Sophie

Стук в дверь отвлек меня от раздумий. И я пошла в столовую к обеду. Пока я шла по коридору и спускалась по лестнице, поймала себя на мысли, что я как то быстро привыкаю к новым условиям. Так я и забуду прежнюю жизнь. Пускай. Меня выкинули из той жизни. И мне ее надо выкинуть из сердца.

В столовую вошла новая Софи.

– Деточка, Софочка, – махнув рукой и указывая на место рядом с собой почти пропела Анна Леопольдовна, – в этом платье ты прямо, как курсистка. Надо будет в следующий мой выходной день, а значит и твой, выбраться к модистке и пошить тебе пару – тройку новых платьев. А то, не дай бог, в свете скажут, что у баронессы ученица появилась. Уж больно ты, в этом платье, создаешь такое впечатление. Ладно, не тушуйся. Платье то миленькое. Наверное маман твоя выбирала?

Я только кивнула головой.

– Ладно, не переживай, теперь все будет по-новому, – она мне улыбнулась и махнула подавая сигнал. Марта сначала наполнила вкусно пахнущим супом тарелку хозяйки, потом мою. Я привычно уложила салфетку себе на колени. И вдруг почувствовала буравящий взгляд. Марта быстро опустила глаза и вышла из столовой шурша платьем.

Обедали мы в полной тишине, если не считать стук приборов и тиканье больших напольных часов.

После второго блюда, хозяйка распорядилась кофе подавать попозже. А мы в это время вышли в сад через огромные окна столовой. Они оказались стеклянными дверьми.

Вокруг было тихо, день выдался солнечный и мы с удовольствием прогулялись. Обошли дом вокруг и дошли до забора. Весна еще только вступала в свои права и вокруг было еще сыро и грязновато. Но воздух уже пах свежестью и теплом. Сад вокруг дома был обыкновенным. Но, думаю, что позже, когда все зацветет он покажет себя во всей красе.

Возле забора, у самой земли, мы заметили возню. Подошли ближе, оказалось, что черный кот мучает, что то маленькое. Я сорвалась, подбежала и отняла. Кот сначала уставился на меня своими желтыми глазами, а потом кинулся отнимать. Я отпихивая его ногой, пыталась рассмотреть, что это мне удалось у него отбить. Сначала мне показалось, что это черная тряпочка, еще мелькнула мысль: «может я зря отнимала, кот просто игрался с куском ткани?». Анна Леопольдовна еле-еле его отогнала. Мы стали разглядывать кого же я спасла из когтей черного охотника. Когда разглядели эту помятую, черную массу, оказалось, что это маленький птенец. Перья были местами выдраны, один глаз не открывался, куцее крылышко висело безжизненно. Я прижала к себе это несчастное созданье и чуть было не разревелась.

– Ну, что ты, не переживай девочка, – хозяйка стала меня утешать, – думаю, ты его выходишь. Еще совсем малыш, видно из гнезда вывалился. Пойдем домой его отнесем, подумаем, как ему помочь.

И мы медленно, я стараясь его не растрясти, пошли обратно к дому. Кот бежал за нами и все мяукал.

– Вот ведь, упорный какой, – толи восхищенно, толи осуждающе проворчала Анна Леопольдовна.

Я бегом взбежала по лестнице в свою комнату. В комоде отыскала небольшое полотенце и завернула несчастного в нее.

Стою посреди комнаты, в руках держу еле дышащий сверток и пытаюсь найти место для него. Положить на подоконник? Там света много, но высоко, а вдруг упадет. На комод? Тоже высоко. На кровать? А вдруг сама нечаянно придавлю?

От раздумий меня отвлек робкий стук в дверь.

Открыв дверь я увидела парнишку с кухни. Он приветливо улыбнулся и протараторил:

– Хозяйка велела принести вам коробку и осмотреть больного, – и выжидательно застыл на пороге прижимая к животу небольшую картонную коробку.

– Ой, проходите, – чуть замешкав я пригласила его в комнату.

Он немного потоптался на пороге и смешно мотнув головой решительно прошел в комнату.

– Осматривать лучше на подоконнике? – спросила я его подбородком указывая на окно.

Он посмотрел, утвердительно кивнул. Подошел к окну и поставил коробку. Я в нее опустила полотенце с завернутым в него комочком.

– У нас с мамочкой дома есть куры и частенько оставляем цыплят, – принялся объяснять парнишка, при этом аккуратно развернув полотенце осматривал комочек.

