Эмигрантка в Стране Вечного Праздника

скачать книгу бесплатно


******

Не знаю, сидели ли вы когда-нибудь на диете. Исходя из собственного опыта, могу сказать, что самое неприятное в диетном режиме – это ощущение потери самой себя. Несмотря на то, что первые дни проходят на ура, быстрая потеря в весе радует и воодушевляет, тем не менее, в последующие несколько недель или месяцев постоянное чувство голода усугубляется неизвестно откуда взявшейся депрессией. Я бы даже сказала, что в этот период собственное существование воспринимается, как жалкое прозябание не понятно во имя чего. Ведь обрести талию, как у фотомодели, вряд ли получиться, а постройнеть на один размер одежды – не такая уж насущная задача. К тому же в вечно голодном состоянии на душе кошки скребут, поскольку пищу невозможно заменить ничем другим, равно как отца нельзя заменить матерью, сестру братом, родственников друзьями, и наоборот. Иначе говоря, каждый из нас наделен особой ролью и функцией, проявляющейся по отношению к другому человеку. Дело не только в том, что мир вокруг голодающего теряет краски и становится будничным и серым, но и в том, что из характера куда-то исчезает протест, критический анализ происходящего, оригинальность мышления, творческий подход и даже чувство юмора. Способность шутить и смеяться как бы усыхает вместе с тающим в объёмах телом. В результате сидящий на диете человек постепенно превращается в меланхолическое бестелесное существо, которое, по сути, уже не он сам, а кто-то другой, бог его знает кто. Именно это ощущение собственной аморфности зачастую не позволяет довести начатое до конца, то есть распрощаться с оставшимися лишними килограммами. Завела я разговор на эту тему, поскольку полагаю, что таковой была одна из причин, по которой жители Страны Вечного Праздника решили не прекращать ни на минуту своего праздника: чтобы не стать жертвами стереотипности, исходящей от множества норм и правил, навязанных им Европейским Сообществом.

Как известно, абсолютно все человеческие поступки продиктованы либо обязанностью и необходимостью, либо желанием и настроением. Основное отличие населения Страны Вечного Праздника заключалось в том, что к тем делам, которыми они занимались по обязанности, жители других стран относились, как к хобби, и наоборот. По настроению коренное население Страны Вечного Праздника выполняло свои трудовые обязанности и точно также относилось к учёбе, воспитанию подрастающего поколения, соблюдению правил дорожно-транспортного движения и т.д. В противовес этому, всё, что касалось отдыха, воспринималось ими, как насущная необходимость. Одним словом, относиться к делу можно было абы как, зато отдыхать приходилось много и как следует. Однажды в Перепёлках я познакомилась с девушкой, которую, куда бы она ни устроилась, постоянно увольняли за ежедневные, как минимум часовые опоздания на работу. К слову сказать, на весь посёлок она прославилась удивительной выдержкой при употреблении пива. Даже опытные пивососы поражались тому, что ей удавалось твёрдо стоять на ногах после принятия нескольких литров этого пенящегося алкогольного напитка. В общем, по части празднования эта девушка была той ещё специалисткой. Как-то раз мимоходом я поинтересовалась, мол, почему бы тебе не являться на рабочее место вовремя, и в ответ услышала: «Просто я не такая, как все. Я, как рыба, которая плывёт против течения, понимаешь? Мне чрезвычайно важна личная свобода. Между прочим, такие люди, как я, меняют мир!» Надо же! А я-то по наивности полагала, что заставляют мир измениться личности, создавшие что-нибудь прекрасное или полезное, или одновременно прекрасное и полезное: режиссёр, поставивший замечательный фильм, повар, приготовивший вкусное и изысканное блюдо, инженер, создавший сверхсовременное устройство и т.д. Другими словами, мне всегда представлялось, что для того, чтобы изменить мир, нужно приложить массу усилий! А оказывается, нет. Провалявшись в кровати до полудня, можно сделать мир лучше и прекраснее.

Полагаю, чем дольше вы читаете эту книгу, тем яснее становится другая причина, по которой я присвоила этому чудесному европейскому уголку название Страны Вечного Праздника. Многие на собственном примере убедились в том, как именно чувствует себя человек после бурного праздника, в ходе которого им было выпито большое количество спиртного. На следующий день у него, как правило, сильно болит голова, а некоторые в таком состоянии вообще мало чего соображают. Теперь представьте, что этот праздник происходит не периодически, а постоянно, что он не ежемесячный, не еженедельный, а ежедневный, то есть вечный, и как в таком случае должна болеть голова. Ужас! Правильно? Именно это физиологическое состояние организма лежало в основе устройства Страны Вечного Праздника, функционировавшего по многим направлениям настолько странно, что другого объяснения этому, похоже, не существовало. В подтверждение своих слов опишу некоторые жизненные реалии, свидетельницей которых мне довелось стать.

******

Как и в любом другом капиталистическом государстве, в Стране Вечного Праздника было два основных способа заработать себе на жизнь: сфера частного бизнеса и государственная служба. К слову сказать, это европейское государство на весь мир прославилось дешёвым и качественным туристическим сервисом. Помимо пляжного отдыха, посетителям Страны Вечного Праздника предлагались экскурсии по дворцам, замкам, ботаническим садам, музеям, старинным улочкам со средневековыми сооружениями, а также многочисленные занятия спортом на свежем воздухе: прогулки пешком, на лошадях и велосипедах, прыжки с парашютом, сплавление по горным рекам на байдарках, катамаранах, каяках и много чего ещё интересного. Одним словом, туризм в Стране Вечного Праздника был чуть ли не основным двигателем экономического прогресса. К сожалению, это никак не отражалось на заработной плате людей, задействованных в данной сфере труда. Она у них держалась на уровне между мизерной и чуть менее мизерной, а условия работы напоминали эпоху рабовладельческого строя. Взять хотя бы в качестве примера официантов, бегавших с подносами между ресторанными столиками по двенадцать часов в сутки, у которых был всего один выходной день в неделю.

На этом фоне условия труда государственных служащих были, прямо сказать, завидными. Начну с того, что уволить такого работника было практически невозможно. В качестве самого строгого наказания, госслужащего могли понизить в должности и, как следствие, урезать размер заработной платы. В этом отношении работников государственного сектора Страны Вечного Праздника можно было отнести к касте неприкасаемых. Стоит отметить, что, помимо высокой заработной платы, длительного отпуска, дополнительных поблажек в виде страховок частных медицинских компаний и возможности уйти на пенсию раньше положенного срока, у них было ещё одно эксклюзивное право – пребывать на больничном по причине внезапно начавшейся депрессии сколько душа пожелает, с выплатой в течение всего этого периода заработной платы. «Вот это да! – воскликните вы. – Не ходить на работу и при этом получать зарплату. Да у них там, наверное, полстраны лечится у психиатров по причине депрессивного состояния!» Насчёт половины не знаю, но такого типа «больничным отпуском» как минимум раз в жизни воспользовалась приблизительно треть работников государственной службы, о чём свидетельствовали статистические данные печатной прессы. Остальные жители Страны Вечного Праздника относились к этому эксклюзивному «праву» госслужащих с пониманием. В их представлении оно было равнозначно искушению присвоить себе содержимое найденного на дороге кошелька, битком набитого крупными купюрами. Сумел стать госслужащим – живи в своё удовольствие и пользуйся предоставленными тебе благами на всю катушку!

Замечу, однако, что путь на Олимп благополучия в Стране Вечного Праздника был не легок, а очень даже тернист. Оставив в стороне такие профессии, как сборщик мусора или санитар, которые тоже относятся к разряду госслужащих, но по сути являются тяжёлым физическим трудом, остановлюсь на другой категории рабочих мест – того самого лакомого кусочка, в погоню за которым бросались практически все выпускники университетов Страны Вечного Праздника. Для того, чтобы оказаться в ряду этих счастливчиков, одного диплома высшего образования было недостаточно. Вдобавок к этому требовалось сдать государственный экзамен по специальности, который проводился не так уж часто – приблизительно раз в два года. По его итогам всего десяти-двадцати людям, получившим наивысшие баллы, предоставлялось место госслужащего. Причем в выведении конечного балла решающее значение играла не отметка за сданный экзамен, а сумма всякого рода курсов повышения квалификации и количество лет, отработанных по данной специальности. Помимо бессчётного количества курсов, к разряду дополнительного образования относилось второе высшее, докторская диссертация, напечатанные в научных журналах статьи, участие в разного рода конференциях, а также работа по полученной специальности в других странах. В общем, до того, как очутиться в кресле госслужащего, выпускникам местных университетов предстояло учиться чуть ли не всю свою жизнь. Таким образом, если кто-то в Стране Вечного Праздника умудрялся сдать госэкзамен на высший балл, но при этом не проработал ни одного года по данной профессии и не получил никакого дополнительного образования в виде курсов или чего-то ещё, то его попытка стать госслужащим была обречена на провал.

«А зачем тогда проводился экзамен? – совершенно уместно заметите вы. – Неужели экзаменаторы не в состоянии оценить, кто для той или иной профессии подходит больше, кто меньше, а кто вообще не подходит?» В принципе, так должно бы быть, но, по-видимому, чиновники Страны Вечного Праздника, притворившие в жизнь указанную схему отбора госслужащих, руководствовались каким-то другим видом логики либо полнейшим её отсутствием, поскольку оценивали не реальные профессиональные качества работников, не рабочий потенциал как таковой, а всего лишь его формальный аспект. Иначе чем можно объяснить, к примеру, тот факт, что коренная жительница этого государства, с которой мне лично довелось познакомиться, получила место госслужащей в качестве учителя речи в одном из столичных колледжей, несмотря на то, что её собственная речь кишмя кишела речевыми нарушениями. Когда я заметила, что она не произносит ни одного словесного окончания, путает согласные и к тому же слегка заикается, первым моим порывом было в вежливой форме посоветовать ей обратиться к логопеду. Когда же я узнала о её профессии, поначалу у меня самой на некоторое время пропал дар речи, а когда я пришла в себя, то не замедлила поинтересоваться, каким образом ей удалось вступить в стройные ряды госслужащих по данной специальности. Ничуть не смутившись, учительница охотно мне это разъяснила. Сам госэкзамен она сдала на довольно низкую оценку, но поскольку в ходе прослушанных ею курсов повышения квалификации за семь лет набралось аж четыре тысячи часов, это благоприятнейшим образом сказалось на общем количестве баллов и в конечном итоге позволило ей опередить всех своих конкурентов. Так косноязычной учительнице речи удалось занять место госслужащей, по закону присуждаемое экзаменационной комиссией на всю оставшуюся жизнь.

Всем желающим узнать, что же являли собой курсы повышения квалификации, скажу, что, как правило, их проводили не научные работники и преподаватели университетов, а вообще кто угодно. При этом актуальность тематики курсов никого из экзаменационной комиссии не интересовала. Несмотря на то, что реальную пользу представляли собой лишь знания, полученные в последние годы, на экзамене почему-то учитывалось общее количество часов всех прослушанных по данной специальности курсов. Как известно, мир не стоит на месте, и вместе с ним меняется система получаемых знаний. Именно в этом по логике заключается задача курсов повышения квалификации, призванных актуализировать профессиональные умения тех или иных работников. Проанализируем это на примере той же самой педагогики. Ни для кого не секрет, что десятилетия назад во многих европейских странах педагогическими канонами строго-настрого запрещалось давать детям в руки разнополые куклы с выраженными сексуальными характеристиками. Именно поэтому появившейся в 1959 году кукле Барби предстояла длительная борьба за место на полках магазинов детских игрушек. Лишь двадцать лет спустя в странах Старой Европы было разрешено играть в такие куклы, правда, с одним условием: делать это только под присмотром взрослых. Позже в развивающих программах стали появляться небольшие прорывы в реальность, которые, однако, на протяжении длительного времени сопровождались рядом строгих постулатов и ограничений. Ныне же европейские педагоги идут в ногу со временем. Ими поощряются сюжетные детские игры не только с куклами, изображающими мужчин и женщин традиционных ролей, но и представителей нестандартной сексуальной ориентации. Кроме того, в унисон переменам последних лет, помимо эстетического и нравственного воспитания, появилось педагогическое направление, получившее название сексуального воспитания, без которого уже не обходится ни одна официальная программа детских дошкольных учреждений. В заключение скажу, что в Стране Вечного Праздника все противоположные по содержанию педагогические курсы, прослушанные учителями и воспитателями на протяжении нескольких десятилетий, разъяснявшие им в каком направлении необходимо развивать подрастающее поколение, на госэкзамене просто-напросто суммировались, и их совокупность входила в счёт общего балла. По сути, это всё равно как, если бы слова «да» и «нет» означали одно и то же.

Бывало, что по каким-нибудь политическим или экономическим причинам экзамены на госслужащих сразу по нескольким специальностям отменялись на долгие годы. Тогда правительство Страны Вечного Праздника, в качестве оправдания перед опечаленными этим обстоятельством выпускниками университетов, предлагало им альтернативный план: попытать счастья в экзамене по смежной специальности. Замечу, однако, что характер этой смежности зачастую устанавливался чиновниками, получившими образование в совершенно иной области знаний, следовательно, не очень хорошо понимавшими, каким образом можно перепрофелировать дипломированных специалистов. К примеру, инженеров, специализирующихся на кораблестроении, авиакосмической технике, горнорудной промышленности, строительстве и электроэнергетике в Стране Вечного Праздника запросто могли допустить к госэкзамену на должность главного инженера канализационных систем. В данной ситуации логично спросить: «Добычей чего в канализационных трубах будет заниматься специалист по горным породам?» и «Неужели инженер авиационной отрасли разбирается в системах сточных вод?» Нет, конечно, но, с точки зрения правительства Страны Вечного Праздника, в истинно демократической стране было бы неправильно ограничивать людей в праве выбора, в какой отрасли им работать. По этой же причине, пластический хирург, набравший на экзамене необходимое количество баллов, например, мог заступить на государственную службу в качестве хирурга-кардиолога. «А разве он умеет проводить операции на сердце?» – спросите вы. Понятия не имею, хотя при одной только мысли об этом становится страшно. Сразу представляется операция, во время которой одна медсестра держит перед глазами хирурга учебник с картинками, периодически перелистывая страницы, а другая время от времени пытается его поправить: «Доктор, по-моему, Вы не туда скальпелем тычете. Это не сердце, а селезёнка. Возьмите чуток правее и вверх. Ой, мне кажется, Вы опять что-то не то разрезали!»

******

Помимо всего прочего, о наличии нескончаемых праздников в Стране Вечного Праздника свидетельствовал уклад жизни коренного населения. Как известно, чрезмерное употребление алкоголя сопровождается рукоприкладством, при этом чаще всего под руку пьяному мужу попадается его подруга, жена, любовница, то есть представительница слабого пола, которая не в состоянии ответить на удар таким же по силе ударом. Этой проблемой Страна Вечного Праздника существенно выделялась на фоне своих евро-соседей. Рукоприкладство в ней было настолько распространённым явлением, что наблюдалось не только в семьях с низким культурным уровнем развития, но и среди высокообразованных граждан. Однажды в Стране Вечного Праздника на битье своей супруги был застукан известный правозащитник, а чуть позже и другой весьма уважаемый человек, занимавший должность судьи, которому, кстати говоря, за долгие годы судебной практики пришлось отправить за решётку не один десяток мужей по той же самой причине, то есть за рукоприкладство. К счастью, и для этого негодяя настал судный день, когда его супруга продемонстрировала полицейским свои синяки и ссадины, а также передала заснятую на скрытую камеру сцену зверского избиения и подробно рассказала о телесных истязаниях, которым подвергалась с его стороны на протяжении аж трёх десятилетий.

В связи с этим мне бы хотелось затронуть несколько рискованную и неоднозначную тему, которая могла бы пролить свет на вышеозначенную проблему. За годы, проведённые в Стране Вечного Праздника, я убедилась в том, что множество коренных жительниц этого государства, независимо от своего социального положения и образовательного уровня, страдали патологически заниженной самооценкой. Чаще всего это выражалось в непреодолимом стремлении к соперничеству с другими представительницами слабого пола практически во всех сферах жизни. Соседка приобрела новую машину – и я срочно куплю себе автомобиль, но вдвое дороже, а то ишь, возомнила о себе, будто бы у неё всё самое лучшее! Сослуживица по работе укатила в отпуск на Багамские острова, значит, и мне нужно будет провести его как минимум на Канарских, чтобы утереть нос этой зазнайке. У внучатой племянницы родился ребёнок, и я помчусь сломя голову в клинику по искусственному оплодотворению, пусть они мне двойняшек сделают, а что мне уже под шестьдесят, так это ерунда, пустяковый и ничего не значащий нюанс, главное – по результатам опередить конкурентку! Совершенно очевидно, что причиной этому была собственная недооценка и неумение искать источник радости в самой себе, своей профессии, своем хобби. Словом, парадокс женского населения Страны Вечного Праздника заключался в том, что, хоть они и любили своих спутников жизни, но совершенно не любили самих себя, и, как следствие, в семейных конфликтах не умели отстаивать собственную точку зрения. Для сравнения, кто-нибудь чисто теоретически может себе представить, что бывшую премьер-министра Великобритании, Маргарет Тэтчер, поколотил бы собственный муж? Нет, конечно. Потому что за пару секунд до того, как он поднял бы на неё руку, она успела бы испепелить его своим взглядом. В то же время женщина, воспитанная на непонимании ценности самой себя, как личности, взглядом испепелить может лишь такую же, как и она, представительницу слабого пола, но никак не своего «божественного» мужчину. Почему? Да потому что в её представлении он такой, как надо: умный, красивый, приятный во всех отношениях, не то, что она… Куда ей до него!

