной. Не надо, если бы надо было повторить заново этот год, я бы повторил, не задумываясь ни на секунду. Ведь я жил как в тумане, причиняя отцу страшную боль.

– Я обещаю, брат, сделаю всё, что в моих силах, чтобы уберечь отца, он мне тоже стал родным. – И я обнял его снова и почувствовал, как по моей щеке потекла скупая слеза.

– Ну, брат, не расклеивайся, утри слезу, чтоб отец не видел. Да, вот ещё что, Эрая просила передать, что вы с Лизой можете доверять своим друзьям, они правильно воспримут информацию о нашем деле, не держи в себе, не обманывай друзей. А сейчас, брат, тебе пора. Я ещё хочу побыть с отцом, пропуск на выход лежит на тумбочке. Прощай, и не поминай лихом.

– Прощай!

Я схватил пропуск, собрался, чтоб не вызвать никакого подозрения у отца; уже открывая дверь, я вновь взглянул на Костю. А он посмотрел на меня, улыбнулся и подмигнул, хоть я и видел, что делает он это с трудом, и я закрыл дверь. Отец стоял молча в конце коридора и смотрел в окно, держа руки в карманах.

– Пап! – позвал я его, он подошёл ко мне, взглянул в глаза, ища в них ответ, о чём мы разговаривали с Костей. – Всё нормально, он ждёт тебя, а я пойду, мне ещё надо за девчонками.

– Ну ладно. Точно всё хорошо, какой-то ты странный? Ты пропуск взял?

– Да, всё хорошо, ему виноград очень понравился, – попытался я увести тему.

– Да, виноград он с детства обожает. Ладно, давайте аккуратнее там.

– Хорошо, пап, – и я обнял его. – Пока!

И неторопливым шагом отправился в сторону выхода. Как только прошёл дежурного, я побежал, не знаю куда. Я просто бежал, мимо домов, мимо целых улиц, не замечая ни людей, ни машин. И вот я забежал в глухой двор, у бетонного забора которого шли трубы теплоснабжения, я влетел на них, уселся, обняв колени, и зарыдал, как никогда ещё в жизни не делал этого. Я понимал, что Костю я уже никогда не увижу, что он так и не выйдет на свободу. Что мы с ним не отправимся в какую-нибудь кафешку отметить это. Ну почему хорошие люди, которые ни в чём не виноваты, так страдают в этой жизни, из-за людей, решивших, что их сытая жизнь гораздо важней судьбы другого человека. Да и вряд ли эти люди считают остальных людьми, так, расходный материал. Столько разбитых судеб из-за людей, пытавшихся надавить на деда, копавшего под теневое правительство, покидающее нашу планету, и убивших моих настоящих родителей. Из-за этого Кабана, который потешал свою плоть, зная, что папенька прикроет все его похождения. Из-за начальника следствия, который пытался развалить дело об убийстве родителей и слил информацию о своём подчинённом бандитам. Которые, в свою очередь, выкрали его сына и посадили того на иглу, из-за которых их мать и жена не выдержала и свела счёты с жизнью.

– Всё! С МЕНЯ ХВАТИТ!!! – проорал я во всё горло. – Я буду всячески бороться с такими людьми, не пройду мимо ни одного пострадавшего. Я не буду работать в органах, которые ограничены законами, защищающими подонков, убийц и насильников. Я буду действовать жёстко. Насилие за насилие, жизнь за жизнь, глаз за глаз.

Посидев так ещё с полчаса и немного успокоившись, я поехал на Московский вокзал, на встречу с девчонками.

Девчонки, увидев меня, сразу поняли, что случилось что-то очень плохое. Но, надо отдать должное, не стали докапываться и выяснять, что случилось. А моё золотце вообще молча сходила в магазин и взяла литровую бутылку водки, молча убрала в рюкзак и всучила его мне.