Последняя из рода

– Пить хочу.

Маг остановился у соседней комнаты, задержал на Хааре взгляд и кивнул в сторону двери.

– У меня есть вода, пойдём.

Замешкавшись на секунду, Хаара последовала за ним. Отомкнув замок, маг пустил её в прохладное пространство, нашарил флягу, которую бросил с вещами на кровать, и протянул Хааре. Той показалось, что рядом с Леоссаром до сих пор витает образ Хельги.

– Чего она хотела?

– Скрыться с красивым наёмником, избежав участи подстилки знатного престарелого мужа. Ребячество, не более. Как будто ты не поняла…

Хаара сделала глоток. В горле пересохло, а сердце билось неприлично быстро.

– А ты нехило выпила. Превращаешься в тех, с кем проводишь время.

Хаара вздёрнула бровь.

– Это сейчас что было? Упрёк? Конечно, ко мне ведь не липнут сыночки лордов и не пытаются затащить в постель. Того гляди, и я пересмотрела бы образ жизни.

Леоссар усмехнулся.

– Ты всегда обращаешь на это внимание. В чём дело, принцесса? Хочешь секса, так и скажи. Сделаю для тебя исключение.

– Катись-ка ты на хер. – Хаара почувствовала, как у неё звенит в ушах. Воздуха как будто не хватало. Не хотелось слышать ничего обидного и принижающего. Какого Шааха этот высокомерный придурок решил, что все жаждут с ним переспать? Как глупо и незначительно. Хаара закупорила флягу и бросила магу. Тот ловко её поймал.

– Что же, это желание осуществимо. Как раз хотел сказать… я не поеду с вами на юг. Нам больше нет смысла держаться вместе. Я дал тебе всё, что мог, дальше и сама справишься. Не хочу рисковать жизнью ради возможности заработать. Любая неосторожность, и твои дружки на меня бросятся, а уж в форте беды точно не миновать. Не понимаю, зачем тебе это… Одно дело – ловить никчёмных убийц, и другое – драться с хорошо обученной армией. Это даже не наша земля. Впрочем, поступай как знаешь, это не моя забота.

Хаару как будто ударили под дых. Она почувствовала, что вот-вот потеряет равновесие, но изо всех сил старалась стоять ровно.

– А где наша земля? Ревердас? Напомню, нас, вообще-то, ищут. Или, думаешь, Светоносцы прощают обиды? Думаешь, можешь просто вернуться, осесть где-нибудь и спокойно дожить до старости? Ты что, идиот?

– Я всегда скитался, это привычный образ жизни. В нём есть определённый риск, и всё же он не столь велик, как в вашей компании.

– Ты серьёзно? Вот так просто уйдёшь? Струсишь?

– Не пытайся манипулировать мной, я вам ничем не обязан. Ты строишь грандиозные планы, но моей роли в них нет.

Хаара открыла рот, но не сразу нашлась с ответом. Действительно уйдёт? Такое развитие событий казалось ей чем-то маловероятным. Они ведь столько вместе прошли!

– Ты… да кому ты нужен, кроме нас? Кроме меня? Где ещё тебя будут считать за своего?

– Я не свой, принцесса.

– Да заткнись. – В глазах Хаары полыхнула злость, заслонившая обиду. – Хочешь сказать, ты был здесь только потому, что чувствовал себя должным? Я никогда не держала тебя насильно, я думала, всё обоюдно, и мы что-то значим друг для друга.

– Что, например?

Хаара пошатнулась и отступила на шаг.

– Что? Только не говори, будто воображала нас семьёй или братством. Не говори, что доверяла мне или что видишь в этих головорезах достоинства. Даже если с ними у тебя есть что-то общее, то со мной нет. Мы храним секреты друг друга, не более. И мы ничего друг другу не должны. Жаль, если ты рассчитывала на большее. Мне казалось, я не давал тебе повода.

Хаара почувствовала, что к глазам подступают слёзы, но не позволила им вылиться. Она поджала губы и набрала побольше воздуха. Слова мага отрезвляли и били сильнее плети. Нет, она не привязалась… она запрещала себе. Что за ужасное чувство? Почему больно? Почему тошнит?

– Ладно. Вали куда хочешь. Мне всё равно.

– Чудесно.

Хаара развернулась и направилась к двери, как вдруг почувствовала, что Леоссар ухватил её за запястье и притянул к себе. Она впервые оказалась в его объятиях, внутри всё сжалось, ей хотелось кричать. Маг был удивительно горячим, будто пылал. От него пахло алкоголем, мёдом и потом. Ухо обожгло дыхание, от которого по телу пробежала дрожь.