Я отметила про себя, как мило он называет свою маму. Сердце мое защемило.

– Так вот, за ними пригляд нужен, то кошка соседская позарится, то коршун налетит, – продолжил он осторожно ощупывая пальцами истерзанное тельце, – а у меня получалось выходить. Мамочка говорит, что это мой дар.

Он продолжал осмотр, как заправский доктор. И я чтоб не мешать отошла и уселась на край кровати. И стала вспоминать, как зовут парнишку. Нас же знакомили. Вроде бы. Хотя имени его не назвали, просто представили: «сын кухарки». И вообще из всех присутствующих в доме я знаю по именам: хозяйку, дворецкого Эванса (и то он сам представился), Марту – помощницу на кухне. И все. Думаю, что со временем мы все познакомимся ближе. Мне же здесь теперь жить. И тут такая грусть навалилась. Еще немного и слезы предательски полились бы рекой.

– Я сейчас схожу принесу палочку и бинт, надо ему сломанное крыло зафиксировать, – голос парнишки отвлек меня и моментально собравшись я избежала позорной истерики.

Он выбежал оставив дверь на распашку. Я подошла к коробочке на подоконнике и посмотрела на лежащего внутри птенца. Выглядел он ужасно. Лежал без движения, головой уткнувшись в полотенце. Я немного приподняла голову пальцем. Его закрытый серой пленкой единственный глаз едва-едва подрагивал. На месте второго было кровавое месиво. Все его тело пробивала мелкая дрожь.

Сзади вихрем взметнулся воздух и рядом со мной снова оказался парнишка. Я аккуратно отпустила голову птицы.

– Вы, сможете мне помочь? – спросил он занятый раскладыванием бинтов, палочек, скляночек на подоконнике.

Я согласно кивнула, внутренне собираясь и, как бы между прочем сказала:

– Меня зовут София, а Вас?

Он развернулся ко мне, удивление плескалось в его глазах. Немного замешкавшись, словно решая что то внутри себя он произнес:

– Люсьен, мадмуазель Софи, – тихо сказал он и наклонился к птенцу.

Я поняла, что так он сразу воздвиг между нами невидимую стену.

Дальше было не до размышлений. Люсьен оказался очень подкованным в деле помощи такого рода больным. Висящее крыло было аккуратно зафиксировано. Зияющая рана на месте глаза обработана, и даже наложено пару швов. Места на теле, где были вырваны перья и виднелись царапины, были густо смазаны, какой то темной и вонючей мазью. Я только успевала подавать нужное, да переворачивать птенчика.

– Ну, вот и все, – сказал он, выпрямился, потянулся, собрал обрезки, пузырек с мазью, – возьмите на кухне небольшую плошку, налейте воды и поставьте рядом. Воду ежедневно меняйте. А дальше все зависит от Бога. Все мы в его руках. Кстати о руках, помойте свои руки тщательней.

Я попыталась поблагодарить, но он устало махнул рукой и вышел. Закрыв дверь за собой.

Я еще немного посмотрела на несчастный комочек и пошла выполнять задания: сначала вымыть руки, затем найти плошку. Дверь закрыла плотно.

На кухне кухарка выдала мне невысокую мисочку с отколотым краешком. Я в нее налила воды и поставила в коробочке рядом с птенчиком.

Эванс пришел пригласить меня на кофе и поинтересовался, как там дела. Я показала коробочку, похвалила Люсьена. Он с любопытством осмотрел забинтованного птенца и уверил меня, что теперь он пойдет на поправку.

За столом у нас с Анной Леопольдовной только и было разговору о бедном птенчике. Она рассказала, что распорядилась покормить кота, чтоб не искал добычу. А еще распорядилась следить и закрывать дверь кухни. Обычно, кот не имел привычки гулять по дому. Но следить за ним и ни куда не впускать было велено всем.

Вечером, после вкусного ужина у нас с хозяйкой (и я ее так стала называть, следуя принятой в доме традиции) состоялся обстоятельный разговор. Мне были поставлены четкие условия работы. Но, честно говоря, я слушать-то слушала, кивать-то кивала, но совершенно ни чего не поняла. Уяснила только одно: у меня будет выходной. Самый первый мы проведем вместе посещая магазины и ателье, для составления моего нового гардероба. А вот остальные я могу проводить так, как мне вздумается. С этой, новой для меня, мыслью я легла спать. И прежде чем уснула пыталась представить себе – как это свой собственный выходной, еще и самой его проводить. Моей фантазии хватило только на то, что бы поехать на Елисейские поля и одной пройтись там. С такими мыслями я и уснула.

