Беглая Богиня Нихона, или Сказка для больших девочек №6

Видимо, воспоминания захватили и ее саму потому, что Наоки вдруг отвлеклась на личное.

– Вы звали меня, Ваше императорское величество?! – Наоки склоняется в поклоне.

Бывшая Правительница пристально смотрит на нее.

– Ты вернулась в Нихон месяц назад, дочь моя, – строго произносит она. – И до сих пор меня не навестила.

Девушка молча выпрямляется.

– Почему ты не отвечаешь?! – в голосе Императрицы удивление.

Удонэри пожимает плечами.

– Вы не задавали вопроса, Ваше императорское величество.

Правительница поджимает губы.

– Я правильно тебя поняла?! – сухо уточняет она. – О дочерней привязанности не может быть и речи?! Ты отказываешься считать меня матерью?!

Лицо девушки невозмутимо.

– Вы же отказались от меня, – спокойно напоминает она. – На что Вы рассчитывали?!

Императрица раздраженно хмурится.

– В основном на то, что понимание блага государства однажды станет для тебя выше детского эгоизма, – холодно произносит она. – При рождении ты была обещана монастырю Хатаго, ты туда и отправилась. Почему у меня возникает ощущение, будто ты в чем-то меня обвиняешь?!

Наоки усмехается.

– Может, потому, что Вы ни разу не удосужились проверить: каково мне там?!

Правительница поднимает брови.

– Не понимаю. Меня уверили, что с тобой все в порядке. Опытные Наставники занимаются твоим обучением… – и она умолкает под яростным взглядом дочери.

Девушка глубоко вдыхает, чтобы успокоиться.

– В этом артефакте собраны мои воспоминания, – звенящим голосом сообщает она, вынимая из-за пазухи кулон. – Это, чтобы Вам лучше спалось по ночам.

Голографическое изображение лишено звука, но и действия хватает. Императрица сначала в ужасе отшатывается, потом обеими руками прикрывает рот.

Наоки опускает за воротник темно-коричневую подвеску.

– Вы по-прежнему считаете, что я должна испытывать благодарность?! – осведомляется она.

Императрица бледна, руки ее дрожат.

– Прости, Наоки, – судорожно выдыхает она. – Я же не знала…

– Или не хотела знать?! – морщится удонэри. – Вы намеренно не вмешиваетесь в дела монастырей. Они поставляют воинов, и Вам этого достаточно.

Уже пришедшая в себя мать пытается сохранить лицо.

– Каждый должен заниматься своим делом, – пустым голосом заявляет она. – Но ты права, я посоветую Императрице Тэкэре, разобраться с этим вопросом.

Губы Наоки трогает легкая улыбка.

– Вы опоздали, – просвещает она. – Аватара уже разобралась.

Венценосная мать с подозрением рассматривает лицо дочери.

– Значит, это правда?! – спрашивает она. – Воительница среди нас?! Ты видела ее?!

Девушка чуть заметно усмехается.

– Неоднократно, – кивает она и упрямо сжимает губы, показывая, что разговор окончен.

Поняв, что подробностей не дождется, Императрица отпускает ее. Выходя из покоев матери, Наоки сталкивается с ее телохранительницей, тетушка отводит глаза.

И, присев на крыльце, Аватара слышит их разговор.

– Изуми, ты знала, каково Наоки будет в монастыре, – Правительница не спрашивает, она утверждает. – Почему не сказала мне?!

Глубокий вздох.

– А Вы бы отправили ее туда?! – горький шепот едва различим.

Императрица судорожно всхлипывает.

– Она уверена, что это я во всем виновата, и она права. До меня доходили слухи, но я не хотела верить. Я слишком боялась осложнить отношения с Настоятелями. А бедная девочка так натерпелась. Она никогда не простит меня.

Телохранительница опять вздыхает.

– Я же смогла, – пытается она утешить сестру, и та еще горче заливается слезами.

– Кажется, я слегка увлеклась, – смущенно хмыкнула Аватара, отворачиваясь – Наверное, пытаюсь оттянуть время. Неприятно вспоминать свои ошибки. Но без этого ты не поймешь. Итак, сейчас ты услышишь историю моего падения, – Наоки опять вздохнула.

Она мельком глянула через плечо и, увидев явный интерес гостьи, чуть усмехнулась.