– Удачи тебе… Хизер. Надеюсь, ты получишь то, к чему стремишься.

На секунду она замерла, переваривая собственное имя. Оно резануло по слуху, напомнило ей о том, кто она есть… кем должна стать. Хаара зажмурилась, не зная, есть ли смысл отвечать. Боль хлестала будто плеть, девушке хотелось скрыться и побороть её. Благо маг отпустил, и, выскользнув из его рук, Хаара ринулась в коридор. Всю оставшуюся ночь она проплакала, но тихо, чтобы ни единый звук не просочился сквозь стены. Она не имела права быть слабой.

***

– Мы же собирались на юг. Едем, – сказала Хаара с утра, полностью очистив разум от влияния алкоголя. Отпечаток терзаний она скрыла напускной раздражённостью. Цурий вопросительно взглянул на неё. Растрёпанный, заспанный, он выглядел так, будто собирался торчать здесь ещё несколько дней.

– Что за спешка? Я думал, ты хочешь потратить золото.

– По дороге потрачу. Мне здесь надоело.

– Ладно. А где Леоссар?

– Он с нами не едет.

Цурий приподнял брови, но Хаара уже отвела взгляд. Только бы не отвечать на дурацкие вопросы, не выдать собственной разбитости. Ей хотелось отвлечься, преследовать кого-то, охотиться, сражаться – делать что угодно, лишь бы не думать о маге.

– Что-то случилось?

Хаара пожала плечами, пытаясь придать себе невозмутимый вид.

– Нет. Просто решил завязать. Он уже убрался отсюда, да и какая разница? Едем, золота много не бывает.

Цурий хотел задать вопрос, но выражение лица Хаары говорило громче всяких слов, и он воздержался. Взяв провиант и оседлав лошадей, через час наёмники выдвинулись в путь.

Глава 2 Сын

Наоми поморщилась, когда Дэлли, заплетая её волосы, неаккуратно дёрнула прядь. За окном тихо падали снежинки, и гул, обычно доносящийся с площади, звучал как будто приглушённо. Королева погладила уже округлившийся живот и едва заметно улыбнулась. Какое прекрасное чувство – знать, что ты станешь матерью. Почти перерождение души. Наоми мечтала забыть, какими жертвами ей это далось, но изредка посещавшие ночные кошмары не позволяли. Она надеялась, что Геул простит, ведь всё это не из злого умысла, а ради благого дела.

– Готово. – Дэлли вплела последнюю ленту, и Наоми покосилась в зеркало, чтобы увидеть собственное отражение. Оттуда на неё глянуло бледное, несколько пополневшее лицо. В светлых глазах теплились искры уверенности и невыразимого счастья. Королева улыбнулась, надеясь скрасить облик. Она даже нравилась себе в нынешнем состоянии.

– Спасибо, Дэлли, можешь идти.

Вид служанки, чьей сестре она вырезала сердце, давило на Наоми, но она не могла найти предлога, чтобы её отослать. К тому же Дэлли в отличие от большинства слуг относилась к ней с теплотой и пониманием. Думая о том, что сделала, Наоми чувствовала себя несчастной и считала дни до рождения сына. Может, рядом с ним у неё получится забыть?

Как только служанка скрылась, Наоми закрыла на щеколду дверь. Выглянула в окно и, убедившись, что Архорд, как и прежде, стоит, не наказанный за пороки и грехи, она достала дневник Иландара, уселась в кресло и принялась за чтение. Дурное самочувствие и частая рвота минувших недель вынудили отложить изучение находки, но Наоми держала в голове то, что секреты покойного короля теперь доверены ей.

«Они настаивают, чтобы я женился на Эоле Крирог или Грэтте Ансарской. Король должен заботиться о потомстве, выбрать себе хорошенькую жену знатной крови. Я обещал Юльге, что решу этот вопрос, хоть и знаю, что никто не одобрит наш брак, в особенности Отец Люрэс. Он стар, слишком предан устоям церкви и бдит, чтобы чтились традиции. Закостенелость и недальновидность опутывают престол. Единственный вариант что-то исправить – поставить на места угодных мне людей, разделить престол и церковь, сделать корону независимой. Только вот как? Как убедить людей, что это верный путь, не став в их глазах отступником или безумцем? Не хочу, чтобы мой сын родился бастардом, чтобы его считали никем. И не хочу, чтобы ему однажды пришлось пережить то же, что и мне. Дети королевской крови не должны страдать только потому, что так решил их общий предок. Я пытался поделиться мыслями с Холгером, но этот высокомерный старикан недвусмысленно намекнул, что я превышаю свои полномочия. Сказал: „Кто вы такой, чтобы менять законы этой страны? Законы, которые благословил Геул“. Ему как будто плевать, что я король. Но властью мне данной я всё равно сделаю по-своему. К Шааху традиции Бердрора. Они просят слишком много крови».