Во сне я гуляла по длинным узким улочкам, поднималась по широким высоким ступенькам, проходила мимо журчащих фонтанов. И только голос матери раздавался откуда-то сверху: «София, не семени ногами. София, не сутулься. София, не мямли. София, не позорь меня.»

Утром я первым делом заглянула в коробку. Птенчик сидел уже на своих лапках. Весь взъерошенный, единственный глазик закрыт сероватым веком. В плошке воды осталось на донышке. Я сбегала умыться и заодно наполнила плошку свежей водой. Глянула на часы и шустро стала собираться на завтрак. Так долго спать мне раньше не позволялось. Так. Все. Хватит вспоминать. Как было раньше. Мне сегодня на работу. Сегодня мой первый рабочий день. И меня вдруг охватила такая паника. А вдруг я не справлюсь. Окажусь неумехой и меня снова станут называть «криворукой». Уф. Надо успокоиться. Я мельком глянула на себя в зеркало и вышла в коридор спеша в столовую. Стала спускаться по лестнице, как вспомнила, что хозяйка попросила выйти утром с распущенными волосами. Она хотела оценить мой внешний вид без, каких либо сдерживающих лент. Да, точно. Какая я вчера вечером была не внимательная. Хорошо, что вспомнила. И я круто развернувшись на лестнице, бросилась обратно в комнату.

Возле моей двери стояла Марта и явно ее закрывала за собой. Я увидела мелькнувший испуг в ее глазах, прежде чем она развернулась и ушла по коридору дальше. Я, почуяв недоброе, ворвалась в комнату. Кот уже собирался запрыгнуть на подоконник. Я с криком метнулась к окну. Напугала кота и шуганула его из комнаты. Покрутилась вокруг. А потом взяла полотенце, обвязала вокруг талии, висящие концы связала и заправила за образовавшийся пояс. Получился кармашек на животе. Туда я посадила птенчика. И не подходя к зеркалу развязала ленту и скрутив ее бросила на кровать. Раз хотят меня видеть с распущенными волосами, пускай видят всю серьезность ситуации. Я вижу себя эдаким пушистым одуванчиком. В импровизированном кармашке зашевелились и я, чуть поддерживая его ладонью снизу медленно пошла в столовую. Дверь плотно прикрыла.

Извинилась перед хозяйкой за опоздание и подошла к столу. Сегодня на завтрак была овсяная каша. Садилась я слишком аккуратно, чем вызвала море вопросов. Я пожала плечами и сказала, что вернувшись нашла кота в комнате. Ни чего лучше не придумала, как взять птенца с собой. И показала кармашек. Анна Леопольдовна, пожурила кота и позволила усадить птенца на стол, на свободное место, чтоб не задохнулся в кармашке. После чая, вызвала кухарку и поручила птенца ее сыну.

– Пока мы с Софьюшкой будем на работе, отвечает головой, – строго сказала хозяйка.

Кухарка улыбнулась и расхваливая сына забрала малыша.

Я проводила ее взглядом и вздохнула. Хозяйка вставая из-за стола покачала головой. Отправила меня переодеваться. Старалась я быстро. Но пока одевалась вспомнила, как я точно так же одевалась, когда маман привезла меня сюда. И слезы остановить я не сумела.

У двери меня ждала хозяйка, одета она была в модный дорожный костюм, короткие ботиночки, шляпку с вуалеткой. В руках она держала перчатки и сумочку. Увидев мои красные заплаканные глаза погладила по руке и сочувственно покачала головой. Усадила меня вперед, рядом с водителем и посоветовала следить за его действиями и за дорогой. Уверила меня, что это помогает от укачивания. Так было непривычно сидеть на переднем сидении. Мне даже подумать об этом возбранялось. Водителя я узнала тоже. Именно он вез меня с маман сюда. Он назвался Пьером и очень интересно рассказывал об автомобиле. Автомобиль был хорош и ценился водителями, и даже название имел высокое: «Европейский автомобильный король». Это был первый массовый автомобиль, выпущенный в Европе. Мощность его была 18 лошадиных сил (что бы это ни означало) и выдавал он максимальную скорость 65 километров в час. Не знаю зачем, но цифры я запомнила. И даже показал мне, прокатив на максимальной скорости по ровной дороге. Ух, аж дух захватило. Мне безумно понравилось. Еще похвастался, что у этого автомобиля электрическое освещение! Не то, что у его предыдущего автомобиля «Зебры». И комплект запасных колес. А я вспомнила жуткую сплетню, еще при жизни в России, я тогда была еще ребенком, но помню мамино возмущение: «Княгиня! Леди высшего света! И опуститься до мужицкого дела! За руль этой железной банки на колесах! Ужас!». Маман долго потом презрительно фыркала, когда упоминалась фамилия этой княгини. А потом уже, много позже, папа рассказал мне о «возмутительной выходке» княгини – участии в автопробеге из Санкт-Петербурга в Киев, самолично за рулем.

