Следом за судьбой

Глава 42. Сюрприз от деда

У бабушки за столом уже собрались Кавьяры, Светланка и папа.

– Вот она опоздавшая виновница сбора, – провозгласила сестра.

Папа сумел выдавить улыбку, бабушка прятала заплаканные глаза, дядя Матвей с Димкой сидели как прибитые, явно чувствуя эмоции окружающих, но не понимая причины. Зои и тёти Гали не было. Дед выглядел спокойно.

– Всем добрый вечер! – я бодро заулыбалась и прошла на оставленное явно для меня место между папой и Светланкой.

– Ну, рассказывай, Дарья Вадимовна, что случилось, почему все в трауре, – с видимым спокойствием спросил дядя Матвей.

– Я узнала информацию о наших предках, дарах, откуда в бабулиной линии эти дары и как можно отказаться от дара.

– Ну и ну, – подначил Димка, – и ради этого стоило нас собирать? Могла и на турбазе всё рассказать, чтобы трудящиеся не тащились в Подмосковье на ночь глядя.

– А мне интересно! – Светланка перебила ворчащего брата, – рассказывай, Даш.

Остальные промолчали, только устроились поудобнее.

Я начала:

– Дар достаётся каждому не по жребию. Это осознанный выбор и просьба. Моя мама выбрала в пять лет, когда услышала разговор воспитателей, подозревавших в бабушке Анне шпионку. Она пожелала заранее знать плохие новости.

Я повернулась к бабушке:

– Бабушка Анна выбрала, когда была ещё младше. Почтальоны шли мимо, не занося заветный треугольник маминого письма. И бабушка пожелала просто знать.

Моя семья внимательно слушала. Надеюсь, мне удастся убедить их. Я обвела всех взглядом.

– Прабабушку Татьяну спасло в детстве чудо. Мама оставила её на скамейке в парке буквально за пару минут до того, как быть зарубленной махновцами. Татьяна беспризорничала, и предвидение выручало в голодные времена. К сожалению, её мама предвидением не обладала, зато она могла лечить то, что в те годы считалось почти неизлечимым. Её выбор был сделан, когда умирал от чахотки родной брат.

Бабушка Татьяны была, как и я, поисковиком. Её мечтой было открыть клады Америки. Прабабушка Татьяны была лекарем. Прапрабабушка, кажется, как-то связана со сценой, либо певица, либо актриса, а может, всё вместе. До неё – дар, связанный с природой, когда растёт и плодоносит всё посаженное, и при этом яблоки слаще, тыквы крупнее, а сорняки будто стесняются показаться на грядке.

Дальше я видела многие воплощения даров. Видела, как женщина с даром воительницы поднимала в атаку воинов, как на носу корабля стояла, закрыв глаза, девушка и рукой указывала направление, самое странное – я видела, как одна из наших «пра» отспорила своего мужа у смерти. Видела, как они жили, выбирали, как приехали из Эллады на новые земли. Видела, кто даровал нам возможность выбора. Одна из наших «пра» была дочерью Зевса. Ей первой принадлежал дар бога. А затем уже – её дочери, внучке. Теперь и нам.

Как вы понимаете, там тоже семья. А в семье какие счёты? Кого позвали – тот и откликнулся. Знания, мудрость, видение, силу в освободительной войне даровала Афина, лечение – Эскулап, таланты – Аполлон, бизнес и дороги – это к Гермесу, плодородие – к Деметре.

Я повернулась к деду.

– Дар долгое время передавался по женской линии. Почему же в нашей семье стали возможны дары эмпатии, как у дяди Матвея и Дмитрия, предпринимательства, как у Светланы? Благодаря тебе, дед. Твой род около пяти веков назад отрекся от старых богов. Христианство даровало своим последователям защиту, идеалы равенства, братства, этого было не найти у олимпийцев. Тебя не крестили в детстве, наверное, из-за советской власти, поэтому ты сумел сделать свой выбор и передал это право своим детям.

