скачать книгу бесплатно
– А какая хорошая идея, – сказал Гарольд.
– Что?
– Да отличная ведь мысль… Выдавать их замуж по очереди. За Александра, – Гарольд плотоядно усмехнулся.
– Не любишь ты принца.
– А за что его любить? Знаешь, я бы последней выдал замуж Стеллу. Пусть она останется в живых. Она из них единственная нормальная, только Филумена на нее давит.
– Спасибо, – сказала я со вздохом.
– За что?
– За то, что я – это я, а не мокрое место в храме на полу.
– Не за что. Ты здорово летала.
Я улыбнулась:
– И план, говоришь, хороший?
– Ага. Жаль только, что невыполнимый. Для Оберона.
– Так я ведь знаю. Я хотела только, чтобы они испугались.
Гарольд невесело покачал головой:
– Теперь еще они нажалуются королю…
– Пусть жалуются, – сказала я зло. – Гарольд… А что такое Ведьмина Печать?
Он вздрогнул. Покосился с подозрением:
– Откуда ты знаешь?
– Король сказал. Чтобы я, мол, пустил тебя за Ведьмину Печать, да ради собственной шкуры…
Небо потихоньку меняло краски. Будто линяло, сменяя золотую шкурку на светло-бежевую.
– Ленка, – сказал Гарольд. – А ты ведь совсем ребенок.
– Ты же знаешь, что нет. Я маг дороги.
– Знаю. Раньше, когда я сам был сопляком… Я ведь не понимал, какая ты маленькая.
– Я большая. Помнишь, как мы с тобой…
– Да помню! Все помню. Только не знаю, что мне делать. За Ведьмину Печать тебе нельзя… Одной точно нельзя.
– Пойдем вместе?
Гарольд сглотнул. Снова посмотрел за реку. Мне показалось: сейчас он согласится. Сейчас скажет: пойдем вместе. Как в прежние времена. Пойдем и добудем пять принцев для этих поганок-принцесс, и пусть с ними делают, что хотят. Храм Обещания разберем по камушку, на его месте построим цирк… или школу… или просто пусть будет широкая площадь…
Раздался топот. На берег, выбрасывая из-под копыт фонтанчики песка, вылетел приземистый черный конь. В седле его подпрыгивал стражник:
– Господин верховный маг! Еле нашел… Вам письмо, срочное!
И бросил свиток с печатью. Гарольд поймал на лету. Распечатал. Просмотрел. Поскучнел, опустил плечи:
– Ну вот… Опять. Кочевники на севере. Захватили целый город, а там женщины, дети… Хорошо. Ладно. Они у меня попляшут.
И обернулся к всаднику, ожидавшему приказаний:
– Собирай людей. На рассвете выступаем.
Стражник ускакал.
– Вот так, Ленка, – с тоской сказал Гарольд. – Обещал жене сегодня дома ночевать.
Я опустила голову. Топот копыт затих, над рекой протяжно прокричала вечерняя птица.
– Ведьмина Печать – это место? Туда можно попасть?
– Ведьмина Печать – это… Слушай. В нашем мире были времена, когда мертвые не умирали насовсем. Они отправлялись в другую страну. Их нельзя было привести назад, но всегда находились умельцы, которые из этого мира попадали в тот и обратно. Могли передать мертвецу весточку от родственников. И наоборот.
– Загробный мир? – я разинула рот.
– Конечно, тот мир был не совсем… человеческий. Но ведь все знали, что рано или поздно туда попадут. Посредники – те, кто ходили туда-сюда – очень ценились. Кроме того, что они передавали вести от родственников, они еще и хорошее местечко могли приготовить. Представь: помираешь и знаешь, что тебя уже ждут…
– Ну ничего себе, – вырвалось у меня.
– Да. Те, кто могли ходить в тот мир и возвращаться, были в основном некроманты. Ты знаешь, кто такие некроманты?
– Обалденно злые маги, специалисты по мертвецам, – я поежилась.
– Вот-вот. А они не из тех, кто особенно церемонится, особенно если чуют выгоду. Вот они ходили с того света на этот, и узенькая лазейка между мирами становилась все шире и шире. И живого народу туда попадало все больше и больше. И в какой-то момент все перемешалось. И мертвые существа из того мира ломанулись в этот.
– Бр-р-р… – мне все больше становилось не по себе.
– Тут бы всему и конец, но нашлась одна ведьма – имени ее никто не помнит. Она запечатала проход между тем и этим миром. Много веков между ними вообще не было связи. Мертвые, как ты понимаешь, назад не приходили, рассказать было некому… Я вообще всегда думал, что это сказки. Только когда Оберон в позапрошлом году показал мне эту Печать…
– Оберон? Она у него?
– Она ни у кого. Просто есть люди, которые умеют Печать открывать и закрывать. И Оберон бывал за Печатью, давно. Это больше не царство мертвых… но место очень неприятное.
– М-да, – пробормотала я.