– Его звали Макото, что в переводе на всеобщий означает «истинный мужчина», это как раз тот случай, когда имя выразило суть носителя, – проворчала девушка. – Он и вел себя соответствующе. Являясь Первым мужем Императрицы, он многое мог себе позволить. Каждая женщина помнит своего первого мужчину, а этот был исключительно хорош собой. Высокий, прекрасно сложенный красавец с бархатным обволакивающим голосом. Он и, не желая того, привлекал к себе взгляды, а, уж если задавался целью поразить кого-то, устоять было невозможно. Тэкэра души в нем не чаяла, и ее советницы с недоумением смотрели, как Императрица беспрекословно выполняет все его желания, что у нас совершенно не принято. Сразу оговорюсь, обитатели гарема не имеют голоса в государственных делах, являясь лишь средством для удовлетворения чувственных желаний, а главное: для продолжения рода. Как правило, эти мужчины нечестолюбивы и вполне довольны своим положением, но не Макото, у него были непомерные амбиции, которые он до времени искусно скрывал. Интригуя и заманивая в свои сети все больше придворных, он задался целью совершить дворцовый переворот. Естественно, много единомышленников он не собрал, но и тех, кого он подчинил своей воле, хватило бы для его коварных планов. Если бы не одно, удонэри, во главе со мной. Поступая на службу к только что коронованной сестре, я, конечно, рассказала ей: кем являюсь на самом деле. Пришлось взять с нее обещание, что это останется нашей тайной. Но, что значит честное слово влюбленной, если предмет ее страсти захотел что-то узнать?! Тэкэра проболталась, и Макото начал искать средство, чтобы обратить это знание к своей пользе. Ты не поверишь, но он нашел! Надо сказать, что в те времена я еще была полна иллюзий о мужской природе, невзирая на все те кошмары, что мне довелось вынести в монастыре. То, что я стала бесплодна, совсем не означало, что я утратила все чувства. И представь мое удивление, когда на меня вдруг обратил внимание любимый муж Императрицы красавец Макото. Я начала ловить на себе его пристальные взгляды, он подозрительно часто стал попадаться мне в коридорах, и, проходя мимо, бросал многозначительные фразы, стараясь как бы невзначай коснуться моей руки. Сначала это вызывало раздражение, потом недоумение, а затем я поймала себя на том, что мои глаза сами ищут его в толпе. Это было так непривычно: испытывать простые человеческие чувства, волнение, ожидание, надежду. Я ощутила себя живой. Надо было, конечно, обратиться к высшей сути, спросить совета Хатиманы, но я так боялась, что она сочтет эти эмоции неуместными и лишит меня их. Я даже не удосужилась проверить его ауру. Короче, я попалась на уловки опытного сердцееда. Подозреваю, моя неопытность в амурных делах частенько вызывала у него досаду. Но, что такое препятствия, если идешь к заветной цели?! Чем труднее испытания, тем слаще победа. В каком-то смысле я олицетворяла вызов его способностям, покорить меня – стало для него делом принципа.

Наоки резко повернулась, лицо ее застыло, как маска. И в голове Полины вновь замелькали яркие картинки.

Темнота спальни, жаркое дыхание на шее, вкрадчивый бархатный шепот.

– Наоки-тян, твоя кожа нежна, как шелк.

Настойчивые руки Макото скользят по ее телу, освобождая от одежды. Кажется, что его губы, прикасаясь к ее плечам, оставляют на них ожоги. В горле рождается стон.

– Это неправильно, – шепчет она, повинуясь голосу разума.

– Но ты же этого хочешь, – мягко убеждает он.

Что он творит?! Его ласки и поцелуи подавляют ее волю, она плывет по течению, повинуясь его желаниям. Никогда еще она не ощущала такого упоительного восторга. Но все обрывается в один миг.

– Что это?! – выдыхает она, ощущая неладное.

Макото насмешливо смотрит на нее.

– Божественная Аватара что-то потеряла?!

Как сменился его тон, куда делись теплые искорки в глазах?! И откуда он знает?! Наоки судорожно натягивает на себя простыню.

