Следом за судьбой

– Значит, всё-таки он? Всё-таки ОН? – брат резко откинулся на подушку, закрывая лицо руками.

Я молча смотрела на его тёмный силуэт.

"Ему больно, но он скажет"

"Спасибо, малыш"

Ёжик повернулся и набрал воздуха как перед прыжком в воду:

– Это его невеста.

– С чего ты это взял? – недоверчиво спросила я.

Он вытянулся на кровати, заведя руки за голову, и нарочито равнодушно стал рассказывать:

– С чего взял, говоришь? Наверное, с того, что в антракте он подошёл с этой кралей, чуть не висящей на нём, и представил её бабушке. Мол, такая-то, моя невеста.

– А что бабушка? – глухо спросила я. Сердце сжималось и болело.

"Помочь?"

"Тошка, не смей! Пусть мне больно, но так надо, малыш, ты попозже поймёшь"

– Что бабушка? Трали-вали, очень приятно и такое прочее. И эта Мадена тоже: "Ах, ах, а уж мне-то как приятно!". Тьфу!

– А дальше?

– А дальше я встал и сказал: "Какое вы имеете право вчера целовать руки моей сестре, а сегодня называть невестой другую?".

Я ахнула:

– Он ничего тебе не сделал?

– Нет, только эта дура смеяться стала: "Ах, какой милый мальчик!", бабушка прошептала, что потом всё объяснит. А потом этот гусь со своей овцой свалили.

Он замолчал. Я ласково погладила его вихры, чувствуя, что он сейчас снова заговорит.

– Даш, знаешь, я понял, почему у них нет честного слова. Когда я кинул ему в лицо эти слова, то ожидал, даже не знаю… что он разозлится, вызовет на дуэль или пригрозит, велит мне не пересказывать тебе, застыдится, посмеётся над моим возрастом, – чего угодно! Но не такого недоуменного молчания. У них просто нет чести, – заключил братишка.

– Погоди, так не бывает! А Дэв, когда не выдал нас? Графиня? Егерт с Лаврисом, когда давали обет?

– Дэв нас пожалел, от ямы пахло драконом, а ты была вся такая красивая в этой норке с кучей мусора на щеках. Графиня просто приняла как родню. Егерт с Лаврисом? Дашка, ты же понимаешь, что «обет» и "честное слово" – ни разу не синонимы? Они взяли на себя какое-то обязательство, и всё! Это вовсе не требует от них того стержня, с которым у русских роднятся слова «совесть», "благородство", «достоинство», – Ёж резко взмахнул рукой, будто отсекая понятия. – Подумай сама: доброта, жалость, симпатия, интерес, законопослушность – это всё прекрасно, но бесконечно далеко от понятия чести.

– У меня голова кругом, – я уселась на кровати и потёрла виски. – Может, ты и прав, это надо понаблюдать и тщательно обдумать. А что бабушка? Объяснила?

– Про орла-то этого? Объяснила. Вот тебе ещё одно брёвнышко в мою теорию. Я сказал тебе, что «жених» и «невеста» здесь понятия социальные? Он и она становятся сначала женихом и невестой, а потом мужем и женой. И у каждого может быть хоть до этого, хоть после уйма лаире, которые, в свою очередь, могут быть чьими-то мужьями и жёнами. Понятно, что у бедноты лаире и жена – одно и то же лицо, особенно в начале семейной жизни. Но в защиту могу сказать, что в отличие от земных гаремов лаире может быть только одной или одним в определенный промежуток времени. Надоели – расстаются, ищут других любимых, а мужья с жёнами рядом постоянно. Соответственно, права и обязанности различаются. Зато все дети законные. У нынешнего князя два десятка детишек от разных дам. И ещё момент. Лаире – только пока вместе, а как только разбежались, сразу первая любовница, вторая любовница, ну или десятый любовник – полное равноправие.

Ёжик выдохся.