Вечер был теплый, безветренный, напевал сверчками, еле слышно шелестел водой, а я сидела вокруг всего этого мира и спокойствия, и мне представлялось бывшее царство мертвых, захламленное и запертое, как чулан.
– Как-то, знаешь… – начала я без уверенности. – Есть легенды про героев, которые спускались в загробное царство. Н-но… Это в самом деле были великие герои…
(И все взрослые мужчины, добавила я про себя.)
Гарольд пожал плечами:
– В настоящем загробном царстве, действующем, у нас хоть какая-то была бы подмога: Ланс, например. Мой отец… А так – подмоги не дождаться.
– Но там есть принцы?
– Да! Оберон рассказывал, там очень много маленьких королевств. Все со всеми воюют. Конечно, там есть принцы.
Понемногу темнело. Небо окончательно вылиняло, из бежевого сделавшись голубым, а потом и синим.
– А почему Оберон сам туда не пойдет?
Гарольд хлопнул по колену хрустящим свитком:
– Да потому что… понимаешь, здесь только с виду все спокойно и хорошо. А на самом деле у Королевства полно врагов. Стоит им узнать, что короля нет на месте – тут такое начнется…
– А если он умрет? Не начнется?
Гарольд виновато опустил голову.
– Ну что ты молчишь?
– Если он умрет, – сказал Гарольд глухо, – король все равно будет на месте. Я.
– Вот как? – спросила я противным голосом ябеды. – Ты что, ровня Оберону?
– Нет, – Гарольд глядел за реку. – Но когда… если… он умрет, я получу по наследству часть его силы.
– Тогда о чем мы вообще беспокоимся? – спросила я после длинной паузы.
Гарольд коротко взглянул на меня. Мне сделалось стыдно.
– Прости.
Он молчал.
– Ну прости, пожалуйста. А ты сам не можешь туда…
– Ну что мы одно и то же по кругу повторяем? – в голосе Гарольда было теперь раздражение. – Я пойду, а там пусть кочевники детишек режут.
– Ты на меня рассчитывал, – сказала я грустно. – Ты меня привел, чтобы я отправилась за Ведьмину Печать.
– Я тебя привел, чтобы ты уговорила Оберона, – возразил Гарольд не очень уверенно.
– Зачем его уговаривать, если ты сам говоришь – он не может идти?
Над рекой зажглась первая тусклая звездочка.
– Если честно, – тихо сказал Гарольд, – я тебя привел просто от отчаяния. Ты единственный человек… единственный здесь маг, кроме меня и Оберона. Мне хотелось с тобой… поговорить, что ли.
– Ну вот и поговорили.
– Поговорили, – Гарольд вздохнул. – Лучше тебе вернуться, конечно. Все равно…
Он замолчал.
– Как он мог дать такое глупое обещание? – вырвалось у меня. – Не мог придумать что-нибудь другое?
– Может, и мог, – голос Гарольда посуровел. – А может, не было ничего другого. Не было выбора, понимаешь?
Звезды загорались одна за другой, словно рассыпали белую крупу. И чем темнее становилось, тем ярче они горели, мерцали, едва заметно меняли цвет.
– Значит, и у нас нет выбора? – спросила я тихо.
Гарольд молчал.
– А время? Время там такое же?
– Оберон говорил, такое же точно. День в день.
– Уже веселее, – я нервно захихикала.
Гарольд взялся за голову:
– Ленка… Эта ведь Печать – такая подлая штука. Если за нее кто-то войдет с нашей стороны – пока он не выйдет обратно или не погибнет, Печать никому не подчиняется. Это значит, что никто никому не придет на помощь. Если вошел – рассчитывай на себя!
Холодный ветер прошелся над речкой, и мне показалось, что звезды на минуту пригасли.
* * *
Мы долго спускались по узкой лестнице – в подвал, в подземелье. Шли в полной темноте – ночным зрением я различала влажные стены, кое-где поросшие плесенью, и гладкие ступеньки под ногами. Время от времени лестница поворачивала под прямым углом. Трижды за весь наш путь за поворотом показывался свет – стражники несли вахту на узких лестничных площадках.
Пять или шесть раз Гарольд останавливал меня, чтобы показать ловушку. Человек, не знающий как следует коридора, обязательно задел бы невидимый волосок, протянутый над полом, или наступил на широкую – шире других – ступеньку, или заставил бы вздрогнуть паутинку в углу. Такого неосторожного ждал каменный мешок, а среди стражи поднялась бы тревога.
– Там внизу что, сокровища? Тайник? Ведьмина Печать?
– Тюрьма.
Я притихла.
Наконец, спустившись глубоко-глубоко, мы оказались в большой комнате под низким потолком. На потолке темнели рисунки и надписи, сделанные копотью свечей: «Люблю Элизу», «Здесь сторожил Василек» и тому подобная ерунда. Вдоль стен горели факелы. Стояло большое кресло (как его только протащили по этому узкому коридору?) и несколько бочек, больших и маленьких.
Кое-где на кольцах, вмурованных в камень, висели обрывки цепей.
– О-о, – сказала я, оглядываясь.