– Не удивляйся, Хатимана, мне все известно, – усмехается он, вставая с постели и одеваясь. – Я обратился к старинным рукописям и узнал, как победить тебя. «Если Воительница отдаст свое сердце и доверится любимому, мужская часть ее души воплотится в нем, делая достойным Богини», – ехидно цитирует он. – Мне нужна была твоя сила, чтобы покончить с вашим беззубым матриархатом. Теперь я – обладатель половины божественной души, и смогу противостоять тебе на равных, – он разражается злобным смехом. – А ты, что же, возомнила, будто можешь меня заинтересовать?! Посмотри на себя! В тебе ведь нет ни капли женственности, захотеть тебя может только моряк после долгого плаванья или слепой. Тэкэра, конечно, безнадежно глупа, но хотя бы в постели не бревно, в отличие от тебя. Правда, не думаю, что это ее спасет, – ерничает он. – Ты можешь присоединиться ко мне или разделить участь своей семьи, которая будет уничтожена моими собратьями. Что скажешь?! – мужчина вопросительно смотрит на нее.

Наваждение рассеивается, оковы падают. Хатимана открывает золотистые глаза.

– Я не убью тебя, смертный, – ее голос низок и равнодушен. – Ты будешь жить и мучиться, вспоминая этот день. Да Императрица – кладезь мудрости, по сравнению с тобой. Тебе даже не хватило мозгов сначала сделать дело, а только потом хвалиться.

Макото презрительно фыркает и резким броском посылает в нее сюрикен, спрятанный в рукаве. Богиня спокойно вынимает звездочку из воздуха и бросает ее на пол, неуловимым движением оказываясь вдруг рядом с предателем.

– Противостоять на равных?! – холодно переспрашивает она, сжимая его шею одной рукой. – Так знай, этот фолиант был оставлен, как ловушка, для жадных тщеславных глупцов, вроде тебя. Ты, что же, возомнил, будто можешь меня заинтересовать?! – передразнивает его Хатимана. – Низкая подлая душонка. Да в нее и крысиная аура не поместится, не то, что божественная. А это мысль, – задумчиво прерывает она себя.

– Пощади, – сдавленно сипит Макото, пытаясь разжать ее стальную хватку.

Воительница отталкивает его от себя, и неудачливый заговорщик падает на пол, растирая шею.

– Сейчас ты расскажешь мне о своих подручных, – ее тон непререкаем.

Заговорщик с удивлением смотрит на красавицу в багряном церемониальном облачении. Как она изменилась! Какие формы!

– Есть на что полюбоваться?! – насмешливо спрашивает Богиня. – Именно так Наоки и выглядит, просто искусно скрывает это под мужским костюмом, но на то она и воин, ей наряды ни к чему. А теперь, имена, – приказывает властный голос.

Аватара прервала воспоминания и вопросительно посмотрела на собеседницу. Та кивнула головой, показывая, что все в порядке.

– А дальше я раскрыла Императрице глаза на происходящее, – вздохнула Наоки, подходя и усаживаясь в кресло. – Тэкэру, если честно, больше расстроила измена горячо любимого мужа, чем его заговор. Бедняжка всегда жила чувствами, а не разумом. Я сказала сестре, что презренный негодяй получил по заслугам, с нее бы сталось и простить.

Хозяйка слегка отклонилась и, заглянув за спину гостьи, подмигнула кому-то. Полина обернулась. На подставке в углу комнаты стояла большая золотистая клетка, в центре которой, сложив лапки перед грудью, восседала толстая унылая крыса.

– А ты злопамятна, – усмехнулась чародейка, поворачиваясь обратно.

