Сказки печали и радости

– Местный царек, – буркнула себе под нос Василиса.

Охрана подтолкнула бредущего к воротам Ваню, и тот огрызнулся. Едва снова не завязалась потасовка, но обошлось.

Василиса поймала свое отражение в стекле и отвернулась от окна. Перед глазами калейдоскопом пронеслись унизительные воспоминания вчерашнего скандала. На семейном ужине, посвященном юбилею отца, Ваня наконец представил ее родне. За столом собрались вся семья, включая старших братьев с женами, а потому сцена получилась особенно грязной, даже несколько киношной. Не испытав все на собственной шкуре, Василиса подумала бы, что так не бывает: ну разве что в дешевых мелодрамах.

Ваня публично от нее отрекся, и предательство его до сих пор сидело в сердце острой иглой. Василиса перестала мерить шагами кабинет, коротко выдохнула, выпуская наружу злость, а затем решительно вернулась за стол и щелкнула мышкой. Рабочий ноутбук с легким гулом вышел из спящего режима. На экране темнота растаяла, и на ее месте возникло личное дело Марии.

Лучшее лекарство от любовной боли – работа. Тем более случай Марии Купцовой сложный. Одна только фраза «мир крепко держит тебя» чего стоит. Неужели у девчушки шизофрения? Болезнь, конечно, никого не щадит, но обрасти таким диагнозом в столь раннем возрасте крайне печально.

Василиса часто использовала это определение – «обрасти диагнозом». Не приобрести, нет, ведь приобретения у нее ассоциировались с чем-то позитивным, а именно обрасти: остаться внутри прежним, но претерпеть внешние изменения. Будто шерстью покрыться, как в сказке про чудовище. Как сказка, кстати, называлась? Что-то про цветочек аленький?

Василиса вспомнила аккуратно подстриженные ногти Марии, ее спокойную реакцию на вопросы и потянулась к ноуту.

«Онихофагии и явного беспокойства не проявляет».

Пальцы уверенно запорхали по клавиатуре, по экрану черными птицами замелькали буквы. Они выпрыгивали досаждающими галками, вызывая притихшую мигрень. К головной боли добавилась еще и легкая тошнота, и Василиса перестала печатать. Что-то было не так…

Еще через мгновение Василиса отогнала эту мысль и вернулась к работе. Заново пролистала личное дело, знакомясь с протоколом задержания. Параллельно с этим ввела в поиске «певец Финистов и фанатка» и включила первое попавшееся видео.

– Вопиющий случай, из-за которого едва не произошла трагедия, – серьезно глядя в камеру, проговорила журналистка. Микрофон в ее руке дрогнул, будто кивнул на ее слова. – В дом к знаменитому певцу Соколу Финистову пробралась сумасшедшая фанатка.

Корреспондент обернулась на роскошный особняк, возвышавшийся за ее спиной. Его дорогую отделку стыдливо прикрывал высокий металлический забор, но даже он не мог спрятать черного дыма, спиралью ввинчивавшегося в безоблачное небо.

Василиса оторвала взгляд от видео в углу экрана и углубилась в копии отчетов из полицейского участка, которые приложили к личному делу Марии Купцовой.

«Гражданка Мария Афанасьевна Купцова пробралась в дом потерпевшего поздно ночью. Версия подкупа охраны отрабатывается».

– Мы не знаем, как именно фанатке удалось обмануть новейшую систему безопасности, но известно, что Финистов совсем недавно обновил штат прислуги, и, возможно, кто-то из них поддался соблазну легких денег.

«В качестве возможного предмета подкупа в деле фигурируют золотые серьги с драгоценными камнями, выполненные в виде веретена. Со слов гражданки Марии Афанасьевны Купцовой, она подарила означенные золотые украшения домработнице, которая и впустила ее в дом».

Василиса задумчиво покрутилась в кресле. Версия с подкупом сережками выглядела сказочной. Кто в современном мире банковских карт и онлайн-переводов польстится на такое сомнительное вознаграждение?

– Злоумышленница проникла в спальню к певцу и связала его!

Голос журналистки звенел от предвкушения, и Василиса покосилась на экран. Она рассмотрела значок известного канала, чьей основной тематикой давно стали скандалы со звездами. Что ж, это объясняло эмоциональность выпуска.

– Неизвестно, что было на уме у сумасшедшей, но до нас дошли слухи о попытке сексуализированного насилия. Менеджер Финистова эту информацию не подтвердил.