Дед кивнул, соглашаясь.

Все, включая меня, удивились.

– И каков твой выбор, отец?

– Арес, конечно, – дед собрался и вздохнул, – значит, пришло время рассказать эту историю. Как ты и говоришь, Даша, мои предки обменяли свои дары на защиту нового бога. Не нам их судить, страшное время было, свирепствовала инквизиция. Судя по твоему рассказу, внучка, Аннушкин род в это время благополучно проживал на территории царской России. Однако чудом не прервался в гражданскую, и память рода была утрачена. Мои предки, напротив, помнили всегда и старых богов, и костры инквизиции. Боялись выйти из-под защитной длани Христа, да. Мне бабка рассказала, когда ещё совсем мелким был и в сказки верил, был бы старше – на смех поднял.

Когда у Анны проснулся дар, и я понял, что это Афина… Тяжело было, слов нет. Два таких воинственных божества. Мы не смогли примириться. Сколько мог, я противостоял надвигающейся войне в семье. Но отказаться от дара тогда не смог. И рассказать Анне не решился. Она была чистый огонь. Язык как бритва, гордости, что у самой Афины. Знать бы, что словами о крещении смогу спасти дочь… – дед горестно покачал головой.

– Не вини себя, – отозвалась бабушка, – давай, Даша, досказывай.

– Кхм, да. Теперь вы знаете, и, конечно, это ваше дело, но я думаю, что Андрей и Настя должны знать и выбирать, быть ли вашим детям с даром, – завершила я.

– Без сопливых разберёмся, – беззлобно фыркнул Димка.

– Это очень важно, – Светланка побарабанила ноготками по столу. – Что, сестрёнка, у нас обеих Гермес покровитель?

– Похоже, да, – я обмякла на стуле от облегчения, что одна часть закончена. Поверят или нет, это уже другой вопрос.

– А что, усилить его дар никак нельзя? Помолиться, к примеру? – деловито спросила сестра.

– В Интернете говорится, что жертвы Гермесу в числе прочих тельцов и овнов приносили мёдом и пирогами, а это уже вполне реально, как ты понимаешь.

– Давай тогда в субботу где-нибудь на перекрёстке, да? Или на рынке?

– Давай я завтра на перекрёстке, а ты в субботу – на рынке. В выходные не могу.

Папа посмотрел на меня и подбадривающе кивнул.

– Вторая моя новость, – прибавила я голос, – что я уезжаю в четверг. Далеко и надолго. Постараюсь по возможности чаще писать, – и спряталась за папин авторитет, – куда и зачем – не скажу, папа знает.

– Что скажешь, мама? – было удивительно слышать этот растерянный голос дяди Матвея.

– С понедельника ни одного варианта, что удастся оставить, – бабушка покачала головой.

Папа даже привстал:

– Это от меня зависело?

– Нет, Вадим. Это, скажем так, вопрос доверия был.

– Спасибо, бабуль, – я была просто счастлива, что не повторилась сцена у Озеровых, когда меня допрашивал папа. Здесь юристов было аж трое, авторитет бабушки меня реально спас, как раньше признание деда. Ещё бы не быть довольной!

– Я-то думал, что с письмами – это прикол такой, – пробубнил Димка. К счастью, никто не обратил внимания на его слова.

– Даша, какая помощь нужна? – спросил дядя Матвей.

– Спасибо, вроде, всё есть, – улыбнулась я. Заранее решила, что просить у родных денег не буду. На первое время у меня есть, а дальше – увидим.

– Дима, дай-ка мне то, что просила привезти.

Димка вылез из-за стола и притащил из коридора мешочек. Бабушка вытряхнула его на стол. Высыпались пара золотых колец, одно из них с крупным топазом, серьги, золотая цепочка, гребень, украшенный камнями, нитки бус из малахита, горного хрусталя, речного жемчуга.