К сожалению, чувство собственного несовершенства обычно приводит к появлению жгучей зависти. По сути, зависть – это демонстрация неуверенности в себе и отрицание собственных достоинств, что является совершенно абсурдным, поскольку у каждого человека они есть, но именно поэтому зависть ненасытна. Добившись на кого-то в чём-то похожести, у завистливой представительницы слабого пола глаза вновь начинают сверкать нехорошим блеском, и она тут же выдвигает перед собой задачу обогнать в чём-нибудь другом очередную «конкурентку», а затем следующую, и следующую, и следующую. И так всю оставшуюся жизнь, мучая себя и окружающих, которые провинились лишь тем, что завистливую дамочку чем-то приятно удивили. Согласно науке психологии, такое поведение уходит корнями в детство, а причин, способствующих возникновению навязчивого чувства зависти, достигающего непомерных масштабов во взрослом возрасте, существует великое множество. Это – эмоциональная холодность родителей, нехватка поощрения, поддержки и участия в интересующей ребёнка деятельности, либо, наоборот, постоянное вмешательство в его личное пространство, потакание капризам, отсутствие воспитания элементарной самостоятельности, культивирование позиции «зачем прилагать к чему-то усилия, когда это могут сделать за тебя другие» и прочее. Что же касается патологической неуверенности в себе, характерной для женского населения Страны Вечного Праздника, то, как мне кажется, причиной этому была традиционная внутрисемейная дискриминация. На протяжении чуть ли не всего XX века семейное воспитание там представляло собой гипертрофированный вариант жёсткого, и, как правило, искажённого распределения ролей по половому признаку. На практике это выглядело следующим образом. Мать дочери: «Люция, иди сейчас же на кухню, будешь под моим присмотром готовить суп, а потом уберёшься в квартире и примешься за уроки! И давай у меня без отговорок, а то вырастешь глупой да безрукой, кто тебя тогда замуж возьмёт?!» Мать сыну: «А ты, Марк, возьми мячик и побегай с ребятами на улице, отдохни, как следует, развейся, а то вам в школе слишком много уроков задают! Не понимают что ли учителя, что вы – дети, а не роботы! Неужели им вас не жалко?!» К сказанному добавлю, что самое омерзительное в зависти – это её конечный результат, поскольку человек, стремящийся постоянно кого-то в чём-то копировать, по существу, проживает чужую, а не свою собственную жизнь. Те таланты и способности, которые у него есть, размениваются на бездарное подражание и преследование эфемерных целей, которым к тому же не суждено сбыться.

******

Возвращаясь к вопросу о том, что лежало в основе бесконечного празднования граждан указанного европейского государства, выскажу своё предположение. На мой взгляд, главной его причиной являлось отсутствие у населения элементарной культуры. Именно этим объяснялся тот факт, что подавляющее большинство взрослых посвящало своё свободное время употреблению алкоголя и курению марихуаны, а подростки лоботрясничали, слоняясь туда-сюда по улицам и коммерческим центрам. «Так если у кого-то полно свободного времени, то его можно потратить на занятия спортом, – скажете вы, – побегать на стадионе, подтянуться на перекладине, позаниматься йогой на лоне природы…» Дорогие мои соотечественники – россияне, придётся мне вас огорчить. Вы рассуждаете, исходя из собственного опыта и возможностей. А теперь обращусь к туристам, исколесившим всю Европу. Полагаю, вы не раз видели, как там по городским улицам совершают пробежки люди в спортивных костюмах. Задумывались ли вы над тем, почему они это делают? Чаще всего потому, что больше им бегать негде. Исключение составляет небольшое число счастливчиков, проживающих около парков, где и воздух чище, и людей меньше, чем на городских улицах, правда, спущенных с поводка собак, как правило, больше. Далеко не во всех населённых пунктах Страны Вечного Праздника имелся стадион или спортзал, поэтому многим спортсменам ничего не оставалось, кроме как бегать по улицам либо вдоль загородных шоссе. Кстати, последнее было опасным занятием, так как на узких серпантинных трассах горной местности едва помещались автомобили, движущиеся в противоположных направлениях.

Говоря о спорте, однажды в Стране Вечного Праздника я чуть не заработала себе нервный срыв. В то время мы с мужем снимали в Перепёлках квартиру на первом этаже, и я решила позаниматься йогой на нашей просторной травянистой террасе. Расстелив каучуковый коврик, я приступила к выполнению стандартного комплекса упражнений, включающего в себя, помимо растяжек, медитативную релаксацию. Этот тип гимнастики подразумевает внутреннюю концентрацию, поэтому я на какое-то время как бы отключила своё сознание, сосредоточившись на глубоком дыхании. Впрочем, не настолько, чтобы не услышать нарастающего вокруг гула, который в определённый момент стал слишком громким. Я открыла глаза, и, оглядевшись по сторонам, с ужасом для себя обнаружила, что стала объектом внимания соседей нашего четырёхэтажного дома и двух жилых зданий напротив. Все они совершенно бесцеремонно меня разглядывали. Некоторые вышли на балконы, а другие прилипли носами к оконным стёклам. В итоге к занятию спортом на свежем воздухе в Перепёлках я не вернулась.

Полагаю, кто-нибудь уже приготовился задать мне каверзный вопрос: «Вот Вы, Диана, в своей книге рассказываете о странных европейцах, в обществе которых проживали долгое время. Не понятно одно. Зачем же Вы, милочка, отправились на ПМЖ в этот громадный сумасшедший дом?» Отвечу как на духу. Так я же перед тем, как туда уехать, обо всём этом не имела ни малейшего представления. К тому же, пожив в предыдущие годы в другой европейской стране, где даже медицинское обслуживание было платным, а дискриминация по национальному признаку воспринималась обществом, как нечто вполне нормальное, на тот момент мне просто захотелось рвануть из неё куда угодно. Да и по словам моего мужа, Страна Вечного Праздника имела лишь положительные характеристики. Кстати, вы сами не отправились бы с великой радостью туда, где множество праздников? Где почти круглый год тепло и не бывает природных катаклизмов… Впрочем, последнее утверждение на практике тоже оказалось ложным.

******

Если кто-нибудь примется рассказывать вам о том, какие в странах Европы прекрасные погодные условия, то советую перепроверить эту информацию в достоверных источниках, которых на сегодняшний день предостаточно. Взять хотя бы пресловутый Интернет. Мне же хочется обратить ваше внимание на то, что, во-первых, даже у самой южной европейской страны обязательно найдётся не совсем южная часть, в которой, если никогда не выпадает снега, то непременно происходит что-то еще. К примеру, обрушиваются ливни с таким количеством осадков, что целые дома отправляются вплавь по улицам. А, во-вторых, в связи с экологическими изменениями на всём земном шаре, в европейских странах тоже практически невозможно предугадать, каким будет следующий сезон. Наверняка, вы сами не раз слышали в телевизионных новостях о том, как в Париже вот уже три месяца стоит удушающая жара, в то время как в Милане зарегистрировано самое холодное и дождливое лето за последние двести лет.

Многим россиянам не в радость продолжительные зимы с обильными снегопадами, во время которых не только накапливается огромный слой снега на дорогах, но и чудовищная усталость. Однако зря вы считаете, что в Европе этого нет. Оставив в стороне северные европейские государства, считающиеся исторической родиной Деда Мороза, вспомните, куда каждую зиму отправляются очень известные и состоятельные люди, чтобы покататься на горных лыжах. Да-да, в ту самую, дорогую для проживания страну, на весь мир прославившуюся качественным сервисом и запредельным количеством банков. Думаю, вы уже догадались, как она называется. Лично мне довелось познакомиться с пожилой супружеской парой, переехавшей оттуда в Страну Вечного Праздника, и я не преминула возможностью поинтересоваться, не жалко ли им было променять живописнейшие горные пейзажи на грязноватый и шумный прибрежный городишку, а в ответ услышала: «Летом в высокогорной местности очень хорошо. Погода чудесная, да и вокруг красота: леса, луга, реки, озёра, свежий воздух! Зато зимой наметает столько снега, что спасу нет. В общем, возраст у нас уже не тот, чтобы на протяжении трёх месяцев в году ежедневно выбираться из дома на улицу через окно, а потом лопатой снаружи откапывать от снега входную дверь, поскольку по-другому из дома просто не выйти». Вот и представьте, сколько там за ночь наметает снега!

Не знаю, в курсе вы или нет, но в высокогорных районах стран Старой Европы периодически происходят климатические катастрофы: пожары, ураганы, бури и снегопады такого масштаба, что целые населённые пункты оказываются отрезанными от мира на несколько дней и даже недель. В качестве другого природного явления с непредсказуемыми последствиями можно назвать продолжительные дожди. Кстати, давайте-ка уточним, что вы подразумеваете под словом – продолжительные? Когда дождь не прекращается неделю? Две? Месяц? Больше месяца? К вашему сведению, если проливной дождь в высокогорных районах льёт без остановки пару дней, то местные жители начинают пристально следить за последующим развитием событий и на всякий случай уводят скот с нижних полей на расположенные выше. Иначе нельзя, так как из-за непрерывного ливня в горных реках объём воды увеличивается настолько, что они выходят из берегов и затапливают все нижележащие долины, вместе с расположенными там жилыми постройками и пасущимся рогатым скотом. В Стране Вечного Праздника такое из года в год происходило не только в крошечных селениях с разбросанными по горным ущельям домами, но и в крупных населённых пунктах. По сути, виноватыми в том, что бурные речные потоки сметали на своём пути всё живое и неживое, были пребывавшие в состоянии вечного праздника инженеры-конструкторы, застроившие горную местность жилыми постройками, и при этом совершенно упустившие из виду, по какому именно склону в период затяжных ливней стекает наибольшее количество осадков. Как известно, в горах спадающие по наклонной поверхности дождевые струи группируются, формируя мощные водные потоки, конечным пунктом движения которых является пространство у подножия гор. А если в этом месте находится улица, то проживающие на ней люди будут вынуждены после каждого наводнения откачивать насосами воду из своего жилья и чинить стенные перегородки вместе с полом. Такая ситуация в Стране Вечного Праздника была довольно распространенной. При этом самые практичные из пострадавших от наводнений оборудовали своё жильё мебелью из пластикового материала.

Представьте себе, что в тёплую летнюю ночь вы поднялись с кровати, сунули ноги в тапочки, и, пребывая в умиротворённом состоянии, распахнули входную дверь, чтобы полюбоваться на луну и звёзды, а в этот самый момент на вас обрушилась тонна воды серо-бурого цвета, и ее бурным потоком вас понесло на ужасной скорости в неизвестном направлении. Именно это произошло с двумя моими знакомыми скалолазами, остановившимися на ночёвку в пансионе, который располагался на такой проблематичной улице. В итоге одного из них горным потоком донесло до кучи сваленных друг на друга автомобилей, он вскарабкался на самый её верх и там до утра дожидался спасателей. Другому парню повезло гораздо меньше. К счастью, он тоже остался жив и даже костей себе не переломал, однако, очень сильно испугался и оголодал. Когда его понесло бурлящими потоками по улице, он сумел зацепиться за выступающий подоконник какого-то жилого дома, а затем, благодаря своим скалолазным навыкам, быстро вскарабкался по балконам до одной из квартир, расположенной на третьем этаже. Как любой воспитанный человек, прежде чем проникнуть в чужое жильё, он громко постучал рукой по стеклу балконной двери. После нескольких минут ожидания на его стук никто не отозвался, поэтому скалолаз решил, что в квартире никого нет, и тогда, разбив балконное стекло, решительно прошёл внутрь. Никого из людей там, действительно, не оказалось, но зато громоподобным лаем его встретила лохматая псина, своими размерами напоминавшая пони. А если учесть, что тот парень до смерти боялся собак… В общем, спустя двое суток, которые скалолаз провел, сидя на малюсеньком пятачке и мочась под себя, от обезвоживания и голодной смерти его спасли хозяева той самой квартиры, отлучившиеся на работу, но так и не сумевшие вернуться к себе домой, поскольку дорожная полиция перекрыла затопленный участок города. Когда же они сумели туда прорваться, чтобы спасти свою голодную «зверюшку», то оказалось, что спасать надо не её, а беднягу-скалолаза, просидевшего в углу одной из комнат в скрюченном состоянии целых два дня. Всё это время их верная псина не отходила от незваного гостя ни на шаг. При каждой его попытке приблизиться к холодильнику, телефону или криках о помощи тут же сбивала его с ног, и, придавив своим телом к полу, на протяжении нескольких минут неотрывно глядела ему в лицо и угрожающе рычала. В итоге несчастному парню приходилось ретироваться в угол и надеяться, что кто-нибудь спасёт его от голодной смерти и этой ужасной зверюги.

Однажды мне самой пришлось испытать ливнево-ураганные «прелести» Страны Вечного Праздника. Вот уж где-где, а в Европе я никак не ожидала столкнуться со столь агрессивным проявлением погодного темперамента. Случилось это летом, в самый разгар августовской жары. В тот день ничто не предвещало погодных катаклизмов. Мы с мужем и его друзьями находились в горах. По традиции, раз в год члены спелеологического клуба разбивали палаточный лагерь для недельного обследования близлежащих пещер, а когда этот период подходил к концу, то родственники спелеологов отправлялись им на помощь, чтобы посодействовать с отправкой палаток и снаряжения вниз, в клубное помещение Перепелок. Так было и на этот раз. Спелеологи с родственниками, общей численностью около тридцати человек, собрались у подножия горного хребта и стали грузить спелеологическое снаряжение в кузов большого джипа-внедорожника, а неподалеку резвились двое детей, пяти и восьми лет, которых привел с собой их отец. Во время сбора и погрузки спелеологического материала погода стояла поистине сказочная. Редкостная тишь, да гладь, да божья благодать! При полном отсутствии ветра солнышко пригревало, но при этом не пыталось превратить нас в жаркое, как это обычно бывает в августовский период. Небо было исключительно ровным, гладким, художественно-лазурным, искрящимся ярко-голубым светом. По правде говоря, было в этом что-то неестественное, слишком уж безупречное, а что именно, мы поняли несколько позже. Общими усилиями мы доверху загрузили машину спелеологическим материалом, водитель помахал нам рукой и отправился в путь, а мы дружной толпой отправились вниз по просёлочной дороге, зиявшей большими рытвинами и лишь местами посыпанной гравием. Проехать по ней можно было либо на тракторе, либо на высоком внедорожнике, поэтому я, как и большинство членов нашей группы, прибывших туда на легковушках, оставила свой автомобиль на парковочном участке асфальтированной трассы, приблизительно в часе ходьбы от спелеологического лагеря.

Первые пятнадцать минут нашего спуска погода не изменилась. Только витавшие в воздухе насекомые, непонятно почему стали сбиваться в небольшие тучки и куда-то спешно улепётывать, а окружавшие нас горы окутала гробовая тишина. Внезапно прекратилось жужжание мух, пение птиц, стрекотание кузнечиков, писк полевых мышей, а небо по-прежнему сияло ослепительной голубизной. И тут кто-то из нашей группы с восхищением воскликнул: «Смотрите туда! Какая на нас идёт огромная туча! Я такой чернющей черноты в жизни не видел!» Посмотрев, куда указывает очарованный загадочным природным явлением коллега-спелеолог, мы, все разом, остолбенели. Нашему взору открылась захватившая одну десятую часть неба чернющая чернота, которая, в довершении ко всему прочему, двигалась прямо на нас, покрывая собой на невероятной скорости голубое небесное пространство. «Как же это похоже на глубокую бездну, но не под ногами, а прямо над головой», – подумалось мне тогда. Зрелище было настолько потрясающим, нереальным, казавшимся каким-то компьютерным спецэффектом, что мы как заворожённые одновременно выхватили из своих рюкзаков фотокамеры и наперебой принялись ими щёлкать. Вдруг кто-то, по-видимому, сообразив, что внезапно окутавшая нас чёрная как смоль темнота надвигается слишком быстро, и, скорее всего, это предвестник чего-то нехорошего, упавшим голосом проронил: «Ребята, бежать надо отсюда…», – а в следующую секунду истошно завопил: «Беж-ж-жа-а-ать!» От его крика мы разом пришли в себя, покидали в рюкзаки фотокамеры и помчались по просёлочной дороге вниз. Буквально за пару минут чёрный цвет поглотил оставшийся клочок голубизны, и сверху на наши ничем не прикрытые головы обрушилась лавина града, сопровождавшаяся ураганным ветром такой силы, что нас буквально отрывало от земли.