Наоми бегала глазами по строчкам, что мало-помалу приобретали смысл. Иландар хотел сместить малый совет, поставить людей, что согласятся на глобальные реформы. Реформа престолонаследования… Неужели кто-то из Дефоу и впрямь на неё решился? Наоми пыталась понять, можно ли считать смерть короля карой за выпад против бога, и действительно ли Геул управлял рукой Лонгрена, когда та перерезала Иландару глотку. Она не хотела представлять жутких картин и сосредоточилась на других словах. Иландар говорил о сыне. Девушка по имени Юльга… кто она? Судя по записям, незнатного рода. Она понесла от него. Знал ли кто-то об этом? Если нет, что случилось с ребёнком? Какова вероятность, что род Дефоу не прервался? Мысль взбудоражила воображение Наоми. Возможно, мальчик даже не знает, чей он сын. Оно и к лучшему. Лонгрен не постеснялся бы убить ребёнка, а так он может прожить полноценную, пусть и не подходящую статусу жизнь. В дверь постучали, и Наоми спрятали дневник под кроватью.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Периций, пристально следящий за течением беременности королевы. Как пособник, посвященный в преступную тайну, он проявлял особое участие, будто зреющий в Наоми ребенок принадлежал ему самому. Иногда Наоми посматривала на Периция с недоверием, пытаясь понять, какой интерес им движет. Предлагая ритуал, он не мог с твёрдостью сказать, сработает ли он, и теперь хотел убедиться, оправдает ли результат ожидания. Нормальным ли родится ребёнок? Наоми не хотелось думать, что на нём останется след чёрной магии. Дети ни в чём не виноваты, и её сын чист во всех смыслах. Иначе не может быть… не должно.

Иногда Наоми видела кошмары, в которых производила на свет чудовище, плюющееся огнём, или существо с зелёной, покрытой слизью кожей. Каждый раз она плакала, пытаясь доказать остальным, что ребёнок нормален и это пройдёт, и каждый раз Лонгрен приказывал её истязать. А в одном из снов Наоми сжёг заживо собственный сын. Просыпаясь в холодном поту, королева молилась. Нет, с ней не случится ничего дурного. Её ребёнок – человек. Наоми гладила живот и надеялась, что это так.

Периций советовал не нервничать и чаще бывать на воздухе, так что королева старалась выходить на прогулки. Лонгрен, узнав о положении жены, немного смягчился, во всяком случае, оставил её в покое, а сам по-прежнему развлекался со своей шлюхой. Наоми пыталась игнорировать этот факт, ссылаясь на то, что сейчас не слишком привлекательна. Королю нужно выпускать пар, в стране неспокойно. Всё изменится, когда она родит.

– Неплохо, только лёгкая усталость донимает. Периций, ты ведь давно при дворе?

– Да, ваше величество. Я пережил нескольких королей.

– Скажи, ты когда-нибудь знал девушку по имени Юльга?

Мужчина бросил на королеву острый взгляд, и та напряглась.

– Почему вы спрашиваете?

– Да так… просто. Услышала где-то, стало любопытно.

Наоми показалось, что лекарь неохотно поверил в её версию.

– Да, была такая. Одна из швей. Темноволосая, юная, хорошенькая… припоминаю. Если посудить, в юности все хороши, но человеческий срок краток.

– Что с ней стало?

– Не знаю. Когда ваш муж… стал королём, его люди не слишком милосердно обошлись с женщинами, служащими при Дефоу. Возможно, её убили. Я не осведомлён.

– Кто-нибудь может знать? Остался кто-то, кто был знаком с ней?

– Да, пожалуй. Розмари или Глисса. Хотя воспоминаниям старых маразматиков я бы не доверял. Почему вас так беспокоит участь девушки, чьё имя вы услышали случайно? Не поделитесь тайной? Возможно, тогда я смог бы чем-то помочь.

На мгновение Наоми задумалась, не сказать ли правду, но быстро отмела эту мысль. Она пока не знала, как распорядиться полученной информацией, поэтому решила держать его при себе.

