Охотник

– Я вижу.

– Вы не волнуйтесь, мне Виля всё сам отдал, по закону, как велит король. Виля ко мне прибежал, весь запыхавшийся, сказал, что уезжает, а мне отдаёт за так. Вот.

Кёртис лишь смотрел на её лицо.

– Ой, давайте я вам сама принесу, – сказала она. – Что вам?

– Э-ээээ… сок, яблочный.

– Хорошо, идите-идите.

Кёртис побрёл к заждавшемуся Геларду.

– Что, понравилась деваха? – спросил он.

– А?

– Ну, ты так долго на неё смотрел, улыбаясь, как слабоумный. Хе-хе. А она улыбалась. Это, в общем-то, признак, как говорица.

– Нет, просто старая знакомая.

– Тогда ясно, да, это всё объясняет.

Девушка принесла пиво и сок. Гелард с сомнением и недоумением смотрел, как Кёртис пьёт сок маленькими глотками.

– Так, значит, ты здесь давно? – спросил Гелард.

– Не так уж, но, знаешь, мне кажется, что я в Орионе провёл большую часть своей жизни.

– Ха! Это из-за событий, у меня такое тоже бывало. Время летит быстро, если ничего не происходит, и ты ничего почти не замечаешь, но стоит окунуться в новые дела, как время ползёт, как гусеница.

Гелард хлебнул на пол кружки и отрыгнул.

– Извини, – сказал он.

Кёртис упёр локти в стол, задумался.

– Да, ты в чём-то прав. Но не думаю, что вся моя жизнь была не насыщена событиями, было много чего, вроде.

– Да не переживай, у всех бывают такие времена, и у всех же бывает много событий. Просто так совпало. Жизнь не заканчивается или начинается с одного момента, она изменяется с этого момента.

– Похоже на высказывание длиннобородого старика.

Гелард ухмыльнулся.

– Да, это из очень старой книги, она вся облезла, как дворовый кот, но всё ещё радует. Кажется, она у меня где-то ещё валяется. Могу дать почитать.

– Хотелось бы. Но что с тобой?

– А что со мной?

– Расскажи о себе.

Гелард хмуро состроил брови, отхлебнул.

– А что я… горняк, каменщик, обычный мужик. Ничего интересного.

– Правда?

– Ну, да. Несколько долгих и противных лет добывал руду в копьёвых горах, потом строил дома в ужасном городе Кенте.

– Уже интереснее.

– Ну, хорошо-хорошо. Я повертел задом по материку.

– Учитывая то, что копьёвы горы и Кенте находятся в разных сторонах, это не удивительно. Где же ты ещё побывал?

– Много где, и много чего видел, но я знаю, что недоговорил. Ты хотел сказать: «где ты побывал за свою жизнь?». Я не считаю, что жизнь прошла. Я ещё силён, и с женщинами у меня всё неплохо.

Кёртис засмеялся.

– Значит, всё ещё в строю. Ты бывал в Катосе?

– Да, не так давно, ещё до того, как красные начали войну.

– И кто победил?

Гелард поднял почти пустую кружку.

– Монстры. Я слыхал, что, вроде, зелёные теснили красных, забирали города, но потом новостей стало приходить меньше, а слухов больше. На этой стороне материка вряд ли кто-то знает что случилось. А чудовища были, есть и будут. Есть что-то грустное в том, что люди грызутся, когда монстры поедают их.

– Но ведь, если бы человек не выстаивал свои права, он бы не был собой.

Гелард допил, аккуратно поставил кружку.

– Но не в такие же времена, когда еды меньше, а ужасов больше. Знаешь, что я тебе скажу? Я был и на юге, на самом южном юге, я видел бескрайнее море, и был на востоке, и тоже там видел бескрайнее море. На север, правда, не ходил. На запад, сам понимаешь. Так вот, люди везде одинаковые, думают просто по-разному.

Кёртис вздохнул, провёл пальцем по столу.

– А я вырос в Катосе.