Я негромко запела:

– Он говорил мне: "Будь ты моею,И стану жить я, страстью сгорая;Прелесть улыбки, нега во взореМне обещают радости рая".Бедному сердцу так говорил он.Бедному сердцу так говорил он,Но не любил он, нет, не любил он,Нет, не любил…

– Ёжик, – без перехода оборвала романс, – а как ты думаешь, может ли любить человек без чести?

– Не знаю, как насчёт любить, – уныло отозвался Ёж, – а в душу гадят такие голуби с огромным удовольствием.

Глава 5. Цветень, 15

– Очень интересно, – одобрительно отозвался Вальцан, рассматривая воссозданную гладильную машинку, только что отпарившую намоченный носовой платок. – Идея хороша, только сложно.

– А вы как делаете? – полюбопытствовала я. Наконец-то узнаю, как Олег высушил свою футболку!

– Видишь символ, – Вальцан начертил на песке сложную закорючку, – он позволяет удалять излишек влаги без ущерба для тканей. Для тебя важно не столько запомнить именно это изображение, сколько установить чёткую ассоциацию: символ – действие. Собственно весь первый магический класс изучают универсальный язык символов. Их не так уж и много, впоследствии каждый для себя сам разрабатывает личные обозначения. Главное, жестко держать эту сцепку символ-действие, прежде чем ты направишь магию. Намочи-ка платок снова и развеивай свою конструкцию.

Я мочила платок в озере, рисовала эту загогулину и всё пыталась закрепить ассоциацию: символ – "удаление излишка влаги без ущерба ткани".

– Не получается.

– Ты взрослая, тем более не пойми откуда, – проворчал Вальцан, разнежившийся на солнышке, – попробуй создать свой символ. Против правил, конечно. Всё равно надо будет канонические знаки учить. Но хотя бы принцип поймёшь.

Я задумалась. Ассоциативно напрашивался утюг, но хотелось сушить не только ткань, но и волосы, например, или сырые дрова, а то – чем чёрт не шутит! – и тропку в болоте проторить!

– Вальцан, а Вальцан!

– М? – придремавший парень открыл один глаз, – придумала?

– Слушай, а куда девается этот излишек, когда ты используешь свой символ?

– Ну и вопросик у тебя! – маг уселся, отыскал взглядом мокрый платок и высушил, – не понял, давай-ка ещё раз!

– Тогда пошли поближе к воде.

Мы передвинулись вплотную к пруду, на ровной глади которого ветер пытался наморщить складки.

– И зачем тебе это знать? – ворчливо прогудел маг.

– Ну как же! Ты высушил платочек и не заметил, а в моём мире есть предание, что один сильный маг заставил расступиться воды моря и провёл людей по морскому дну, понимаешь?

– Ого! В твоём мире, говоришь?

– Я-то говорю, но первый луч вряд ли обрадуется, если ты кому-то повторишь. Так вот, иногда требуется платочек подсушить, а иногда – людей спасти, понимаешь? Тогда символ должен быть одинаковый, а вложение сил разное, правильно?

– Неправильно. Отвести воду и высушить – разные действия, соответственно, должны быть разные символы. Непонятно, почему ты решила учиться здесь, когда у вас такие маги там? – Вальцан в очередной раз высушил платочек, недовольно скинул рубашку и попробовал уже на ней.

– Может, они и есть, только разобщённые, а года два назад было цунами, никто не смог остановить, три города погибло. Поэтому мне надо знать, понимаешь?

– Когда цунами, в одиночку не выстоишь, – перечеркнул мои надежды маг, – нам рассказывали. О! Получилось, смотри!

Не сказать, чтобы было, на что смотреть, так, обозначение направления.

– Значит, вверх.

Единственный образ, ассоциирующийся у меня с поднимающейся водой, – это фонтан.

