Беглая Богиня Нихона, или Сказка для больших девочек №6

– Классно посидели. Выпили, поболтали. А потом, как всегда.

Судя по звукам, кто-то чуть не сел мимо стула.

– Ты хочешь сказать, что переспала с Золотым Драконом, а потом указала ему на дверь?! – сипит Светлейшая.

Хриплый смешок.

– А чем он лучше остальных?! В постели неплох, но как любой самец считает, что после бурно проведенной ночи женщина уже ни в чем не может ему отказать. Пришлось поколебать его самоуверенность, – усмехается Наоки.

– Тут он, конечно, не стерпел и дунул в тебя пламенем, – заканчивает за нее драконица.

– Прицельно, – спокойно подтверждает хозяйка. – Но, видимо, он знал, что мне это ничем не грозит. Эффектно выглядело, огненный поток просто обогнул меня. Дом, правда, пришлось строить заново.

– Почему ты скрывала?! – в голосе Демиурга недоверие.

– Скрывала? – переспрашивает Богиня. – Просто ты не спрашивала. А я не мужчина, чтобы хвастаться победами.

Слышится ехидное хмыканье гостьи.

– Да, уж. Хотя список у тебя впечатляющий.

– Твоего мужа в нем нет, – в тон собеседнице бросает хозяйка.

– И не будет, – с нажимом цедит пришедшая, потом вдруг вздыхает. – Наоки, ты нашла самый длинный путь из всех возможных. Пытаешься ложкой перенести море?!

Тишина, бульканье жидкости.

– Это мой выбор, – голос девушки полон бесконечного терпения.

– А выбирать ты умеешь, – примирительно соглашается ее собеседница. – Взять, хотя бы мальчика в соседней комнате.

Хозяйка резко выдыхает и на вдохе опрокидывает рюмку в рот.

– Ты же знаешь, с него не убудет, – успокаивает она. – И, кроме того, если уж я вынуждена жить, надо как-то развлекаться.

– Вынуждена жить, – задумчиво повторяет за ней Карина. – Так вот зачем ты разозлила Золотого Дракона. Ты хотела, чтобы он сжег тебя.

– Хотела, чтобы попробовал, – уточняет Наоки. – Я давно уже бросила эти глупости. Так, болезненное любопытство. Но тут мне представился очередной случай убедиться в непогрешимости Творца. Пока люди верят в Богов, мы бессмертны.

– А я и не знала, что ты хотела покончить с собой, – убито шепчет Правительница Ясневого Града.

– Давно это было, – отхлебывая самогона, хмыкает Воительница. – Но «хотела» – не то слово. Эльфийская стрела, гномья секира, туранский яд, ганзурийская веревка, да всего и не упомнишь. Тогда я пощадила только любимый сай. Не посмела осквернить его своей кровью.

– И что это такое?! – голос Карины тих.

– Ну, как бы тебе попроще объяснить, – задумывается Наоки. – Это такой стилет-трезубец, клановое оружие синоби.

Обреченный вздох.

– А-а, твоих любимчиков, «невидимых теней». Кстати, они тебя саму не пугают?!

Бульканье жидкости.

– С чего бы?! Пожалуй, из всех мужчин этого мира они единственные, на чью преданность можно рассчитывать, – голос хозяйки безмятежен.

– Умоляю тебя, – морщится ее собеседница. – Появляясь в своих храмах, ты вытворяешь черт знает что, а последователей при этом у тебя становится все больше. И синоби лишь малая их часть. Мне рассказывали, что однажды ты заявилась в горный монастырь Хитаками пьяная в хлам, во время торжественного выхода умудрилась свались стойку с копьями и не попасть ни под одно из ста.

Хриплый смех.

– Ну, во-первых, это называется «яри». А, во-вторых, это не просто копье, таким оружием можно колоть, резать, рубить, блокировать удары меча и даже останавливать как пешего, так и конного воина. Чем ты недовольна, огненная?! В данный момент «Пьяный стиль» один из самых востребованных на Востоке.

Протяжный стон.