– Ох, сочувствую. Это, наверное, самый грязный город.

– Да, а я ещё жил в низине, где как раз скапливается мусор и вонь. За то наверху очень чисто и красиво.

– Да-аааа, город на холме красив, не сказать, что снизу город, скорее свалка. В других городах тоже есть такое, что в богатых районах чисто и красиво, а в бедных грязно, но там оно более, хм, распределено что ли.

Кёртис поводил бокалом по столу, откусил кусочек кожи на губе.

– Тогда это меня мало волновало, я просто не знал лучшего, видел только голод и боль. Я был и наверху и снизу, могу сказать, что, когда ты беден, у тебя ничего нет, а в животе урчание, волосы и кожа чешутся, то трудно удержаться от самобичевания, сложно выстоять под гнётом судьбы и продолжать идти. Но когда ты на вершине, легко идти по своему пути, когда не нужно думать о чём-то другом ты просто идёшь к своей цели. Я это испытал на себе.

– Значит, тебе повезло больше. Я-то в богатых районах почти не бывал.

– Там пусто, красиво, чисто, но мало людей. А в бедных наоборот, много людей, но нет опрятности, пахнет ужасно. Наверное, это как-то связано.

Гелард добротно засмеялся.

– Точно связано. Чем больше людей, тем грязнее. Я не раз это замечал. Но самое смешное, что хрюшки тоже любят повозиться в грязи.

Кёртис поджал губы.

– Не думаю, что есть какая-то связь, – сказал он.

– Ну как же, как же. Вот заходишь в трактир, видишь, сидит горожанин, уплетая еду и при этом чавкает так… противно. Я сразу представляю хрюшку с полным ртом грязи.

Вбежал запыхавшийся парень.

– Господин Гелард, вас зовёт господин Килот, – сказал он, опёршись о колени.

Гелард достал пару монеток, кинул на стол.

– Ну, что же, договорим в другой раз. Было очень приятно с вами побеседовать, главный советник, – сказал он, вставая.

Кёртис поднялся.

– Мне тоже было приятно. Увидимся.

Когда Гелард оказался уже у дверей, Кёртис крикнул:

– Ты был прав, это не бар, а трактир.

Глава 22

Ренар смотрел на Ост. Мёртвый город необычен, дома круглые, как полная луна, и без единого стыка, казалось, древесина цельная, дом цельный, будто не построен, а выращен, как фрукт.

Улица чистая, вытоптанная, на деревянных столбах, закрученных, как верёвка, висят коробочки с вырезами по сторонам, из которых льётся синий свет.

Ренар идёт вперёд, вспоминая разговор с волком.

«Я отведу тебя на другую сторону леса», – разносился в голове рыкающий голос. – «Я выберу самый лёгкий путь, но не расслабляйся, для тебя дорога будет трудна, я чую это»

«Здесь раньше были люди?»

«Много времени прошло с тех пор, как я их видел»

«Что с ними случилось?»

«А что случается с людьми? Они погибают, часто и безмерно. Здесь обитали люди, в той части леса, куда я тебя веду. Мои бывшие братья… это началось так быстро, как зараза, чума, пронеслась по нам. Первые, кто подвергся нападениям, были те люди. Мы не могли их защитить, мы не могли даже защитить себя, ведь с порчей невозможно бороться, она пачкает, как… да, правильно, сажа. Любой из нас, кто прикоснётся к заразившемуся, станет таким же»

«Неужели нельзя было это остановить?»

«Для нас – нет. Мы не смогли. Всё что осталось нам – сидеть, ждать чего-то. Постепенно нас становилось всё меньше, а их всё больше. В конце остался лишь я, который потерял всех, и обречён скитаться в тени деревьев»

«Я остановлю это, я пришёл сюда за этим»

«Хочу тебе поверить, и делаю это, но вера моя слаба, я больше не ожидаю чуда»

«Я сомневаюсь, что порчу создали люди»

«Почему? Ведь они первые попали под удар. Но даже если это сделали они, у меня нет ненависти ко всему роду. Всё теряется и возвращается. И однажды всё вернётся на свои места. Этот лес не помрёт без нас, он стоит уже больше, чем человек ступил на эту землю. Его не сломить»

«А ты? Разве тебе не жаль себя? Твоих братьев?»