Первыми в ужасе закричали дети, и мы бросились к ним, чтобы защитить от погодного кошмара своими телами. Однако сбиться в одну большую кучу оказалось не так-то просто. Порывы ураганного ветра оказались настолько сильными, что наши движения выглядели, как какая-то безумная пляска. Нам, то заламывало в разные стороны руки и ноги, то крутило на месте, то прибивало к земле так, что невозможно было разогнуться, то сгибало в поясе, то толкало из стороны в сторону, то приподнимало от земли на несколько сантиметров. Усугублялось это сильным ливнем и градом, размером с крупную фасоль. При этом из-за ураганных порывов, обрушивавшихся на лицо градом пощёчин и ударами кулака, было трудно дышать. Воздушные потоки пролетали на бешеной скорости мимо носа и проникали в носовые ходы с большими паузами. Как только ноздрей касалась воздушная струя, очередным порывом ветра по лицу било так, что она резко меняла своё направление, поэтому никак не удавалось вдохнуть воздуха. Единственным благоприятным обстоятельством было то, что проезжавший мимо фермер на тракторе принял к себе в кабину отца-спелеолога с насмерть перепуганными детьми и довёз их до оставленной на стоянке машины. Между тем, все остальные, покрутившись волчком на месте либо упав на землю брёвнышком, кто как, пережили начало урагана, и он постепенно пошёл на убыль. Минут через пятнадцать от начала разгулявшейся стихии ветер спал, ливневый дождь уменьшился в объёме, а град значительно измельчал. Наконец, стало возможным самостоятельное передвижение своим ходом, и тогда все мы, промокнувшие до нитки и замёрзшие как цуцыки, медленно тронулись в путь по направлению к автомобильной стоянке. В последующие полчаса наше коллективное шествие напоминало толпу обездоленных бродяг. Когда мы добрались до своих машин, то ощущение счастья на наших лицах было настолько полным и абсолютным, что его можно было сравнить с детской радостью при виде огромного торта или нарядной новогодней ёлки с лежащими под ней подарками. В тот день природный катаклизм потрепал не только нас, но и всю окружающую местность. По дороге в Перепёлки нам пришлось несколько раз остановиться, чтобы объехать завалы, образованные большими ветками и поваленными деревьями.

******

Если описанный выше природный катаклизм не был типичным для погодных условий того региона, то южные ветра дули из года в год в осенний период с умопомрачительной силой. Впрочем, страдали жители Перепёлок и близлежащих населённых пунктов от этих свирепых ветродуев не всю осень, а месяц-полтора, не больше. Сущим же наказанием они были, во-первых, потому, что летающими в воздухе предметами запросто могло покалечить, а, во-вторых, в период сильных ветров тяжёлым грузом наваливалось состояние необъяснимой усталости, и даже депрессии, либо повышенной нервозности и беспокойства – у кого как. Порывы южного ветра иногда достигали такой силы, что ими срывало с крыш огромные куски черепицы, которые разбивались вдребезги об асфальт, припаркованные автомобили, а иногда и о чьи-нибудь головы, хотя в последнем варианте, как правило, происходило всё наоборот: в результате такого столкновения разбивались головы, а не черепица. Кстати сказать, однажды разбушевавшийся в Перепёлках южный ветер чуть не сделал меня похожей на бульдога. В тот день я шла по улице, не обращая особого внимания на мощный ветродуй, установившийся в последние три-четыре недели. Ведь к любому природному явлению, происходящему ежедневно, в конечном итоге привыкаешь. В этот момент с балкона второго этажа дома, расположенного напротив, ветер подхватил большой металлический таз и стремительно понёс его прямо на меня. Вовремя среагировав, я быстро пригнулась, и таз просвистел в нескольких сантиметрах около моего уха. Если бы я чуть помедлила, то в результате фронтальной встречи с летящим металлическим предметом от моего лица мало что осталось бы в прежнем виде. Ещё было дело, в самый разгар сезона южных ветров я отправилась на улицу выносить мусор. Только открыла подъездную дверь, как вдруг сильнейшим порывом у меня из рук вырвало мусорный мешок и восходящими потоками закрутило в воздухе. В считанные секунды на нём развязался узел, а всё его содержимое высыпалось на асфальт. В результате мусор оказался разбросанным по всей улице, а мусорный мешок был подхвачен ветром, стремительно поднят на высоту приблизительно десяти метров и повис на самой высокой ветке стоявшей неподалёку ели.

Южные ветра в Стране Вечного Праздника дули с неимоверной силой преимущественно на той части суши, которая омывалась Атлантическим океаном, в то время как на побережье Средиземного моря сеял панику трамонтана. Эти разновидности свирепых ветров имеют существенные отличия. Южные ветра – сухие и тёплые, а трамонтана – холодный и влажный северный ветер. Помимо южного ветра, в Стране Вечного Праздника мне пришлось лицом к лицу встретиться с трамонтаной. Поведаю вкратце, как это было. Наши с мужем знакомые, проживающие в небольшом городке, омываемым Средиземным морем, однажды предложили нам совершить совместную пешую экскурсию по каменистой дорожке, огибавшей длинный прибрежный мыс. Еще в начале прогулки мне показалось, что ветер дует сильнее обычного. «Не волнуйся, это – нормальное явление на нашем побережье, – поспешила успокоить меня знакомая и указала рукой в сторону: – Видишь те пальмы?» Я взглянула на их согнутые в одном направлении стволы и пошутила: «У них что сколиоз? Хотя нет, наверное, ещё хуже, полиомиелит, которым они все одновременно переболели и после этого скрючились в одну сторону». «Ха-ха-ха! – заулыбалась знакомая и пояснила: – Здесь всегда дует ветер, вот деревья и растут с наклоном. Тебе это в новинку, а мы с мужем уже давно тут живём и к такому пейзажу привыкли. Уверяю тебя, что сегодня ветер дует не сильнее обычного». «Ну что же, – пожала я плечами, – вам лучше знать, есть повод для беспокойства или нет». Мы продолжили экскурсию, но с каждым часом ветер усиливался всё больше и больше. Первую часть пешей прогулки, пролегавшей по пляжным зонам вдоль жилых кварталов, нам удалось совершить без проблем, по-видимому, потому, что от ветра нас закрывали высотные здания, однако, когда мы вышли на открытые поля гористой местности, трамонтана разыгрался не на шутку. Препятствовал он нашему движению ещё и потому, что с ужасающей силой дул прямо в лицо. Северный ветер оказался настолько издевательски мощным и порывистым, что каждые пятьдесят метров у нас иссякали силы, и тогда мы вынуждены были останавливаться, чтобы немного отдышаться. В этой изматывающей борьбе со свирепым ветродуем меня несколько раз сбило им с ног, а прежде чем встать, мне пришлось побарахтаться на земле, как паучок, который, очутившись в крепкой паутине, первое время всё ещё беспомощно перебирает всеми своими лапками. Конечный пункт нашей экскурсии располагался в направлении, откуда дул этот ветер, поэтому оставалось лишь шагать, шагать и шагать ему навстречу. Иногда он утихал, а спустя пару-тройку минут накатывал такой порывище, что казалось, будто сказочный гигант со всего размаха бил своим кулачищем по лицу, а потом обеими руками пытался открутить нам головы. Сопротивляться природной мощи было совершенно бесполезно, и наши тела, следуя за головой, некоторое время вращались юлой на одном месте, а руки и ноги в этот момент имитировали движения танцующего шамана.

Вдобавок ко всему прочему, разгулявшийся не на шутку трамонтана высушивал глаза до стеклянного состояния. Те, кому приходилось в течение длительного времени сидеть за компьютером, знают, о чём я веду речь. Откроешь глаза – болят, вращаешь ими – болят, переведешь взгляд с одного предмета на другой или уставишься в одну точку – опять болят, а перестают болеть они только тогда, когда их закрываешь. Стремясь избавиться от ощущения «глазного остекленения», я некоторое время шла с закрытыми глазами по полю навстречу ветру, лишь изредка бросая беглый взгляд на мужа и наших знакомых, чтобы не потерять их из виду. В какой-то момент порыв ветра оказался настолько сильным, что в абсолютно слепом состоянии я протопала около двадцати метров, а, открыв глаза, в нескольких шагах от себя увидела молодого бычка довольно внушительных размеров, который всем своим видом выражал готовность вступить со мной в бой. Ноги у быка были широко расставлены, голова опущена вниз, рогами вперёд, и при этом он смотрел на меня неестественно выпученными глазами. Как тут не испугаться?! Решив, что схватки с ним никак не миновать, я решительно переместила рюкзак со спины на грудь, по типу мамаши-кенгуру, выставила служившую мне для опоры палку вперёд и решительным шагом пошла ему навстречу. Но бык вместо того, чтобы броситься в атаку, к моему удивлению, громко замычал и, подскочив на месте, рванул в противоположную сторону резвым галопом. В следующую минуту ко мне приблизился муж и удивлённо спросил: «Ты что быков по полю гоняешь?» «А разве ты не видел? – принялась объяснять я. – Он хотел меня забодать! Ноги широко расставил и рогатую голову вперёд свесил. Когда по телевизору испанскую корриду показывают, там быки точно также смотрят на тореадоров, а потом бросаются в бой». «Издеваешься?! – усмехнулся муж. – Этот бык стоял с широко расставленными ногами для большей устойчивости, чтоб его ветром не опрокинуло. Он ведь при таком ветрище сутками здесь мается. Ты что?! Корриду какую-то придумала…» Поняв, как я опростоволосилась, признаюсь, что мне стало оч-ч-чень стыдно.

Следующее природное явление – сухие грозы, которые характерны для горных районов с засушливым климатом. В Стране Вечного Праздника мне неоднократно доводилось их наблюдать. Это как обычная гроза, но только без осадков, поскольку капли воды полностью испаряются во время падения. На небе сверкают молнии, и раздаются мощные раскаты грома, но при этом совсем нет дождя. Иногда при виде сухих гроз в моём воображении возникали картины военных действий: казалось, будто на вершинах гор разрываются бомбы и снаряды различной мощности. Между прочим, сухая гроза может быть опаснее обычной, сопровождающейся сильным ливнем. Одну мою знакомую по имени Моника угораздило оказаться в эпицентре этого природного явления. В тот день стояла ровная солнечная погода, и она вместе с мужем и сыном-подростком отправилась на прогулку в горы. Некоторое время они шли по направлению к самому высокому пику, но вдруг раздались мощные удары грома, а небо окрасилось зигзагом разноцветных молний. Поначалу это зрелище их не испугало, а наоборот, необычайно заинтересовало. Несколько минут они любовались на небесные фейерверки сухой грозы, пока видавший виды в занятиях горным спортом муж Моники не забеспокоился: «Ну, всё, посмотрели и хватит! Надо успеть добраться до горной вершины, пока туда ещё гроза не дошла!», – и они резвым шагом продолжили путь. Однако гроза двигалась с ещё большей скоростью. В итоге, когда они добрались до горной вершины, над их головами стали раздаваться чудовищные грозовые разряды, а молнии, казалось, падали и разрывались прямо у них под ногами. Описываемые события происходили на высоте двух тысяч метров. Иначе говоря, при подъеме на гору Моника и её муж с сыном ещё больше приблизились к разбушевавшемуся ненастью. Как назло никакого укрытия по типу небольшой пещеры или скального выступа, под которым можно было бы спрятаться, на вершине той горы не было, поэтому единственным выходом из положения стало как можно быстрее уносить оттуда свои ноги. Вдруг с их волосами стало происходить нечто странное: у всех троих они поднялись вверх и застыли в воздухе. «Ма-а-ам, – испуганно прошептал сын Моники, – знаешь, на кого ты сейчас похожа? На жену Гомера Симпсона – Мардж Симпсон. А ты, пап, на Барта Симпсона». Первым сообразил, что происходит, отец семейства. «Бежа-а-ать! Не останавливаться! Бежа-а-ать!» – закричал он, схватил жену и ребёнка за руки и бросился со всех ног по ведущей вниз горной тропинке, увлекая их за собой. Всё это время землю сотрясало от разрывающихся молний, и, пока они втроём неслись сломя голову, наэлектризованный разрядами воздух притягивал их волосы, воспламеняя отдельные волоски мелкими искрами. Около получаса они бежали вниз по склону горы и, наконец, окончательно вырвались из зоны грозовой активности, а затем постепенно пришли в себя, радуясь тому, как им повезло, и, понимая, что чудом остались живы.

******

Впрочем, виновниками множества стихийных бедствий, происходивших в Стране Вечного Праздника, были сами люди. В подтверждение своих слов расскажу следующую историю. Несколько десятков лет назад группе «гениальных» инженеров-строителей пришла в голову идея расширить современными жилыми постройками небольшое горное селение. Всё бы ничего, вот только на месте возводимых ими новостроек располагался разлом земной коры, где, как известно, высока вероятность землетрясения. В итоге, когда было завершено строительство домов, больниц, школ, детских садов, и в числе прочего, большой и красивой церкви со старинным бронзовым колоколом, – вот тут-то и на тебе! – случилось то, что рано или поздно должно было произойти: в этой местности начались сильные землетрясения. Первое из них городские власти расценили, как единичный случай, второе сочли отголоском океанического цунами. Но когда землетрясения стали повторяться с периодичностью раз в три-четыре года, все окончательно поняли, что это неспроста. К несчастью, переехать в другой район никому из местных жителей не удалось, даже когда они выставили на продажу свои квартиры за чисто символическую цену. Оно и понятно, ни один человек не захочет жить в сейсмически опасной зоне. Замечу, однако, что во время каждого землетрясения погибало минимальное количество людей, но при этом обстоятельства их смерти напоминали анекдоты из серии чёрного юмора. Одно можно сказать точно, что надгробия погибших не содержали подробной информации. Почему? Судите сами. Мужчину, прогуливавшего свою собаку, во время очередного землетрясения задавило женской статуей, украшавшей городской парк по соседству с фонтанами. В тот день случайные прохожие удостоились неприятного зрелища: гигантская алебастровая тётка лежала на погибшем, уткнувшись лицом у него между ног, и не куда-нибудь, а прямо в область ширинки. Во время следующего землетрясения две старушки были задавлены грузовиком фирмы под названием «Бэтмен». Во время третьего, от внезапно начавшихся вибраций пола обедавшая дома женщина подавилась куском говядины, что явилось причиной её скоропостижной кончины. В другой раз, на мужчину, проходившего во время землетрясения около церкви, рухнул тяжеленный бронзовый колокол, выбраться из-под которого он уже не смог, и т.п.

Строительные компании Страны Вечного Праздника относились к постройке жилых зданий, мягко говоря, несерьёзно, возводя их даже там, где это было либо строго запрещено, либо представляло собой весьма нежелательную затею. В связи с этим, всем, кто решил обзавестись жильём в каком-нибудь европейском государстве, могу посоветовать следующее. Начну с элементарного вопроса: просматривая варианты выставленной на продажу недвижимости, проверяете ли вы у тех, кто хочет вам её сбыть, наличие разрешения на застройку? Если нет, то зря, так как данная проблема явилась наиболее распространённой в Стране Вечного Праздника. Дело в том, что некоторая часть новостроек возводилась на территории, не подлежащей урбанизации, а схема обмана, разработанная строительными компаниями, была донельзя проста. Как правило, практичный покупатель начинал оплачивать своё будущее жильё ещё задолго до окончания строительных работ, поскольку в таком случае оно обходилось ему намного дешевле. При этом, если покупатели интересовались наличием необходимых разрешений, то работники нерадивых строительных организаций отвечали: мол, вы и так квартиру покупаете за полцены, а бумаги, не волнуйтесь, будут, как только закончится строительство.

Теперь представьте, что вы наконец-то въехали в квартиру, ипотеку за которую выплачивали несколько лет подряд. И тут, нате вам, оказывается, что эту новостройку вскоре снесут, как возведённую на участке земли, нелегально захваченным строительной компанией. Разумеется, вы сразу броситесь искать спасения: сначала – в банк, оттуда – к застройщику, потом – в государственные органы, утвердившие постановление о сносе, но во всех этих учреждениях услышите лишь: «Я не виноват…», «Не винова…», «Не вино…». И только последнее – пресловутое вино – отчасти сумеет облегчить вашу участь, в отличие от всех до одного работников частных и государственных организаций, к которым вы к тому времени уже успеете обратиться. Одни из них на вашу жалобу лишь разведут руками, а другие ещё и раздражённо добавят: «А Вы сами о чём думали, уважаемый, когда приобретали себе квартиру? Неужели не могли поинтересоваться у застройщика наличием всех официальных разрешений?» И правда, о чём же всё-таки думал попавший как кур во щи покупатель недвижимости? Да о том, что ведь недаром же существует такое выражение, как «европейское качество», свидетельствующее об отсутствии надувательства в вопросах купли-продажи чего бы то ни было. «И каков у этого был итог?» – спросите вы. По правде говоря, очень печальный. Вскоре к незаконно выстроенному жилому зданию подъезжал огромный бульдозер, разносил его в пух и прах, а на освободившемся месте муниципальные служащие разбивали газон с ровно постриженной травкой и аккуратными кустиками.

