скачать книгу бесплатно
– Такое бы письмо да самому Правителю!
– Ну в точку! В точку!
– Вот же чертов сукин сын! Как тонко, мать его, как тонко!..
И смех. Всюду стоял искренний, громкий, безудержный смех. Смех простых крестьян, кто только и знает, что напиться после работы да посмеяться с подпольной газетенки.
– Ну, хватит, хватит, товарищи! Пора и честь знать! Дело-то важное. На чем мы остановились?
– На новом налоге, – подсказала Лия.
– Вы слышите, псы подворотные? Налоги обсуждаем!
– Нам надоело! – ревел кто-то в толпе.
– Знаю я вас, шакалы! Слушайте меня! Я думаю, мы терпели достаточно, чтобы поднять бунт. Сколько минуло лет с тех пор, как наши отцы пытались что-то изменить? Двадцать пять лет. Вы слышите меня? Двадцать! Пять! Лет! Теперь настала наша очередь постоять за наши семьи и детей, жен, дома и свои права. Наши отцы потерпели неудачу, но теперь мы, иное поколение, просто обязаны возвратить нашу землю, наши жизни. Мы должны сказать им, что мы такие же люди, как все они – все те, кто спит на пуховых перинах и ест из гребаной серебряной посуды. Мы должны сказать им, что мы не рабы. Мы люди, из той же плоти и крови, и мы хотим жить, а не выживать. Постепенно, спустя долгие годы, у нас отнимали все: сначала свободу слова, затем деньги, обесценили наше рабочее время, запретили покидать государство, беженцев возвращали с позором… И теперь у нас не осталось ничего – кроме семей и веры. Мы не обязаны умирать от безысходности. Но единственный способ донести до них эту мысль – устроить забастовку! Наш мел, глина, цемент – все, что мы производим – бесценно для Метрополя. Наши горы – это не только наш хлеб, но и наше укрытие. Мы должны взбунтоваться снова, мы должны сказать им…
– Да!
– Да!
– Верно! – кричали люди.
– Хватит молчать! – подхватывали с галерок.
Говорил Сет более, чем убедительно. Помощник редактора в ранней юности, красноречия ему оказывалось не занимать. С годами знания притупились, и утратились нужные слова да обороты, но того чувства, с каким он вел людей, оказывалось вполне достаточно, чтобы именоваться бравым лидером.
– Нам нужен план, – произнес Лурк в общем гуле разъяренных голосов.
– Да! У меня есть план!
– Вит, – я дернула его за рукав, – Вит, они не могут… – я посмотрела на него.
Его бедную голову занимало теперь два вопроса. Сет продолжил:
– Слушайте все! Вы должны передать всем те, кто согласен бороться за свободу, всем тем, кому небезразлично наше будущее и кто хочет жить! Пусть те, кто вас послушается, не устрашаться иного исхода, пусть они идут до конца, борясь со всем, что предстоит. Сограждане, это только начало! Помните, дети мои, это только начало! Завтра утром мы отправимся на работу, как и всегда. Мы будем вести себя, как и всегда. Но когда нам велят работать – мы ничего не станем делать. Мы соберемся вместе – воедино! – и попросим нас выслушать. Мы не должны вести враждебно. Мы всего лишь хотим диалога, понимаете? Никакой агрессии, зарубите себе это на носу. Говорить стану я.
– А если они не послушают? – спросил Лурк.
– Мы не приступим к работе. Вы должны понять: мы идем за диалогом, за мирным диалогом, за переговорами – не больше. И мы не уйдем без этого, всем понятно? Если мы сдадимся, прося диалога – чего вообще мы тогда стоим?
С каждым словом речь его приобретала неудержимую пылкость. Он распалялся все больше и больше, пока остальные не заразились его идеей окончательно, точно смертоносной холерой. Они все – отчаянные безумцы – заглядывали ему в рот, начинали вторить, одобрительно кричать, бить кулаками и топать ногами. Еще немного – и они бы взяли дубинки и отправились в бойню.