«А тебе жаль себя? Я видел свой путь, знаю, что вернусь, знаю, кто я. Ты же потерян… да, ты идёшь потому, что обещал, потому, что хочешь узнать истину, но это лишь осколки. Настоящая причина в том, что тебе больше не к чему стремиться»

«Просто не хочу больше вмешиваться в дела мира. Я устал, хочу найти место, где будет спокойно, и забыться»

«Разве это выход? Не стоит прыгать в обрыв, найди себя»

«Ты не понимаешь…»

«Ошибаешься, я видел всё, что видел ты. Каждую деталь, каждую эмоцию. Я прожил твою жизнь, но у меня нет таких разрушительных чувств к себе. Понимаю, что тебе трудно, ведь всё, что ты умеешь и знаешь – это убийства. Но это не конец, просто учись делать что-нибудь другое, иди вперёд. Цель – это всё, что нужно»

«Моя цель – дойти до горы Ремрей»

«А что потом?»

«Потом постараюсь не умереть. Я исправлю, изгоню порчу, чего бы мне это не стоило»

«Хочу думать, что у тебя всё получиться, хотя и не понимаю как. Запомни: ты нужен миру, без тебя никто не справиться. Уйти на покой, когда в тебе нуждается столько голосов – не лучшая идея»

«Во мне никто не нуждается, меня считают монстром. Люди трясутся в страхе, когда узнают, кто я, бегут, как кролики, или дышат ядом, плюют в лицо, прогоняют. Все кому я был нужен, погибли»

«Это не так»

«Что?»

«Они живы в твоей памяти. Не стоит скорбеть, они не должны тянуть, как балласт, а должны наоборот, поднимать вверх. Они не смогут это сделать, если ты их не отпустишь»

«Я отпустил их тогда, стоя на коленях перед завалом»

«Может вся загвоздка в том, что ты одинок? Ведь всю жизнь ты был один, а в один момент увидел, что можно по-другому»

«Путь воина – путь одиночки»

«Но ты же не хочешь идти этим путём? Всегда можно свернуть»

«Что ты хочешь от меня?»

«Хочу помочь. Мне осталось не так много, совсем скоро я исчезну, но перед этим хочу сделать что-то полезное. Я вижу тебя, ты можешь делать вещи, в которых нуждаются многие. Просто иди по правильному пути»

«Так не пойдёт. Правильный путь – не значит хороший. Я достаточно увидел и сделал, не стоит идти дальше, это лишь испортит меня. Мой путь почти закончен, возможно, я не вернусь, а может быть, просто уйду в туман»

«Надо бороться, иначе какой смысл во всём это? Мы пришли»

«Что это?»

«Здесь обитали люди, это их жилища. Почти конец леса, дальше равнина и гора. На этом всё»

«Это вся помощь?»

«Да, какой смысл делать всё за героя? Должен же он хотя бы попотеть»

«Я не герой»

«Я всё вижу»

«Подожди. У тебя есть имя?»

«Твой путь будет труден и опасен. Помни, если очень постараешься, я смогу тебя услышать»

Ренар зашёл в дом. На столе стоят глиняная посуда, из круглых окошек дует, поднимая занавеси с рисунками лебедей. Кресло, стоящее у входа, скрипнуло. Ренар прошёлся, взял со стола надкусанное яблоко. Рана на теле фрукта пожелтела, иссохла, превратившись в шрам. Всё выглядит так, будто совсем недавно здесь были люди, они перекусывали и неожиданно, даже для них, исчезли.

Снаружи послышался писк, Ренар замер, его нос задёргался. Он аккуратно положил яблоко на место, вышел из дома.