– Даша, это тебе. Уж не знаю, что тут настоящее, что камешки, бери всё, пригодится.

– Бабуль, я не могу у тебя забрать украшения! – я резко отодвинулась от стола и встала, – что ты придумала? С чего решила?

– Мне Зоя скажет через пару месяцев, – пояснила бабушка. – Что? Не подходят? Так их всё равно на свалку. Старомодные. Вон Светланка даже не наденет. Бери, внучка. Чтобы моё старое сердце успокоилось, что я сделала всё возможное. Не обижай старуху.

– Бабуль, ну что ты говоришь! – в ужасе завопила я.

– Хватит орать. Бери, сказала! – бабушка перешла к командным интонациям, – иначе нынче же крысам достанется, ты меня знаешь!

Я неохотно сгребла опять в мешочек украшения прошлого века.

– Спасибо. Только больше ничего не возьму. Просто не утащу.

"Я утащу", – встрепенулся Тошка.

"Тош, поверь, ту гору металлолома, которую притащат, даже ты не утащишь"

"Можно попробовать", – упорствовал дракоша. Пришлось обещать:

"Я тебе цепочку серебряную доверю"

– Кстати, бабуль, насчёт крыс, мне тебя спросить надо…

– Сейчас всех проводим, и спросишь. У нас останешься? Вот и хорошо.

Провожались неохотно. Дядя Матвей обнял меня, расстроился, махнул рукой и быстрее вышел. Димка прошипел в ухо: "Ты мне обещала, сестрёнка! Береги себя там. И зря ты так с парнем". Светланка держалась лучше всех: "Даш, можешь не сомневаться, я хорошенько всё обдумаю. С Андреем обсудим. И ты держи нос по ветру, а голову – над водой, ферштейн?!" С папой мы ещё должны были увидеться, потому что я не попрощалась с мальчишками.

С бабушкой и дедом вернулись в гостиную и устроились на диване. Сегодня ночую у бабушки, завтра – у себя. Где буду ночевать послезавтра?

– Рассказывай, бабуль, – попросила свою главную советницу.

– Как я эту мазь углядела? Тебя-то не вижу. Даёшь ты мне этот тюбик, а я уж знаю, что если помазать раз, другой, третий, смотришь, а ты уже в кабале у черного колдуна, работаешь за эту мазь. Тратишь свой дар на то, чтобы находить ему таких же чёрных людей. Попадаешь под следствие. Собственно, мне это следователь рассказал бы. А потом пропадаешь прямо из заключения.

– Вот сволочь! – бесчисленный раз ругнулась я на льера. – Его поймали, бабуль. Надеюсь, воздадут должное.

– И не сомневалась, – бабушка переменила тему, – ты, главное, помни, что мы тебя ждём и всегда поможем.

Я обняла свою родную бабулю:

– Помню.

Глава 43. Даша, ты же остаёшься?

Я приехала от бабушки домой только часам к десяти. Она вручила мне кулёк с пирогами, которые я скормила на первом же перекрёстке голодной собаке.

"Радуйся, Гермес Психопомп! И помоги, если можешь!"

Дома генеральная уборка, закачивание новинок в планшет.

Меня не отпускало ощущение утекающих минут. Я постоянно смотрела на часы, отмечала их равнодушный ход.

Рюкзак собран. Большая спортивная сумка через плечо. Тошка уже спрятал драгоценности, бисер, планшет, уйму флэшек, монеты и украшения.

В шесть вечера отправилась к Озеровым, отвезла документы и новые ключи. Очередное прощание братья затягивать не стали. Буркнув: "Сувениры привези", – удалились по своим мальчишечьим делам. Мы обнялись с папой и Зоей, пообещали писать, я оставила папе адрес «Иномирья» и поехала домой, чтобы как следует вымыться и выспаться в эту последнюю ночь дома.

На скамейке возле подъезда сидел Олег. Я поторопилась подойти:

– Привет! Давно ждёшь?