Здесь же не лишним будет упомянуть о законе, согласно которому в Стране Вечного Праздника подлежали сносу все жилые постройки, располагавшиеся вблизи морских побережий. Однако вступал он в силу не сразу, а лишь по истечении нескольких лет. «Чем это было обусловлено?» – спросите вы. А тем, чтобы коренные жители, чьё жильё подпадало под снос, сумели его быстренько кому-нибудь перепродать и тем самым избежать имущественных потерь. Между прочим, как вы считаете, какой контингент покупателей впоследствии вселялся в их дома и квартиры? Подумайте, кто чаще всего предпочитает проводить отпуска на побережьях? Правильно, туристы из других стран. Вот они-то в конечном итоге и оставались у разбитого корыта. Впрочем, это ещё не всё. Самым чудовищным при сносе жилых построек было то, что законами Страны Вечного Праздника владельцу раздавленного бульдозером дома или квартиры вменялось в обязанность выплатить банку в полном объёме ипотечную стоимость этого уже не существующего жилья. В противном случае ему грозила конфискация всего имущества с последующим тюремным заключением. Возникает вопрос: как быть в такой ситуации человеку, у которого нет никакого другого жилья? Совершенно очевидно, что оставшийся без крыши над головой, по существу, бездомный бродяга не может вносить ежемесячные взносы за свой бывший дом или квартиру на протяжении двадцати пяти лет… По логике, это так, но с законом, как известно, не поспоришь.

******

От строительной тематики перейду к прозе деревенской жизни. По основным характеристикам жители Перепёлок ничем не отличались от населения какой-либо другой деревеньки за пределами Европейского Сообщества. Обычно городской житель, поселившийся в небольшом населённом пункте, от души радуется тому, как его привечают новые соседи, с неподдельным интересом расспрашивают о том, о сём, не то, что безразличный ко всему городской народец. Не ожидавший такого радушия новосел поначалу делится с окружающими любой интересующей их информацией, совсем не задумываясь о возможных последствиях, которые, как правило, не заставляют себя долго ждать. После первого же недоразумения всё ранее сказанное бумерангом возвращается к новоселу, причём в искажённом виде и вперемешку с грязными оскорблениями. Вывод из этого таков: не стоит принимать чрезмерное любопытство деревенских жителей за дружбу. Ведь повышенный интерес сельчан к деталям жизни своего нового соседа или соседки объясняется тем, что им просто-напросто скучно, а про остальных соседей уже всё давным-давно известно. В то же время полностью игнорировать общение с ними нельзя, поскольку они решат: раз вновь прибывший ничего не желает о себе рассказывать, значит, ему есть, что скрывать. А придя к такому выводу, соседи установят за новосёлом круглосуточную слежку, что в сельской местности не так уж сложно осуществить.

Между прочим, данное умозаключение сельчан не всегда правомерно. Люди с криминальным прошлым или настоящим (маньяки, шпионы, киллеры) успешно пользуются этой особенностью жителей небольших населенных пунктов, чтобы гармонично влиться в их среду и избежать подозрений. Полагаю, все видели в документальных и художественных фильмах сюжеты о том, как преступные личности, желающие исчезнуть из поля зрения широкой общественности и правоохранительных органов, селятся в небольших деревеньках, где сразу же по прибытии начинают пускать пыль в глаза новым соседям, рассказывая о себе всякие небылицы. Именно таким способом, благодаря напускной открытости, серийному убийце, отправившему на тот свет десяток ни в чём не повинных людей, удаётся прослыть приятным во всех отношениях, общительным и улыбчивым человеком до тех пор, пока на пороге его дома не появятся полицейские и не наденут на него наручники. Другими словами, не так уж сложно обмануть сельчан, наивно полагающих, что если новый сосед без умолку тараторит о себе и своих делах, то его жизнь видна как на ладони.

Первое время в Перепёлках меня поражала манера местных жителей расспрашивать всех подряд о чем угодно. Иногда они умудрялись дойти до выяснения таких подробностей, интересоваться которыми может только «агент ноль-ноль-семь» либо журналист «жёлтой прессы». Приведу пример. Однажды я отправилась в поселковый магазинчик, чтобы купить новую зажигалку для газовой плиты, и между полок с кастрюлями и сковородками наткнулась на знакомую жительницу Перепёлок. Окликнув меня по имени, та сходу выпалила: «Привет! Ты что здесь делаешь?» Ничуть не скрывая своих покупательских намерений, я призналась: «Да вот зашла за зажигалкой для газовой плиты. Старая сломалась, и надо найти ей замену». «Ага, ну-ну… А она тебе зачем?» – хитро прищурившись и уткнув руки в бока, приклеилась ко мне взглядом сельчанка. «Как это зачем? – опешила я. – Для газовой плиты, чтобы готовить на ней еду». Хотя в тот момент меня подмывало задать ей столь же абсурдный вопрос: «Признайся, ты трусы носишь? А они тебе зачем?» Как правило, сельчане задавали друг другу такого рода вопросы, чтобы выяснить детали личной жизни. Ведь когда человек не знает, как ответить на совершенно нелепый вопрос, однако, понимает, что сказать всё равно что-нибудь нужно, потому что иначе назойливый собеседник или собеседница от него не отвяжется, то за неимением ответа начинает рассказывать о себе что-то еще. Впрочем, иногда бестактные вопросы задавались ими прямо в лоб, без использования обходных путей и хитроумных маневров. К их числу относились, например, такие: «Ты, вижу, новые туфли купила. Где? Почем?», «Я вижу, твоя свекровь к вам с мужем часто в гости наведываться стала. Что это с ней? Не при смерти она или просто на пенсии экономит, чтобы питаться с вашего стола?», «Зачем вы машину снова поменяли? У вас же предыдущая еще была на ходу…», и т.п. Со стороны это выглядело не просто шпионажем, а каким-то гиперболизированным, патологическим шпионажем, смысл которого, думаю, не понимали даже те, кто им регулярно занимался.

Считается, что сельские жители в большинстве своём простые и открытые люди. Невольно мне вспомнилась молодая и улыбчивая продавщица, обслуживавшая покупателей в супермаркете Перепёлок, который ближе других располагался к моему дому. Эта девушка слыла на всю округу самой приятной продавщицей, скорее всего, потому, что без умолку болтала с покупателями и никогда не забывала поблагодарить их за покупку. Хотя в том супермаркете ассортимент продуктов и цены на них оставляли желать лучшего, тем не менее, от покупателей не было отбоя. Как-то раз она дружелюбным тоном поинтересовалась, где я работаю. «Пока нигде, – удовлетворила я её любопытство и пояснила: – Но не потому, что не хочу, к сожалению, меня никуда не берут, куда бы я не обращалась». «Это почему же?» – выпучила на меня глаза собеседница. «Наверное, потому, что я не местная…» – ответила я. «А-а-а… надо же», – понимающе закивала продавщица и, втянув голову в плечи, отошла в сторону. Впрочем, на этом её интерес ко мне не исчерпался. В следующий мой приход она была занята подсчётом выручки в кассе, но, как только я переступила порог супермаркета, продавщица её закрыла, громко хлопнув крышкой. Затем она заложила руки за спину, прогулочным шагом направилась в мою сторону и остановилась на расстоянии в пару шагов, сделав вид, будто что-то ищет на полке с продуктами. Впрочем, ей так и не удалось побороть в себе любопытства. Через пару минут эта девушка повернулась ко мне лицом и прямо в лоб спросила: «Тебе наш посёлок совсем не нравится?» «Почему ты так решила? – удивилась я. – Что-то мне нравится, а что-то нет, полагаю, как и в любой другой местности». «Ну, тогда ладно», – заулыбалась продавщица и помчалась к кассе, чтобы завершить подсчёт выручки. Мне же подумалось: «Она что теперь постоянно будет терроризировать меня своими расспросами?» К сожалению, так и произошло. Стоило мне появится в супермаркете, как эта продавщица обрушивалась на меня с градом бестактных вопросов и не оставляла в покое ни на минуту. Она буквально бросалась за мной в погоню по всему магазину, непрерывно интересуясь: «Я вижу, ты сосиски любишь! А я ими за свою жизнь так объелась, что уже разлюбила, видеть их не могу, но тебе этого не понять, ты небось у себя на Родине голодала, пока к нам не приехала…», или: «Возьми вон ту крупу, она подешевле, я тебе точно говорю, сэкономишь, а потом эти деньги своим родственникам вышлешь в помощь, все эмигранты так поступают…», или: «Ну, давай, рассказывай, как у тебя дела с работой? Опять что ли никуда не берут? А я такого про себя сказать не могу. Я хорошо устроилась. Вряд ли этот магазин когда-нибудь закроют, потому что продуктовые вообще редко закрывают, и, скорее всего, я здесь буду работать всю оставшуюся жизнь!» Поначалу я старалась пропускать мимо ушей нелепые комментарии этой улыбчивой, и в то же время чрезмерно назойливой продавщицы, пока моему терпению не пришёл конец, и я раз и навсегда перестала ходить туда за продуктами.

Ни для кого не секрет, что в сельской среде всё сказанное претерпевает изменения. Кто-то что-то услышал и тут же передал другому. Допустим, у кого-нибудь в беседе с соседкой невзначай вырвалось: «Моя дочь разлюбила груши, раньше уминала их за обе щёки, а теперь не хочет, капризничает. А жаль, в этом году у нас груши очень сочные и вкусные уродились». Эта самая, невзначай уроненная кем-то фраза может перекочевать из уст в уста жителей двадцати деревенских домов и в конечном итоге обрести сжатую форму с совершенно иным смыслом: «Дочь такой-то постоянно капризничает, к еде придирается, то ей не эдак и это не так». Если в российской глубинке всё, что у кого-нибудь слетит с языка, будет перефразировано окружающими как бы само собой, по инерции (наподобие того, как старый дед, сидя на брёвнышке, смолит одну за другой сигарки), то в Европе любой её коренной житель, услышав изречение от эмигранта, изначально готов переиначить его таким образом, чтобы в нем появился негативный смысл. Например, такой: «Моя дочь меня не любит, к тому же постоянно капризничает и просит еду, которой у меня нет». Хочу предупредить: если такое высказывание дойдет до ушей ваших европейских соседей, для вас это может иметь очень неприятные последствия.

Если вы – эмигрант или эмигрантка – и проживаете в одной из стран Старой Европы, такого рода информация может стать поводом для того, чтобы социальные службы немедленно нагрянули к вам в гости для детального осмотра условий, в которых проживают ваши несовершеннолетние дети. И не дай бог, если социальным работникам что-то в вашей домашней обстановке не понравится! Они запросто могут лишить вас родительских прав, а ваших отпрысков определить в другую семью или интернат. В подобной ситуации чуть было не оказалась одна моя знакомая, соотечественница по имени Лариса, мать-одиночка, проживавшая в Стране Вечного Праздника со своими двумя детьми. Как-то раз её младший ребёнок простудился. Вообще-то, Лариса могла бы побыть с ним денёк-другой дома, но шеф уже не раз предупреждал её о том, что его не устраивают служащие, которые предпочитают работе уход за своими заболевшими детьми. В итоге, опасаясь увольнения, в тот злополучный день она попросила свою двенадцатилетнюю дочь остаться дома с приболевшим шестилетним братишкой. После этого, спустя пару суток, к ним в гости нагрянула работница социальной службы и потребовала у Ларисы объяснений, на каком основании её старшая дочь прогуляла школу. Застигнутая врасплох мать честно призналась, что попросила её посидеть дома с заболевшим братом, а инспектор по правам детей не на шутку рассвирепела и предупредила Ларису, что ещё одного пропуска школьных занятий по этой причине будет вполне достаточно, чтобы начать судебное разбирательство о лишении её родительских прав. «Что?! – не поверила своим ушам Лариса и возмутилась: – Да как Вы смеете?! Кто Вам дал такое право?!» «Уж мы-то посмеем, поверьте, – невозмутимым тоном осадила её социальная работница, и глаза этой женщины сверкнули ведьмовским огоньком. – А что касается права, то согласно нашей Конституции оно у Вашего ребёнка есть и заключается в том, чтобы посещать занятия общеобразовательной школы, а не исполнять обязанности сиделки при заболевшем ребёнке. А Вы, мамаша, его грубо нарушили!» «Так ведь всего один раз, – растерянно пробормотала Лариса. – В нашем случае это не правило, а редкое исключение». «Хм, – недовольно хмыкнула инспектор по правам детей, – вам, приезжим, дай волю и любое исключение сделаете правилом!» В общем, тем, кто твёрдо решил пополнить ряды эмигрантов Старой Европы, советую принять это к сведению. На новом месте жительства вам нужно будет тщательнейшим образом продумывать каждое своё слово, чтобы оно, образно выражаясь, вылетев изо рта, как тот самый воробей, не приняло бы размеры галки или вороны и не закончилось для вас неприятнейшими последствиями. Между прочим, именно в этом заключалось сходство эмигрантов с разными знаменитостями, чьи высказывания столь же вульгарно интерпретируются в средствах массовой информации, или дезинформации, в общем, для кого как.

******

Основной моей проблемой была невозможность найти работу в Перепёлках и соседних населённых пунктах. Без протекции влиятельного лица трудоустроиться там было сложно, а в случае эмигранта – почти невозможно. К слову сказать, эта ситуация в целом была довольно типичной для Страны Вечного Праздника. Смею предположить, что все, кто попутешествовал по европейским государствам, не раз умилились при виде по-домашнему обустроенного уюта небольших европейских поселков и городишек. Ах, какое у них там всё аккуратное, обихоженное, утопающее в цветах, клумбах, ровно подстриженных кустиках, с вымощенными камнем улочками и аллейками, на которых красуются белоснежные алебастровые фонтаны и никем не поломанные деревянные скамеечки! Словом, райские уголки, поддержанием чистоты и уюта в которых из поколения в поколение занимаются местные жители. Вообще-то говоря, ухаживать за всем этим им, как говорится, сам бог велел. Ведь это же не дядино, а в буквальном смысле слова своё. У одной семейной пары – на углу маленький ресторанчик, в котором ещё их прадеды готовили вкусные ростбифы. У их родственников со стороны отца – старинная фабрика печенья, получившего за свой исключительный вкус несколько премий. Родная тётя владелицы этого ресторана всю жизнь работала там же неподалёку в мясной лавке, пока не вышла на пенсию, а теперь этим бизнесом заправляют её дети, между тем как родной брат этой дамы уже не одно десятилетие занимается продажей мебели в соседнем павильоне. Чуть поодаль находится местная аптека, в которой на протяжении долгих десятилетий трудится целая семейная династия: дед, отец, а теперь внучка. Спросите, к чему я вам об этом рассказываю? К тому, что прорваться в замкнутый круг семейного бизнеса, в котором задействованы исключительно близкие родственники, приезжему человеку практически невозможно. И что же делать такой, как я, эмигрантке? Чтобы трудоустроиться, необходимо, чтобы кто-нибудь за меня поручился хотя бы скупой фразой: «Я эту девушку хорошо знаю, возьми на работу – не пожалеешь». Понятно, что кого угодно о таком одолжении не попросишь, только родственников или друзей. Но если родные живут за тридевять земель, остаётся надеяться только на тех, кого считаешь друзьями. Так я и поступила, попросив их посодействовать мне в поиске работы.

К моему огорчению, большинство сразу отказалось мне в этом помочь, приводя, как мне кажется, довольно несуразные доводы: «Да я и сам на этой работе на птичьих правах» (Это после непрерывного двадцатилетнего стажа заведующим секции?!), или: «Понятия не имею, кем я могла бы пристроить тебя в магазин своей матери?» (Давай подскажу: продавцом или кассиром, не поваром же), или: «Вряд ли я смогу тебе в этом помочь. У нас в офисе сидят такие серьёзные тёти, думаю, они усомнятся в подлинности твоих документов: вида на жительство и сертификатов об образовании. Ты же в курсе, что сейчас на компьютере можно смастачить какой угодно документ, и он будет выглядеть ещё достовернее реального». (Так если сомневаются, пусть позвонят в эмиграционный отдел, Министерство образования и прочие учреждения, и проверят подлинность этих документов, что может быть проще?) Тем не менее, нашлись знакомые, которые на мою просьбу посодействовать в поиске работы закивали головами: «Конечно, поинтересуюсь, мне нетрудно». Вот что они сообщили мне после переговоров с отделом кадров и прочим начальством: «У нас иностранцев принимать на работу не хотят, потому что вы везде всё воруете и постоянно врёте…», «С трудоустройством ничего не получится потому, что наш начальник ничего не знает о твоём прошлом, кем ты была у себя на родине и чем занималась. Он опасается нанимать на работу приезжих, с которыми лично не знаком, говорит, мол, потом хлопот не оберёшься…», «У нас не хотят нанимать эмигрантов, так как считают, что у них не получается влиться в рабочий коллектив…», и, наконец, самым замечательным по простоте ответом был следующий: «Мне сказали, а с какой это стати мы должны ей помогать? Пусть эта русская сама ищет работу и устраивается, как все нормальные эмигранты, на фабрику или отправляется мыть туалеты». Кстати, кто-то до сих пор считает, что эмигранты отбирают рабочие места у коренных европейцев?

******

Однажды, рассуждая о своём жизненном предназначении, так или иначе связанном с непрекращающимся процессом повышения образовательного уровня, я пришла к неутешительному выводу. По-видимому, ещё в детстве, с какого-нибудь своего портрета, коими были увешаны стены нашей школы, меня сглазил сам В. И. Ленин, посмертно завещавший народу учиться, учиться и ещё раз учиться. Вообще-то, со стороны этого деятеля-революционера, помимо навязчивой и вгоняющей в депрессию устной формулировки, было бы неплохо завещать своему народу что-нибудь менее расплывчатое и эфемерное. Завела я об этом речь по той причине, что в Стране Вечного Праздника мне снова пришлось с головой окунуться в учебу. Впрочем, обо всём по порядку.