Клинок пролетел рядом, врезавшись в стену. Охотник рефлекторно увернулся. Из-за угла вышел несостоявшийся убийца, его глаза горели, а мясистые губы сжаты.

– Дорий, – прошептал Ренар. – Что ты здесь делаешь? Как ты сюда добрался?

– Ли-иии-с-с-с, – прошипел Дорий, – разве это важно? Я ведь обещал тебе, что бы ты боялся, и вот момент настал.

– Что с Базилем?

– О-оооо, не волнуйся, он в порядке. Правда, насколько может быть в порядке полу-человек без глаз?

Дорий засмеялся урывками, будто выдыхая воздух. Ренар схватил за рукоять торчащего в стене меча, потянул с натугой, медленно вытащил.

–Ты же понимаешь, что ответишь за свои поступки? – спросил Ренар.

– Побойся за себя, ведь моя тень уже рядом.

– Твоя тень не пойдёт за мной, – прошептал Ренар.

– Скажи, что чувствует предатель? Что ощущаешь, когда бросаешь тех, с кем вырос, с кем дрался бок о бок, с кем грыз мослы врагов. Я столько просил дать мне разрешение на охоту за тобой, но всё никак не получалось.

– Но всё-таки ты здесь.

– О, да, и мне доставляет это массу удовольствия.

– Удовольствия? Как же? Ты что-то опять сделал с собой?

– А ты не спрашиваешь, что случилось с кланом? Разве тебе не интересно, что случилось с твоим домом?

– У меня нет дома, я был украден, как и ты и многие другие. Опомнись! Нас используют! Тебя сейчас используют!

Дорий засмеялся, медленно двинулся вперёд.

– Ты только узнал? Хитроумный лис так долго разгадывал детскую загадку? Как же так…

– Дорий, остановись.

– Остановиться? Правда? Ты хочешь, чтобы я остановился, когда уже подошёл к своей цели? Лис-лис, ты меня расстраиваешь.

– Я нашёл разгадку всего, я могу изменить всё, изменить клан, а ты меня задерживаешь.

Дорий остановился.

– Клан? Тебе нет никакого дела до нашего дома, и никогда не было. Ты кинул нас на произвол, позволил терзать. А ведь когда-то мы стояли бок о бок…

– Пока ты не стал таким…

– Я стал охотником! А вот ты… ты позоришь нас, ты не достоин носить этот медальон. Скоро я сорву его с твоего холодного трупа.

Ренар улыбнулся, посмотрел на меч.

– Хороший клинок, – прошептал он и, раскрутив, кинул в Дория.

Меч вжикнул, пролетел, как стрела. Дорий спокойно уклонился, слегка развернувшись. Ренар рванул с места, побежал в центр поселения.

– Ты не скроешься от меня! Не скроешься.

По приближению к середине Оста, становилось ясно, что дома становятся больше, обширней, а между двух великанских деревьев стоит деревянная цитадель затмевающая всё. Синий свет льётся по пустой улице, и кроме звука шагов Ренара ничего.

Улица ведёт к цитадели, единственному выходу из леса.

– Я расскажу тебе, что случилось с кланом, – раздался голос Дория слева, из разукрашенного улыбкой дома. – Когда началась грызня, когда ты ушёл, клан стал накаляться, как металл в кузнице. Все были против всех, две стороны и осколки, отщепенцы, которые лишь выполняли свой долг. Фовон погиб почти сразу, ужесточив борьбу за властвование кланом. Но неожиданно умер Жерор, оставив старых без предводителя. Все были растеряны, не знали что делать, и вот тогда пришли новые звёзды.

– Выходит, тебя никто не посылал, ты пришёл сам.

Тягучий смех раздался из другого дома, справа.

– Больше никто никого не посылает, клан мёртв, развалился на мелкие кусочки. Оставшиеся охотники делают что хотят, теперь все свободны.

– Печально, – совершенно без печали сказал Ренар.