– Не так чтобы, – он поднялся, снова став выше меня.

– Пойдём, – я зашагала к подъезду, спиной чувствуя, что он следует за мной.

Родная дверь с серой решеткой защиты.

– Ты на сколько зафиксировал защиту? – полюбопытствовала я, – а то вдруг завтра отец появится и не сможет зайти.

– Она не зафиксирована, – Олег смахнул решетку.

И что это значит? Что он уже две недели постоянно поддерживает её, чтобы мне было спокойнее? Если судить по словам Эммы Петровны, так и получается.

Парень, где ты был раньше, когда я могла поверить в то, что всё получится?

С испортившимся настроением я вошла в прихожую. Скинула босоножки.

– Чай?

– Нет.

Надо же, какие мы лаконичные.

– Тогда в гостиную?

Древний диван, скрипнув, принял меня в мягкие объятия. Олег уместился в таком же древнем кресле без скрипа. Я прямо кожей чувствовала эти два шага, отделяющие меня от него. Просто встать и шагнуть раз и второй… чтобы попасть в кольцо его надёжных рук. Да, да, помечтай.

– Всё готово? – он увидел рюкзак и сумку, громоздящиеся на втором кресле.

– Да.

Олег вытащил из кармана кошелёк.

– Как я и обещал, деньги за покушение.

– Олег, остановись. Ты меня совсем за дурочку держишь? Даже после суда должно пройти много времени, прежде чем что-то мне обломится. Если ещё обломится, я-то на него не заявляла!

Тошка горестно вздохнул. Опять придётся чем-то улещать.

– Убирай. Взяток не беру.

Парень густо покраснел. Точно. Свои накопления распотрошил.

– Языковед возвращаем тебе. Твои ключи.

Я открыла маленькую коробочку, убедившись, что невидимка та же, или похожая. Ключи от старого замка завтра отправятся в мусорку.

– Ещё, Даш. Не могу пока вернуть тебе ноут. Наши спецы его исследуют на предмет контактов льера. Много интересного обнаруживается.

– Не вопрос, – я махнула рукой, – отнесёшь Лали, когда разберётесь. Оттуда заберут. Ради льера ничего не жалко. Ты уже знаешь, какую свинью он дочери подложил?

– Угу. Много непонятного. Зачем он тогда квартиру покупал, если собирался жить где-то в тропиках? Но там ещё и кроме этого полно загадок.

– Квартиру он не хотел покупать. Это я предложила, а Несса с лейтенантом поддержали. Видел бы ты, как он возмущался! – сейчас при этом воспоминании мне стало смешно.

– Да уж, – вяло поддержал Олег, пребывая в своих думах, – во сколько ты завтра хочешь отправляться?

– Наверное, прямо с утра. Чего тянуть? Высплюсь хорошенько, схвачу сумки и вперёд. А что?

– Я останусь у тебя, – резко заявил он.

– Ммм… – растерялась я. – Не то, чтобы я возражала, но зачем?

– Мы потренируем твой щит, а с утра я помогу дотащить сумки. Кстати, если ты будешь там, где никто не видит, то можно облегчить ношу.

– Как? – папа с Зоей напихали не самое тяжёлое, но общий вес зашкаливал. Всё разом я смогу допереть только метров десять до какого-нибудь транспорта, если там есть телеги или дилижансы. А если нет, тогда придётся оставлять сумку на хранение в йонисском отделении, а самой дотащиться до трактира, снять комнату, оставить там рюкзак и возвращаться за сумкой. Разберусь, конечно, но оптимизация труда не помешала бы.

Олег явно обрадовался, что я заинтересовалась, начал рассказывать:

– Ты уже поняла, что магия прежде всего проявляется как овеществленная энергия. Она пластична и принимает любую заданную форму.

У мага на ладони появился куб, перетекший в шар, из которого в итоге получилась роза с укороченным стеблем. Он протянул мне цветок, я осторожно взяла и понюхала. Пальцы успели ощутить нежность бутона, а нос – слабый аромат, но роза истаяла в моих руках.