В первый год проживания в этом европейском государстве я отправила на легализацию в Министерство образования сразу несколько своих дипломов: школьный аттестат, университетский диплом педагога-дефектолога, диплом медицинского училища по специальности «Сестринское дело», а также свидетельство о сданных когда-то вступительных экзаменах в аспирантуру, то есть кандидатского минимума. Перед этим мне пришлось заплатить крупную сумму денег официальному переводчику за перевод всех своих корочек на местный язык. Затем я отправила их в Министерство образования и принялась терпеливо ждать, чем дело закончится. Приблизительно через год мне выдали заверенный аттестат школьного образования, а несколько месяцев спустя я получила по почте официальное письмо, сообщавшее, что Страной Вечного Праздника не признаются полученные в России дипломы среднего и высшего образования, поэтому единственное, на что я могу рассчитывать, это на получение сертификата санитарки взамен российского диплома медсестры. По той же самой причине министерские чиновники предложили мне заменить российский университетский диплом пятилетнего обучения на европейский, соответствующий трёхлетнему университетскому обучению, по специальности – учитель речи. Однако, чтобы подтвердить свой профессиональный уровень, требовалось сдать несколько экзаменов. Вдобавок ко всему прочему, отправленный в Министерство образования сертификат, свидетельствовавший о сдаче кандидатского минимума, оказался приравнен к категории обычных курсов, которые в Стране Вечного Праздника вообще никак не легализировались.

Я по этому поводу сильно расстроилась, но решила, что деваться всё равно некуда, поэтому, не теряя времени, приступила к выяснению того, где и как можно сдать экзамены, необходимые для получения европейского университетского диплома. Вооружившись телефоном и Интернетом, приблизительно за неделю я выяснила, что единственным подходящим для этого заведением был частный университет дистанционного обучения. Несмотря на то, что стоимость учёбы в нём в три раза превышала расценки любого государственного университета, другого выхода у меня не было. Ближайший госуниверситет находился так далеко от места моего проживания, что переезд туда повлёк бы за собой не меньшие расходы. В итоге я согласилась на учёбу по Интернету в частном, и, чтобы справиться с её оплатой, нам с мужем пришлось надолго затянуть на себе пояса и ввести жесточайший режим экономии. Как выяснилось позже, выбранное мною высшее учебное заведение было ультракатолической направленности, и это в немалой степени отразилось на содержательной стороне обучения. К примеру, в материалах по предмету «Общей дидактики» сообщалось, что в обучении, наряду с педагогическими техниками, ученикам незримо помогает сила Святого Духа, и что религия является самым мощным двигателем прогресса, а в учебнике «Психология мотивации» приводился целый ряд доводов в пользу влияния Господа Бога на развитие предпосылок учебного процесса. Поражало, что подготовленные в указанном университете специалисты не только приравнивались ко всем остальным, но и считались в Стране Вечного Праздника одними из лучших.

К сожалению, на учебном поприще мне не удалось избежать проблем. Правда, это не имело отношения к образовательным задачам (с ними я успешно справилась), а представляло собой неувязки административного плана, начавшиеся буквально с первых же дней обучения. Для того чтобы получить доступ к материалам предметов на учебном сайте, мне, равно как и остальным студентам, должны были прислать из университета личный идентификационный пароль. Прождав его весь сентябрь, я забеспокоилась и села за телефон, пытаясь дозвониться из Перепёлок сначала до отдела компьютерного обслуживания университета, а затем до секретарского кабинета, однако, безрезультатно. По другую сторону телефонной трубки раздавались протяжные гудки. Это меня насторожило. Ведь деньги за учёбу на указанный университетом банковский счёт я к тому времени уже перечислила, а в ответ – тишина… «А если этого университета и в помине нет? Вдруг я попала в расставленные интернетовскими мошенниками сети? О, ужас! Что же делать?! – одолевали меня кошмарные предположения, и сам собой напрашивался вывод: – Нечего сидеть сложа руки! Надо ехать по указанному в Интернете адресу и выяснять, в чём дело!» Сказано – сделано. Я купила билет на поезд и отправилась в столицу, а по прибытии туда облегченно вздохнула, так как увидела этот университет в виде реально существующего высотного здания, заполненного снующими туда-сюда студентами и бредущими неторопливой походкой преподавателями. В какой-то момент мне даже пришло на ум харизматическое: «Ученье-свет, а неученье – тьма!» Поплутав несколько минут по длинным университетским коридорам, я добралась до кабинета компьютерного обслуживания, постучала в дверь, открыла её и прошла внутрь.

Там находилось трое молодых людей. Они встретили меня дружелюбно, сходу предложили присесть и любезно поинтересовались, по какому вопросу я к ним пожаловала. Узнав о моей проблеме, компьютерщики на удивление быстро нашли моё имя в длинном списке студентов, продиктовали пароль для доступа к учебным материалам, а самый взъерошенный из них посочувствовал: «Бедняжка, как тебе не повезло!» «Не понимаю, при чём тут везение?! – возмутилась я. – Речь идёт об элементарной халатности! Я оплатила годовой курс обучения, а доступа к учебным материалам так и не получила! К тому же сюда невозможно было дозвониться ни с домашнего телефона, ни с мобильного». «А ты где живёшь?» – спросил программист. Я ответила. «А-а-а, ну тогда понятно, в чём дело,– неожиданно и совсем некстати заулыбался он, – у нас ведь все университетские телефоны отключены от междугородних линий. Принимаем звонки только по столице. Ничего не поделаешь, ректор приказал экономить». «Это что же такое получается?! – не на шутку рассердилась я. – Как учеников со всей страны набирать, так, пожалуйста, платите деньги и учитесь на дистанции! А как проинформировать по телефону, так у вас экономия! Безобразие! Это же университет дистанционного обучения, а не какая-нибудь прачечная! Кстати, я и по электронной почте вам несколько писем послала, и мне на них тоже никто не ответил». «Н-да, бардачок», – задумчиво почесал свою взъерошенную шевелюру программист. А я уже не смогла остановиться: «Не бардачок это, а самый настоящий бардак! Чтобы получить пароль, который вы должны были прислать мне по телефону или Интернету, я вынуждена была оплатить билет на поезд, проезд на всех этих ваших столичных метро с автобусами и ночёвку в отеле. Кто мне вернёт потраченные деньги?! Этот ваш экономный ректор?» «Думаю, что никто, – предположил компьютерщик и, поправив на себе очки, добавил: – Впрочем, как знать…» Однако, помолчав с минуту, вновь отрицательно мотнул головой: «Да нет, вряд ли. С уверенностью можно сказать, что никто их тебе не вернёт».

К несчастью, на этом мои университетские хождения по мукам не закончились. Когда наступила пора зимней сессии, я в составе шумной студенческой толпы отправилась к месту сдачи одного из предметов. Не прошло и пяти минут, как к нашей аудитории подошла преподавательница со списком экзаменующихся и начала всех по очереди студентов запускать в аудиторию. Когда дело дошло до меня, она дважды пробежала список глазами и растерянно произнесла: «А тебя в списке нет». В груди у меня ёкнуло, и я беспомощно проронила: «Как это?!» «У тебя студенческий билет с собой?» – строго спросила преподавательница. Я протянула ей свой билет. «А ещё какие-нибудь документы есть?» – снова потребовала она. Я предъявила ей паспорт и водительские права. Внимательно их изучив, преподавательница развела руками: «Такое в моей практике впервые. Не понимаю, почему в экзаменационном списке твоего имени не значится. Наверное, в секретарском отделе напутали. Ну что же, проходи в аудиторию, ведь ты же, как я понимаю, к экзамену готовилась». Я облегченно вздохнула, а после сдачи экзамена решила, что этот инцидент единичен, поэтому не стоит обращать на него внимания. Но как назло при сдаче последующих экзаменов ситуация повторилась. Ни в одном из списков моего имени не значилось, поэтому каждый раз мне приходилось убеждать, а иногда даже слёзно уговаривать стоявших на входе в аудитории преподавателей, чтобы они допустили меня к сдаче того или иного экзамена. В итоге, когда зимняя сессия подошла к концу, я отправилась к декану нашего факультета. Она внимательно меня выслушала, извинилась за причинённые неудобства и напоследок уверила, что впредь подобного не повторится.

В следующий раз я приехала в столицу Страны Вечного Праздника для сдачи экзаменов летней сессии, и неожиданно всё вернулось на круги своя. Уже на первом экзамене я узнала от стоявшего перед дверью аудитории молодого преподавателя, что моего имени нет в списке экзаменующихся. «Наверное, Вам в другую аудиторию, – обескураженно произнёс он. – Вашего имени у меня не значится». «Да нет же, я учусь на этом факультете, и это – мой экзамен, я к нему готовилась», – возразила я и в доказательство протянула свой студенческий билет. На беду, молодой преподаватель оказался тем ещё крепким орешком, и, прежде чем попасть на экзамен, мне пришлось выдержать самый настоящий бой. Каких только вопросов он мне не задавал, чтобы убедиться в том, что я являюсь студенткой этого факультета: как зовут преподавателей и декана нашего факультета, как называются мои учебные предметы, какие практические работы я выполняла в течение семестра и т.д. Некоторое время я вежливо отвечала на его вопросы, но, в конце концов, моему терпению пришёл конец. «Да Вы сами подумайте, – воззвала я к его разуму, – кому придёт в голову отправиться на экзамен в университет просто от нечего делать, ради развлечения? Вот и я пришла сюда только из-за необходимости его сдать». Преподаватель сморщил лицо в недовольной гримасе и выдавил из себя: «Ну ладно, так и быть, проходите в аудиторию», – а затем весь экзамен простоял около меня как часовой, неусыпно следя за каждым моим движением.

После этого инцидента моему терпению пришел конец, и я отправилась прямиком в кабинет декана. Когда декан узнала о том, что моего имени снова не оказалось в списках экзаменующихся, то искренне этому удивилась. Поднявшись из-за стола, она обратилась ко мне: «Подождите, пожалуйста, здесь, пока я побеседую со своим секретарём…», – и с этими словами удалилась в соседний кабинет, прикрыв за собой дверь. Впрочем, оставленной ею дверной щели оказалось вполне достаточно, чтобы я расслышала детали их разговора. «Сандра, тут одна русская студентка пришла, жалуется, что её имени нет в списке экзаменующихся, – донёсся до меня взволнованный голос декана. – В чём дело? Я же тебя ещё в зимнюю сессию попросила разрешить эту проблему!» «Да-а-а… Надо же… С какого она факультета? Как её зовут? – залебезила перед ней секретарша, по-видимому, смекнувшая, что ей сейчас крепко влетит, однако, услышав моё имя и фамилию, неожиданно воспрянула духом: – А-а! Ну как же, помню такую. Видите ли, там отдельный случай. Эта девушка – иностранка, поэтому на её идентификационном документе – виде на жительство – проставлено на одну цифру меньше, чем на наших национальных документах. Я попыталась внести её данные в программу экзаменационных списков, но компьютер не позволил мне их сохранить. Вот я и решила, если ничего не выходит, значит, надо оставить всё как есть». «Что оставить как есть? – послышался из-за двери строгий голос декана. – Лишить человека допуска к экзаменам?» «Да ладно! – услышала я раздражённый голос секретарши. – Ведь попала же она в конечном счёте на свои экзамены и даже как-то умудрилась их сдать! Это наш человек в подобной ситуации расстроился бы и махнул на всё рукой, а эмигранты, они ушлые, везде пролезут!» «Ох-х-х, Сандра, надеюсь, что, кроме меня, тебя никто не слышит, – тяжело вздохнула декан и, помолчав с минуту, добавила: – У этой русской студентки ещё три экзамена на носу. Так её что опять в списках не будет?» В ответ секретарша издала мычащий звук, скорее всего изображающий задумчивость. «Вот что, Сандра, – продолжила декан, – возьми списки студентов и впиши в каждый из них данные этой девушки ручкой, а я заверю их своей подписью и печатью. Неужели ты сама до этого не могла додуматься?»

******

Чтобы не надоесть вам рассказами о своём горьком опыте проживания в далёком зарубежье, поведаю-ка я лучше о посещении одного из Природных парков Страны Вечного Праздника, который условно назову Звереландией. Раньше на его территории располагались рудники, которые перестали быть рентабельными, и, когда их закрыли, на пустынном ландшафте был возведен огромный по протяжённости Природный парк. К слову сказать, в Европе это далеко не единственный случай преобразования, казалось бы, ни на что не годного участка земли во что-нибудь исключительно живописное. Как-то раз в другой европейской стране я попала на экскурсию в благоухающий экзотическими растениями ботанический сад, владельцы которого с гордостью сообщали посетителям: «Правда, красиво?! А представьте, что совсем недавно на этом месте была большая промышленная свалка!» Возвращаясь к описанию Природного парка, замечу, что это был именно парк, а не зоопарк, потому что зверей там держали не в клетках, а на больших полянах с деревьями, кустами и прочей растительностью. Каждая из таких полян была огорожена, и животные разгуливали по ней в своё удовольствие. Такая организация парка, с одной стороны, позволяла посетителям увидеть представителей фауны со всех ракурсов, а с другой, давала возможность животным почувствовать себя эдакими баловнями судьбы, у которых есть всё необходимое: еда, собственная территория и коллеги по спариванию. А что, собственно говоря, дикому зверю надо? Разве что ещё большее разнообразие в пище, необъятное пространство и такое количество представителей противоположного пола, чтобы при их виде аж дух захватывало… в общем, как в дикой природе. Впрочем, при таком раскладе выживания им бы уже не гарантировалось. Наблюдать за обитателями Природного парка: волками, тиграми, обезьянами, львами, пантерами и прочими животными – разрешалось со специально построенных для этой цели смотровых площадок, к которым посетители подъезжали на автобусах и автомобилях. Лишь к некоторым представителям фауны (слонам, бурым медведям, жирафам, бизонам и т.д.) можно было подойти на более близкое расстояние, встав по ту сторону заграждения.

По правде говоря, где бы я ни очутилась, никогда не пренебрегаю возможностью узнать для себя что-нибудь новое. В музеях и выставках большинство посетителей обычно поступают точно также, внимательно прочитывая каждую табличку, выставленную рядом с экспонатом, но в ботанических садах и зоопарках публика, как правило, ограничивается ознакомлением с названиями животных или растений, не обращая внимания на их описательные характеристики. Впрочем, не подумайте, что я жалуюсь. Как раз наоборот. Благодаря отсутствию любознательности у подавляющего большинства посетителей парков мне всегда удавалось вплотную приблизиться к информационным стендам и прочесть их своими подслеповатыми глазами. Так было и на этот раз, когда мы с мужем приехали на экскурсию в Звереландию. Передвигаясь на автомобиле от одной поляны к другой, мы останавливались около каждой из них, смотрели на животных, а я, вдобавок ко всему прочему, неторопливо прочитывала содержание установленных рядом табличек, и теперь на страницах этой книги мне хочется поделиться с вами почерпнутой из них информацией.

У небольшого болотца с сидящими в нём карликовыми бегемотами в первый момент у меня возникло желание взять какого-нибудь из них на руки и приласкать, как котёнка. Ростом они были всего около семидесяти сантиметров, а со стороны казались очень забавными и немного игрушечными. Однако установленная рядом табличка быстро развеяла мои иллюзии относительно того, что подобное когда-нибудь может произойти. Краткое описание гласило: «Несмотря на то, что ростом карликовый бегемот с обычную псовую борзую, зато весом – от двухсот до трехсот килограммов». «Неужели это низкорослое существо такое тяжеловесное?! – подумалось мне. – Да он же размером всего-навсего с тумбочку?» «Ну да, – следовало из таблички, – размером он, положим, с тумбочку, зато весом с литой пуленепробиваемый и несгораемый шкафчик!» Там же было написано, что гиппопотамы доводятся близкими родственниками не свиньям, как это считалось раньше, а китам. Кстати, кожа у карликовых бегемотов отдаёт красноватым оттенком потому, что пот у них гламурного розового цвета, но при этом совершенно не содержит кровяных частиц.