Пьер пообещал, что с разрешения хозяйки, в мой выходной покажет мне, как водить автомобиль. Анна Леопольдовна довольная согласилась и разрешила. От счастья я аж забыла, как дышать. Было так интересно, что я даже не заметила, как мы уже приехали. «Салон мадам Сивиллы» гласила вывеска над высокими прозрачными дверьми. Дома были все одинаковыми и почти приросли друг к другу. Рядом соседствовала «Лавка женских мелочей», с другой стороны «Ювелиры, кольца и ожерелья». Анна Леопольдовна вышла из машины, подошла к дверям и открыла их ключом. Я следом за ней.

Мы зашли в полутемное помещение. Звякнул дверной колокольчик. Пахло очень странно. Хозяйка уверенно прошла дальше. Раздался щелчок и стало светло. Большая люстра на потолке, довольно-таки изящная, освещала странную маленькую комнату. Таких я не встречала. Рядом с дверью находилась стойка, как в магазинах, на ней стоял кассовый аппарат. Дальше стол. На нем обычная чернильница, карандаш, перья, блокнот и странная черная коробка с рычажками. У стены, прямо за столом, шкаф. В нем удивительные предметы. За шкафом, почти у самого угла дверь. А самое чудное: это были стены. Черные с причудливыми надписями и рисунками.

Анна Леопольдовна стояла и внимательно смотрела на меня. Когда я наконец-то обратила на нее внимание она сказала:

– Вот, тут ты и будешь работать, – указывая рукой на стол, – будешь вести записи, которые я тебе буду диктовать. Потом, со временем разберешься и научишься сама все записывать. В столе, в выдвижном ящике журнал посетителей. Сегодня первая посетительница только в час дня, поэтому я смогу тебе показать все. Пойдем.

И поманила меня. Открыла дверь в соседнюю комнату. Там было совсем темно. Хозяйка дернула, что то на стене и тут тоже загорелся свет. Эта комната оказалась больше. Но была еще странней. По середине стоял круглый стол накрытый черной скатертью. С двух сторон от него, прямо друг напротив друга два высоких кресла. На противоположной стене от края до края висели черные портьеры. Окон в этой комнате не было. Стены тоже черные, только рисунков меньше. Зато их много было прямо на полу. Больше в комнате ничего не было.

Хозяйка поманила меня дальше. За портьерами оказалась еще одна дверь, а за ней обыкновенная маленькая кухонка, дальше коридор с двумя дверьми. С одной стороны дверь вела в уборную, а с другой стороны оказался выход прямо на улицу.

Мы вышли во двор. После темноты помещений на улице было ослепительно светло. Анна Леопольдовна при свете дня показала мне крюк, которым открывалась эта дверь. И секрет запора для открывания этой двери с наружи. Сказала, что это мне пригодится. Я раза три потренировалась открывать ее и мы вернулись обратно.

На кухне меня научили заправлять примус и пользоваться им. У меня не сразу, но получилось и мы поставили чайник. Показала шкафчики с посудой, кофе, чаем.

– В начале нашей улицы находится милая кафешка. Будешь по утрам покупать там круассаны, или пирожные. Я заранее буду тебе говорить. Там же и кофе молотый будешь покупать. Варить кофе я тебя научу. Думаю, со временем, ты разберешься и сама будешь решать, когда надо кофе сварить и пирожные купить. Сегодня сходи и купи круассаны. А я пока послежу за чайником. Деньги возьми в кассе.

Я кивнула. У меня голова закружилась от счастья. Я, сама, пойду покупать. Вот это да. Даже мечтать о таком не могла.

Анна Леопольдовна смотрела на меня и улыбалась.

– Выйдешь на улицу и налево, – сказала она и подтолкнула меня к выходу. Я прошла сквозь странную комнату, приемную (так ее захотелось назвать) и вышла на улицу. За спиной весело звякнул колокольчик.