– Но тебя это не коснётся, мёртвых уже ничего не касается.

Ренар потихоньку пошёл к цитадели, рассматривая причудливые дома.

– Ты слишком спешишь, я прекрасно себя чувствую.

– Только потому, что я так хочу. Есть какая-то связь между добычей и охотником.

– Дорий, опомнись, тебе не обязательно это делать.

Голос Дория преследовал Ренара, он раздавался сверху, по бокам, из брошенных домов.

– Лис, что такое с тобой? Ты превратился в слюнтяя, в улитку, которую можно раздавить ничего не потеряв. Ты боишься меня? Я чую слабость, сомнения. Ты не веришь в себя, боишься проиграть.

– Ты можешь просто уйти, я пойду дальше, ты меня больше не увидишь.

– Нет-нет-нет, тигр не отпускает антилопу просто так.

Ренар вошёл в цитадель, а голос Дория следует по пятам. В огромном зале Ренар похож на муху, такой же незаметный. Синий свет тускло освещает путь. На полу нарисована картина облака со свисающими серебристыми канатами.

– Дорий, я сделаю всё, чтобы дойти до конца.

– Можешь не волноваться, ведь он близко.

– Где Базиль?

– Разве он тебе нужен? Ты же бросил его, использовал, как всех, кого мог. Ты предатель, лишь заботишься о себе, плюёшь на друзей, бегаешь от врагов, ты трус.

– Где Базиль?

– Сидит в клетке, как зверь. Ослепший, ощупывает стены, решётки, ищет что-нибудь, чтобы выбраться, пытается, но понимает, что ничего не выйдет, он сгниёт там. И всё из-за тебя, ты бросил его.

Ренар поднялся на второй этаж, в зал с множеством деревянных статуй. В конце стоит алтарь, по бокам две чаши с огнём.

– Я делал, что должен был.

– Это оправдание? Ты кинул его, как ненужную вещь, прекрасно всё понимая.

– Что бы получить что-то, нужно пожертвовать чем-то.

– И ты решил пожертвовать домом? Другом? Ты раскис, испортился.

Из темноты вылетел кулак. Ренар заблокировал удар, отвёл следующий, но пропустил ногу в живот, и отлетел в статую.

Дорий вышел, разминая шею.

– Помнишь то время, когда мы были, как куча мальков? Беззащитные, податливые, с текучими соплями.

Дорий поднял Ренара, прижал к статуе.

– Помнишь?

Ренар сбросил руки Дория, ударил в горло, но тут же получил в живот, брызнула кровь, на статуе остался отпечаток. Дорий молотил, как автоматический молот, сорвал пояс с ножнами, схватил Ренар и бросил через весь зал к алтарю. Дорий сломал ножны об колено, отбросил две половинки меча.

– Нас лепили, как глину, делали что хотели, а мы были забиты, ничего не могли делать, лишь плакали или безжизненно смотрели в пустоту. Они добились своего, создали тех, кто готов противостоять кровожадной, ужасающей угрозе. Они создали такую же угрозу.

Ренар утёр рот, ударил по полу. Дорий грозно надвигался, как тёмная туча.

– Ответь, лис, что ты помнишь о тех временах? Скучаешь по бесконечной боли и воплям? Я лишь скучаю по тому, что те, кто избивал меня, так быстро скончались. Я бы не отказался услышать треск костей ещё раз.

Ренар резко поднялся, ударил, но Дорий остановил кулак ладонью, сжал. Медленно кулак сминался под неумолимой силой, пальцы оказались в стальных тисках, фаланги потихоньку неестественно изгибались.

Ренар спокойно посмотрел в полыхающие глаза Дория.

– Ты всегда был самым стойким из нас, лис.

Дорий сомкнул кулак, вдавливая пальцы в ладонь, секундный хруст прошёлся по залу. Ренар издал резкий короткий вдох. Дорий окунул раздавленную руку в чашу, огонь начал поедать плоть.