Эту новость стоило переварить. Пара шагов, и Василиса оказалась у окна. Из приоткрытой форточки по-прежнему сладко тянуло цветущей сиренью. Василиса не глядя щелкнула по кнопке электрического чайника, стоявшего на краю подоконника, и механически бросила в кружку пакетик с заваркой. По кабинету поплыл шум закипающей воды. Этот звук всегда успокаивал ее не хуже кваканья болотных лягушек, которых она включала перед сном.

– Планы злоумышленницы нарушила невеста Финистова, которая без предупреждения вернулась в дом. Безумная фанатка при столкновении с невестой попыталась скрыться с места преступления. Ей это почти удалось, ведь именно в момент ее побега возник стихийный пожар из-за короткого замыкания. К счастью, охрана сработала оперативно и поймала злоумышленницу, а огонь удалось быстро потушить.

Совпадение? Пожар и правда возник случайно, или Мария обеспечила себе пути отступления? Пациенты их клиники иногда проявляли удивительную смекалку в самых неожиданных вопросах.

Видео, запущенное на ноуте, подходило к концу:

– К сожалению, это все, что известно к данному часу, – проговорила журналистка. Ядовитым неодобрением, сквозившим в ее голосе, можно было опрыскивать кусты от паразитов. – Встретиться с нарушительницей спокойствия Финистова мы не смогли: она бесследно исчезла прямо из полицейского участка.

Что ж, отец Марии среагировал оперативно: час-два промедления – и фото его дочери просочились бы в сеть. Чайник утробно щелкнул и затих. Василиса плеснула кипяток в кружку, бездумно повозила пакетиком по дну и, вернувшись за стол, снова засела за полицейский протокол. Она легко нашла свидетельские показания домработницы:

«Девка с виду безобидная, не похожа на всех этих наглых баб. Конечно, я отправила ее восвояси, когда она попросилась в дом. Как иначе-то? Я погнала ее, но мерзавка ключ от черного входа у меня из кармана вытянула!»

Василиса полистала свидетельские показания, но больше ничего интересного не нашла.

«Записано с моих слов… Дата… Подпись…»

Пустой чай горчил, но сахар закончился, а идти к коллегам не хотелось. Дело Марии Купцовой, несмотря на его очевидную простоту, затягивало все сильнее. Впервые за несколько лет Василису действительно заинтересовала история пациента. Скажи ей об этом кто-нибудь сегодня утром, она бы рассмеялась. Многолетний медицинский опыт превратит в сухарь даже самый мягкий кусок хлеба, а потому Василиса уже давно ничего не ощущала по отношению к больным и их родственникам: ни сочувствия, ни любопытства. Впрочем, возможно, причина была вовсе не в работе, а в ней самой. В личной жизни Василиса тоже все больше превращалась в ледышку. Даже любовь к Ване не смогла ее толком пробудить, так, лишь ненадолго встряхнула. Все казалось каким-то ненастоящим, не стоящим внимания…

Василиса пролистала полицейский протокол до конца и вернулась к медицинской карточке пациентки. Ее волновало кое-что, напрямую не связанное с преступлением, а именно – список вещей, с которыми Мария Купцова поступила в клинику.

Их оказалось совсем немного: джинсы, худи, кроссовки и куртка, в кармане которой нашли потрепанное птичье перо и носовой платок с ручной вышивкой. Ни телефона, ни ключей от дома, ни косметички. Описание вышитой картинки (распахнутый человеческий глаз) занесли в базу, но Василиса сделала пометку взглянуть на вещи лично: мало ли, вдруг что-то упустили из виду. Ну а пока определенно пришло время еще раз поговорить с Купцовой.

* * *

Она нашла ее прогуливающейся по саду. Мягкие больничные тапочки на ногах Марии с легким шуршанием скользили по асфальтированной дорожке. Вьющиеся волосы трепал ветерок. Он же заставил Марию ухватиться за высокое горло зеленой (как и вся больничная одежда) водолазки и стянуть его под подбородком. Солнышко припекало по-летнему, но после дождя воздух еще не прогрелся. Серебристые капли поблескивали на зеленых листьях деревьев, между которыми вилась садовая дорожка. Чуть позади прогуливающейся подопечной брел Сергей. Заметив Василису, он приободрился и сухо бросил:

– Спровадили бывшего?

В отблесках солнца прищуренные глаза старшего медбрата сверкнули по-звериному хищно, а улыбка больше напомнила оскал. Василиса одернула себя: сама-то она сильно добрая после ночной смены? А у Сергея она вторая подряд.