Улица была приветлива. И пуста. Я шла по ней и любовалась собой в отражение витрин. Дошла до вынесенных на улицу маленьких столиков. Высокий молодой человек в длинном коричневом фартуке выносил на улицу и ставил к столикам стулья. Официант решила я. Подошла ближе и он опустив стулья внимательно на меня посмотрел. Я прошла мимо и подошла к двери кафе.

– Доброе утро, милая барышня! – поздоровался молодой человек, – вы к нам?

Я кивнула и он подбежал ко мне и распахнул передо мной дверь.

– Милости просим, – вежливо улыбаясь пригласил меня внутрь.

Там было светло, пахло свежеиспеченными булочками и кофе. Несколько столиков стояло в помещении. Официант быстрым шагом прошел к стойке.

– Мадмуазель, у нас готово все будет минут через двадцать, – предупредил он.

– А так вкусно пахнет, – вдохнула я вкусный запах витающий вокруг.

– Это только мадам Сивилле, – она у нас постоянный клиент и мы ей заказ заранее делаем. Я специально прихожу раньше, чтоб приготовить ее заказ.

– Так она меня и прислала забрать свой заказ, – сообразила я, – я ее помощница.

– Ух, ты, здорово, – он прямо засиял, как начищенный таз, – она классная. Она жене моего хозяина нагадала детишек. А то они мучились. А сейчас нянчат двух пацанят. Вот хозяин и велел ей всегда помогать и готовить с утра ее заказы самыми первыми.

– Интересно. – только и смогла я сказать.

– Меня зовут Жак, – чуть с поклоном представился он укладывая в бумажный пакет вкусно пахнущие булочки, – а вас, мадмуазель?

– А я София, – улыбнулась я ему.

– Вот и здорово, теперь ко мне будет приходить мадмуазель Софи, – почти пропел Жак.

И вручил мне пакет. Я поблагодарила, расплатилась и пошла в обратный путь. В аптеке напротив открывал окна пожилой мужчина в белом медицинском халате. Я ему улыбнулась и помахала рукой. Он приветливо ответил тем же, хотя и явно удивился.

В нашем салоне тоже витал приятный запах кофе. Я прошла на кухню. В странной комнате произошли изменения. На столе, прямо по середине стоял шар. Такой большой. Я из любопытства подошла к нему. Простой. Стеклянный. Прозрачный.

– Софи, кофе сейчас остынет, – голос хозяйки оторвал меня от созерцания.

И я поспешила к ней. Она сидела за маленьким столиком, перед ней стояла небольшая чашка и еще одна стояла у пустого стула. Я уселась на него и достала из пакета круассаны. Они пахли божественно. Мы молча, с удовольствием пили кофе и ели круассаны. И я поймала себя за мыслью, что мне все равно ем я их аккуратно или нет, вся я в крошках или нет. Мне просто вкусно. И совершенно не хочется следить за собой.

Анна Леопольдовна усмехнулась.

– С Жаком познакомилась? – вдруг неожиданно хозяйка прервала молчание

И я вдруг вспомнила о разговоре с официантом.

– А можно спросить? – я аж вздрогнула от своей смелости.

– Ну, конечно можно, – улыбнулась Анна Леопольдовна, – иначе, как ты сможешь получать знания, если не станешь спрашивать? Я разрешаю тебе задавать мне вопросы, как только они у тебя ко мне возникают.

Я задумалась. Интересная мысль. Раньше я могла задать вопрос, только если позволяла мне маман.

– А вы правда помогли хозяину кафе?

– А, Жак уже оповестил, – расхохоталась хозяйка, – можно сказать и так, помогла. Просто увидела в чем проблема и подсказала, как им быть. Я думаю, что ты сама все увидишь и поймешь. Давай так: ты сегодня мне помогаешь, выполняешь свою работу, а вечером мы с тобой дома все обсуждаем и я честно отвечу на все твои вопросы. А их, я думаю, будет к вечеру не мало. Так, кофе попили, надо вымыть посуду, вытереть ее насухо. Подготовить примус. Я пойду, пока своими делами займусь. Освободишься, подойдешь ко мне я дальше задания дам.

Я взяла чашки со стола и развернулась к тазику с водой. Аккуратно вымыла чашки, вытерла и на полку в буфет поставила. Заправила примус. Смахнула крошки со стола. И пошла к хозяйке. Та в это время уже переоделась в странную одежду. Широкое, яркое платье. Я таких никогда не видела. В руках у нее была колода карт.

– Все? – спросила она увидев меня застывшей на пороге, – молодец, быстро справилась.

Похвала была так неожиданна, что я почувствовала, как покраснела до корней волос.