– Наоки, а когда ты укурилась в дым?! И от Центрального храма в столице остались одни воспоминания. Как это называется?!

– «Учение о невидимом враге», «мамочка», – ехидно просвещает Воительница. – Представь себе иронию: я всеми силами старалась разочаровать своих адептов, а они почему-то считали мои безумные выходки божественным откровением. Но ты опоздала с нотациями, Светлейшая, по крайней мере, на полтора столетия.

Пара минут тишины.

– А ты сегодня на удивление разговорчива, – замечает гостья.

– Изобретательный мальчик, душистый напиток, философское настроение, – голос хозяйки совершенно трезв.

– Тем более жаль, что наш разговор опять зашел в тупик, – подводит итог ее собеседница.

– Тогда, «на посошок», как говорят в Таранте, – усмехается Наоки. – Беги скорей к своему муженьку, пока он не прибежал сюда.

– Пожалуй, ты права, знакомить вас – не лучшая идея, – соглашается Карина.

– Особенно, если ты не можешь прочесть: что же творится в моей голове, – насмешливо произносит хозяйка. – И власти надо мной у тебя нет.

Скрип отодвигаемого стула и голос драконицы.

– До новой встречи.

– От которой я бы с удовольствием уклонилась, – заверяет хозяйка.

Шаги, стук закрывшейся двери.

– Карина-Карина, собутыльник из тебя никакой, – задумчиво бормочет Наоки. – Собеседник и того хуже.

Мозги Гориуса с трудом пытались осознать тот факт, что в соседней комнате только что разговаривали не совсем люди, вернее, совсем не люди. От переизбытка невероятной информации сознание торжественно отсалютовало ему и отключилось.

Глава 3.

Наоки, сжимая руки, нервно ходила по комнате. Ей удалось! То, о чем она мечтала годами, свершилось. Девушка остановилась у зеркала и посмотрела на себя. Творение туранских мастеров отразило ее бледное взволнованное лицо.

Гориус оказался именно таким, как она и думала. Оставалось только надеяться, что после их дискуссии он подправит свое мнение о женщинах. Ведь он произвел впечатление человека разумного, а главное: умеющего признать собственную неправоту, что мужчинам совсем несвойственно. И самое приятное, что любовник он прекрасный, нежный и опытный, будет, о чем вспомнить. Наоки прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться.

Теперь все, что нужно, это покой и терпение. Время – лучшее лекарство. Девушка оперлась на подоконник, задумчиво теребя прядь волос. Ведь вот он, только руку протяни. А, может…. Нет! И еще раз нет! Забудь!

Гориус сидел на террасе дворца, рассеянно наблюдая за игрой солнечных пятен на мраморном полу, когда дверь распахнулась, и за его спиной появилась жена наследника. Фиона обошла кресло друга и присела на соседнее.

– Егор, что происходит? – потребовала она ответа.

Парень перевел на нее подчеркнуто спокойный взгляд.

– Ничего. Все нормально, – ответил он.

Королевна закатила глаза.

– Вспомни, с кем говоришь, – снисходительно посоветовала она. – Я, конечно, не архимагичка, но при определенном усилии мысли твои прочту.

Гориус недоверчиво покосился на гостью.

– Иночка, а ты не считаешь, что это вторжение в личную жизнь?! – поинтересовался он.

Фиона всплеснула руками.

– А ты считаешь, что оставил мне выбор?! – риторически осведомилась она. – Ты что-то скрываешь. Постоянно исчезаешь куда-то. Валерьян обижается, как мальчишка, и я его прекрасно понимаю. Он был уверен, что между вами нет, и не может быть секретов. Представь его разочарование. После возвращения из Окмены ты изменился. Что там произошло?!

Гориус страдальчески поморщился и, не поворачиваясь, позвал.

– Янек, хватит прятаться! Будто я не знаю, что ты за шпалерой стоишь.

Наследник вышел из-за перегородки, увитой плющом.

– Ничего я и не прятался, – смущенно проворчал он. – Проходил мимо, услышал знакомые голоса и остановился. На минутку.

Гориус и Фиона обменялись понимающими взглядами.