– Ну, почему же?! Я и добро помню, – в тон ей ответила Хатимана. – Например, как благодарны были мне сестры, когда я избавила Внутренний город от жадного до власти Макото. Одна Тэкэра была безутешна. При своей фанатичной вере в этого мерзавца, она и не сомневалась, что даже без моего вмешательства все закончилось бы наилучшим для нее образом. Я не стала ничего ей доказывать. Да и пребывание во дворце раздражало меня. Воспоминание о постыдной слабости давило, будто обруч. А самое главное: я, действительно, лишилась мужской половинки своей души, не найдя поблизости достойного носителя, она просто сгорела. На мою божественную суть это не повлияло, но мне было жаль Наоки, она мучилась. Тогда я собрала «семейный совет» и сообщила о своем решении, все уговаривали меня не уходить, даже Тэкэра. Надо было видеть выражение их лиц, когда сестры услышали, как Императрица просит удонэри остаться, вместо того, чтобы приказать ей. Они так и не узнали: кто я. В конце концов, я покинула Нихон, пообещав свою помощь при первой же необходимости. Думаю, венценосная сестрица была только рада избавиться от моего общества, и, по чести говоря, вполне взаимно, – Наоки подвигала бровями. – Сначала я какое-то время прибывала в глубочайшей депрессии, странствуя по миру. Осознание собственного падения рождало во мне мрачные мысли, жизнь казалась невыносимой ношей, я искала избавления от своих мук. Но поняв, что это не выход, а тупик, я смирилась, а затем приехала сюда. Видишь ли, не в наших традициях делать что-то без разрешения хозяев, поэтому я побывала у Правителя Таранта и попросила его об одолжении. Король Прохор был личностью исключительно харизматичной, большой любитель выпить и погулять. Мы с ним славно посидели, и он, сам того не понимая, подбросил мне перспективную идею. Уязвленные самцы лечат свои душевные раны алкоголем и постелью, может, это и есть то самое, что необходимо мужской половине моей души?! И я попробовала, – она усмехнулась. – Естественно, у меня не было опыта ни в том, ни в другом. Но, как у вас говорится, «лиха беда начало». Правда, первые времена случались различные казусы, когда я экспериментировала с напитками и не только, а еще больше с дозами. Определившись, сколько и чего мне нужно, чтобы получать удовольствие без последствий, я перешла ко второму пункту своего плана. Мне понадобились мужчины. Конечно, можно было, не заморачиваясь моральными терзаниями, потребовать от своих адептов человеческих жертв. И, поверь, эти мужчины умерли бы счастливыми от сознания, что их души соединились с моей. Но сама мысль была мне противна. И я стала заманивать к себе гостей, попросту открывала проход в свою вотчину. Причем, социальный статус визитера не имел никакого значения, только доля «мужчины» в носителе этого звания, если ты понимаешь: о чем я, – Наоки посмотрела на Полину, и та кивнула. – Наутро я ставила блок на воспоминания своего «донора» и отправляла восвояси. Поверь, я никому не причинила вреда. Они и не замечали утраты малой частички своей сути, она быстро восстанавливалась естественным путем. Но иногда взрыв эмоций очередного «безвозмездного дарителя» разрушал накинутую мною вуаль, и он вспоминал о проведенной ночи. Презабавно было наблюдать, как озабоченный самец кружит вокруг закрытого мною пространства. Рано или поздно он сдавался, отправляясь навстречу новым приключениям. Никто из них не побывал здесь дважды. Я долгое время ощущала себя ящерицей, которая после холодной ночи выползла на солнце и замерла, впитывая живительное тепло. Так и я застыла, не совершая резких движений и не стараясь найти выход своей ярости и боли. Разум искал забвения и покоя, тело – утешения и ласки. И я дала им то, чего они жаждали. Сначала я воспринимала застольные беседы и постельные игры, как утомительное, но необходимое лечение. Потом вошла во вкус. Но самое интересное, что это сработало! Мужская половинка моей души стала возрождаться, потихоньку, наощупь, она начала прорастать заново. Сейчас она практически восстановилась, я всем довольна, и не собираюсь ничего менять. Надеюсь, ты меня правильно поняла?! – Богиня вопросительно подняла одну бровь.

Полина молчала. Она искренне сочувствовала Наоки. Детство и юность, заполненные насилием и болью, соседство с божественной сутью, ответственность за чужие жизни, гнусное предательство, потеря части души, опустошение и усталость, тщетные попытки покончить с собой и долгий путь к исцелению. Перед чародейкой сидела женщина, прошедшая через все это, и она была достойна того, чтобы ее оставили в покое. Но где-то там, за границей свернутого пространства, бродил сейчас Егор, и Полина не могла вернуться к нему с отказом.

– Наоки, я все понимаю, – мягко начала она. – Но, уверяю тебя, здесь все иначе. Я прекрасно вижу его ауру. Это не страсть взбалмошного ребенка, это настоящее чувство, на грани с Истинной любовью. Умоляю, поговори с ним, – она сложила руки перед грудью.

Богиня закатила глаза.

– Это невыносимо, – пожаловалась она потолку. – До чего я докатилась?! Ко мне заявляется мать великовозрастного шалопая и упрашивает переспать с ее сыночком.

Шумская страдальчески поморщилась.

