скачать книгу бесплатно
Эта идея Хэвен не нравится, но Камилла смотрит на нее с надеждой, и она соглашается.
– Идет. Но только телефон я возьму с собой и позвоню сразу, как только мы поймем, что к чему.
По лестнице они спускаются как в замедленной съемке – ступенька за ступенькой, кажется, целую вечность. Хэвен стискивает в одной руке телефон, а в другой влажную ладонь Камиллы. На всякий случай они пробуют выключатель, но ничего не происходит, а стук вновь повторяется, и они чуть не подпрыгивают.
Камилла вдруг останавливается.
– Я должна проверить, все ли в порядке с мамой.
Вот теперь Хэвен всерьез задумывается о том, что сходит с ума и вот как раз сейчас у нее начались слуховые галлюцинации.
– Прости, что?
– Я должна проверить, все ли с ней в порядке.
– Ты ведь это несерьезно!
Стук повторяется, становясь громче и настойчивей.
– Да, а что если с ней что-то…
– Нельзя разделяться, – рассерженно шипит Хэвен. – Ты что, не смотрела фильмы ужасов?
– Я их не очень люблю.
– Тогда просто поверь мне, когда кто-то из персонажей говорит, что им следует разделиться, вот с этого момента начинается все самое плохое. Если хочешь проверить маму, мы сделаем это вместе. Но сначала посмотрим, кто стоит за дверью. Камилла утвердительно кивает, но тут в воцарившуюся в доме тишину врезается скрежет.
– Мам!
– Нет! – Хэвен цепляет Камиллу за рукав, но она вырывается и исчезает в темноте коридора.
Дверь с грохотом дергается в петлях и застывает, а Хэвен успевает зажать себе рукой рот.
– Ками, подожди! – шепчет она, но в коридоре она одна.
А обернувшись, Хэвен застывает перед настежь распахнутой дверью.
Камилла взлетает вверх по лестнице, и, распахнув дверь в некогда спальню родителей, застывает. Ванесса спит на кровати, завернувшись в одеяло. Ее правая рука с потрескавшимся кроваво-красным маникюром свисает с кровати, и Камилла разглядывает на электронных часах на запястье мамы зеленые светящиеся цифры: 02:07.
Она ничего не понимает. Она готова поклясться, что слышала, как мама звала ее.
Сердце Хэвен пропускает удар. А потом еще один. В пару прыжков она преодолевает расстояние до высокого платяного шкафа в коридоре.
Через щель между дверцами шкафа ей хорошо виден кусочек темного коридора и распахнутая дверь.
– 911, что у Вас случилось?
– Хэвен Лаво, Прескотт Авеню 13, это дом моей подруги Камиллы Лэнгдон, в дом только что вломились.
Она знает, что нужно говорить – быстро и четко, только главная информация, никаких эмоций и бесполезных "спасите-помогите", как в дешевых фильмах. Она так не поступит. Потому что в этих фильмах никто не выживает.
– Мисс Лаво, Вы уверены, что видели, как неизвестные проникли в дом?
– Да.
А вот сейчас лучше соврать.
– Хорошо, Хэвен, могу я так Вас называть?
– Да.
– Хэвен, полицейская машина в пути, говорите со мной, пока она не приедет. Где Вы сейчас находитесь?
– Я.… В коридоре.
– Хорошо. Убедитесь, пожалуйста, что все двери и окна в доме закрыты.
– Они… Одна дверь открыта.
– Вы видите эту дверь? Можете ее закрыть?
– Д-да… Наверно.
– Тогда закройте.
Хэвен колеблется, но голос в трубке ее успокаивает. В службе спасения работают люди, которые знают, о чем говорят, верно?
Первые шаги даются ей с трудом, она двигается медленно, как во сне. Хэвен хватается за прохладную деревянную ручку и вздрагивает, когда дверь со скрипом закрывается.
– Получилось?
– Да.
– Теперь обернитесь.
– Что? Зачем?
– Вам нужно обернуться и проверить, нет ли никого позади Вас.
Внутри все сжимается. Почему она сама об этом не подумала? И почему ей говорят об этом только сейчас? Хэвен медленно поворачивается. Конец длинного коридора пропадает в темноте.
Она сглатывает.
– Тут никого нет.
Тишина. Хэвен прочищает горло и повторяет:
– Здесь никого. Все в порядке.
Она уже начинает сомневаться в своих словах, а потом слышит голос женщины:
- Вы уверены?
Хэвен застывает. Кровь в ее жилах, кажется, тоже застыла. Она вглядывается в мрачную темноту, как дым, заполнившую коридор, пытаясь увидеть там…
– Вы здесь? – слышит она свой испуганный шепот, но вместо ответа на другом конце провода раздается шипение, как при плохой связи, а ее дрожащая рука не удерживает телефон, и он с приглушенным стуком падает на ковер. Машинально она опускается, чтобы поднять его, но так и остается стоять на коленях. Голос, который она слышит, звучит не здесь, не в этом коридоре, не в этом пространстве и времени, а где-то в уголках ее разума.
Она поднимает голову. На его лице играет его фирменная, невероятно заразительная улыбка, давным-давно зажигавшая в ее сердце теплые огоньки.