– Конечно, – легко согласилась королевна, беря мужа за руку и усаживая рядом. – И это вовсе не потому, что ты законченный собственник и ревнивец, каких поискать.

Наследник бросил на кузена недовольный взгляд.

– К этому партизану я тебя не ревную, – демонстративно прохладным тоном сообщил он.

Егор обреченно вздохнул и повернулся к молодой паре.

– Я ничего вам не говорил вовсе не потому, что не доверяю. Просто мне нужно было время, чтобы разобраться, – начал он, потом вздохнул и продолжил. – Я всегда думал, что «любовь» это не про меня. Нет, я не сомневаюсь, что она существует, и вы сами тому примером. Но причем тут я?! А вот, оказывается, ошибался. Да и случилось это не в Окмене.

И он рассказал им о своем необычном знакомстве…

– Богиня?! – выслушав его, переспросила ошеломленная Фиона.

– Аватара, – поправил ее парень.

Валерьян пребывал в шоке от другого.

– Братец, понятия «ты» и «влюблен» живут в разных мирах. Да и, судя по описанию, она совершенно не в твоем вкусе.

Его кузен пожал плечами.

– Вот и я так думал.

Фиона хмыкнула.

– Мужчины, давайте, вы обсудите это без меня, – она подергала друга за рукав. – Что ты делать собираешься?!

Егор покусал нижнюю губу.

– Я уже все окрестности в том районе облазил. Не нашел. Видимо, это какие-то чары.

Фиона улыбнулась.

– Я с удовольствием тебе помогу. Интересно будет познакомиться с Богиней.

Гориус благодарно улыбнулся.

– Иночка, ты настоящий друг, – признал он. – Но разлучать тебя с мужем, я не собираюсь. И не спорь, это не обсуждается.

Фиона возмущенно повернулась к мужу, и тот успокаивающе погладил ее плечу, потом подмигнул брату.

– Тогда ты точно знаешь: к кому обратиться.

– Урожайный нынче год, – философски вздохнула Наоки. – Входи, отмеченная Даром.

Появившаяся на пороге была статной фигуристой женщиной средних лет, с породистым привлекательным лицом. Войдя, она цепким взглядом окинула обстановку и остановила взгляд на хозяйке, сидящей в кресле у стола.

– Так-так-так, – сказала она, складывая руки на груди. – Кажется, на территории, вверенной моим магическим заботам, действительно проживает беглая нихонская Богиня.

Отшельница вежливо улыбнулась.

– Присаживайся, Полина Шумская, – сделала она приглашающий жест рукой.

Визитерша нахмурилась, не двигаясь с места.

– Для начала я хотела бы выслушать объяснения, – сухо заявила она.

Наоки склонила голову набок.

– А с чего ты вообразила, что я собираюсь давать их, смертная?! – насмешливо фыркнула она. – То, что я разрешила тебе появиться здесь, говорит лишь о моем любопытстве, а вовсе не о твоих возможностях. А посему, оставь свой менторский тон для учеников.

Чародейка возмущенно сверкнула глазами.

– Твой тон тоже оставляет желать лучшего.

Отшельница усмехнулась.

– Я уж не говорю об уважении к статусу, но где почтение к возрасту?! Похоже, и это не твой конек, – констатировала она. – Если ты хочешь выглядеть зрелой дамой, это твой выбор. А я предпочитаю иной образ, но это не отменяет того факта, что я была лично знакома с дедом нынешнего тарантского монарха. Король Прохор, кстати, был только рад моему соседству. Так ты пришла просто посмотреть на меня или у тебя есть какие-то вопросы?!

Магичка не знала: куда девать глаза.

– Я приношу извинения, божественная Аватара, – сдавленно пробормотала она.

Хозяйка снисходительно кивнула.

– Мнимое всемогущество часто кружит людям головы, – заметила она. – И, вот еще что, я не предупреждаю дважды. Просто выдворю тебя за границы своих владений, и ты никогда больше не найдешь дорогу.

Гостья склонила голову.

– Я все поняла, уважаемая Хатимана, – произнесла она. – Еще раз прошу прощенья, такое не повторится. Могу я присесть?!