– Во-первых, не «мать», а мачеха, во-вторых, не «великовозрастного шалопая», а дипломированного стратега, и, в-третьих, не «переспать», а просто поговорить, – строго уточнила она.

Наоки насмешливо смотрела на нее.

– Фи, Полина Шумская, – укорила она. – Откуда столько ханжества?! Будто ты не знаешь, чем заканчивается разговор мужчины и женщины. Правда, для меня это внове, я еще никогда не спала с кем-то дважды.

Магичка нахмурилась.

– А Егору это не повредит? – забеспокоилась она.

Аватара утомленно вздохнула.

– Да что ему будет!

Полина недоверчиво прищурилась.

– Так ты согласна? Впустишь его?

Хозяйка махнула рукой.

– Некоторым мужчинам проще отдаться, чем объяснить свое нежелание – это делать, – притворно проворчала она. – Я ничего не обещаю, просто хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Я уже привыкла к этому месту, и мне не хотелось бы переезжать только потому, что твой воспитанник что-то себе нафантазировал.

Чародейка поспешно встала.

– Я сейчас его приведу, – заторопилась она.

Наоки уселась поудобнее, закидывая ногу на ногу.

– Можешь не суетиться, Гориус Ок’Мена-дор стоит на крыльце, – сообщила она.

Магичка распахнула дверь.

– Добрый вечер, сударыня, – смущенно поздоровался пасынок, застигнутый врасплох. – Сам не знаю: как, но я нашел это место.

Из гостиной донеслось отчетливое хмыканье.

– Да, и напоследок тебе, Полина Шумская, – догнал чародейку насмешливый хриплый голос. – Ты как раз в том возрасте, когда стоит порадовать мужа еще одним наследником.

Архимагичка резко обернулась, но вокруг уже бушевали под ветром луговые травы.

Глава 4.

Гориус вошел и остановился посреди гостиной, глядя на хозяйку, которая восседала в кресле, рассеянно наматывая на палец прядь волос.

– Приветствую великую Богиню, – кланяясь в пояс, произнес он.

Красавица подняла на него насмешливые карие глаза.

– Все девушки, с которыми ты переспал, удостаиваются таких церемоний?! – осведомилась она.

Парень усиленно старался смотреть в сторону, но взгляд его так и возвращался к ее лицу.

– В прошлый раз, не зная: с кем имею дело, я, должно быть, наговорил всяких глупостей, – сдавленно начал он. – Я приношу извинения.

Хозяйка склонила голову набок, рассматривая его.

– Не стоит, беседа получилась вполне познавательной, – кивнула она. – Ты высказал свое мнение, я – свое. То, что они не совпадают, объяснимо. Мы же разные.

Гориус сжал за спиной кулаки.

– Конечно, куда мне до божественной Аватары, – прошептал он.

Наоки прищурилась.

– Конечно, куда мне до «дипломированного стратега», – парировала она.

Гость удивленно поднял брови.

– Не понял, это тут причем?!

– Неважно, – отмахнулась хозяйка. – Ты пришел мне что-то сказать?

Егор вдохнул поглубже и решился.

– Я благодарен великой Хатимане за оказанное внимание и хочу, чтобы она знала: я люблю ее всем сердцем, каждой клеткой своего тела, каждой мыслью своего разума.

Наоки фыркнула.

– Это нормально, что ты обращаешься ко мне пафосно до приторности и так, словно меня здесь нет?!

Парень растерялся.

– Я не знаю: как положено разговаривать с Богиней.

Наоки обреченно вздохнула и качнула головой в сторону буфета.

– Зато ты знаешь: где рюмки, – напомнила она, делая приглашающий жест. – Бутылка там же.

Усаживаясь и наливая по первой, Гориус едва не расплескал.

– Ну, что ж, давай знакомиться заново, – предложила хозяйка. – Я – Наоки – Аватара Воительницы, Первая дочь Семьдесят Пятой Императрицы Династии Сэн.

В глазах гостя проступило понимание.

– Так вот почему у тебя нет фамилии, – кивнул он, не замечая, что говорит ей «ты». – Помнится, ты рассказывала, что, вернувшись из монастыря, служила во дворце… – не закончил он.

Наоки пожала плечами.

– И заметь, не солгала ни словом, просто кое о чем умолчала, – поморщилась она. – Впрочем, какая разница, это было много лет назад.