– Нет никакой тайны. Просто ищу, чем развлечь себя.

– Тогда сыграйте со мной партию в шахматы. Как раз успеем до обеда.

Наоми согласилась. Иногда ей нравилась корпеть над тактикой, но, когда мысли были далеко, игра не шла на лад, и Периций легко побеждал. Она допускала глупейшие промахи, подставлялась под пешки противника. Временами королеве казалось, что из неё ужасный стратег.

После обеда, на который Лонгрен не явился в связи с неотложными делами, Наоми отправилась на поиски старой Розмари. Раньше она была первой модисткой королевы Эдды, но годы брали своё. Зрение ухудшалось, руки тряслись, что мешало делать ровные швы, так что теперь Розмари мыла полы, да складывала ткани. Молодые портнихи посмеивались, когда заставали её за разговором в полном одиночестве. Розмари то ли представляла лучшие годы, то ли они действительно мерещились ей. «Да, этот цвет вам к лицу, мы добавим кружев», – говорила она пустоте, как будто бралась за пошив очередного платья. Наоми застала её за муторной работой: Розмари перебирала смешавшиеся бусины и раскладывала в разные мешочки. Завидев королеву, она встала и поклонилась. Лицо на секунду исказилось от боли, и Наоми увидела, как женщина схватилась за спину.

– Ваше величество…

– Садитесь, Розмари, всё в порядке.

– Вы уж простите старуху… Как-то быстро нагрянуло время, когда простые вещи стали казаться сложными. С высоты молодости иногда смотришь на старых и думаешь: чего они еле-еле передвигаются? А потом понимаешь: всё будто по швам трещит. Я могу вам чем-то помочь?

– Да, я хотела узнать кое-что. Про девушку… она должна была быть вашей подчинённой. Юльга. Знаете такую?

Розмари думала недолго.

– Да, рукастая девица была. Правда очень скрытная. Перед тем, как… во дворце случились события… странновато себя вела. Нервничала много, с работой не ладила. Да и лихорадило её. Я, конечно, не глупая, смекнула, что она в положении, но один Геул ведает, кто отец.

– Ребёнок родился? Вы знаете, где она?

– Слыхала, что в «Доме Роз», но то уж год назад было, сейчас не представляю.

– «Дом Роз»? – Наоми напряглась, но не смогла припомнить места с таким названием.

– О таких углах девушкам благородных кровей лучше не знать. Бордель это. Один из первых в городе.

Наоми передёрнуло. Место похоти и разврата с кучей девушек, что продают свои тела за деньги. Отвратительно. Неужели там действительно могла оказаться женщина, выносившая сына Иландара Дефоу? Поблагодарив Розмари, Наоми вернулась к себе в комнату и попросила Дэлли разыскать Яра. Не могла же она сама отправиться в такую клоаку, а выяснить о Юльге хотелось.

Яр без энтузиазма, но согласился выполнить поручение. Наоми нравилось, что он не задавал вопросов, хотя она видела, что иногда мужчине трудно сдержаться. Они словно договорились в тот день, когда королева решила принести жертву, эта тайна связала их, и Наоми не без удовольствия обнаружила, что Яр умеет держать язык за зубами. Дорогу до «Дома Роз», как и многие мужчины Архорда, он знал хорошо. Появившись на его пороге, он тут же был удостоен слащавой улыбки самой Роз – хозяйки борделя. Некогда лучшая шлюха, а теперь состарившаяся и потерявшая форму, она по-прежнему ласково говорила с клиентами и учила девиц, как правильно их обслуживать. Никакие косметические средства не спасали её морщинистую кожу, и сколько бы изящно она ни завивала волосы, седина выдавала её возраст. Роз носила яркие, открытые платья, выбирала жёсткие корсеты, изо всех сил стараясь придать форму обвисшей груди, и часто окружала себя цветами, считая, что их запах расположит клиентов. Яр заметил полуобнажённых девиц, сидящих на бархатных диванах в дальнем конце комнаты. Специфический запах пота перебивали благовония, так что воздух казался тяжёлым и густым. Роз подошла к нему, сверкнув дряхлыми достоинствами и побрякушками, которыми увешивала шею.

– Добро пожаловать, господин… чем мы можем вас сегодня порадовать?

Яр пробежался взглядом по лицам улыбающихся девиц и по их торчащим соскам, хорошо заметным через прозрачный шёлк. Искушение схватило в тиски. Яр сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь на другом. Сегодня он здесь не за мимолётным удовольствием.