Хозяйка благосклонно кивнула.

– Конечно. И уж, коль скоро, недоразумение разрешилось, давай начнем сначала. Зовут меня Наоки, и лучше на «ты». Бить земные поклоны и восхвалять необязательно, мне вполне хватит непредвзятости, – мягко улыбнулась она.

Ее улыбка была так мила, что невозможно было не ответить.

– Мне ужасно стыдно за свою грубость, – смущенно вздохнула гостья. – Ты права, уязвленное самолюбие играет с нами в плохие игры. Я была безумно возмущена тем, что ничего не знала о тебе прежде, мало того, я даже приблизиться не могла к твоему дому, пока ты не открыла проход. А я-то пребывала в уверенности, что знаю в Таранте каждый листик.

Наоки скорчила забавную гримасу.

– Да ты бы и дальше в ней пребывала, если бы не полезла в голову своего пасынка, – заверила она.

Чародейка прищурилась.

– Если ты и читаешь мои мысли, я этого не ощущаю.

Отшельница закатила глаза.

– Вот еще! Да в этом и нет необходимости. Я просто следую логике, – объяснила она. – Гориус Ок’Мена-дор был моим гостем месяц назад, мы чудно пообщались, затем я прикрыла вуалью эти воспоминания и деликатно выпроводила его домой. Теперь появляешься ты, и я делаю вывод, что мой блок чем-то тебе помешал. Интересно, чем же?!

Полина нервно сжала руки.

– С мальчиком творилось что-то странное, – призналась она. – Я не узнавала его. Он стал избегать прежних знакомых, отказывался от еды, часами сидел, уставясь в одну точку, будто силился вспомнить что-то. Я просканировала его ауру и нашла немагическое воздействие. И что мне было делать?!

Наоки поиграла бровями.

– Не устраивать балаган, а пятнадцать лет назад родить его отцу еще одного сына, – проворчала она. – Чтобы не кудахтать над взрослым парнем. Ах, двадцатипятилетний малыш перестал волочиться за юбками и потерял аппетит! Я надеюсь, ты не устроила «показательное выступление»?!

Магичка сделала «страшные глаза».

– Я себе не враг, – открестилась она. – Пока он спал, я аккуратненько просмотрела его воспоминания, а затем восстановила защиту. Представь мое удивление, когда следующим утром я обнаружила Егора в библиотеке, читающего книгу о Нихоне. Похоже, мое вмешательство стронуло лавину, и блок не устоял.

Наоки философски пожала плечами.

– И кто тебе злобный доктор?! – фыркнула она. – Ты с ним говорила?!

Чародейка поджала нижнюю губу.

– Он считает, что вспомнил все сам, – начала она. – Егор знает: кто ты. Он слышал твой разговор со Светлейшей, – Наоки поморщилась, но не ничего не сказала, поэтому гостья продолжала. – Только проблема не в этом. Поначалу в его ауре только вспыхивали искры, теперь она горит, как костер в ночи. И ты знаешь, что это значит. Это любовь, Богиня.

Лицо отшельницы застыло.

– Неудачная шутка, – холодно произнесла она.

Гостья страдальчески свела брови.

– Стала бы я так шутить, – горько вздохнула она. – Егор сначала сам исколесил все окрестности, потом обратился ко мне. Он просил отвести его сюда, а я даже не могла найти твое убежище.

Хозяйка побарабанила пальцами по столу.

– Я видела его. И что?! Не он первый. Но вот твое появление меня заинтересовало. Я два дня наблюдала за твоими поисками, – призналась она. – Сегодня мне стало любопытно, и я впустила тебя. Теперь вижу, что напрасно.

Полина дотронулась до ее руки.

– Наоки, умоляю, поговори с ним, – прошептала она. – Он славный мальчик, добрый, отзывчивый, но очень упрямый. Я тысячу раз объясняла ему, что это безнадежно, что Богиня войны любить не может, что ваша встреча была лишь твоей прихотью… – и она вдруг осеклась под тяжелым взглядом Аватары.