– Пойдем, я тебе покажу и объясню твои функции, – она прошла в приемную, я за ней.

Дальше она показала и объяснила, как вести запись клиенток, а в основном у нас будут клиенты – женщины, предупредила меня хозяйка. Велено было при других людях и клиентках называть ее «мадам Сивилла». Еще показала секретную машинку. Именно она стояла у меня на столе. Ею пользоваться она обещала меня научить, когда я стану готова. Я не знаю, что это означает, но подумала, что буду стараться. Очень мне хочется работать с Анной Леопольдовной и быть ей полезной.

До первой клиентки мы много успели. Зажгли странные палочки окуривать комнату обрядов (так ее назвала хозяйка). Палочки не горели, как свечи, а тихо тлели испуская дым и странный запах. Ароматические палочки, прямо из Индии. Я такие не видела никогда. И даже намыла полы. За полчаса до приема хозяйка закрылась в комнате со столом и шаром, и велела ее не беспокоить. «Я настраиваюсь» – объяснила она мне. Что это означало я не знала. За пять минут до часа раздался звонок на двери. И к нам зашла высокая женщина, кутающаяся в меховое манто, с густой вуалью. Я (как было заранее оговорено) подбежала к мадам и помогла ей снять манто. Аккуратно повесила его. Предложила кофе. Но женщина отказалась (как и предполагала хозяйка). И я постучала в соседнюю дверь, открыла ее и (заранее отрепетировано) произнесла:

– Мадам Сивилла ждет вас.

Женщина прошла в комнату. И я вернулась на свое место. Сидела и скучала. Пока не выйдет клиентка мне отлучаться нельзя. Я уже думала, что ни чего случиться не может, как снова (неожиданно) раздался звонок. И к нам зашла еще одна женщина. Она удивленно разглядывала приемную, стены. Увидела меня и кинулась ко мне. На ее счет мне ни каких указаний не давали. И я молча сидела и смотрела на нее. Она встала рядом со столом и смотрела на меня. Потом затараторила:

– Мне очень срочно нужна мадам Сивилла, очень-очень срочно. Она принимает?

Я опешила, а потом вдруг поняла, что это и есть «потенциальная» клиентка. Именно так их называла хозяйка и давала мне наставления, как с ними быть. И я, совершенно серьезно кивнула, достала журнал из ящика стола и раскрыла на странице с закладкой. На полях стояла сегодняшняя дата, по часам был лист расчерчен. Из него выходило, что записанная клиентка на час (та, которая в комнате обрядов с хозяйкой) и следующая записана на пять вечера.

– Вы на какой день хотите записаться к мадам Сивилле? – деловито спросила я ее.

– Я сегодня хочу, мне сегодня надо, мне срочно, – взвизгнув зачастила она.

Я подняла голову на нее посмотреть и увидела, сквозь вуаль, бешенный блеск глаз.

– Вам надо выпить успокаивающего чаю, – сказала я стараясь улыбаться, как можно приветливее и стала приподниматься. В шкафу стояли приготовленные в разных термосах чай и кофе. Кофе для дамы в манто (если бы она пожелала вдруг). А чай был приготовлен для меня, если я вдруг захотела бы. Чашки для гостей стояли там же. Я налила в чашку чаю и преподнесла клиентке. Усадила ее за маленький столик для ожидания и села рядом. Я вдруг поняла, что женщину надо обязательно успокоить.

Когда из комнаты обрядов вышли клиентка и моя хозяйка они увидели нас сидящих и мило болтающих. Анна Леопольдовна моментально все поняла. Она тихо выпроводила свою клиентку и подошла к нам. Я, как положено представила:

– Мадам Сивилла. А это, мадмуазель Джули. Она пришла к вам записаться. У нее срочное дело. Ее молодой человек пропал. Писал, что едет с войны и должен был приехать, а его все нету. И сердце ей подсказывает, что что то случилось плохое.

Хозяйка вздохнула, взглянула на нее и поманила за собой.

Они зашли в комнату обрядов.

Вышла она быстрей, чем предыдущая клиентка.

Подошла ко мне и объявила, что ей мадам Сивилла очень помогла и сказала, что за обряд надо заплатить. Она дала мне деньги, я записала в блокнот, выдала ей сдачу. И она ушла.

Немного посидела, подождала и не дождавшись поспешила в комнату обрядов.

Хозяйка сидела в кресле бледная с закрытыми глазами.

– Что случилось? – я подбежала и не знала, что делать.