Ренар впился другой рукой в шею, больший палец продырявил кожу, выпустив кровь. Дорий хладнокровно смотрел в огонь, как рука сгорает под языками великого пожирателя, а потом схватил Ренара за грудь и бросил, как куклу, в другой конец зала.

Ренар зацепил ногой за чашу, огонь хлестнул, как вода из ведра, пополз на статуи, начал сжирать пол.

Дорий двинулся на Ренара, топая, как буйвол, за его спиной разгорелось пламя, достающее до потолка.

– Но в то же время, ты был самым слабым из нас.

Ренар лежит на спине, посмотрел на сжатый уголёк на конце руки, выдохнул, будто готовясь к великому, страшному и тяжёлому испытанию. Он встал, не обращая внимания на левую руку.

– Я запомню тебя, брат, – сказал Дорий.

– Не стоит, – сказал Ренар, смотря в пол. – Мёртвые никого не могут запомнить.

Дорий ринулся вперёд, размахивая кулаками, похожими на кувалды и такой же силы. Ренар отступил, держа правую руку наготове, а левую позади.

Красные глаза Дория вспыхнули, его удары стали быстрее, яростнее. Время замедлилось, Ренар слышал, как медленно бьётся сердце, рассмотрел бешенство Дория, как огонь поедает статуи, становясь сильнее и больше. Ренар увидел шанс, маленькое окошко, в которое он может протиснуться, как мышь. Он зацепил большим пальцем за рану на шее Дория и разорвал. Кровь хлынула, оголилось горло, повисла порванная мышца, но Дорий этого не замечал, он слепо шёл вперёд, обузданный гневом.

Пол затрещал, захрипел, как загнанная лошадь. Они провалились, огонь последовал за ними. Ренар приземлился на спину, отполз в сторону.

Дорий остался на ногах, на его лице плясала кровожадная улыбка, глаза сходили с ума, он двинулся вперёд, протягивая руку. Его завалило горящими балками, перегородками, наполовину сожранными статуи. Лишь рука осталась свободна.

Цитадель загудела, разносился треск дерева, огонь гулял по залам, как полноправный хозяин. Ренар поднялся, горящая стена разошлась в стороны, как одежда по швам. Он побежал сквозь полыхающую щель, прикрывая лицо здоровой рукой. Цитадель рушилась, полыхая, как костёр.

Ренар выбежал в лес в продымленной и горячей одежде, сполз по корню дерева.

Огонь поднимался до вершин, но деревья не трогал, лишь лизал их, прикасаясь к синему барьеру.

Ренар безразлично посмотрел на левую руку, поднялся, пошёл к выходу, свету между двух деревьев-великанов. Глаза зарезало от солнечного света, но Ренар терпел, смотрел на прекрасный вид: одинокую гору вдалеке, скрывающую белую вершину в облаках, лужайки по обе стороны от дороги, пышные деревья с зелёной листвой, синее небо, сверкающее бескрайнее море.

Ренар утешительно и поражённо выдохнул, решительно шагнул вперёд.

Глава 23

Совет сидит тихо, смотря на расхаживающего короля.

– Господа, – сказал Мельф, – наши планы осуществились: подъёмник запущен, стена защищает от врагов, люди чувствуют себя в безопасности, и приходят к нам. Всё это благодаря нашему главному советнику. Похлопаем.

И сделал это первым, показав пример. Амиза активно захлопала, страстно облизав губы. Килот сонно захлопал, не поменявшись в лице. Вакцер надулся, покраснел, но захлопал. Кёртис гордо улыбнулся, но в глазах маленькая робость.

– А есть точные указания, что всё работает, как надо? – спросил Вакцер.

Мельф недовольно глянул на него.

– Это точные указания, подъёмник ходит вверх и вниз, как и надо.

– Я имею в виду, что, может быть, упущена какая-то деталь.

– Я, конечно, не буду давить на свой статус. Так что вы можете сходить, посмотреть на труды.