Когда та заговорила, голос ее был бесцветен.

– А знаешь ли ты, Полина Шумская, что у меня нет фамилии?! – вопрос был настолько неожиданным, что гостья не ответила, только покачала головой. – Тебе ведь доподлинно известно, что в Нихоне только одна семья не имеет ее, императорская. Я – Первая дочь Семьдесят пятой Императрицы Династии Сэн. Сейчас страной правит Четвертая дочь Восемьдесят третьей. Я расскажу тебе: почему покинула Нихон.

Аватара встала и подошла к распахнутому окну, постояла, вдыхая ароматы цветущего луга и, не оборачиваясь, заговорила:

– Твой пасынок был в чем-то прав, Восток свято хранит свои тайны, о нас немногое известно. Так что, для начала я объясню тебе систему нашего престолонаследия. На трон Правительница Нихона восходит в двадцать лет и правит двадцать четыре года, два полных цикла, чтобы потом уступить место своей Четвертой дочери. Согласно традиции, Первую дочь отдают в горный монастырь, откуда она выходит Мастером боевых искусств, защитницей семьи, Вторую и Третью обучают философы и мудрецы, ибо девочкам суждено стать советницами, на Пятую и Шестую ложатся заботы по хозяйству, они управляют Внутренним городом. Седьмой и Восьмой скучать тоже не приходится, они присматривают за племянницами. Но поскольку Императрица имеет гарем из восьми мужей, и живет с каждым по году, все ее дочери – сводные сестры. Итак, выполнив свой материнский долг, облеченная властью выпивает тайный настой и становится бесплодна, после чего ее частная жизнь именно таковой и является. Завершив свое правление и передав наследнице власть, прежняя Императрица уходит на покой и безмятежно доживает в персональном особняке все там же, на территории Внутреннего Города, – она помолчала. – Ты что-то хочешь спросить?! От тебя так и веет любопытством, – проворчала она, не оборачиваясь.

– А если рождаются мальчики?! – поинтересовалась гостья. – Или такого не бывает?!

Аватара уперлась руками в подоконник.

– Ну, почему же, случается, – усмехнулась она. – Поверь мне, никаких драм. Их отдают кормилицам, а потом отсылают в дальние монастыри. Они ничего не знают о своем происхождении, – добавила она, потом помолчала. – Итак, я родилась в Императорском дворце, и первые восемь лет своей жизни купалась в неге и роскоши. Любовь матери, почитание слуг, исполнение всех желаний, что еще может хотеть маленькая девочка?! Но счастье мое было недолгим. Когда мне исполнилось восемь, тетушка Мэй – глава личной стражи матери – отвезла меня в горный монастырь Хатаго. Пожалуй, все это рассказывать слишком долго, но если хочешь, я покажу, – предложила она, оборачиваясь.

Полина удивленно смотрела на нее.

– Почему ты решила открыться передо мной?

Наоки философски вздохнула.

– Хочу объяснить тебе причины своего отказа, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему. А, кроме того, я уже привыкла сама выбирать себе гостей. Так, показать?! – осведомилась она.

– Конечно, – поспешно согласилась гостья.

Не будь Полина архимагичкой, еще неизвестно смогла бы она выдержать такое. В голове начали вспыхивать одна за другой живые яркие картинки, до краев наполненные чувствами.

Восьмилетняя Наоки оказалась невысокой щуплой девочкой, застенчивой, но упрямой.

Путь до монастыря занял шесть дней. Везли императорскую дочь скрытно, ночами. Разговаривали мало и только шепотом.

– Мэй-сама, зачем мы едем в такую даль?!

– Детка, не задавай вопросов, – тетушка отводит глаза. – Там тебе все объяснят.

И там объяснили. Когда выкупали в ледяной воде и переодели из нежнейшего шелка в жесткую дерюгу.

– Ты больше не императорская дочь, Наоки, – строго глядя в глаза, произнес сухой жилистый старик. – Теперь, ты – воспитанница монастыря Хатаго. Наставники сделают из тебя воина. Ты лишишься всех своих чувств, кроме чувства долга. Ты научишься терпеть голод и боль. Ты забудешь: кем была рождена.