– Брось, – оборвал маг мой эксперимент, наблюдая, как несчастный платочек подмокает снизу, чтобы начать сверху сохнуть, – в твоём случае надо просто зубрить. Хочешь, не хочешь, если тебе нужен результат – учи наизусть, устанавливай связь. Держи два символа, на обороте название действия. Послезавтра покажешь, что получилось.

Вальцан протянул мне две обычных картонки с изображениями символов. Первым значилось всё то же "удаление излишка влаги без ущерба для ткани", вторым – "чистка".

– Очень практично.

– Это первое, чему обучают молодняк, – ухмыльнулся рыжик, – на следующем занятии получишь символ починки, а то видел я, как ты рубаху штопала.

– Спасибо.

– Не на чем. До встречи!

Шаги мага затерялись за деревьями парка, а я осталась с двумя карточками и платочком в качестве учебного пособия.

* * *

– Есть успехи?

Я подняла голову. Леди Илора стояла у кромки пляжа и с любопытством рассматривала мои каракули на песке.

– Конечно, есть! – бедный платочек снова был намочен и вымазан в песке. – Бабушка, смотри!

Я тщательно создала первый символ, наполняя его магией, а за ним и второй, стараясь не подглядывать.

– Оп-ля! Платочек чист и сух!

– Очень хорошо, эйла. Дорогая, я бы хотела с тобой поговорить.

– Да, конечно, – я поднялась с колен, собрав реквизит.

Мы медленно шли по дорожке, петляющей по парку.

– Мы вчера видели Угмара, – начала графиня несколько напряженно.

– Да, мне Ёж рассказал.

– Тем лучше, – леди Илора ощутимо расслабилась, – девочка, я желаю тебе только добра, в чём бы, по-твоему, это добро ни заключалось. Сын так давно служит в дипломатическом корпусе, объехал столько стран, рассказывал о таких странных традициях, что меня трудно удивить. Прекрасно понимаю, что некоторые наши обычаи вам непривычны. Поэтому, Даша, подумай хорошенько – чего ты сама хочешь?

– Вообще в жизни?

– В конкретной ситуации с советником. Любая девчонка прыгала бы от радости и ни минуты не раздумывала, если бы первый луч предложил стать его лаире.

Я задумалась.

– Любая? А как же любовь?

– Любовь… Что может знать молодая девушка о любви? Кто целует-балует-нежит, того и любит. Ты думаешь, любовь – это когда тело пылает, сердечко волнуется, а глаза видят только одного? Нет, любовь приходит позже, когда утихает в крови огонь, и нет никого роднее, когда каждое утро к завтраку ты велишь готовить полезные блюда, а к вечеру беспокоишься, не болит ли его старая рана.

Да, но не только! Я не успела возразить. Леди Илора решительно добавила:

– В твоём возрасте ещё рано об этом думать, разреши себе гореть, пользуйся привилегиями лаире первого луча, роди ему ребёнка – и тебя ждёт обеспеченное будущее хотя бы в силу того, что твой ребёнок будет из рода Орм. А если сумеешь поставить так, чтобы расстаться в добрых отношениях – тем более поддержка на всю жизнь, мужчины не забывают ласковых любовниц.

Мы почти подошли к дому, позади осталась моя любимая клумба с взлетающим лебедем, за очередным поворотом дорожки будет видна терраса.

– Бабушка, скажи, то, что я накричала на него, считается за отказ? И как вообще положено отказываться?

– Разумеется, ответить «нет», – подняла брови графиня, – ты отказала?

– Не знаю, – я прокрутила свои воспоминания и, с ужасом глядя на бабушку, прошептала, – не помню. Я толком не помню, что вообще сказала, так рассердилась. Только то, чтобы больше не приходил. А вдруг они вдвоём с Лаврисом придут?

– Конечно же, Лаврис поймёт, если ты предпочтёшь советника, – недоуменно ответила леди Илора, – о чём тут переживать? Пойдём, выберем тебе платье. Первый праздник Жара в Большом зале княжеского дворца! Тебе непременно понравится.