– Откуда знаете, что бывшего?

– Мудрая женщина с такими не церемонится.

– С какими?

– С избалованными папенькими сыночками. Я таких в свое время навидался. Одного еле с себя сбросил…

Василиса торопливо отвела глаза. На миг вместо Сергея она увидела серого волка с царевичем на спине. Картинка оказалась такой яркой, живой, что все вокруг поплыло цветными пятнами. Пришлось снова снять очки, а затем с усилием вернуть их на место и чуть надавить на оправу. Мир встал на место, как собранный пазл, а вновь напомнившая о себе мигрень прошла.

Что ж, учитывая прошлое место работы Сергея, неудивительно, что он успел нанянчиться с чужими богатыми отпрысками.

– Я хочу поговорить с Марией. – Василиса вернула разговор в деловое русло. – Лучше здесь, в саду, в неформальной обстановке.

Были в клинике пациенты, которым запрещали прогулки, но Купцова к такой категории не относилась. Все могло измениться вечером, после заключения Василисы, но пока…

– Я буду рядом. – Сергей кивнул на ближайшую лавочку. – Располагайтесь.

С этими словами он отошел в сторону, но остался в зоне видимости. Мария же, все это время безмолвно наблюдавшаяся за их разговором, неуверенно улыбнулась:

– Ты вернулась.

– Мы еще не договорили.

Рукой Василиса предложила пациентке присесть и сама опустилась рядом. Купцова не казалась опасной, но близость Сергея успокаивала. В самом начале их знакомства этот одинокий волк пытался к ней подкатить, но понятливо соскочил, стоило ей намекнуть на жениха.

– Расскажи, пожалуйста, что случилось, когда ты проснулась? – с почти искренним интересом спросила Василиса. Блокнот в этот раз она не взяла, а потому готова была запомнить каждую мелочь, чтобы затем занести ее в историю болезни. – Ты сразу поняла, что твой отец – отражение?

Между Марией и ее отцом считывался застарелый конфликт. Возможно, всему виной его женитьба на другой женщине? Василиса погуглила. Их клиент, «тот самый Купцов», в отличие от своего сказочного прототипа, горевал недолго и быстро нашел утешение в объятиях известной фотомодели. Не это ли стало первым камешком в лавине, накрывшей Марию?

– Да. Не только он, но и большинство людей здесь, – ответила Мария. Ее взгляд рассеянно заскользил по кронам деревьев, на ветках которых мелькали воробьи. – Ты первая оказалась настоящей. Я даже обрадовалась: вдруг это добрый знак! Вдруг ты мне поможешь.

– Помогу. Моя работа – помогать людям, оказавшимся в ситуации, похожей на твою.

Василиса снова не без удивления отметила, что говорит искренне. По какой-то причине Мария вызывала у нее симпатию. Возможно, из-за личной драмы? Василиса давно разорвала отношения с отцом, тем еще бездушным типом, чахнущим над своим криптовалютным златом. Но отголоски этой боли до сих пор иногда давали знать о себе.

Мария резко повернулась. На веснушчатом лице нежным цветком расцвел восторг.

– Спасибо! – сказала она и порывисто сжала ладонь Василисы. – Что тебе рассказать? Что ты хочешь знать?

Василиса покосилась на мягкую девичью руку, затем на Сергея, зорко следящего за ними, и, кашлянув, сказала:

– Ты говорила, что шагнула в зеркало. Что было потом?

– Оказалась в этом мире. Поначалу спала, как и все тут, а затем перышко меня разбудило. Ты не знаешь, стражники, которые меня обыскали и в повозку с решетками посадили, не потеряли его?

– Не знаю, – уклончиво ответила Василиса. – Но попробую узнать.

В глазах Марии вспыхнула благодарность.

– Только перышко меня с любимым связывает! Если ударить перышком о сырую землю, он ко мне прилетит, никакие оковы не удержат.

Василиса уточнила:

– Раньше уже прилетал?

– Нет, – жалобно ответила Мария, но тут же с жаром добавила: – Так он не знал, где меня искать!

Что ж, пожалуй, лучше перевести тему. Сейчас не время искать логические нестыковки в ее рассказе.

– Как ты оказалась в доме Финистова?