– Я лишь уточнить, ваше величество. Конечно же, мне нет смысла не верить вам на слова.

– Вот и прекрасно. Что же я рассказываю, пускай повествует создатель.

Мельф сел, Кёртис встал, поднялся на подиум.

– Подъёмник работает с помощью Ал’Сера, нового будущего Ориона. Его создали алхимики, которые уже трудятся над улучшениями первой версии. Этот прибор, Ал’Сер, создаёт огромное количество энергии, которую можно использовать на наше благо, благо людей, благо Ориона.

Килот поднял указательный палец вверх. Кёртис кивнул.

– Каким образом? – равнодушно спросил Килот.

– Представьте будущее, где люди не тратят время на рутинную работу, не работают на рудниках, в шахтах, не тратят время на пошив одежды, обуви, на сортирование фруктов, не работают слугами, возницами.

– И что же тогда будет?! – вскричал Вакцер. – Откуда брать одежду?! Камень, руду?! Остаться без повозок?! Что-то, главный советник, ваша идея просто отвратительна, при всём моём глубоком уважении к достопочтенному королю.

– Я не договорил, казначей.

Вакцер хватанул больше воздуха, но взгляд короля остановил его.

– Человек будет освобождён от ручной работы, вместо него это будет делать Ал’Сер, – продолжил Кёртис. – Человек всецело сможет посвятить себя важной работе, усовершенствованием себя, мира. Сможет больше уделять времени семье, друзьям. Он больше не будет скован обстоятельствами. Мы создадим мир, в котором человек будет подобен богу.

Кёртис мечтательно посмотрел в потолок. Килот кашлянул.

– Главный советник, ваш план красив, велик, но не вижу правдивости, он кажется хрустальным. Большинство людей рабочие, которые выполняют эту рутинную работу. Куда мы их денем? Что с ними станет? Это ведь порушит представления о жизни.

– Килот прав, – выждав пару секунд, сказал Мельф. – Сейчас этими людьми, которые думают о мире, как его улучшить, как улучшить жизнь людей, являемся мы. А нас мало. Что будет, если таких станет даже не десятая часть, а все? Это разломает на куски всё, над чем мы трудимся.

Кёртис замахал руками.

– Нет-нет, постойте. Всё произойдёт не мгновенно, мы будем постепенно внедрять Ал’Серы, переучивая людей. Пройдёт несколько поколения, пока Ал’Серы войдут в нашу жизнь. Мы построим заведения, где будет обучать людей, чтобы они могли принести что-то новое, прекрасное. Мы будем работать над тем, как избавиться от болезней, вместо того, чтобы думать, где достать еду. Люди перестанут бояться ходить по переулкам, наше общество будет умным, интеллигентным, образованным. Воров, убийц, насильников не станет совсем. Мы сделаем то, что никому ещё не удавалось.

Мельф потёр подбородок.

– Это звучит, советник, как что-то далёкое, невозможное, но красивое, – сказал он. – Мы хотим сделать Орион невероятным, такой город, какого ещё не было. И ваши планы прекрасно это подтверждают. Моё уважение вам, главный советник. Жаль, что здесь не присутствует управляющий, вам есть, что с ним обсудить.

Кёртис поклонился.

– Благодарю, ваше величество, обязательно с ним встречусь. Думаю, нам стоит обсудить будущее Ориона.

– Не стоит, – сказал Мельф, – вы сказали уже много, нам стоит переварить, всё обдумать. Спешить не куда, ведь мы говорим о будущем.

Мельф встал, обвёл всех взглядом.

– Если больше известий или предложений нет, мы можем закончить, – сказал Мельф и двинулся к выходу.

Килот поднялся, Кёртис впервые увидел его в полный рост. Тощий, с длинными руками, сухими, непропорционально вытянутыми ногами, узким торсом. Он вышел вслед за Мельфом, безразлично смотря строго перед собой. Вакцер недовольно посмотрел на Кёртиса, фыркнул, вытянул подбородок и покинул зал.