* * *

На песчаной площадке установили по моим чертежам столбы, а вчера управляющий в поместье нашёл для меня сетку, почти такую, какая должна быть, только перемазанную в соке растения, лопушастые листья которого сушили и рассыпали в погребах от плесени. Впрочем, к сегодняшней игре сетку отмыли и чистенькую натянули, разделив волейбольную площадку на две половины.

Сбоку вкопали устойчивую вышку, на которую Ёж подсадил довольного Тошку. Судья пока нам был без надобности, а дракоша свысока озирал игроков и азартно свистел.

К моему удивлению, на второе занятие Рей и впрямь пришёл с белым платочком, кокетливо выглядывающим из нагрудного кармана, и упорно лез под мяч, видимо, стараясь компенсировать первый раз, когда, растерявшись, упустил подачу. Остальные ребята ко второму занятию расслабились, начали подшучивать друг над другом, заигрывать с девчатами, – в общем, вести себя нормально, а не как в строю. Девушки спуску не давали, на одно слово отвечали тремя, оставалось только следить, чтобы не забывали про мяч, а то Арнис, заболтавшись, успел получить по лбу.

К сегодняшнему дню ребята уже начали получать удовольствие от игры. Собственно, игра только начала проявляться хотя бы в контурах. В командах прибавились игроки, вчера скромно подошли парни из местной охраны, представились Лоем и Тарвом и попросились в игру. Так что играли полными комплектами. Пятеро довольно точно подавали, не промазывая мимо поля.

– Рей, подаю! – крикнул Мал, подкидывая мяч.

– Жду, – насмешливо откликнулся Рей, наблюдая за полётом мяча, закончившимся в сетке. Тошка засвистел.

А жаль. Мал был одним из тех, у кого подачи пошли сразу, и теперь он был намерен по моему примеру подавать в конкретные уголки поля соперников.

Подача Корны. Тами принимает и сразу отправляет за сетку. Пусть пока хотя бы так. Сватка с Лоем сталкиваются, но таки отбивают. Мяч, завертевшись юлой, отлетает мне прямо в руки. Попробуем!

– Арнис, к сетке! Глуши!

Мяч с силой взрывает песок в десяти сантиметрах от рук Рея, попытавшегося его отбить в прыжке. Тошка хлопает крыльями и награждает прыгуна укоризненным курлыканьем.

– Рей, да не пытайся ты летать, бегаешь-то ты лучше! Два шага – и мяч в твоих руках, – наставительно говорю я и оборачиваюсь к своим, – Тамия, на подачу!

Упс! У нас появились зрители. Первым их заметил дракошка, взлетая со своего насеста и планируя прямо в руки Дэва. Егерт с Лаврисом весело рассмеялись и потянулись погладить дракончика, предостерегающе зашипевшего на такие вольности. Лин смотрел только в сторону зарозовевшей Тамии.

– Всем привет! – Я помахала рукой стражам, стараясь особо не удивляться.

Парни преобразились, в свободных рубашках и светлых расклешенных брюках они больше походили на танцоров-бальников, чем на армейцев. У Лавриса рубашка вообще стремилась к состоянию жилета. Младенческий пушок на головах княжичей за прошедшие дни подрос, окреп и являл собой нечто умилительное и мягкое, что непременно хотелось погладить. Дэв заколол несколько прядей замысловатой заколкой, что ему очень шло. И только Лин был в обычном комбезе.

"Подумать только, такие няшки вокруг меня! Сама себе завидую".

– Мы через полчаса закончим, – крикнул Ёж с другой стороны поля.

– Подождём! – К моему ужасу, стражи уселись прямо на траву. Ладно, их брюки – их проблемы. В крайнем случае, испробую ту чистящую загогулину. На платочке же действовало!

– Тами, подавай!