Но Сет казался сообразительным лидером. Движением рук он усмирил зародившееся пламя, оставив огонь гореть до нужного часа.
– Помните: никакой агрессии. Оповестите всех, кто готов бороться, и не принуждайте тех, кем владеет страх. И да пребудет с нами Господь! И да поможет нам Его священная рука!
– Армина?
– Вит, они не могут этого сделать! – перекрикивая поднявшийся шум, повторила я. – Их убьют, ты же знаешь. Власти не будут церемониться. Не то время. То время давно прошло. А твой отец… неужели и он участвует во всем этом?
– Армина, – устало протянул он, – они много лет искали повод, но каждый раз что-то от них ускользало. Они не упустят эту возможность, – он задумался, смотря куда-то мимо облезлых стен. – Если не они, то кто?
– Я ушам своим не верю, – резко поднялась и отправилась к Сету. – Сет, ты не можешь повести этих людей на погибель, – он зорко на меня глянул. – Сет, у них есть семьи. Дети, – я смотрела в его выцветшие глаза, многодневную щетину, усталое лицо – и пыталась взывать здравому смыслу. – Сет, это не вернет тебе твою собственную. Ты меня слышишь? – в те секунды, сквозь крики и буйства самых обычных граждан я осознала, что его рассудок канул в небытие вместе с погибшим сыном и женой, уничтоженной властью Правителя.
– Я не веду их на смерть, – отстраненно ответил Сет, раненый упоминанием семьи. – Они идут добровольно.
Рядом стоял Лурк с женой; еще несколько человек стали обращаться лицами к нашему диалогу.
– Сет, все это гораздо больше, чем просто бунт. Вы разжигаете ненависть. Сет, опомнись: чтобы остаться в живых, нужно гораздо больше, чем смелость. Вас изобьют, а потом отправят на каторжные работы. И это в лучшем случае.
– Ты, что же, предлагаешь нам молчать? – спросил Лурк. – Мы всю жизнь молчали! Наши отцы успели отоспаться в могилах и вновь возродиться, пока мы тут слушали обещания власти. Пора дать слово народу! Ты видела, как они живут там, в Метрополе? Подошвы их ботинок покрыты золотом. Им доставляют сыр из Пятой провинции и упаковывают в чертовы коробки с бантиками! Они каждый день выбрасывают тонны пищи, техники, мебели – просто потому, что им это надоело. Им, видите ли, это не нравится. А у нас каждый день умирает с десяток человек от голода и болезней! И это только в Ущелье! А что твориться по всей провинции? А в других рабочих провинциях?! Мы больше не будем молчать! Довольно!
Снова все разразились военными кличами и криками. Мои слова казались незрелыми и глупыми. Их было мало, чтобы убедить эту толпу отказаться от задуманного. В сердцах они смеялись.
– Я не предлагаю вам молчать – или сдаться. Но вы должны подумать о семьях. Что будет с ними, если вы однажды не вернетесь? Вы обрекаете их на погибель, куда более страшную, чем будет ваша.
– Армина, – Вит меня одернул, но я вырвалась и продолжила.
– Нет, Вит, я должна сказать. Стратегия не строится обсуждениями в пьяном угаре. Это все гораздо сложней. Вы идете на переговоры, но вы не готовитесь к смерти, а ведь ваш противник не играет по тем же правилам, что и вы. Наш общий враг бесчестен и коварен. Есть ли у вас оружие? Нет? А у них – да! И они выстрелят, не подумав о ценности человеческой жизни. Вы к этому готовы? Вы готовы умереть?
Я остановилась внезапно и чуть не задохнулась от потока воздуха, ворвавшегося в легкие. Во всем помещении стояла диковинна тишина, а последние слова, сорвавшиеся с губ, повисли в воздухе ледяными осколками. Меня слушали все, но в глаза я смотрела только Сету.