– Меня интересует девушка по имени Юльга.

Роз сделала маленький шажок назад, слегка приподняла бровь и пожала плечами.

– Боюсь, у нас такой нет.

– Уверены? Один друг посоветовал мне её. Сказал: «божественно хороша».

– Я убеждена и знаю поимённо всех своих девочек. Может, вы что-то напутали?

Яр выудил из кармана золотой и показал его женщине. Он заметил искру, проскользнувшую в глазах Роз, однако любезная улыбка сползла с её лица.

– Я правда хотела бы помочь, но уверена, что не знаю такой девушки. Могу предложить вам любую другую. Как насчёт Карлоты? Уверяю, она заставит вас вернуться.

Яр заметил, как рыжеволосая девица помахала ему с дивана, и убрал золотой в карман.

– Жаль…, но мне нужна была Юльга. Может, в другой раз.

Блеск погас в глазах Роз, и она быстро потеряла интерес. Нет толку любезничать с клиентом, который не собирается тратить денег. Яр ещё раз посмотрел на девушек и вышел из борделя. Угораздило же королеву искать какую-то шлюху… Мужчина вообще не понимал, что происходит в стенах дворца. Убеждённый в том, что Наоми просто тень короля, он быстро поменял своё мнение после того, как вернулся с ней из поездки. Убитая служанка, теперь шлюха… Вопросов возникало много, но мужчина не решался их озвучить. Интересно, знает ли король о деятельности своей жены? Яр сомневался, но предпочитал держать язык за зубами. Придётся расстроить королеву, шаахову суку так просто не найти. Он уже отходил, когда какая-то девица окликнула его.

– Кто посоветовал вам эту девушку?

Яр уставился на некогда миловидное светлое лицо, на котором отпечатались усталость и равнодушие, на тёмные густые локоны, спускающиеся до локтей, стройное тело и тонкие запястья. Девушка была красива, не слишком высокого роста. По несвойственной для шлюх скованной позе Яр понял, что она нервничает. Девушка не рискнула отойти далеко от порога и практически спряталась в тени козырька. Она вышла на улицу в неплотной накидке и теперь тряслась от холода.

– Знаешь её?

– Нет.

– Лжёшь, иначе бы ты не пошла за мной.

Девушка отступила и скрестила руки на груди.

– Просто показалось, я слышала это имя.

– Может, вспомнишь, кому оно принадлежит?

– Не думаю.

– Попробуй. Я ещё загляну.

Мужчина удержал в памяти черты говорившей. Она наверняка что-то знала. Вопрос в том, как это выяснить. Что бы ни затевала королева, история попахивала неприятностями, и Яр решил действовать осторожно.

Глава 3 Сущность

Очнувшись, Гелата обнаружила, что сидит на полу заброшенного амбара. Через широкие отверстия в крыше сыпались мелкие снежинки. Во рту был отвратительный привкус, смешанный из меди, желчи и какой-то тухлятины. Гелата почувствовала, что её вот-вот вырвет. Согнулась, пытаясь унять позыв и увидела, что сидит возле тела… развороченного, растерзанного на куски. Несколько секунд она смотрела на то, что когда-то было девочкой. Об этом свидетельствовали худоба сохранившихся запястий, уцелевшие черты лица и порванное, запачканное платье. В разных частях тела были выдраны куски плоти. Сильнее всего пострадала грудина: теперь она представляла собой кровавое месиво, дыру, что проделали с особой жестокостью, дабы вырвать сердце. Кое-где торчали кости, маленькие алые струйки ещё сочились по коже. От этого зрелища голова окончательно закружилась, и Гелату вырвало чем-то красным и мерзким. Слезная пелена застелила глаза. Первобытный ужас бил по рассудку, хотя девушка лишь отдалённо представляла, что случилось. Она ничего не помнила.

Подобное повторялось уже несколько раз. Память как будто вырывали кусками. Гелата оказывалась в местах, куда не помнила, как попала. Каждый раз ощущала жуткий привкус, тошноту, страх… Видела свои испачканные руки, и вот теперь очнулась на месте преступления. Гелата почти не сомневалась, что именно она стала причиной смерти несчастной, но объяснить свой поступок не могла. Она всмотрелась в то, чем её вытошнило, зажала рот и отползла, не в силах даже выдавить крик. Гелата жрала её… труп или ещё живого человека. Убила, чтобы сожрать. Почему? И почему память ничего не сохранила?