Вопреки моим опасениям, зрители на игроков подействовали вдохновляюще. Игра ускорилась, времени посмотреть, как там реагируют стражи, не оставалось. В какой момент к свисту дракоши присоединился свист Лавриса, я даже не успела заметить.

* * *

– А на празднике будут оцениваться строительные достижения?

Увы, пока многих понятий в моём словаре не было, поэтому и приходилось накручивать такие конструкции. Я боялась, что придёт Угмар, и, кажется, придумала отличный способ избежать нежелательной встречи.

Лаврис энергично кивнул, а Егерт пояснил:

– Из объектов архитектуры в этом году завершены театральная сцена в районе старого порта и гостиница рядом с южным выездом. Это главные претенденты на награду.

Новые слова в мою копилку.

– Ещё построен совершенно восхитительный мост через Родниковый овраг, и сейчас идут споры, достоин ли мост называться архитектурным достижением или это всё же другой вид искусства. А вы, Даша, как считаете? – Лаврис обаятельно улыбнулся.

Я тоже не смогла удержаться от улыбки в ответ. Мне очень нравилось, как этот прохвост умеет ухаживать.

В этот визит он прихватил подарок – красочно оформленный символьник-помощник к учебникам магических классов. Графиня разрешающе кивнула, и я радостно присвоила такую нужную вещь. На первых же страницах нашлись два символа, которые показывал Вальцан, далее шли более сложные загогулины, примеры использования, различные советы, краткие исторические справки и даже картинки! Просто ВАУ!

В ответ на моё "ах, какая книга! Спасибо, спасибо, спасибо!" Лаврис великодушно заявил, что этот маленький подарок совсем не стоит такой благодарности и он просит его принять в качестве извинений за свою излишнюю строгость в пути. Надо было покочевряжиться, конечно, но я так обрадовалась, что выпалила: "Забыли!", – и унеслась в свою комнату сдавать сокровище на хранение Тошке.

Пока я мылась и переодевалась после волейбола, графиня распорядилась подать напитки и сладости на террасе. Так что мы сидели большой компанией, лопали пирожные и болтали об искусстве. Тут Лаврис развернулся: он поддерживал любую тему, начатую мной, интересовался моим мнением, сыпал комплиментами, – и всё это так ненавязчиво и уместно, что у меня создавалось впечатление, будто я рядом с ним умнею, хорошею и вообще королева.

– Я считаю, – значительно поглядела на этого рыцаря, – что прежде чем определиться, мне надо посмотреть. Сколько у нас осталось времени? Мы успеем посетить эти места до праздника?

– Успеем! Хотя бы мост над родниками, – парни явно обрадовались. Ещё бы! Тарелки были пусты, а времени оставалось полно.

Леди Илора слегка нахмурилась, не одобряя моего бегства:

– Даша, но тогда ты не успеешь вернуться, чтобы переодеться.

Конечно же, я не собиралась возвращаться!

– Ничего страшного, бабушка. Я переоденусь сейчас.

* * *

Краем уха слушая Лавриса с Егертом, взявшихся нас просвещать по части достопримечательностей Тьорна, я с удивлением поняла, что мне скучно. Верней, не так. Мне отчаянно скучно! Так ужасно тоскливо, что хочется оказаться далеко-далеко отсюда. Желательно, на Жаровском континенте.

Меня ещё хватало на то, чтобы кивать в нужных местах и восклицать: "Потрясающе!", "Невероятно!", "Шутите?". Чем меньше оставалось времени до праздника, тем сильнее что-то сжималось и дрожало внутри меня. Увы, я могла думать только о том, приходил ли за мной Угмар, этот несносный тип с невестой и положением первого луча. Самоуверенный светский хлыщ. Целователь рук несчастный!