– Подожди, дай расскажу все сначала. – Мария помолчала, собираясь с мыслями, а затем затараторила: – Как проснулась, вспомнила наказ Бабы-яги, которая меня зельем напоила и в зеркало пустила. Она сказала, чтобы нашла я трех ее сестер. У первой по блюдечку с яблочком узнаю, где искать любимого. Две другие вручат мне дары, от них отказываться нельзя: пригодятся.

– Ты не знала, где искать Финистова? В сети ведь все есть.

Тут Василиса немного слукавила. Вряд ли адрес известного певца гуглился на раз-два, но при желании эта проблема решалась.

Мария покачала головой:

– Не пойму, о чем ты. Догадываюсь, но смысл слов теряется. Хорошо, скажу как на духу: память отражения слетает с тебя осколками, стоит проснуться. А потому я как ребенок в этом мире: ничего не разумею, плутаю в трех соснах. Только судьба, что ниткой волшебного клубка ведет, и не дает вконец заблудиться.

– Понимаю. Продолжай.

– Бросилась я наружу в чем была. Вокруг шум, гам, повозки без лошадей… От испуга влетела в первые попавшиеся двери. Они меня завертели и выплюнули внутрь терема с высокими потолками. Там я ни жива ни мертва упала на лавку, а вскоре ко мне девчушка села. С виду Баба-яга Бабой-ягой, хоть и маленькая совсем.

– Почему?

– Волосы зеленые, в косы заплетены, но из кос веревки торчат.

«Дреды», – поняла Василиса и кивнула.

– Я спросила, знает ли она моего Финиста. Она рассмеялась и сунула мне под нос его портрет. Я хотела забрать, но она отобрала и сказала, чтобы не трогала больше ее телефон. А телефон ну точно блюдечко только не круглое, но яблоко сзади на нем издали видно.

«Айфон», – мысленно хмыкнула Василиса.

– Так-так, а дальше?

– Взмолилась я, попросила рассказать, как мне его найти. Она посмеялась, но в телефон носом уткнулась, а потом сунула мне бумажку с местом, где живет Финист.

Что ж, Марии повезло: ей попался эмпатичный подросток. Говорят, дети сейчас все через одного рождаются компьютерными гениями. И адрес чужой пробьют, и данные личные взломают.

– Я поблагодарила и отправилась восвояси. По дороге попалась мне небольшая комнатка с вышивальщицами. Одна из них снова мне напомнила ягу. Но волосы у нее были красные, как пламя.

Судя по описанию, Мария набрела на мастер-класс по рукоделию. Василиса, не перебивая, внимательно выслушала историю о подаренном наборе для вышивания (наверняка рекламная кампания какой-нибудь фирмы) с пяльцами и иголкой. Там же, на мастер-классе, Мария вышила тот самый платок и отправилась дальше. Уже внизу, в холле, ее окликнула старушка, в которой Мария, конечно же, признала третью сестру Бабы-яги. Старушка, похоже, и сама не очень хорошо соображала, потому что попросила донести тяжелую сумку до дома. Из рассказа получалось, что старушка буквально вырвала из мочек золотые сережки и всучила их Марии. Хорошо, если и правда так, а иначе в скором времени им поступит запрос из полиции на некую девушку-воровку, обманом выманившую у старой больной женщины семейную реликвию.

– Я села в желтую повозку, показала бумажку и оказалась на месте. Меня не хотели впускать в дом, но нашлась добрая женщина… Я отплатила ей единственной ценной вещью: волшебными сережками.

А вот тут Василиса напряглась. Они плавно подкрадывались к кульминации всей истории.

– Зачем же ты связала Финистова? – участливо спросила она, отслеживая каждую эмоцию на лице Марии. – Ты хотела навредить ему?

Мария с таким пылом вскочила с лавочки, что Василиса прикусила язык: мягче надо было, мягче… К счастью, девчушка почти тут же села обратно и шмыгнула носом. Две слезинки скатились по усыпанным золотыми веснушками щекам.

– Пробудить я его желала! Поцелуем любви…

Кажется, слухи о сексуализированном насилии небезосновательны. Надо же, как крепко сказочная тема обосновалась в голове Купцовой.

– Сработал поцелуй?

Она покачала головой, а затем спрятала лицо в ладонях и горько, как ребенок, заплакала.

– Прошу тебя, помоги! Крепко он спит, так просто не разбудить!

Василиса поморщилась. Кажется, пришло время расплачиваться за опрометчивое обещание помочь. Худенькие плечи Марии сотрясались в рыданиях, и что-то в ее сломленной позе заставило Василису покоситься в сторону Сергея, спешащего к ним, и быстро спросить:

– Как я могу помочь?