– Можно зафиксировать на время, на материал, на использование определенным человеком и прочее. Эх, было бы время, мы бы…

Я нерешительно предложила:

– Может, вернёмся к моим сумкам и щиту? И как можно подпитывать? Как аккумулятор?

Тошка хмыкнул, он точно не спал, а прислушивался к разговору, то похмыкивая, то ворча, давал мне знать о своём отношении.

"Да, да, я помню про свой планшет!"

– Подпитывать проще всего визуализацией. Вообразишь зарядное устройство с магической розеткой. Природа магии такова, что если ум может что-то представить, то может это и воплотить. Представишь, что в шесть утра у тебя на подоконнике расчирикается воробей, получишь желаемое. Конечно, с людьми сложнее.

– Почему?

– У них свои планы, кроме как чирикать на твоём окне, – улыбнулся он, – я воображал-воображал, что ты сама предложишь остаться, похоже, пришлось нарушить твоё планирование. Чем ты хотела заняться?

– Залечь в ванне на часок-другой, – я тоже улыбнулась, – но в общем, я ещё не опоздала. Просто перенесу на попозже.

Повисло молчание. И я решилась. Тихо спросила, не глядя на него:

– Олег, а пока меня неделю не было, тебе не хотелось меня найти?

Он моментально переместился рядом со мной на диван и откинулся на спину, прижимая меня к себе.

– Дашка, солнышко моё, не просто хотелось. Мог бы – пешком пошёл. Только в связи с фокусами Старда на нас начальство проверку спустило. А Костик в отпуск удрал к своей Ванессе. Мы вдвоём с Геннадием Ильичом и отдувались. Там всем досталось по первое число.

– Но ты же после появился, когда Иртанова отправили в командировку!

– Никуда его не отправляли, – он легко подхватил меня подмышки и потянул на себя. Теперь я носочками упиралась в его ступни, животом чувствовала, как он дышит, и лицом почти доставала его лицо. Тёплые большие ладони придерживали меня за талию, не давая сползти. – Вышел от вас, сняли внушение и велели до разбирательства работать в офисе.

Диван истошно взвизгнул, когда Олег попытался проползти повыше, чтобы положить голову на подлокотник. Тошка выдал своё коронное:

"Сплю"

Я осмелела, лёжа на парне и строя невозмутимое лицо, протянула руки и стала пальцами легонько обводить контуры его лица, брови, глаза, продолжила расследование:

– А почему не получилось защитить Нессу?

– Не ожидали такой пакости, – он нахмурился, а я поторопилась разгладить появившуюся морщинку между бровей. Ладони, будто живущие собственной жизнью, забрались под мою футболку и начали ласково поглаживать спинку, подбираясь к застёжке лифчика. – Не волнуйся за неё. Теперь она в безопасности.

Он поднял голову, и наши губы встретились. Пока ещё нежно, узнавающе. Короткие медленные поцелуи, ласковое поглаживание губ языком, его сладкое дыхание заполонили весь мой мир, закружили слабостью.

Олег опустил голову на подлокотник:

– Даш, ты этого хочешь? Уверена?

Я наклонилась и поцеловала его. Всё ещё нежно, слушая его тяжёлое дыхание и чувствуя, как целует он меня, уверенно и всё более настойчиво, то стремительно пробегая короткими касаниями по моему лицу, то припадая ко рту. Мы уже сидели лицом к лицу, мой лифчик был расстегнут и топорщился под футболкой, а его ладони перебрались к моей груди, поглаживая и потирая пальцами соски.

Его запах, частое дыхание, вкус поцелуев, ощущение рук на моей коже сносили все мысли. И только когда футболка поползла вверх, а Тошка угрожающе зарычал, я опомнилась.