Девочка зябко поводит плечами.

– Но я не хочу, – тихо, но твердо заявляет она.

Настоятель чуть заметно усмехается.

– А это не вопрос желания. Единственным твоим стремлением после обучения будет служение Императрице. Без сомнений и сожалений. Только верность и послушание. А вот с него-то мы и начнем.

Каково изнеженной принцессе, привыкшей к всеобщему вниманию и заботе, вдруг стать собственностью, практически рабой, суровых, лишенных жалости Наставников?!

Первый год – унижение и боль.

Раскрывать тайну своего происхождения тебе запрещают, и сверстники не знают: кто ты, но по нежной коже и ухоженным волосам опознают в тебе чужака, поэтому достается тебе больше других. Человеческие детеныши – самые жестокие зверьки. Падающего – толкни, упавшего – добей. Они мстят тебе, благополучной девочке, за предательство своих родителей, сбывших с рук демографические излишки семьи. Но тогда ты еще не понимаешь этого, все происходящее кажется тебе ожившим кошмаром. Однако к концу года ты уже знаешь, что следующая боль заглушает предыдущую, что слезы и мольбы не помогут, что умереть тебе не дадут, а значит, надо научиться выживать.

Второй год – боль и голод.

Новое открытие не заставляет себя ждать. Душевная боль, оказывается, страшнее телесной. Вывихнутые суставы, гематомы, растянутые связки, все это проходит. Горше осознавать, что тебя сначала обогрели и приласкали, а потом, как лишнего в помете щенка, вышвырнули за ненадобностью. Ты такая же, как все здесь. И какая разница, что твоим домом был Императорский дворец, а они ютились в лачугах. И лютый голод, сосущий, вызывающий спазмы, от которого темнеет в глазах. Наставники старательно не замечают, как старшие отбирают у младших и без того скудные пайки. Это и называется «школа выживания», умей постоять за себя, а если слишком слаб – терпи.

Третий год – голод и страх.

К этому времени подвальные крысы уже не кажутся тебе мерзкими тварями. Ну и пусть они охотятся стаей, главное: хитрость и скорость. Одно плохо, они учатся также быстро, как и ты. И значительно лучше видят в темноте. Но не это пугает. Что-то сгущается вокруг тебя, неясные тени, странные шепотки, ночные скрипы. И непроходящее ощущение тяжелого пристального взгляда. Холодок ужаса ползет по душе.

Четвертый год – страх и ненависть.

Все струны души натянуты до предела, слышно, как колки скрипят. Но самое подлое в этом липком страхе – неизвестность, ты не знаешь: чего ты боишься. Ты дергаешься от малейшего шороха, оборачиваешься от дуновения ветерка. Ты на грани срыва. И только тут понимаешь, что тебя намеренно доводили до такого состояния. И возмущение переплавляет страх в ненависть. Жгучую ненависть, которая звенит в тебе сталью катаны.

Пятый год – ненависть и пустота.

Ты уже не считаешь дни, ты скользишь по времени, не замечая его. Ненависть становится частью твоей души. Ты видишь вокруг только врагов и ждешь удара в спину каждую секунду. Ты постоянно готова к отпору. А внутри разливается пустота. Ты давно уже ни с кем не разговаривала, звук собственного голоса кажется тебе чужим. Твое сознание безлико. Пылающий яростью шар с вязким туманом внутри. Ты – никто, заготовка под воина.

Шестой год – пустота и новая цель.

Вызов к Настоятелю пускает легкую рябь по твоему безразличию. Что хочет сказать тебе этот лысый старик с холодными безжалостными глазами?! Ты выслушиваешь известие о том, что, оказывается, отдана в монастырь с высокой благородной целью: стать первой из удонэри, главой личной стражи будущей Императрицы, твоей младшей сестры. Это впечатляет, но не слишком, чувства твои застыли, как мухи в янтаре. Однако по размышлении ты начинаешь испытывать облегчение оттого, что поступку твоей семьи есть оправдание. У тебя появляется новая цель, ты оживаешь…

У Полины было впечатление: будто она с размаху врезалась в монолитную скалу.