Посмотри на прекрасный город, симпатичных парней рядом, довольных братьев и признайся, что просто трусишь. Как школьница, боишься не совладать со своими чувствами при этом человеке. Одна мысль, что голос в его присутствии дрогнет, приводит в ужас. А вдруг я начну нести чушь или глупо смеяться? Ммм… я закусила губу, стараясь избавиться от этой воображаемой катастрофы.

– Даша, – Лаврис стоял у дверцы коляски и протягивал мне руку.

Выбраться на землю в широком плаще, заимствованном у графини, без помощи было решительно невозможно. Я оглянулась. На всём протяжении подъездной аллеи из карет и колясок появлялись укутанные в плащи фигуры девушек, сопровождаемых кавалерами.

К нам подходили, здоровались. Лаврис, сияя улыбкой на 120 Ватт, представлял мне высокое общество. Вскоре мы шли в центре весёлой галдящей толпы, вливающейся в широко распахнутые двери княжеского дворца.

– Даша, тебе в дамскую комнату, я буду ждать рядом, не бойся, – прошептал на ушко Лаврис.

Дамская комната представляла собой огромную гримерку. Казалось, всё женское население города вертится у зеркал, сбросив маскирующие плащи-коконы и превратившись в восхитительных бабочек. Короткие платья, яркие цвета, замысловатые причёски. Ленты, кружево, драгоценности. Я-то боялась, что в своём желтом коротком платье буду выглядеть вызывающе, а здесь многие были наряжены в костюмы, не намного отличающиеся от костюмов наших фигуристок. Вот тебе и средневековье! А косметика? Девушка в минимальном алом одеянии справа от меня старательно малевала на щеке шестилапое насекомое с крылышками.

– Извините, а что это значит?

Она дорисовала последнюю лапку и, любуясь результатом, ответила:

– В поиске партнёра. Ты новичок, что ли?

– Новичок.

– Оно и видно, – она размазывала блестящие тени, – с кавалером, наверное? Меня, кстати, Вандой зовут.

– А меня Дашей. С кавалером, – я с любопытством следила, как заурядная в общем-то мордашка превращается в лицо, достойное рекламировать дорогущую косметику.

– Тебе можно звезду нарисовать – «недостижимая» или четырехлепестковый цветок – "скромность и фантазии", – Ванда промокнула губы, приспустила декольте чуть не до сосков и начала намазывать шею и грудь кремом, пояснив, – чтобы блестело. Надо? – она щедро протянула мне баночку.

– Спасибо, пока ничего не буду, – я тоже освежила макияж и поправила волосы.

– Зря, увидишь ещё, какая здесь конкуренция, – она выбрала очередную из батареи баночек и стала наносить на свои белокурые локоны красящий состав. – Если надеешься на кавалера, забудь! Никто не гарантирует, что ты уйдёшь с ним же. Или ты за него не держишься?

– Не держусь, – я с любопытством наблюдала за её преображением, – мне хотелось на картины посмотреть и послушать пение.

– Купилась на культурную программу? – фыркнула Ванда, прижимая флакончик с духами к впадинке между грудями, а потом и под коленками. – Это же для старушек! Ты, вроде, пока молода. У тебя сколько любовников было?

– Нисколько, – твердо сказала я. То, что было с Олегом – это совсем-совсем другое! Что было между нами, назвать «переспали» не повернётся язык. Моя тайна, лелеемое воспоминание, спрятанное поглубже от себя самой.

Ванда смерила меня взглядом:

– А на вид, вроде, всё в порядке. Ноги прямые, грудь и попа в наличии, только волосы тёмные, это здесь редкость. Ты издалека что ли?

– Издалека, – вздохнула я.

– Всё, я готова, – она ещё раз прошлась пуховкой и повернулась ко мне во всём великолепии голливудской актрисы, – значит, буду твоим опекуном, а то действительно ничего, кроме картин, не увидишь. Плащ свой оставляй здесь. Готова? Идём!