Егор испугался, что расстроил ее.

– Ты прекрасно выглядишь, молодая, красивая, – заторопился он. – И давай выпьем за тебя… – и он осекся, осознав, что фамильярничает с высшим существом.

Глядя на его растерянное лицо, девушка фыркнула.

– Хватит уже этих реверансов, – решительно заявила она. – Просто Наоки и просто Гориус, ладно?!

Он кивнул, они чокнулись и выпили.

– Я пообещала твоей мачехе выслушать тебя, – Воительница сложила руки на груди. – Будем считать, что я выполнила свое обещание. Я прекрасно осознаю, что твое чувство совсем не похоже на поклонение моих адептов. И я слукавлю, если скажу, что оно мне неприятно. Но это не имеет значения, потому что я не доверяю мужчинам.

Егор покусал губу.

– Учась в Окменском Университете, обнаружил я как-то в архиве несколько пыльных пергаментов по нихонской истории, не знаю, насколько точен был перевод, но я бегло ознакомился с содержанием, ничего интересного для себя не нашел и забыл о них, – пристально глядя на хозяйку, начал он.

Наоки страдальчески сдвинула брови.

– «Сокрытое в тени»?! – убито поинтересовалась она, и парень кивнул. – Так вот куда делись те свитки. Они исчезли из Центрального столичного храма во время моего очередного «пришествия». Удивительно, что в том хаосе не пропал и весь трактат, – фыркнула она.

Гориус рассматривал ее лицо.

– Не найдя в нашей библиотеке ничего конкретного и вспомнив о том познавательном чтиве, я по магическому шару связался с принцем Миркусом, – продолжил он. – И наследный родственник оказался настолько любезен, что лично прочел мне историю заговора против Императрицы Тэкэры. Остальные имена в летописи были опущены, – он помолчал. – Судя по всему, не у меня одного имеется горький опыт.

Красавица скривила губы.

– Вроде того, – голос ее был бесцветен. – Только там не указана цена, которую я заплатила за свою доверчивость.

– Она была настолько велика?! – тихо спросил гость.

– Половина моей души, – Аватара постучала пустой рюмкой по столу, и Гориус налил. – Мужская ее половина, – уточнила она и залпом выпила.

Егор недоуменно смотрел на нее, пока до него не дошло.

– В Таранте это называется: «лодка, водка и молодка», – понимающе кивнул он. – Убежать от неприятных воспоминаний, утопить горе в вине и затащить девицу на сеновал. Наутро просыпаешься неизвестно где, неизвестно с кем, зато с таким похмельем, что все остальное уже неважно. Лечишься по-мужски, – уважительно признал он. – Но Светлейшая права, ложкой море не перенести.

На лице Наоки появилось такое выражение, будто она откусила лимон.

– Правой я ее не считаю, – холодно констатировала она. – Тем более, задуманное мне удалось. Теперь ты знаешь: зачем был мне нужен. Надеюсь, ты не в претензии?! – вежливо осведомилась она.

Гориус поиграл желваками.

– Как я могу?! Если божественная Аватара решила использовать меня в качестве самца и собутыльника?! Я абсолютно счастлив, – пустым голосом заверил он.

Наоки приподняла брови в деланном изумлении.

– Ах, какие мы нежные! То есть, когда твое ненаследное высочество угощало игристым вином своих белокурых подружек и укладывало их в постель, а под утро тайком выскальзывало из окна, оно было в своем праве?! – ехидно поинтересовалась она.

Егор от удивления сморгнул.

– Откуда ты знаешь?!

Богиня взглядом указала на рюмку, пришлось плеснуть.

– Гориус, нихонская разведка – лучшая в мире, а теперь догадайся с трех раз: кто Глава Клана синоби?! – прозрачно намекнула она. – Твоя аура – лакомый кусочек, стратег. Я давно тебя ждала.

Она отсалютовала ему рюмкой и выпила, надо ли говорить, что парень, ошеломленный таким признанием, присоединился.

– Ты был прав, когда не верил в случайность нашей встречи. Это я позвала тебя, – спокойно призналась она. – И уклониться у тебя не было ни малейшего шанса. Но заметь, я не причинила тебе никакого вреда. Уже сейчас твоя аура абсолютно цела, как и до моего вмешательства. Так, чем ты недоволен?!