Чуть дальше располагался вольер с двумя чёрными пантерами, резвившимися на просторной поляне. Даже отчаянно кусаясь и царапаясь во время игры, они выглядели исключительно грациозно, нападая и отражая атаку с присущим лишь семейству кошачьих чувством собственного достоинства. В их движениях напрочь отсутствовало вульгарное: «Я те щас как врежу!», а вместо этого прослеживалось вежливо-предупредительное: «Извольте, милочка, мне когтем в глаз не тыкать, в противном случае я буду вынуждена поставить Вас на место укусом в пах!» Закончив осмотр этой изящной потасовки, я подошла к табличке, из которой узнала, что, согласно научной версии, пантера – это генетически неправильный леопард. Аналогичного мнения обычно придерживаются растолстевшие дамы преклонного возраста относительно красавиц-фотомоделей: «Да разве это женщины? Больные булимией и анорексией дистрофички, напичканные ботоксом и силиконовыми протезами». Чуть поодаль от пантер находились гиброалтарские макаки, висевшие на ветках деревьев, кто на задних лапах, кто на передних, кто на одной кисти, а кто и всего на нескольких пальцах. При виде последней мне неожиданно пришла в голову мысль, что, возможно, у некоторых из них – незаурядные способности к восточным единоборствам: тхэквондо, кунг-фу и прочим. Ведь пальцы у макак еще сильнее, чем у натренированных тибетских монахов. Пока гиброалтарские обезьяны громко между собой перекрикивались, одновременно перебрасываясь фруктами, палками, мелкими камешками и даже собственными детёнышами, в установленной рядом табличке я прочла об их нехорошей репутации. По человеческим меркам их можно было отнести к категории рецедивисток: воровки, хулиганки, драчуньи, причиняющие урон всему, что попадётся на пути, от разбора на запчасти велосипедов до нападения на людей с целью ограбления. Исходя из этого, не исключено, что когда-нибудь данный вид обезьян из «гиброалтарских» возьмут да и переименуют в «дурных» или «зловредных». Может, хоть тогда им станет стыдно…

В Звереландии я узнала, что, оказывается, существует семейство жирафовых. Кстати, почему учёные называют их семейством, а не родом или видом? На мой взгляд, это как-то плоско, мелко и обыденно для таких шикарных экзотических животных! Из таблички следовало, что своим происхождением жирафы обязаны отряду парнокопытных. Это В. П. Чапаеву что ли с его отрядом? Да бросьте! Всё как раз таки наоборот. Это парнокопытные должны гордиться тем, что имеют какое-то отношение к великолепнейшим жирафам! А знаете ли вы, что длинная шея жирафа образована всего семью шейными позвонками, и что эти на первый взгляд громоздкие и неповоротливые животные умеют прыгать, преодолевая барьеры высотой в 1,85 метра? Другое животное – бизон, которого так и подмывает назвать крупным волосатым быком или коровой. Казалось бы, что с него, помимо мяса и шерсти, взять-то? В принципе, взять с него всё это можно, но сначала придётся его догнать, а бегает бизон со скоростью 60 км/ч. Другими словами, далеко не каждая лошадь в состоянии за ним угнаться. Однако этого не скажешь о его азиатском сородиче, водном буйволе, полюбоваться на которого в Звереландии мне так и не удалось, поскольку в это время он мирно отдыхал в своём уютном болотце. Стоящая там же табличка информировала, что утром и вечером в прохладные часы буйволы пасутся в разливах рек, поедая водную растительность, которая составляет две третьих их рациона, а жаркую часть дня отдыхают, погрузившись до ушей в жидкую грязь. Действительно, так оно и было.

Редких посетителей зоопарков воодушевляет наблюдение за разными видами парнокопытных, и, как следствие, никто подолгу около них не задерживается. «Что в парнокопытных интересного-то? – скажете вы. – Ходят туда-сюда, жуют траву и периодически её унаваживают». Между прочим, напрасно вы так считаете. Некоторые экспонаты в музеях тоже на первый взгляд кажутся непривлекательными, пока кто-нибудь не проинформирует нас о том, кем, когда и для чего они были созданы. Аналогично этому, из табличек об африканских парнокопытных, завезённых в Звереландию, я узнала, что у разновидности антилоп под названием ориксы или, по-другому, сернобыки, детёныши рождаются рогатыми. Представьте себе, что это стало бы происходить у людей. Тогда бы женщины отказались беременеть! Причем в Индии проживают ещё более странные антилопы – четырёхрогие. Одна пара рожек у них располагается возле ушей, а другие рожки, покороче, длиной около четырёх сантиметров, растут в центре лба над самыми глазами. Вдобавок ко всему прочему, некоторые виды лесных антилоп ведут полуводный образ жизни, плавая и ныряя в заболоченной местности. Из информационных стендов, установленных рядом с вольером парнокопытных под названием импала, следовало, что они на редкость прыгучи: им ничего не стоит взмыть ввысь аж на три метра и преодолеть одним прыжком расстояние длиной до десяти метров. Если хотите, то для сравнения подбросьте вверх курицу и понаблюдайте за её траекторией. Думаю, она столько не пролетит, несмотря на то, что, в отличие от импалы, у неё есть крылья.

Всем известно, как выглядят антилопы гну. Вопрос только в том, кому пришло в голову назвать их антилопами? Об этих горбатых широкоплечих существах, с неказистой мордой, гривой в три волоска и тонюсенькими ножками на широченных копытах так и тянет сказать, что матушка-природа на них отдохнула, пустив на самотёк процесс создания внешнего облика. Для чего вообще нужны такие уродицы?! Разве только для сравнения, чтобы другие антилопы на их фоне выглядели несказанными красавицами. То ли дело зебры: мускулистые, глазастые, гривастые, чёрно-белая классика, одно загляденье! Из описания этих животных следовало, что каждая зебра обладает уникальным рисунком чёрных и белых полос, по которому жеребёнку удаётся безошибочно распознать свою мать в толпе других самок. Но если кому-то это уже известно, постараюсь удивить вас следующей информацией. Оказывается, самая что ни на есть тривиальнейшая лама, из шерсти которой изготавливаются тёплые одеяла, по характеру – свирепейшая зверюга. Её очень просто разозлить, а, разозлив, совсем не просто унести от неё свои ноги. Этой особенностью лам успешно пользуются скотоводы, привлекая их для охраны овечьих отар. Сторожат ламы вверенное им стадо даже лучше собак. Отгоняя волков и прочих хищников, они бьют их копытами и по-ослиному ревут. Другим немаловажным нюансом является то, что содержание этих надёжных охранников не требует дополнительных расходов, поскольку ламы пасутся и спят вместе с овцами.

И всё же в достоверности некоторой информации, вывешенной на стендах Звереландии, я усомнилась. К примеру, на одной из табличек указывалось, что средняя продолжительность жизни парнокопытных равна тридцати годам. Это где же зоологи видели овец, коров и лошадей, которые столько живут? Да ещё в саванне, где им не дают прохода когтистые и зубастые львы, гиены, леопарды, крокодилы и прочие хищники. Следуя этой логике, в качестве примера среднестатистического жителя планеты можно привести тибетского монаха, умершего естественной смертью в возрасте ста двадцати лет.

******

Возвращаясь к краткому обзору млекопитающих, замечу, что гиены всегда представлялись мне исключительно некрасивыми и нечистоплотными существами. Однако в Звереландии, с удивлением для себя, я узнала, что это – удивительно умные животные, которых жители Африки научились приручать и использовать не только в целях охраны, но и для охоты. Единственным недостатком преданной полосатой гиены являются отвратительные звуки, напоминающие харканье и отрыжку, которые это животное издаёт на радостях при виде своих хозяев. Или возьмём в качестве примера рысь, которую можно увидеть практически в любом зоопарке, причём кому-то даже удалось встретиться с ней в лесной чаще. Излишне рассказывать о прекрасных охотничьих навыках этого зверя, однако, далеко не всем известно, что любимой добычей рыжих рысей являются дикобразы. Вообще-то говоря, способностью к преодолению сверхзадач обладают не только представители животного мира. Один мой сосед по лестничной клетке работал одновременно на четырех работах, а при поступлении в университет я познакомилась с девушкой, сдававшей вступительные экзамены сразу в три высших учебных заведения. Тем не менее, хочется сказать: «Рысь, ты что?! Неужели тебе мало сусликов, норок, кроликов и всякой другой лесной всячины? Или ты ловишь дикобразов, чтобы после плотной трапезы получить удовольствие от сеанса иглотерапии?»

Говоря об ассоциациях к слову кенгуру, первым приходит в голову, что это – синоним домашней хозяйки, которая, куда бы ни отправилась, непременно прихватывает с собой большую сумку. Только висит она у неё не сзади, а спереди, что наводит на мысль о метро в часы пик, где в качестве меры предосторожности от карманных воришек многочисленные пассажирки перемещают сумки себе на живот. По сравнению с кенгуру большого размера, статным и горделивым красавцем, сновавшие туда-сюда карликовые кенгуришки не произвели на меня совершенно никакого впечатления. Они походили на невзрачных грызунов небольшого росточка, и этому полностью соответствовало их второе официальное название – заячьи кенгуру. Согласно информации, почерпнутой из таблички, уникальность этих животных обусловлена сходством с длинноухими сородичами не только внешностью, но и поведением. Когда карликовым кенгуру приходится улепётывать от охотников, то они, подобно зайцу, делают петли и на полпути неожиданно поворачивают назад, запутывая проворных собак. К тому же, благодаря своей способности подскакивать на высоту до трёх метров, иногда совершают бесподобный номер, перепрыгивая через головы стоящих в полный рост и целящихся в них охотников.

При чтении информационных стендов Звереландии я сделала для себя следующее открытие. Оказывается, бобры, несмотря на то, что живут в воде, никогда не питаются рыбой. «Правильно, – заметит эрудированный читатель, – они же грызуны, поэтому употребляют исключительно растительную пищу». Подумать только, живут в воде, а рыбы не едят! Кроме того, бобры поднимают уровень воды с помощью плотины не для того, чтобы помочь рыбкам расплодиться, а с той целью, чтобы вход в их нору оказался под водой и туда не смогли пробраться другие хищники. К сожалению, увидеть бобров в Природных парках и зоопарках очень сложно. Как и другие водные млекопитающие, бобры редко выбираются на сушу из созданных для них искусственных водоёмов. То ли дело слоны! Уж их-то трудно не заметить. В Звереландии эти громадные животные разгуливали в просторном вольере, рядом с которым был установлен информационный стенд с подробным описанием особенностей их среды обитания, питания, роста, поведения, а в завершающем абзаце перечислялись имена слонят, погибших от руки посетителей. «Как же такое могло случиться?! – удивитесь вы. – На них там кто-то охотился что ли?» Нет, просто некоторых несознательных граждан угораздило угощать слонов едой, которая была завёрнута в пластиковые пакеты и в таком виде попала к ним в вольер. Разумеется, слоны не понимают, что можно отправить себе в рот, а что нельзя. В итоге проглоченные пластиковые пакеты явились причиной их гибели из-за образовавшегося в кишечнике затора. Грустная информация, зато полезная.

По правде говоря, в Звереландии меня глубоко разочаровал медвежий участок. В этом вольере скалистого ландшафта разгуливало такое количество бурых мишек, что создавалось ощущение, будто совсем недавно от пожаров пострадало несколько тысяч гектаров лесных угодий и по этой причине всех косолапых временно там объединили. В реальности же их проживание на том участке было не временным, а постоянным. Глядя на то, как медведи в буквальном смысле слова наступают друг другу на пятки, так и тянуло сказать смотрителям парка: «Если звери расплодились у вас в огромном количестве, то возьмите и выпустите половину на свободу! Некоторых можно отдать в цирк или на худой конец кастрировать. Ведь это же не муравьи и не кролики, а крупные животные, которым для проживания необходимо большое пространство». Впрочем, вряд ли даже самый просторный Природный парк сумел бы полностью заменить диким животным естественную среду обитания. В тот день, на расположенной по соседству с медведями поляне меня поразила непрерывная круговая ходьба нескольких волков по протоптанным ими же узким земляным тропам. Несмотря на то, что свободного пространства для передвижения в их вольере было предостаточно, они почему-то предпочитали ходить кругами, выстроившись в ряд один за другим. Невольно вспомнилась картина Винсента Ван Гога под названием «Заключённые на прогулке». Никогда бы не подумала, что в неволе волки могут до такой степени зациклиться.

Однако вот что интересно. Если у людей существенная разница в росте или телесных пропорциях обычно расценивается, как проблема, то у многих видов животных подобное является абсолютной нормой. Взять хотя бы гориллу. Одну из них я застала в Звереландии раскачивавшейся в своё удовольствие на гамаке, натянутом между деревьями. У этого вида обезьян самец весит вдвое больше любой самки, и, чем он крупнее, тем привлекательней кажется гориллам женского пола. Обычно его вес составляет около двухсот килограммов, что, по сравнению с самыми толстыми людьми планеты, весящими по полтонны, не выглядит таким уж скандально огромным. Из информационной таблички около поляны с гориллами я узнала, что дерутся они очень редко, ограничиваясь, как правило, запугиванием противника. Помните фильмы про Кинг-Конга, когда он в порыве ярости бил себя кулаками в грудь? Это и есть обычная реакция рассерженного самца гориллы. Если испуганный враг бросается в бегство, то эта крупная обезьяна догоняет его и очень больно кусает, правда, не до смерти, но так, чтобы надолго запомнилось. К слову сказать, у некоторых африканских племён самыми постыдными ранами считаются именно укусы горилл, поскольку это свидетельствует о том, что человек убегал от обезьяны, а значит, он – трус. Нападает горилла, а ты стой грудью навыкат, с широкой улыбкой на лице, будто тебе это по барабану – тогда не тронет. Вот сколько интересной информации можно извлечь для себя во время посещения зоопарков и Природных парков!

******

Впрочем, было в Звереландии одно место, где не только у меня волосы на голове вставали дыбом, а по спине начинали ползать мурашки. Называлось оно серпентарием. Вообще-то говоря, сидевшие за плотными стёклами террариумов гадюки, кобры, гюрзы и ядовитые насекомые не выглядели такими уж устрашающими. Зато дизайн серпентария и развешанная на стенных панно «Полезная информация» приводили посетителей в состояние трусливого трепета. Признаться, я так и не поняла, для кого она представляла реальную пользу. Ведь даже с учётом глобального потепления последних лет, вряд ли европейским населённым пунктам грозило нашествие скорпионов, габонских гадюк и плюющихся кобр. Вне всякого сомнения, эта информация была столь же экзотической, как и выставленные на всеобщее обозрение ядовитые твари. Кстати, если бы указанный серпентарий ещё ребёнком посетил какой-нибудь известный укротитель ядовитых змей и бесстрашный охотник на крокодилов, то вряд ли это стало бы его призванием. Почему? Сейчас поймёте.

В общем и целом декорация серпентария напоминала помещение для празднования Хэллоуина, во время которого преследуется цель как можно сильнее напугать почтенную публику. В данном случае эффект устрашения достигался тем, что около каждого террариума с ядовитыми животными были выставлены макеты «укушенной ими ноги». Нога во всех случаях была правой, по-видимому, исходя из того, что подавляющее большинство людей являются правшами, а потому при встрече с пресмыкающимся наступили бы на него именно ей. В зависимости от поражения ядом той или иной змеи, соответствующим образом менялся окрас укушенной ноги. Надо отдать должное художнику-оформителю, постаравшемуся не на страх, а на совесть, как можно реальнее изобразить тканевое разложение конечностей. В результате его самоотверженного труда искусственные ноги, покрытые язвами, гноем и гангренозными очагами, выглядели, как настоящие. Краткое описание на одной из табличек свидетельствовало об отслоении кожи и отмирании мышц. Другая пластиковая нога рядом с малюсенькой и невзрачной змейкой, которую было не так-то просто разглядеть в террариуме, не давала повода усомниться в том, что в случае её укуса всё вышеописанное происходило практически одновременно. На табличке у соседнего террариума с сидящей там австралийской тигровой змеёй сообщалось, что парализация сердечной мышцы наступит в последующие несколько минут после инъектации яда, поэтому, там, где водятся эти змеи, на всякий случай нужно носить в кармане одежды специальное лекарство-противоядие, которое в случае укуса необходимо немедленно ввести себе под кожу. Следующая информация давала общее представление о том, что яд сидящего в стеклянном ящике насекомого убить не убьёт, но заставит распухнуть так, что родная мама не узнает. В подтверждении этих слов рядом красовался макет шарообразной ноги с раздувшимися венами и натянутой кожей, которая, казалось, вот-вот треснет и порвётся на лоскутки.

После ознакомления с десятком телесных трансформаций в глазах у меня потемнело, а ноги стали подкашиваться. Впрочем, на некоторых посетителей гангренозные конечности не произвели никакого впечатления. Возможно потому, что по профессии они были медиками, а может, потому, что принадлежали к той категории людей, которых невозможно напугать даже в самых кошмарных «Комнатах страха», перед входом в которые висят таблички: «Убедительно просим слабонервных не входить!». Невозмутимые посетители, рассматривая один за другим макеты «укушенных ног», перемигивались между собой и добродушно посмеивались: «Смотри, как раздулась вон та конечность! А всё почему? Там, где водятся ядовитые змеи, надо носить кирзовые сапоги по колено, с портянками внутри! Неужели в Африке этого нет? Ну и порвали бы на тряпки ту одежду, которую им присылают в качестве гуманитарной помощи. Всё равно она ни на что другое не годится». К сожалению, того же нельзя было сказать о детях, насмерть перепуганных кроваво-гнойными макетами и ещё у входа в серпентарий цеплявшихся за руки своих родителей со словами: «Ма-а-ам… А меня змеи не укусят?» Больше всего они пугались при виде пустого террариума чёрной африканской мамбы, ядовитость которой наглядно демонстрировали аж два макета ноги, представлявшие собой начальную и заключительную стадии омертвения поражённой ядом конечности. Около него некоторые дошколята впадали в ступор, а другие бросались сломя голову по направлению к выходу. Между прочим, не смейтесь. Не так-то просто убедить насмерть перепуганного малыша в том, что этой змеи в террариуме нет потому, что она, грубо говоря, сдохла, а не уползла оттуда и сейчас находится где-нибудь поблизости, возможно даже, прямо под ногами.