– Хэвен, – повторяет он, медленно, будто пробуя ее имя на вкус, и его язык обводит по краю верхнюю губу, оставляя над ней влажную дорожку. Рот его продолжает улыбаться, но глаза не мигая буравят ее лицо. – Проникать в твою голову становится все проще и проще…
Хэвен с ужасом смотрит на темный экран телефона – никакого звонка и не было. Это была лишь иллюзия.
Она заставляет себя снова посмотреть на него. Это не его глаза. Не глаза Джеймса. Точнее, они выглядят,как его глаза, но Хэвен не узнает в них своего старшего брата. Хэвен старается не смотреть в эти пугающие глаза. Она смотрит на большие белые круги на его футболке – мультяшные глаза персонажа из Южного Парка. Откуда он знает, что было на Джеймсе в ту ночь?
– Ты меня боишься? – произносит он, и его язык вновь совершает то же движение. Хэвен думает, сделай он так еще раз, и ее точно вырвет. Она прислушивается к своим ощущением. Боится ли она его? Возможно. Другой вопрос, страшно ли ей?
– Да, – произносит она тихо, но очень четко.
Что-то внутри нее, шестое чувство, маленький чертенок побуждают ее ответить так. Она любит свою интуицию и знает, что в ситуациях, когда не можешь найти ответа у мозга, нужно обращаться именно к ней.
Иногда твой организм лучше тебя знает, как нужно поступить. Первые три дня в ее второй школе в Нью-Йорке каждый раз, выходя из класса в общий коридор, Хэвен сталкивалась с, как выражалась ее подружка Стефани "хулиганами, с которыми лучше не связываться". Хэвен же выразилась бы по-другому. Ей было одиннадцать, у нее раньше ее сверстников начался переходный период, и ей тогда казалось пиком моды красить ногти в матовый черный и носить сразу все кольца с кувшинками, которые присылала ей бабушка. Остальные дети в классе не показывали свою индивидуальность таким ярким образом, и это, несомненно, привлекло внимание Троя и двух его "стражей-троллей", Дика и Свенсона, как мысленно она их называла.
– Что, опять раскрасилась как ведьма?
Приглушенный смех со стороны "стражей".
– Ага.
– Боишься нас, мелкая?
– Боюсь.
Пауза.
– Эм… правда?
– Правда.
На четвертый день Хэвен вышла в коридор без каких-либо препятствий.
Все дело было в психологии, и поистине шестое чувство давало ей понять, что таким людям, как Трой, нужно давать то, что они будто бы от тебя хотят. Сейчас Хэвен чувствовала нечто подобное. Например, то, что ему нравилось положение, в котором они находятся. То, что она стоит перед ним на коленях.
Он чуть склоняет голову набок, и это отрывает ее от мыслей. В голове всплывает картинка.
Больница. Медсестра. Тот же жест, вызвавший у нее беспричинную панику.
– Ты не Джеймс, – произносит она, точно так же как он, медленно растягивая слова. Она понятия не имеет, что ей делать, но точно знает – ей нужно потянуть время. Ей ни в коем случае нельзя разозлить его. И нельзя привлечь внимание Камиллы и позволить ей спуститься по лестнице сюда, в логово Дьявола.
– Нет, конечно, нет.
Он делает шаг вперед, и тусклый свет освещает его полностью. Она смотрит на вздутые вены на левом предплечье, там, где…
– У Джеймса есть шрам.
– Что, Русалочка?
Она вздрагивает, подавляя подступившую к горлу тошноту. "Русалочка", звучит в ее голове любящим голосом Джеймса. Она сглатывает.
Ей девять. Она забралась на дерево, но понятия не имеет, как слезать обратно. Он стоит внизу, говорит ей что-то веселым успокаивающим голосом, но она знает, что на самом деле ему намного страшней, чем ей. Когда он ловит ее, то, не удержавшись на ногах, валится на землю.
– Ты в порядке, Русалочка?
– А ты?
Смеясь, он отбрасывает непослушную прядь с лица. Из-под рукава его оранжевой футболки быстро бежит тонкая красная струйка.
– Отлично. Заживет.
– Шрам. На предплечье. Он есть у Джеймса, у тебя его нет, – Хэвен с горечью ловит себя на мысли, что до сих пор говорит о брате в настоящем времени.
– Извини, Хэвен, некоторые подробности даже мне неизвестны.
– А откуда известно все остальное?
– Из твоего сознания, разумеется.
– Кто ты?
Улыбка становится шире, и на этот раз его глаза оживают. Он явно ждал этого вопроса. Он явно долго раздумывал над тем, что ответить.
– К сожалению, я не собираюсь раскрывать тебе все карты, Хэвен. К сожалению, для тебя, разумеется. Могу лишь сказать, что в каком-то смысле я – часть тебя. А ты часть меня.
– Ты в моем воображении?
– О нет, все не настолько просто. Я очень даже реален. Ты ведь прикасалась ко мне там, в лесу? И дома, когда проснулась от очередного кошмара. Я помог тебе тогда, помнишь?
Мама. Это была не она. Теперь она точно это знает.
– Ты… мертв?
– Смотря какое из значений смерти является для тебя истиной.
Ее передергивает. Свет в глаза. Оглушающий звук столкновения. Горячая кровь между ее пальцами. И как потухающая спичка угасающий свет в глазах ее брата. Смерть для нее имеет только одно значение.
Со второго этажа доносится голос Камиллы, она понимает, подруга зовет ее, она сейчас окажется здесь и…
В отчаянье она смотрит на него. Она должна что-то придумать…