– Извини, – виновато хмыкнула Наоки. – Сама засмотрелась.

Шумская перевела дух.

– И кто же тебе такой мощный блок поставил? – просипела она.

– Сама и поставила, – вздохнула хозяйка, снова отворачиваясь к раскрытому окну. – Забыть пыталась. Сломанные ребра, голодные обмороки, бессонные ночи. Двенадцать лет ада. Не самые радужные воспоминания, – она помолчала. – Но это лишь начало истории. Мне стукнуло двадцать, когда я прошла испытание и получила звание Мастера. И в ту же ночь на меня снизошла благодать, так что наутро я проснулась Аватарой Богини. Сначала я даже не поняла, что случилось. А Воительница, которая только и ждала воплощения, чтобы призвать своих жрецов к ответу, воспылала праведным гневом. Монастырь Хатаго мне потом пришлось возводить заново, я камня на камне от него не оставила. Под всплеск моей божественной ярости попали не только Наставники, но и ученики. К слову сказать, с Настоятелем у меня были особые счеты. Я не помню, как тогда уговорила Хатиману позволить мне самой отплатить своему мучителю, но сражалась с ним я, Наоки, и сама закрыла ему глаза. Лава моего негодования бурлила вровень с краями, грозя выплеснуться каждую минуту. Тогда я еще не понимала своего предназначения, осознание ответственности пришло позже. А в тот момент я просто ужаснулась своим деяниям, стоя на руинах. Чтобы уравновесить две сущности, живущие во мне, пришлось удалиться в пещеру для медитаций. В себя я пришла на третий день и поняла, что ничуть не ослабела, вера моих адептов поддерживала меня. Приступ праведного гнева удалось погасить, но мне не давала покоя жажда покарать негодяев, прикрывавшихся именем моей Богини. В итоге, я явила свой «грозный лик» этому миру. Каждый монастырь Нихона свято хранит предание о посещении божественной Аватары, – Наоки усмехнулась. – Для одних я стала судьей и палачом, для других – надеждой и избавлением. Справедливость восторжествовала. Но положение дел осложнилось: кто-то должен был занять место прежних Наставников, воинов кто-то должен был учить. И четыре года я провела, путешествуя по стране в поисках достойных преемников. Далеко не все встречи заканчивались мирно, я ведь не представлялась именем Хатиманы. Это только кажется: если учить всех одному и тому же, все получаются одинаковы. Ничего подобного. Многие, озлобившись на весь мир, стали ничуть не лучше тех, кто издевался над ними. Скажу честно, я изрядно проредила тогда боевой потенциал Нихона, но сомнений в своей правоте не испытала ни разу. В итоге, новые Учителя и выбранные мною Настоятельницы заняли свои места. Пришлось, правда, поделиться частицей божественной благодати, зато теперь через них я могу наблюдать за своими учениками, – она помолчала. – Ты спрашивала о мальчиках, которые рождаются в императорской семье. Открою тебе маленькую семейную тайну: долгое время в горном монастыре Осаки одним из Наставников служил мой брат-близнец Ичиро, имя это означает «первый сын». Я и не знала о его существовании, но встретив в провинции Кумино, сразу поняла: кто передо мной. Он тоже догадался, но виду не подал, пока я не открылась ему, мы были удивительно похожи, это ведь только для вас все нихонцы на одно лицо. Он так и остался для меня единственным мужчиной, достойным уважения. Ичиро умер около ста лет назад, не пожелав воспользоваться родственным отношением с Аватарой Богини. Воин чести и долга, – она вздохнула, плечи поднялись и опустились. – Итак, Хатимана привела в порядок свои дела и благородно отступила, позволяя мне привести в порядок свои. Видишь ли, Богиня в образе земной женщины должна прожить ее реальную жизнь, крестьянки или придворной дамы, тут как повезет. Поэтому выбора у меня не было, и пришлось вернуться в столицу, чтобы стать главой удонэри, личной стражи новой Императрицы.