В Звереландии меня глубоко возмутило обращение с пернатыми. Пару раз в сутки в этом Природном парке организовывался птичий спектакль с задействованными в нем ястребами, соколами, грифами, орлами, коршунами, сипухами и прочими пернатыми. Зрители рассаживались по кругу, а прямо над их головами, на расстоянии пары метров, парили одна за другой хищные птицы, выполняя команды смотрителей парка. В установленном неподалёку стенде сообщалось, что, помимо ежедневных двухчасовых выступлений, на полёт пернатым выделяется два-три часа в сутки. Оставшееся время несчастных птиц выставляли на потеху публике привязанными к колышкам за лапу верёвкой, иногда настолько короткой, что некоторые из них даже не могли дотянуться до миски с водой. Невозможно было без слёз смотреть на то, как они спотыкались о крепкие бечёвки, которыми были опутаны их лапы. Порываясь взлететь или сделать несколько шагов, птицы неуклюже заваливались на бок, жалобно пища и распластав крылья, в то время как посетители парка, довольные возможностью рассмотреть их с близкого расстояния, щёлкали один за другим вспышками фотокамер. Как же можно… скажите, как у людей поднимается рука таким чудовищным способом над ними издеваться?! Ведь это же птицы! А птица – это символ свободы! Судя по безразличным выражениям лиц у посетителей Природного парка, подобное обращение с дикими птицами воспринималось ими, как вполне приемлемое. И это в Европе с её многочисленными обществами, ассоциациями и благотворительными фондами, направленными на защиту природы?! Так где же вы, рьяные европейские экологи? Бродите по всему свету, собирая компромат на зверское отношение к представителям животного мира, а у себя под носом ничего не замечаете?! Получается, шли экологи до Звереландии, шли, да так и не дошли! Оно и понятно. Слишком много баров и ресторанов вкусной и дешёвой пищи повстречалось им на пути в Стране Вечного Праздника. А желудку, как известно, в удовольствии не откажешь…

******

В тот день в Звереландии было много посетителей, и наш с мужем маршрут по парку периодически пересекался с большой группой ребят в возрасте приблизительно от семи до девяти лет, совершавших экскурсию в сопровождении нескольких учительниц и воспитателей продлёнки. Перемещаясь от одного вида животных к другому, школьники радостно перекрикивались и энергично жестикулировали: «Смотрите, какая странная козочка! У неё рога не в ту сторону загнулись!» Одна из педагогичек, возмущенная столь примитивным описанием, поправляла у себя на носу очки и приступала к утомительному разъяснению: «Ребята, этот вид парнокопытных называется… И все они проживают на далёких африканских просторах, питаясь…» Впрочем, детей это совершенно не интересовало, и, как следствие, не выслушав её объяснений до конца, они продолжали кричать: «Глядите! У этой козы в кустах маленькие козлятки живут! Вон там! Видите?!» Игнорируя учительницу, уже было открывшую рот, чтобы прокомментировать увиденное, любопытные ребятишки мчались со всех ног к той части заграждения, где стояли козлята дотоле невиданной ими африканской породы. Вслед за ними устремлялись учительницы и воспитатели, судя по натужным выражениям лиц которых нетрудно было догадаться, что бегать им приходилось нечасто. Положение сопровождающего детей педагогического персонала усложнялось еще и тем, что школьники то и дело забрасывали их вопросами неожиданного содержания. Ребёнок: «Скажите, медведи свои лапы сосут?» – Учительница: «Сосут».– Ребёнок: «А руки сосут?» – Учительница: «Сосут». – Ребёнок: «А пальцы сосут?» – Учительница: «Сосут».– Ребёнок: «А ноги?» – Учительница: «Какие ноги?» – Ребёнок: «Большие и мохнатые». Учительница с уставшим выражением лица и слегка охрипшим голосом: «Наверное, сосут». Ребёнок: «А что они сначала сосут: руки или ноги?» Затем шумная ребятня встретилась нам на смотровой площадке между двух полян, одной – с кенгуру, а другой – с обезьянами. Там они задорно кричали: «Ух ты, глядите, как кенгуру бьют друг другу кулаками в лицо! А здесь обезьянки целуются, тоже в лицо! Вот это да! Здорово-то как!» Больше всего меня насмешило, когда все они скучились перед носорогом, а ему в тот момент приспичило помочиться. Это внушительных размеров животное употребляет количество пищи пропорционально своему телосложению, а потому не удивительно, что вырвавшийся из него поток жидкости походил на мощный фонтан. Увидев это, дети буквально взвыли от радости: «Смотрите! Носорожиха рожает! У неё уже воды отходят! Сейчас ребёнка родит, маленького носорожку!»

При этом громче всех кричал светловолосый мальчуган в красной футболке. Практически в любой группе есть ребёнок, обескураживающий весь педагогический персонал своим холерическим темпераментом, в совокупности с полным отсутствием воспитания. Глядя на его выходки, приходило на ум, что отцом этому мальчику доводился сам Маугли, единственное, чему сумевший научить своего сына, это громкому крику и лазанью по всему, куда только можно вскарабкаться. Отчаянный мальчуган носился по парку с удивительной скоростью, однако, воспитателям продлёнки вовремя удавалось схватить его в тот самый момент, когда он просовывал руку через деревянное заграждение в попытке дотянуться до находившегося по ту сторону дикого животного. В расчёте на таких посетителей все поляны Звереландии были оборудованы двойной изгородью: обычной, на которую можно было облокотиться, и внутренней, снабжённой электрическим током, дотронувшись до которой, любое животное получало электрический разряд и тут же отступало назад. Однако на поляне, где обитали страусы, ни одно из заграждений не сумело полностью отделить их от посетителей Звереландии. Дело в том, что эти на редкость любопытные птицы умудрялись просовывать свои длинные шеи не только через электрическую, но и деревянную загородку, причем делали это совершенно неожиданно. Один раз, увидев прямо перед собой высунувшуюся из-за заграждения круглую страусиную голову с плоским клювом и непомерно большими глазами, я в испуге отшатнулась назад, что тут же явилось поводом для смеха вышеупомянутой группы школьников, среди которых громче всех хохотал мальчуган-сорвиголова.

В конечном итоге педагогический персонал не сумел воспрепятствовать его общению со страусами. Как только одна из птиц просунула голову через заграждение, сорванец тут же схватил её за длинную шею, а вслед за этим последовал утробный и протяжный звук: «А-а-а!» Бросив взгляд в сторону ребёнка, я с ужасом увидела, что лицевая часть его головы находится в клюве у страуса. В следующую минуту педагогички ринулись к птице, чтобы спасти мальчугана. Замечу, однако, что в борьбе этой парочки, страуса и ребёнка, происходило нечто странное. Страус пятился назад, пружиня свою извилистую шею и напрягая мускулистые ноги, а маленький мальчик, голова которого скрывалась во рту у этой птицы, казалось, настойчиво пытался её задушить, крепко обхватив своими ручонками страусиную шею и издавая утробно-рычащие звуки. Когда же взрослым, наконец, удалось их разъединить, то всем бросилось в глаза, что изо рта у ребёнка свисает красный кусочек мяса. «Господи! Что это?! Выплюнь сейчас же!» – закричали на него педагогички. «Сын Маугли», чрезвычайно довольный произведённым на них эффектом, выплюнул свой трофей на раскрытую ладонь, протянул одной из учительниц и коротко пояснил: «Вот». «Что это?» – с брезгливым выражением на лице спросила она. «Язык, – с нескрываемой гордостью заявил ребёнок. – Я его у страуса откусил. Будет знать, как щипаться!»

******

В другой раз побывать в Звереландии мне довелось при следующих обстоятельствах. Несмотря на то, что дело было ранней весной, на улице установилась отличная погода, и мы с мужем решили выбраться на прогулку в горы. Территория этого Природного парка прилегала к высокогорному массиву, находившемуся от Перепёлок приблизительно в часе езды на машине. В интернетовских источниках мы нашли интересный пеший маршрут, внесли его в портативный навигатор и отправились на экскурсию. Сначала нам предстояло совершить трёхчасовое восхождение на высокую гору, а затем двухчасовой спуск по её противоположной стороне. Когда мы добрались до самого высокого пика, оттуда открылся обзор всех полян с животными Звереландии, которые с высоты птичьего полёта выглядели неестественно миниатюрными, будто игрушечными. Вдоволь налюбовавшись на виды Природного парка, мы стали спускаться по противоположной стороне горы по направлению к парковке, где оставили свой автомобиль. Иначе говоря, наша экскурсия представляла собой круговую траекторию, согласно которой предполагалось подняться на гору с одной стороны, а спуститься с другой. Преодолев двухчасовой спуск, мы вышли к длинному деревянному заграждению, но в этот момент экскурсионный навигатор указал, что нужно двигаться прямо вперед. «Слушай, – обратилась я к мужу, так как меня посетила тревожная мысль, – а мы случайно не на территории ли Звереландии? Уж больно этот заборчик напоминает мне установленные на полянах с дикими животными». «Похоже на то, – почесал он в затылке и после короткого раздумья добавил: – Если это так, значит, наш экскурсионный маршрут вывесили в Интернете до расширения Звереландии, когда этих самых заграждений здесь и в помине не было, а теперь это – часть Природного парка». «И что же теперь делать?» – проронила я, но, судя по выражению лица моего мужа, ответа на этот вопрос он тоже не знал.

Итак, перед нами встал выбор: возвращаться к стоянке с машиной по уже проделанному пятичасовому маршруту либо пройти оставшийся километр напрямую, следуя траектории, предлагаемой навигатором, что по времени заняло бы около пятнадцати минут. «Мне кажется, – осмотрев деревянное заграждение, предположила я, – что если бы за этим забором держали опасных животных, тогда поставили бы электрифицированную сетку, как в Природном парке». «Думаю, ты права, – поддержал меня муж, – скорее всего, у них эти поляны числятся запасными на случай, если больного животного нужно отселить от остальных или парнокопытных перегнать с одного поля на другое. Хотя и для таких ситуаций, полагаю, существует нормативное положение, по которому поляны с диким зверьем должны быть оборудованы электрическим заграждением». В общем, убедив самих себя в том, что по ту сторону деревянного забора не может быть животных из Природного парка, мы дружно через него перемахнули и потопали по направлению, указываемому навигатором. Теперь хочу обратиться к тем, кто читает эту книгу. Прежде чем вы нас с мужем осудите, попрошу представить себя на нашем месте. Хождение по горным склонам с рюкзаком за плечами на протяжении пяти часов – это, скажу я вам, не шутка, а учитывая, что до автомобиля по прямой оставалось всего пятнадцать минут ходьбы, было совсем непросто устоять перед этим искушением. Единственный и немаловажный контраргумент представляла собой возможная встреча с диким зверьём. Впрочем, это предположение выглядело нереальным, поскольку само собой подразумевалось, что в Природных парках цивилизованного европейского государства соблюдаются необходимые меры безопасности.

В итоге мы с мужем перемахнули через забор и продолжили путь, следуя по маршруту навигатора. Без единой проблемы нам удалось пересечь две большие поляны и перелезть через деревянные заграждения, как вдруг мне приспичило справить нужду. Я отправилась в расположенные чуть поодаль раскидистые кусты и присела. Вдруг совсем рядом что-то активно зашевелилось, а затем вышло из своего укрытия и уткнулось мне щетинистой мордой прямо в зад. В тот же момент мне почудилось, что эта зверюга обладает чудовищными размерами, поскольку тень от неё накрыла меня почти целиком. От испуга я потеряла дар речи и, в прыжке натянув на себя штаны, рванула по направлению к мужу, а вслед за мной пустился в погоню тот самый зверь. В мгновение ока я домчалась до своего супруга и крепко схватила его за руку, а он при виде выскочившего из кустов кабана громадных размеров и сам застыл на месте как вкопанный. В состоянии ступора мы стали молча разглядывать остановившуюся от нас на расстоянии пары метров дикую свинью. Это животное оказалось самкой, так как вслед за ней из кустов выбежало многочисленное потомство полосатых кабанчиков, что-то около шести или восьми. Все они засновали вокруг нас с мужем, а их разъярённая мамаша, выставив вперёд клыки и враждебно захрюкав, принялась взрывать землю передним копытом.

Первым пришёл в себя мой муж и прошептал с хрипотцой: «Вот кто у них на этой поляне живёт. Надо же какая громадная зверюга! Видно, она на подножных кормах так разъелась. На убой их здесь что ли кормят?» И правду сказать, по размерам эта кабаниха действительно намного превосходила своих сородичей. «Ты лучше скажи, что теперь делать?» – взмолилась я, отступая назад, к забору. «Искать палку или камень… или дать ей еды, но только срочно», – пробормотал муж, ретируясь в том же направлении. Тут я вспомнила, что прихватила с собой на экскурсию шоколадных конфет. Быстро стянув с себя рюкзак, я принялась шарить в нём дрожащей рукой, в надежде быстро нащупать лежавший на самом дне пакетик с едой, и, к счастью, мне это удалось. Достав из него одну конфету и быстро освободив от обёртки, я швырнула её на землю прямо перед носом у кабанихи. Та удивлённо хрюкнула, обнюхала моё угощение и мгновенно его проглотила, а сразу после этого завиляла своим коротким хвостом, по-видимому, в знак расположения. Впрочем, её благодушный настрой продлился совсем недолго. Заметив, что мы с мужем безостановочно прогрессируем задним ходом по направлению к забору, кабаниха продолжила наступление, взрывая копытом землю и угрожающе хрюкая. «На тебе, подавись!» – бросила я ей следующую конфету, которая как назло досталась одному из её расторопных детёнышей. Мне пришлось повторить попытку и кинуть к носу его разъярённой мамаши сразу несколько конфет. Пока дикая свинья была занята поглощением сладостей, нам с мужем удалось практически вплотную приблизиться к забору. Между тем прожорливая кабаниха справилась с угощением и бросилась за нами в погоню. Тогда я достала из рюкзака последнюю конфету и кинула её дикой свинье, но, не рассчитав дистанции, угодила этим угощением ей прямо в глаз. В голове пронеслось: «Всё, нам конец!» После такого жеста, естественно, она бы не пошла на компромисс, и любые дипломатические уловки оказались бы тщетными. Гонимая страхом, я в считанные секунды вскарабкалась на самую высокую планку заграждения и оттуда спрыгнула по другую сторону забора, где меня уже ждал муж, проделавший то же самое парой минут раньше.

Переводя дух, мы ещё некоторое время наблюдали за тем, как по ту сторону деревянного забора свирепствовала огромная кабаниха, окружённая своим звонко хрюкающим полосатым потомством, схватки с которой нам чудом удалось избежать. Однажды лесничий Перепёлок рассказал мне о том, как, повстречав в лесу дикую свинью с потомством, едва унёс от неё свои ноги. Несмотря на то, что кабаны в дикой природе, как правило, пугливы и осторожны, и при встрече с человеком пускаются в бегство, однако, если застать кабаниху с детёнышами, то она, не раздумывая, бросится в бой. Что же касается экскурсии по окрестностям Природного парка, то для нас с мужем она завершилась повторением пятичасового маршрута в обратную сторону. Скажу честно, когда мы оказались во второй раз, уже около шести часов вечера, на вершине того самого пика, откуда открывался обзор на Природный парк, увиденное меня нисколько не впечатлило, и даже наоборот, глубоко расстроило. «Эх, – подумалось мне тогда,– кабы не звери, я бы уже давно отдыхала дома в своё удовольствие!»

******

Животный мир интересен, потому что разнообразен, равно как и мир искусства, таящий в себе множество загадок, одна из которых представляет собой извечный вопрос: «Что же такое искусство?», или, отталкиваясь от обратного: «Что, по сути, таковым не считается?» Приглашаю пофилософствовать на эту тему. Всем известно, что культурный уровень общества находит отражение в искусстве. Согласно этому утверждению, современную Европу накрыло волной примитивности, то есть минимально упрощённая схема жизни европейцев породила направления в искусстве под стать себе. При посещении современных коллекций, выставленных в европейских музеях, поражает их однотипность, будто в настоящее время процесс создания чего-то нового остановился на мёртвой точке. При виде абсолютно идентичных работ создается впечатление, что наиболее актуальным направлением искусства является копирование. При этом наибольшая стереотипность присутствует в абстрактном искусстве, казалось бы, самом оригинальном по своей природе. Практически в каждом европейском музее современного искусства вниманию посетителей предлагаются картины с прибитыми к ним кусками фанеры или пластика, гигантских размеров полотна, закрашенные однотонной краской и иногда без единого рисунка, скульптуры в виде элементарных геометрических фигур по типу куба, овала и т.д., а еще видеоустановки, орущие с такой силой, что, завидев их ещё издалека, возникает желание бежать сломя голову в противоположном направлении.