Олег поднял мою футболку вместе с лифчиком к шее, склонил голову и взял в рот сосок. Я, уже плавясь, протянула руку, где сидел Тошка, к спинке дивана:

"Тошка, бегом! Прячься за сумку, я тебя потом заберу!"

Тошка скользнул рыжей тенью по руке, нырнул в незастёгнутый рюкзак и обиженно проверещал:

"Сплю!"

– Даша?

Олег смотрел на меня вопросительно. Я храбро вздохнула и протянула руку к его ремню. Он затаил дыхание. И я затаила дыхание, чтобы слышать, что он сдерживает вдох. Медленно расстегнула ремень, залезла пальцами под резинку трусов и осторожно потянула их вниз. Он шумно выдохнул, сдёрнул с меня верх, вернулся к губам, одной рукой поддерживая за спину, другой расстёгнул мои джинсы.

Когда мы успели встать? Его губы скользили вниз, следуя за руками, оголявшими мои бёдра. Быстро и мягко касались моей шеи, груди, живота, дохнули теплом на лобок. Вот когда я порадовалась, что выпросила у Лали депилятор и извела всё, кроме волос на голове! Ладонь аккуратно вынула мою ступню из штанины и поставила её на диван.

Моя голова кружилась, я немного стыдилась, но была переполнена любопытством и полностью обессилена незнакомой слабостью.

Губы Олега приникли к моему поднятому бедру. Я вцепилась в его плечо, чтобы не упасть. Он провёл языком до начала, оставляя горящую полоску, развёл пальцами створки и поцеловал. Кажется, я захрипела вместо того, чтобы красиво застонать, и почувствовала слёзы на щеках.

– Моя малышка, – Олег сцеловывал эти солёные капли, осторожно проникая в меня пальцем, поглаживая стенки входа, – ты больше не можешь ждать?

Я не могла говорить, только качнула пьяной головой. Он подхватил меня на руки, сдёргивая оставшуюся штанину, расправил на диване свою широченную майку и осторожно уложил меня попой на неё. Его губы вернулись к моим губам, а пальцы свободно гуляли по влажной впадинке и от этих касаний моё дыхание замирало. Ласковые пальцы сменились сильным нажимом. Я распахнула глаза, напряженно встречая взгляд Олега. Он остановился.

– Давай, – прошептала я и сделала движение навстречу.

Он поцеловал меня и поднёс к губам костяшку указательного пальца.

– Кусай, – нажим усилился, возникла резкая боль, и я оказалась переполненной.

Наши тела были соединены, и я боялась шевельнуться, ожидая возвращения боли. Он медленно отодвинулся, я вцепилась в его плечи, но боль ушла. И ощущение заполненности пропало. Я медленно выдохнула, посмотрела на парня, он спокойно лежал рядом, любуясь моей грудью и поглаживая ладонью мой живот.

– И всё? – спросила недоверчиво.

– Это только вынужденная остановка.

Он встал, снова поднял меня на руки и потащил в ванную. Осторожно опустил меня в ванну, залез сам, задёрнул шторку и начал настраивать душ.

– Так нормально?

Я протянула руку:

– Да, хорошо.

Теплые струйки потекли на живот и бёдра.

– Даш, только не пугайся.

Он обхватил меня, одной рукой направляя душ, пальцами другой проник внутрь меня и раздвинул вход. Потекла кровь, смываемая бодрыми струйками.

– Сейчас, солнышко, – Олег зацепил шланг за крючок, достал мочалку, намылил и начал меня мыть, как ребёнка.

– Но…

Меня тут же запечатали поцелуем.

– Даш, если будешь разговаривать, то в постель вернёшься немытая.

Я благоразумно замолкла. Вскоре мочалка была отброшена, а намыленные пальцы Олега скользили по моему телу, выписывая загадочные узоры. В эту игру можно играть и вдвоём. Я выдавила на ладошку гель, растёрла и начала с его шеи. Плечи, грудь, живот, ниже…

– Можно?