Лаврис встретил нас широкой улыбкой, видимо, они с Вандой давно были знакомы и симпатизировали друг другу. Подхватив под руки с двух сторон, эта парочка потащила меня на экскурсию. В искусстве я разбиралась слабо, курс МХК в школе исчерпывался написанием четырёх рефератов в год, поэтому среди картин меня интересовали прежде всего пейзажи Гаэрии.

– Это Жаров континент? – На изображении широкого каньона спускались уступы, с одного из которых готов был сорваться дракон. Он расправил крылья и нагнул голову характерным движением, которое я не раз замечала у Тошки перед взлетом.

Ванда ткнула пальцем в подпись к картине:

– Дивий. Юг нашего континента. Насколько я помню, граничит с Паризо и Фаррадом, остальные границы – морские.

– Ванда права. Кстати, именно там чаще встречаются драконы, – подтвердил Лаврис, – тебя же дракон привлёк?

– А Дивий далеко?

Может, именно там получится найти учителей и для Тошки?

– Далеко. И ты же сама понимаешь, что сейчас тебя никто не отпустит, – с сочувствием посмотрел страж.

Я сердито отвернулась.

– Почему не отпустит? – легкомысленно спросила Ванда, прижимаясь к Лаврису.

– Это тайна! – загадочно произнёс Лаврис, пытаясь смотреть в глаза девушке, но ненароком соскальзывая взглядом в пышное декольте.

– И что хочет такой красавец за раскрытие тайны? – Голос Ванды неуловимо изменился, чувственный и игривый, он, казалось, спрашивал вовсе не о теме разговора.

Я улыбнулась предприимчивой красотке и попробовала потихоньку отойти от Лавриса, но тут же была поймана за руку.

– Хотел бы второй танец, но, увы, тайны не подлежат разглашению даже таким красивым девушкам.

Ох, и болтун. А руку теперь не выпускает.

– Даша, скоро будут объявлять награды, – он заглянул в мои глаза, – ты хотела бы слушать из зала или поднимемся на балкон?

– Конечно, на балкон!

Вокруг всё пришло в движение. Люди потянулись на награждение. Я заметила бабушку с Ёжиком и помахала им рукой. Егерта с Дэвом нигде не было видно. Впрочем, Егерт скоро обнаружился в компании незнакомки на противоположном балкончике.

Церемония награждения проходила в большом зале. На специальный помост вызывались лучшие деятели искусств, и статная княгиня в длинном голубом платье и золотой короне вручала памятные подарки. Были представлены к наградам художники, скульпторы, архитекторы, артисты, поэты, театральные деятели: сценаристы, режиссёры, актёры.

После церемонии награждённый певец спел, аккомпанируя себе на струнном инструменте. Увы, я ещё раз прочувствовала, насколько пока плохо знаю велирский язык. Знакомые слова звучали странно протяжно и не сразу узнавались, поэтому я совершенно не поняла, о чём песня.

Сразу после награждения Ванда снова утащила меня в дамскую комнату, пообещав Лаврису доставить в танцевальный зал.

Плюхнувшись в кресло перед зеркалом, она критически осмотрела своё лицо, подправила лапку насекомому, в изображенные крылышки втёрла очередную мазь, отчего они заблестели и как будто даже затрепетали.

– Ванда, а у тебя есть жених? – полюбопытствовала я.

Она остро взглянула на меня и холодно произнесла, как бы ставя точку:

– Извини, я с девушками ни-ни, только с парнями.

– Ох, – я почувствовала себя крайне неловко, – прости, не знала, что мой вопрос можно так расценить.

– Откуда ты свалилась? – пробормотала она, возвращаясь к своей добродушной манере. Черпнув из баночки прозрачную массу, она мазнула под мышками и протянула мне, – это чтобы не потеть, а то сейчас будем много двигаться. Ты же не умеешь всем этим пользоваться, верно? У тебя в глазах что-то такое, – Ванда покрутила пальцами, – слишком много вопросов.