Она знала, что пожалеет, как только услышит ответ. За несколько последних лет ее сердце как будто обросло крепкой медицинской броней, становившейся все толще с каждым годом работы. Как новенькой пациентке удалось так быстро ее пробить?

– Прошу, найди перышко Финиста и брось его на землю! Теперь он знает, где меня искать. Он прилетит!

– Ну все, хватит.

Сергей взял Марию под локоть и заставил подняться. Василисе достался его полный злого недоумения взгляд.

– Да что с вами сегодня? – уходя, буркнул он.

Второй раз за этот бесконечный день Василиса наблюдала, как он поспешно уводит от нее пациентку. Ощущение дежавю вызвало новый приступ мигрени.

* * *

Естественно, ей бы и в голову не пришло выполнять просьбу Марии. Если бы не одно «но»… В обеденный перерыв, листая ленту новостей, она наткнулась на видео с домработницей Финистова. Женщину поймал кто-то из фанатов, отрезал все пути отступления и буквально вынудил дать пару комментариев на камеру. Домработница отвечала неохотно и явно пыталась под шумок проскочить под рукой горе-журналиста и исчезнуть в толпе.

– Что вы можете рассказать о сумасшедшей, проникшей в дом к Финистову?

– Ничего! Я ее толком и не видела!

На этом моменте Василиса остановила видео и увеличила изображение. Точно, зрение ее не обмануло. На застывшей картинке можно было разглядеть золотые сережки в виде веретена. Василиса их бы не заметила, но взволнованная домработница принялась теребить прическу. Между прядями аккуратного каре тускло блеснуло золото. Кадр почти мимолетный. И он не означал, что Мария говорила правду. Она могла сочинить про сережки на ходу – просто заметила их у домработницы и искусно вплела в свою историю. Некоторые пациенты клиники оказывались прирожденными сказочниками: такие сюжеты выдавали экспромтом, что любой сценарист за них бы душу продал. И все же… Это заставило Василису призадуматься.

Прежде чем отправиться в комнату с личными вещами пациентов, Василиса выпила таблетку от головной боли (третью по счету). Определенно, сегодня то ли магнитные бури шалили, то ли ретроградный Меркурий. Возможно, на это же стоило списать и внезапный приступ авантюризма, которым Василиса прежде не страдала.

Вещи ей выдали без вопросов. Она осмотрела их, тайком вытащила перо из кармана куртки, а остальное вернула на место. Кладовщица, не отрываясь от турецкой мелодрамы, раздраженно приняла все обратно.

Василиса торопливо вышла в сад. Перышко бросила на землю под цветущей сиренью, чувствуя себя то ли дурой, то ли участницей шоу «Розыгрыш». Первое казалось вероятнее, ведь из кустов на нее не выскочили с поздравлениями и камерами наперевес. Постояв немного, Василиса оставила перо на зеленой траве и вернулась в кабинет.

Странности начались сразу же. Первой стал звонок главврача. Телефон завибрировал с такой яростью, будто хотел, как ведро с помоями, выплеснуть на нее, Василису, часть раздражения, сквозившего в голосе по ту сторону трубки.

– Звонил Финистов. Он хочет встретиться с Купцовой лично.

– Пациентка не готова к свиданиям, – стараясь скрыть удивление, сказала Василиса. – Я еще не пришла к окончательному выводу насчет ее диагноза, но…

Дальше пришлось молчать и слушать. Василиса поморщилась лишь в конце разговора, хотя кривиться и спорить хотелось сразу же.

– А как к подобной встрече отнесется отец Купцовой?

Этот аргумент Василиса приберегла напоследок. В конце концов, за пациентку платил Купцов, а не Финистов. Почему клиника вообще должна идти навстречу певцу? Он в договоре не фигурировал.

– Никак, если не узнает о ней.

В ухо понеслись гудки – громкие и резкие, но не отрезвляющие, а, наоборот, погружающие еще больше в водоворот нереальности происходящего. Василиса ощутила себя зрительницей в театре абсурда. Казалось, как ни вмешивайся, спектакль все равно встанет на свои рельсы. Так бывает, когда кто-то хочет кулаком вколотить неподходящий пазл в почти собранную картину.