– Тебе можно всё.

Я, всё больше возбуждаясь, исследовала его тело, надавливала на мышцы, поглаживала укромные местечки и поцарапывала спину. Он закрыл глаза и отдался моим любопытным пальцам, порой судорожно выдыхая и шепча: «Дашка». В конце концов, терпение парня лопнуло, он обнял меня, начал целовать, потом выхватил лейку и быстро ополоснул обоих:

– Бегом, иначе продолжим прямо здесь.

Я с визгом выскочила из ванной и помчалась в спальню, запрыгнув в кровать. Он настиг меня, вдавил в простыню, навалившись всем телом. Теперь было не до нежностей. Я уже ждала его, разведя коленки. Мою попу подняли большой ладонью, в меня входил его член, распирал, замедлялся и выскальзывал обратно, погружаясь с каждым разом всё глубже и глубже. И где-то в глубине зарождалось сладкое чувство, росло, росло, я больше не могла сдерживаться, шептала:

– Да… ещё… быстрее… да… даа… ааах! – и нырнула в волну, омывшую меня и оставившую в состоянии, когда каждая клеточка вопит от счастья. Даже внезапное опустение, казалось, не может заставить шевельнуться мой язык или тело. Олег упал рядом со мной, тяжело дыша.

– А ты?.. – пробормотала я, когда смогла разлепить губы. Меня тут же поцеловали в щеку.

– Я тоже.

– Ааа… я не поняла, жаль.

– Поймёшь ещё. Спи. Всё завтра…

* * *

Это утро начиналось с запаха чая.

– Я заметил, что кофе ты не особо жалуешь, и решил поступиться традицией.

Олег в одних трусах сидел на кровати в позе лотоса и держал разделочную доску с чашкой чая. Я потёрла веки и посмотрела на эту картину, неожиданно понимая, что рядом со мной очень красивый парень. Не просто симпатичный той юношеской смазливостью, которая выветрится с возрастом, а наделённый такими чертами, которыми можно любоваться и в тридцать, и в семьдесят лет. Серо-голубые глаза, прямой нос, четкие скулы и ровные губы, припухшие от вчерашних поцелуев. Я опустила взгляд ниже, любуясь высокой шеей и широкими плечами.

– Даш, если ты будешь так смотреть, то секс у нас будет гораздо раньше чая.

Я манерно взяла чашку, отставив мизинчик, сделала пару глотков и пролепетала:

– Ах, какая интрига!

Олег зарычал, чашка разом выпрыгнула из моих рук на подоконник, а одеяло шарахнулось к стенке. Маг бросился на меня. Я рассмеялась, ускользая из его рук и швыряя подушкой:

– Ха!

Мои ноги были пойманы, пленены и медленно подтягивались к нападающему. Я уцепилась за спинку кровати, и скоро уже висела, хохоча, подвешенная вниз головой, с ногами, закинутыми за шею Олега. Он стоял на кровати, возвышаясь над маленькой висящей мной, тёплыми ладонями придерживая мои бёдра.

– Олег, у меня губы устали от смеха, пусти-и-и…

– Какой вид! Мне нравится, – он щекотнул мой бок.

Я сползла на кровать и, было, спустила ногу на пол.

– Куда?

Меня тут же вернули, зацеловали, затискали, опустили головой на подушку и ласково развели коленки.

– А как же умыться, накраситься, надушиться? – прошептала я в ухо Олега, чувствуя, как он медленно проникает в меня и мы становимся единым целым, тая от его поцелуев, соприкосновений обнаженных тел, возбуждённого дыхания.

– Поверишь, я честно хотел предоставить тебе время на это, – он толкнулся вглубь, я ахнула и схватила его за плечи. И стало не до разговоров. Только глаза, губы, руки, сплетенные тела и сладостью охватившая истома.

* * *

Чай мы допивали на кухне. К моему удивлению, было ещё только семь утра, а я не чувствовала сонливости или усталости.