Гелата ощупала себя на предмет травм, но ничего не обнаружила. Она не помнила, как убивала. Не знала, сопротивлялась ли жертва, была ли мучительна её смерть. Иногда Гелате казалось, что она не существует, будто тело живёт само по себе. Она всё чаще выпада из реальности, и это пугало. Что, если однажды её поймают? Гелата поднялась, осмотрелась и прислушалась. Не было ли свидетелей? Мерцающий в тусклом свете мир молчал. Тишина обещала сохранить тайну. Нужно убираться и подальше.

Стараясь не смотреть на труп, Гелата переступила его и выскочила из амбара. Она захватила горсть рыхлого снега и начала оттирать руки. Приметит кто в таком виде – и несдобровать. Слой выпал небольшой, Гелате приходилось загребать снег снова и снова, но кровь только размазывалась, никак не желая оттираться. Неподалёку виднелась деревенька. Нужно идти в другом направлении. Гелате не хотелось сталкиваться с живыми, равно как и с мёртвыми. С трудом оттерев от крови лицо, она бросилась к темнеющим вдалеке зарослям, надеясь, что падающие крупицы скроют следы.

***

Астрид сморщилась, обводя взглядом сгоревшие останки домов, укрываемых снегом, будто саваном. Запах гари до сих пор не улетучился, хотя жар давно исчез, и о трагедии теперь напоминала лишь разруха: торчащие, словно гнилые зубы, заборы, разбросанная в спешке утварь, валяющиеся тела, которые Светоносцы не успели собрать. Они хоронили покойников в общей могиле – не хватало сил, чтобы вырыть пространство каждому в стылой земле. Астрид отчётливо представляла деревню в её худший час: как полыхнул пожарище, а из мрака явились тени, рубящие бегущих и сражающихся без разбору. Маги скрылись, Эсхаль так и не был найден, а работы прибавилось. Женщина понимала – ещё одна мёртвая деревня – и король снимет с них головы.

Светоносцев собралось несколько десятков – за последние годы это самая большая сходка, но даже в таком количестве они представляли собой лишь разрозненную массу. Привыкшие охотиться группами, они терялись при виде ожесточённых зверств, и многие, поражённые падением Эддута, утратили доверие к главе ордена, пусть даже этот пост заняла Астрид. Эддут по-прежнему был в седле. Если поначалу женщине казалось, что он пал духом, то день ото дня мужчина оживал и неустанно практиковался с мечом оставшейся рукой. Иногда она ловила тоскливый взгляд, брошенный на обычный клинок. Утрата Эсхаля лишила его особенности и силы. Астрид надеялась, что оружие можно вернуть, хотя в душе она чувствовала, что маги позаботились о нём. Это сильно усложняло задачу. Тем не менее она приказала всем искать девчонку. Множество раз блондинок разных возрастов и комплекций выстраивали в колонну, сгоняли из деревень на смотр, но каждый раз Эддут качал головой, давая понять, что нужной среди них нет. «Мы найдём её, – убеждала себя Астрид, – найдём их всех, и тогда никто не избежит расплаты».

Застав Эддута неподалёку от кладбища, Астрид заметила, что он молится. Она осторожно приблизилась, не решаясь нарушить тишину, и бросила взгляд на яму, которую ещё не засыпали землёй. Эддут будто уловил её присутствие и, не поворачиваясь, сказал:

– Помолись со мной.

Астрид не возражала. Они встали бок о бок и вознесли Геул молитву, прося успокоения для почивших и милосердия для живых. Неподалёку слышалась возня, бесцеремонно нарушающая миг скорби. Да чего уж там, Светоносцы, скорее, боялись за свои шкуры, чем сопереживали погибшим. При их работе нельзя было проявлять излишнюю жалость. Люди умирают каждый день. Никаких сил не хватит, чтобы оплакать каждого. Эддут первым нарушил молчание.

– Что собираешься делать?

– Искать следы. Зима умеет быть скверной, пока мы ехали, снег всё засыпал. Не складывается впечатление, будто Геул на стороне врага?

– Не говори глупостей. Он просто шлёт нам испытание. Мы развратились душами и ослабли телами.

– Тяжёлые времена рождают сильных людей?

– Верно.

– Ты веришь в то, что говорят?

Эддут вопросительно приподнял бровь.

– О ходячих мертвецах, – пояснила Астрид, – и тварях, что жрут людей. Последнее ещё кажется возможным, но ходячие трупы… На такое даже маги не способны. Да и чего ради поднимать кого-то из могилы? Неужели людям нравится разводить панику? Все и так напуганы.