Странность вторая: Финистов примчался в клинику так быстро, будто обладал телепортом. В жизни певец оказался еще более симпатичным, чем на фото. Те явно не передавали его обаяния, под которое мгновенно попал весь женский персонал. Слепое обожание младших медсестер было почти физически ощутимо. От разносившихся по углам восторженных охов хотелось прикрыть уши.

В каком-то смысле Василиса понимала коллег. Высокий (метр восемьдесят, не меньше), подтянутый Финистов обладал поистине магнетической притягательностью. Под взглядом его ясных глаз девицы плавились не хуже мороженого на солнцепеке. Василисе плавиться не позволяла головная боль: черепушку буквально разрывал на части трезвон колоколов. После сегодняшних приступов мигрени ей точно стоило показаться неврологу и записаться на УЗИ шеи. Кажется, сосуд пережало. Чем еще можно объяснить тот факт, что мир за очками периодически шел трещинами или замирал, как на застопоренном видео?

– Зачем вы хотите ее увидеть?

Вопрос прозвучал спокойно, и Василиса мысленно поздравила себя.

– Даже не знаю, – смущенно ответил Финистов и вдруг понизил голос: – Будто должен, понимаете?

– Нет.

– Ну как же… Она ведь из-за меня загремела в дурку. А если она нормальная? Может, произошло недопонимание?

Василиса прищурилась. Мог ли отец Купцовой подговорить Финистова? Пообещать тому денег или помощь в обмен на пустячок: заверить взволнованную общественность, что с его дочерью, с Марией, все хорошо?

Правда неясно, зачем ему это. Надавить на Василису и других врачей клиники не так уж сложно: одно слово папеньки Купцова, и Марию тут же выпустят на волю. Если только… Если только в деле нет подводных камней. Тех, которые с ее ракурса не разглядеть.

– Все может быть, – вслух ответила Василиса.

Третьей странностью стало место встречи Финистова и Марии Купцовой. В клинике имелась комната, разделенная надвое стеклянной звуконепроницаемой стеной. Почти как в сценах допроса в американских фильмах. В клинике ее использовали для сложных случаев медицинского освидетельствования, когда пациент нервно реагировал на толпу врачей, а вынести диагноз требовалось коллективно.

Почему они выбрали эту комнату для сегодняшней встречи, осталось для Василисы загадкой. С нарастающим беспокойством, зудом пробирающимся под кожу, она наблюдала за Марией. Девчушка сидела на стуле с высокой спинкой. На ее запястьях поблескивали металлические браслеты – меры безопасности, о которых предупредил Сергей. Он настороженным волком застыл у дверей, пустив вперед Финистова. Василиса невольно шагнула вперед, подошла вплотную к стеклу и замерла. Главврач за ее спиной кашлянул.

– Все под контролем, – зачем-то повторил он ей то, что сказал Финистову. – Сергей в любой момент вмешается. Купцову перед встречей еще раз обыскали. Все максимально прозрачно.

«Как мутная вода», – хотела добавить Василиса, но промолчала. Она нажала на кнопку, включающую передачу звука с той стороны стекла, но вместо слов раздалось шипение.

– Черт, аппаратуру заглючило. – Главврач высунулся в коридор и крикнул: – Наладчика нам сюда, быстро!

Он наугад принялся тыкать по клавишам, но Василиса его уже не замечала. Всем ее вниманием завладела эта странная пара: Купцова и Финистов. Вместе они смотрелись на удивление гармонично, было в них что-то неуловимо общее. Как в паре, которая прожила вместе много лет. Сейчас, когда их разделяло всего несколько шагов, это особенно бросалось в глаза.

Финистов что-то сказал (колонки выплюнули новую порцию шипения вместо слов), и Мария улыбнулась. Слабо, неуверенно, измученно. Тоже что-то ответила и совершенно неожиданно, без перехода, заплакала. Сердце Василисы кольнула жалость. В фигурке Марии, в том, как она сжалась на стуле, читалась откровенная боль. Она обжигала даже сквозь стекло, а уж вблизи наверняка ощущалась еще сильнее.

Финистов, поколебавшись, шагнул к Марии. Сергей дернулся, но остался у двери: певец остановил его царственным взмахом руки. Василиса затаила дыхание. Казалось, ей вот-вот откроется что-то важное, какая-то все время ускользающая истина. Обрывки снов закружились в голове, перед глазами запрыгали цветные пятна, и она сняла очки. Рука, сжимающая дужки, задрожала. Без очков картинка стала более размытой, но Василисе и не хотелось видеть этот мир четко. Ее взгляд искал что-то иное…