Все это попадается на глаза так часто, что хочется внести рацпредложение, которое вполне могло бы заинтересовать руководителей европейских музеев. Почему бы, к примеру, не присвоить определённым образам абстрактных картин устойчивые наименования, такие как «Синий овал», «Белый круг с чёрной точкой внутри», «Красная каракатица неопределённой формы, очень похожая на пятно», «Поверхность жёлто-серо-зелёного цвета», и т.п., а рядом указать: «Эта работа выполнена таким-то автором». Так конферансье объявляет на концертах названия народных песен: «Солдатушки, браво, ребятушки!», «Ах ты, степь широкая!», «Вдоль по Питерской», – и добавляет: «Эти песни прозвучат для вас в исполнении нижегородского ансамбля "Сударушка"». Как-то раз в одном европейском музее, порядком утомившись от просмотра чёрно-бело-синих квадратов разного размера и полотен с нарисованными на них полосами, у которых были настолько закрученные названия, что даже после трёх повторов их было практически невозможно запомнить, наконец, я увидела настоящее произведение искусства, которое к тому же сразу подняло мне настроение. Истинным оно было по двум причинам. Во-первых, потому, что в качестве декорации для этой картины использовался натуральный материал – экскременты, а, во-вторых, на ней была изображена не никому не понятная абстракция, а вполне различимая мужская фигура. Именно этим данная работа выделялась из набивших оскомину стандартизированных произведений современного искусства, похожих на детские рисунки либо инженерные чертежи. Без всякого преувеличения можно сказать, что на их фоне картины художника Криса Офили, украшенные слоновьим навозом, выглядели настоящими шедеврами.

Другим традиционным мотивом европейских выставок были нагромождения из телевизоров. Представьте себе огромный зал с сорока телевизорами моделей прошлого века, выставленными на полу в четыре ряда, по которым транслируется один и тот же выпуск новостей, и заодно попробуйте угадать название указанной композиции. Что вам приходит на ум: «Магазин домашней техники» или «Новости в эфире»? А вот и неправильно. Она называлась по-научному и в то же время мистически: «Геометрический разрез информационного потока с точки зрения его тематической структуры». На другой выставке современного искусства телевизоры были просто свалены в кучу, рядом с ними стояла деревянная лавочка, а название этой конструкции отличалось лаконичностью: «Чипсы». Следующая артистическая композиция состояла из десятка телевизоров, связанных широкой подарочной лентой красного цвета, а в ее названии упоминалось о каком-то «рекламном сверхизмерении». Замечу, однако, что с плоскими экранами у европейцев тоже случился перебор. Не исключено, что плазменные телевизоры в Европе скоро начнут развешивать в парках, прямо на деревьях, дабы прогуливающиеся там люди могли посмотреть интересный фильм или программу новостей. Однажды в Стране Вечного Праздника я побывала в музее, посвящённом самой первой Конституции этого государства. Размещался он на борту деревянного судна, представлявшего собой копию известного корабля шестнадцатого века. В его каютах, среди предметов мебели и морской атрибутики эпохи Средневековья, установленных вперемешку с информационными панно, висело несколько плоских экранов, на которых беззвучно открывала рот симпатичная блондинка с глубоким декольте на кружевной кофте. По-видимому, изначально подразумевалось, что эта миловидная девушка расскажет посетителям много интересного о Конституции, но по техническим причинам звук у телевизоров пропал. Это – по одной версии, а, согласно другой, на примере этой грудастой блондинки устроители экспозиции хотели продемонстрировать, что в эпоху Средневековья женщины бюстгальтеров ещё не носили.

В довесок к бедноватому жанровому своеобразию современного искусства, в Стране Вечного Праздника выставлялись работы исключительно художников европейских национальностей. С одной стороны, это было логично и оправданно. Ведь если вы – артист, то где же вам о себе заявить, как не в собственной стране, или, на худой конец, в соседней. Но если речь идёт об истинно демократическом государстве, то, помимо предметов искусства, выполненных коренным населением, справедливо было бы выставлять работы художников из стран далёкого зарубежья. К сожалению, в выставочных залах Страны Вечного Праздника они были исключительной редкостью. Как-то раз в частной художественной галерее я увидела интересную подборку картин африканских художников и решила спросить у её владельца, почему работы артистов из других стран выставляются очень редко. Этот вопрос застал галерейщика врасплох. Покряхтев пару минут, он насупился, а затем пустился в объяснения: «Ты каких артистов имеешь в виду? Из стран третьего мира? Так ведь, чтобы их выставлять, нужна гарантия того, что работы, которые они мне принесут, выполнены в единичном экземпляре, что это не копии какого-нибудь известного художника или скульптора из их же страны. Причем может получиться и того хуже, если вдруг окажется, что все эти предметы искусства на самом деле у кого-то украдены, тогда мне за это ещё и отвечать придётся. Лично я портить свою репутацию из-за приезжих художников не намерен, поэтому стараюсь их у себя не выставлять. А эта коллекция, несмотря на то, что целиком и полностью состоит из работ африканских художников, принадлежит одному итальянцу, то есть, в смысле легальности, с ней нет никаких проблем». Так вот, оказывается, в чём было дело: совсем даже не в отсутствии интереса к искусству артистов из далёкого зарубежья, а в самом элементарном недоверии к ним и подозрении в нечестности. Невольно подумалось, а разве европеец не может украсть у кого-то произведение искусства и выставить на продажу, представившись его полноправным владельцем, или у кого-нибудь что-нибудь срисовать и выдать это за своё? В наше время с помощью Интернета это сделать совсем несложно. Надо полагать, музеи современного искусства с набором абсолютно идентичных работ являются прекрасным тому доказательством.

******

Те, кому удалось попутешествовать по Европе, знают, что россиян там, мягко говоря, недолюбливают. Лично для меня до сих пор остаётся загадкой, почему европейские средства массовой информации изо всех сил стараются представить нас своему населению, как отсталый народишко, а расплачиваются за подобное отношение не только эмигранты, но и российские туристы. О неуважительном отношении европейцев мне не раз приходилось слышать от россиян, побывавших в Стране Вечного Праздника в период своих отпусков. В качестве примера опишу пару типичных ситуаций. Многие соотечественники рассказывали мне о том, как горничная отеля, проехавшись им по ногам тяжелой каталкой, не только «забывала» извиниться, но и, брезгливо поморщившись, разражалась в их адрес нецензурной бранью. Кроме того, абсолютно все работники отеля, стоя на расстоянии всего пары метров от российских туристов, как правило, нисколько не стеснялись говорить о них в оскорбительном тоне. По отношению к мужчинам чаще всего ими употреблялось слово мафия, а по отношению к женщинам – проститутки. Догадаться об этом не составляло труда, поскольку на всех европейских языках указанные слова звучат приблизительно одинаково. Интересно было бы узнать, за что жители стран Старой Европы россиян так не любят и не уважают? Полагаю, некоторые задали бы мне вопрос: «Что же ты сама у них не поинтересовалась? Ведь жила же среди европейцев!» Да потому что в ответ не услышала бы ни слова правды. Никто не хочет выглядеть человеконенавистником, даже если таковым является на самым деле. Вероятнее всего, в ответ мне прозвучало бы: «С чего ты взяла, что мы вас не любим? Напротив, мы вас очень даже любим и уважаем, дорогие наши российские собратья!»

И всё-таки за что европейцы россиян так глубоко и энергично презирают?! Положим, раньше, в эпоху коммунизма, имело место быть идеологическое противостояние. Затем, что уж греха таить, Россия на весь мир ославилась повсеместным беспределом, коррупцией и мощными мафиозными группировками. Разумеется, в глазах европейской общественности это не добавило нам уважения. Но вот уже более десятка лет уклад жизни у россиян по множеству критериев не отличается от европейского. Тем не менее, они упорно продолжают видеть нас, как массу совершенно безликих людишек, в большинстве своём – пропащих алкоголиков, через одного замешанных в каком-нибудь криминальном бизнесе. А может, это своеобразная форма мести за то, что возросший материальный уровень российских жителей оставил далеко позади чопорных европейцев, гордившихся своим экономическим благополучием на протяжении многих десятилетий, и простить такого «проступка» они нам не желают? А когда человека нельзя наказать чем-либо напрямую, отнять у него что-нибудь или одурачить, то остаётся лишь систематически его презирать и публично унижать. На мой взгляд, в основе такого отношения лежит не единожды упомянутое мною на страницах своих книг высокомерие. В мировой истории было немало аналогичных фактов. К примеру, в XX веке, в США первых чернокожих знаменитостей не пускали в публичные места – клубы, рестораны, театры и др., дабы у присутствующей там публики не создавалось ощущения, что они ничем не отличаются от чернокожих граждан. Остаётся лишь надеяться на то, что подобное восприятие россиян европейцами когда-нибудь изменится в лучшую сторону.

К слову сказать, таковым оно было и до написания этой книги, то есть до 2010 года. В предыдущие годы, когда я работала на горнолыжном стадионе другой европейской страны, меня до глубины души возмущало абсолютное безразличие местных гидов по отношению к российским туристам. Каждое утро они сопровождали в автобусе наших соотечественников до горнолыжного стадиона, выгружали их у входа и отбывали обратно в отель. При этом их совершенно не интересовало, что делать человеку, впервые в жизни попавшему на горнолыжный стадион и не владеющему иностранными языками? В результате для одних россиян метание по стадиону в надежде понять что к чему заканчивалось потерей лыж, для других – времени и денег, а бывало, что и друг друга. Тут и там можно было видеть наших соотечественников, циркулировавших между пунктами по прокату лыжного снаряжения и отчаянно кричавших: «В-а-ась! Ле-е-ен! Вы где-е-е? Отзови-и-итесь!» К счастью, иногда проблема нехватки информации разрешалась сама собой, когда выяснялось, что кто-то из туристов уже бывал на этом стадионе, поэтому ориентировался в вопросах покупки входного билета, аренды лыжного снаряжения и пользования разного рода подъёмниками. Этого человека сразу окружала толпа новичков, которые наперебой принимались расспрашивать о том, что нужно делать, чтобы, катаясь на лыжах в чужой стране, нечаянно не опростоволоситься, а просвещённый турист, к всеобщему удовлетворению, охотно делился с ними своими знаниями. Для сравнения скажу, что к туристам из своих стран европейские гиды относились в корне иначе. Взять хотя бы англичан. Когда они большими группами прибывали на горнолыжный стадион, то сопровождающий их гид сначала проводил небольшое собрание, подробно разъясняя, что и где расположено на стадионе и как этим пользоваться, а в завершении ознакомительной беседы снабжал каждого лыжника картой стадиона. Далее он отправлялся с туристической группой к подъёмникам и лично следил за тем, чтобы у всех своих подопечных страховочная перекладина спереди была опущена, а на ногах – крепко зажаты лыжные крепления, дабы во время подъёма с них не слетели лыжи. «Эх-х-х, – думалось мне тогда, – нашему бы человеку такого уважительного отношения, учитывая, что платят россияне за услуги гидов ничуть не меньше англичан!»

Россиян европейцы не любят, так как твёрдо убеждены в том, что мы – настоящие варвары, невоспитанные и необразованные люди! Именно это, как правило, становится первым открытием эмигранта российского происхождения, волею судьбы очутившегося в Европе. Мы-то ждём, что европейцы, восхищённые глубиной и многогранностью российских талантов, при первом же знакомстве станут вспоминать великих деятелей науки и искусства, таких как Д. И. Менделеев, И. П. Павлов, К. Э. Циолковский, Л. Н. Толстой и др. Держите карман шире! Ничего подобного. Узнав о том, что вы родом из России, европейский обыватель испуганно вытаращит на вас глаза и затараторит будто заученные назубок фразы: «Ну да, мы тут о вашей варварской стране наслышаны и всё знаем про поголовную проституцию, мафию, коррупцию, воровство, мошенничество, алкоголизм. А что, разве это не так?» Нет, скажу я вам, это не так, и никакие мы, с позволения сказать, не варвары. Вот только, по сравнению с вами, прорвались мы в далёкое зарубежье сравнительно недавно, а потому многое для нас пока ещё в новинку. В этом заключается единственное отличие россиян от европейцев.

Помимо глубокого презрения, отношение европейцев к россиянам отдавало явным двуличием. Напомню о печальном событии, произошедшем 1 сентября 2004 года в Беслане, когда чеченские террористы захватили школу с находившимися там детьми и учителями, и в ходе освободительной операции погибло около трети заложников, а оставшиеся в живых получили ранения разной степени. Всякий раз, когда у меня заходил разговор на эту тему с кем-нибудь из европейцев, то мой собеседник не скрывал своего возмущения: «Вот гады, это ваше правительство! Неужели им собственных людей не жалко?! Ещё потом заявили, что проведённая ими операция по освобождению заложников позволила кого-то там спасти! Спасти они хотели мирных жителей, как же… так мы им и поверили! Стреляли напропалую и травили всех подряд газом!» Оставлю это высказывание без комментариев и напомню о другом печальном событии: эпидемии инфекционного заболевания, вызванного бактерией эколи. Эта смертоносная бактерия была обнаружена в свежих огурцах после того, как попробовавшие их жители европейских государств отправились прямиком на кладбище. К несчастью, никто не знал, чем эту напасть лечить, поэтому во избежание эпидемии российское правительство срочно приняло решение о запрещении ввоза в Россию овощей из Европы. Вроде бы все понятно. Кому захочется покупать еду, в которой обитают смертельные бактерии? Однако такая позиция россиян, мягко говоря, не нашла понимания у европейцев. В те дни Европу охватила волна массовых выступлений и манифестаций работников теплиц и овощных баз, несогласных с решением российского правительства, несмотря на то, что оно было принято лишь на время, пока не завершится эпидемия эколи. В этот конфликт была вовлечена Страна Вечного Праздника, в теплицах и хранилищах которой из-за невозможности продать выращенные овощи в Россию разразился крупномасштабный кризис. Продукция овощехранилищ быстро портилась и гнила, а затем её тоннами отправляли на помойку. Какой только критики тогда не прозвучало в средствах массовой информации Страны Вечного Праздника в адрес руководителей российского государства: «Да как президент Медведев посмел это сделать? За кого он нас держит? За отравителей?! И главное, кто будет оплачивать нанесённый нашим производителям материальный ущерб?!» Разумеется, ответить должен виноватый. А кто заварил эту кашу? Бактерия эколи. Натворила дел, пусть за свои поступки и отвечает. Призовите её к ответственности! Было бы неплохо, если бы европейцы определились, наконец, со своими приоритетами. Судя по всему, россиян, погибших от рук спецназовцев, им очень жаль, и в то же время травить население нашей страны смертельными бактериями кажется вполне приемлемым. Извините, но как такое понять?

******

Вообще-то говоря, в том, что касается терпимости по отношению к иностранцам, европейскому населению предстоит долгий процесс самосовершенствования. Расскажу историю из личного опыта. Произошло это много лет назад, когда я первый раз в жизни полетела на самолёте с пересадкой в одном европейском аэропорту. Именно там со мной произошёл случай, который, наверняка, покажется комическим. После прохождения таможенного контроля мне приспичило в туалет. Найти это заведение не составило труда, но когда дело дошло до мытья рук, я подошла к умывальникам и в растерянности остановилась. В те времена в России в местах общественного пользования ещё не устанавливали кранов, которые называются сенсорными или, по-другому, бесконтактными, поэтому я понятия не имела, как ими пользоваться. Ручек с горячей и холодной водой у них нет, а от самого крана присутствует только та часть, из которой течет вода. Как нарочно рядом не оказалось никого, на чьём примере я могла бы этому обучиться, действуя, так сказать, по образцу. Вообще-то в помещении туалета я была не одна. Неподалёку от умывальников стояли четыре женщины, переговаривавшиеся друг с другом на одном из европейских языков, но с мытьём рук они либо не спешили, либо уже их помыли. Кроме того, пару минут спустя в туалет зашли две, пахнущие сногсшибательным парфюмом, девушки, которые направились в кабинки и там на некоторое время затихли. Немного поразмыслив, я решила, что не стоит дожидаться, пока они выйдут, учитывая, что аэропорт – место массовой спешки, и у них может не остаться времени на то, чтобы помыть руки. Придя к такому выводу, я принялась исследовать ранее не известные мне умывальники с тем, чтобы выяснить, как ими пользоваться.

В надежде самостоятельно докопаться до истины, сначала я постучала по крану ладонью сверху, затем сбоку, потом засунула палец внутрь крана, однако, вода из него никак не хотела течь. Тогда я решила, что он сломан, подошла к следующему умывальнику и стала производить с ним точно такие же манипуляции. В ту же минуту по спине у меня пробежали мурашки от ощущения чьего-то пристального взгляда. На самом деле их было четыре. Обернувшись, я увидела, что мирно беседовавшие до того европейки разглядывали меня так, будто перед ними стояло дикое животное, непонятно каким образом очутившееся в дамском туалете. Потом к ним присоединились две напарфюмированные девушки, которые вышли из кабинок, и вшестером, указывая на меня пальцами, они принялись хихикать и переговариваться между собой ехидными голосами. Меня обдало горячей волной такое чувство стыда, что я пулей вылетела из помещения туалета и быстрым шагом пошла по коридору аэропорта, не разбирая пути. Через некоторое время я успокоилась и решила повторить неудавшуюся попытку вымыть руки, правда, на этот раз, замаскировав свои истинные намерения. С этой целью я зашла в другое туалетное помещение и стала расчёсываться перед зеркалом, наблюдая за тем, как остальные женщины пользовались бесконтактными кранами. Моментально выяснилось, что это было проще простого. Стоило подставить под кран руки, как из него автоматически начинала течь вода.