– Откуда ты пришла, девочка? – спросил Артур. – Мне кажется, я уже слышал подобные слова лет десять назад…
– Да прекрати, Артур!
– Вечно ты со своими бреднями!
– Не суйся!
Я сконфузилась. Произнести правду не имела права. На моих устах стояла печать, которую я должна была охранять ценой собственной жизни.
– Я росла в Ущелье, и я всех вас знаю. Мы все принадлежим этим скалам. Но я хочу предостеречь вас. Вы не можете совершить все так просто.
– Мы готовы, – спокойно сказал Лурк.
– Мы живем в страхе много лет, – вступилась поразительно степенная Лия. – Пора с этим что-то делать.
– Армина, не нужно… – прошептал Вит и положил мне руку на локоть.
– Артур, – я повернулась к отцу Вита, – ваша семья… она знает, что много лет вы собирались выступать против власти?
– Армина, – голос Вита стал строже.
– Вит, они идут на смерть, – я обозлилась.
– Мы идем на переговоры, – поправил Сет.
Я была девчонкой, они – зрелыми мужьями Седьмой провинции. Военные стратегии были мне знакомы из теории, они – воплощали все в действие. Я им не ровня. И они никогда не станут слушать труса.
Да, я трусила. Но отказывалась это признавать, прикрываясь здравым смыслом.
– Сет, революции нужны массы. Вы собираетесь изменить мир кучкой дилетантов? Вы падете.
– Все лучше, чем гнить в руках Метрополя и петь под дудку Матиса, – произнес один из братьев.
Я села на лавку и попыталась совладать с собственными мыслями. Нет, у меня не укладывалось в голове то, что они собирались подвергать себя опасности. Мы видели слишком много смертей и разрушенных судеб, чтобы позволить случаться этому снова и снова. Настали иные времена. Наши прародители явились свидетелями начала тоталитаризма, но мы, их пращуры, казалось, все еще помнили из своих прошлых жизней о той сладкой свободе и эфемерной демократии, о которой пели старые истории. Мы те, кто видит два мира, и кто может сделать выбор.
Я безнадежная трусиха – и всегда была, – но не позволю своему народу сгинуть в руках власти.
Поднялась со скамьи и заметила, что многие начали расходиться.
– Кто скомуниздил мою шапку? – ревел старик Тао. Иного варианта разговора он не ведал. – У меня уши воспаляются! Я кого спрашиваю: кто скомуниздил мою шапку?!
– Да вот же она, завалилась под лавку, – один из братьев помог достать потерянную вещь. – Внимательней будьте.
– Поговори мне еще, сосунок,– опираясь на дубовую кривую трость, бурчал старик. – Еще от мамки не отлип, а уже советы раздаешь. Да я тебе в деды гожусь!
– Да оставь ты его. Он выпил сегодня больше рыбы, – сказал другой брат.
Вит беседовал с отцом, но я выскочила на улицу и отправилась через поле к границе.
11
– Где ты была? – Киану, казалось, нервничал.
Мы столкнулись на входе в Долину, где он ощипывал тушку курицы.
– Где Герд? Он вернулся?
– Да, но к нему лучше не соваться с серьезными вопросами, – Киану с подозрением меня осматривал. – Что опять случилось? Ты здорова?
Я кивнула.
– Извини, Киану, надо идти.
Я всегда делилась с ним мыслями, пусть порой мы и ненавидели друг друга, но я пообещала себе рассказать ему обо всем позже. Сейчас не время.
Побежала скорей к дому. Запыхавшись, взлетела по лестнице и истерично завопила:
– Герд? Герд, где ты?
Я рыскала по полупустым комнатам, пока не услышала какие-то стоны. Они доносились сверху и, казалось, кого-то резали живьем. С ужасом, гуляющим по венам вместо крови, поднялась на второй этаж и заглянула к источнику звука.
Герд лежал на постели, раскинув могучие руки. Из плеча сочилась кровь. Вся рука обложена тряпками. Орли согнулась над всем этим и, судя по напряженности позы, уже не один час орудовала тонкими щипцами; Мальва возилась с примочками.
Орли сделала движение – и Герд даже согнул ноги от боли. Я сжала веки и приказала себе не трусить.
– Давай, Орли, ты сможешь, – надрывно произнес наставник удивительно трезвым голосом.
Мальва заметила меня, стоящую в дверях, и жестом подозвала. Мы молча смочили несколько лоскутов в настое трав-антисептиков и омыли несколько незначительных ран. Я налила в стакан крепкую настойку на спирту, приподняла голову Герда, чтобы немного облегчить его муки.
Орли вытерла со лба пот – бедняга, как и все мы, еще не подготовлена к настоящим ранам. Я старалась не смотреть на то, откуда сочилась кровь. По-настоящему никто из нас, кроме Герда, не владел искусством врачевания. Не хватало Вита с его недюжими для шестнадцати лет познаниями.
Мальва вытерла испарину со лба Герда.
– Давай, Орли, – подбодрила женщина.
Орли собралась с духом – до чего же тяжко ей это далось! – и подсела еще ближе к ране. Пара ловких движений – и на пол что-то упало. Пуля. Герда ранили выстрелом.
– Кая, помоги, – Орли устало протянула мне иглу.
– Я… – пожалуйста, только не зашивать рану, молилась про себя.
– Давай, – лицо Орли выражало такую вселенскую усталость, будто она пережила несколько жизней.
Я не посмела отказать в помощи, лишь ссылаясь на собственный страх. Пора мне было завязывать со всем этим и взрослеть. Я взяла иглу и заняла место Орли. Насколько хватало скудных знаний, рана хоть и глубокая, но не опасная – важные артерии или крупные сосуды не задеты; большая удача. Я старалась думать о чем-то, кроме запаха крови, беспощадно бьющего в ноздри, и вида разорванной плоти, вызывающей тошноту. Благо, много часов во рту не было и маковой росинки. Еще один шок, еще два… Наконец, выдохнула.
Мальва быстро сменила меня на посту. Пока я мыла руки, она омывала рану; мы все это время молчали – даже Герд не проронил слова. В эти минуты для нас всех его не существовало – была только рана.
Скоро все закончилось, но я не спешила покинуть комнату. Мальва отправилась за бульоном, Орли исчезла. Не лучший момент для разговоров, но этого никто не испрашивал. Молчание могло стоить слишком дорого.
– Мы разобрали повозку, – в дверях появился Киану.
Он быстро отыскал себе место. Герд не хотел этого признавать, но после отъезда Кары Киану стал тем, с кем он теперь делился некоторыми планами. Что ж, пусть они оба услышат.
Глядя на непривычно ослабшего наставника – нашего могучего, как скала, предводителя – и непревзойденного самодура Киану, в сердце вдруг зародилось нечто сродни симпатии. Любила ли я их? Едва ли. Уж слишком сильными были они, а сила эта, точно невидимый щит, мешала им быть теми, кого я действительно смогла бы полюбить.
– Кто это сделал? – прервал мысли Киану.
Герд кинул на меня взгляд, но, видимо, недавно пережитые события нарисовали на лице некое выражение, не позволившее ему выпроводить меня за дверь.
– Это был вооруженный бунт.
Я встала и сменила ему повязку. Затем вновь принялась омывать раны, которые все еще кровоточили.
– Герд, я должна сказать кое-что, – не поднимала взгляд и не отвлекалась от работы. – Сегодня я видела Сета и его… сборище.
– Где ты ошиваешься, Кая?
– Так получилось, Киану, – подняла на него глаза, давая понять, что лучше меня сейчас не трогать. – Завтра они собираются устроить забастовку на заводе.
– Как это понимать? – Киану был также несдержан, как и непокорен.
– Герд, – села с полотенцем в руках, – ты должен их остановить.
– Дети, это… – он попытался сесть.
