скачать книгу бесплатно
– Лена, ты меня прости.
Я молчала, опустив голову.
– Ты просто не понимаешь, чего требуешь.
– Нет, это вы не понимаете, что такое для Королевства – потерять вас.
– Я-то понимаю, – сказал он тихо. – Ты сама не знаешь, как ты права.
– Если понимаете – почему не ищете принцев? Почему не позволяете Гарольду? Почему не позволяете мне?
Мы медленно шли по пустынной дорожке вдоль пруда. В воде отражались фонари.
– Вот телефон, – будничным голосом сказал Оберон.
– Ну и что?
– Позвони матери. Скажи, что придешь через полчаса.
Мне захотелось реветь. Он был такой спокойный, равнодушный… непрошибаемый. Как бетонная стенка – хоть голову о нее разбей.
– А я не буду звонить. И не приду через полчаса. И… уходите!
Он схватил меня за клапан рюкзака. Удержал:
– Подожди. Даже если ты пойдешь сейчас со мной в Королевство, и проживешь там годы и годы, и будешь сражаться с кем захочешь за что захочешь – ты все равно будешь дома через полчаса… Понимаешь?
Глава 4
Анатомия обещания
На королевском письменном столе царил беспорядок. Громоздились бумаги и свитки, неровными рядами стояли склянки и чашки, большая чернильница лежала на боку. Старая серая крыса с подвязанным к спине хвостом меланхолично промокала губкой высыхающую чернильную лужицу. Я разинула рот.
– Это Дора, уборщица… не пугайся. Она свой человек.
– Человек? Вы превратили ее в крысу в наказание?!
– Нет, что ты, она всегда была крысой. «Свой человек» – в смысле, ей можно доверять.
Оберон уселся за стол, локтем сдвинул в сторону бумаги. Полетела вниз подставка для перьев в виде мага с посохом; Оберон поймал ее на лету. Поставил на край столешницы. Крыса перехватила статуэтку за талию и поволокла в глубь завала, оставляя за собой мелкие чернильные следы.
Я огляделась.
Похоже, в королевском кабинете несколько дней не прибирался никто, кроме Доры. А крысе не под силу было расставить по местам сдвинутые лавки, поднять опрокинутый стул, сменить портьеру, опаленную снизу огнем упавшего канделябра. Моя мама при виде такого «порядка» упала бы в обморок.
Посреди комнаты стояла на трех деревянных ногах уже знакомая мне доска, покрытая меловой пылью. На ней много раз что-то писали – и стирали небрежно, так что буквы и чертежи, проглядывая друг через друга, образовывали красивый бессмысленный узор.
– Итак, Лена, я готов перед тобой отчитаться, – Оберон вытащил из-под груды бумаг тугой свиток, развернул, и я увидела красивую географическую карту – черный рисунок на желтоватой бумаге. – Королевство растет с каждым днем. Кроме столицы, основаны десять больших городов и несчетное множество деревень и поселков. Земли плодородны. В лесах полно дичи и леших. В горах гнездятся драконы, в реках безобразничают русалки, монетный двор чеканит монету, купцы везут богатые товары из-за моря. Все, как обычно, все, как должно.
Я разглядывала карту, и мне казалось, что нарисованные тушью корабли покачиваются на кружевных волнах, кивают парусами.
– Все, да не все. Разве заморские принцы не знают, что у вас пять принцесс на выданье?
Оберон потер переносицу:
– Лена. Ты когда-нибудь задумывалась об устройстве нашего мира?
– Ну вот же, – я показала на карту. – Моря, берега, реки… У вас земля круглая?
Король ухмыльнулся:
– Вообрази, что ты стоишь в темной комнате. Или нет… Что ты летишь в темной пустоте. Если ты зажжешь огонь – высветится круг. Ты увидишь ближайшие предметы. Чем ярче горит твоя свечка, тем больше их будет. Моря, берега, реки. А за пределами освещенного круга – мрак, и ты не знаешь, что там. Где сейчас наш старый мир? Тот, что мы с тобой вместе покинули? Мы прошли через неоткрытые земли и никогда не сможем вернуться. Освещенные пятна летят сквозь темноту, ежесекундно отдаляясь на тысячи лет, на миллионы полетов стрелы…
– Это что, – спросила я шепотом, – как в космосе?
– Не знаю, – сказал король после паузы. – Я это представляю именно так: пузырьки света, плавающие во мраке. Королевство – искра, способная преодолеть темноту и зажечь новый свет. А когда он разгорится – снова уйти в темноту. Вот наш мир, Лена, для него не составлено карт, не придумано глобусов. Большое море – огромное темное пространство, никто не знает, что лежит за ним. Может быть, ничего не лежит. И нет никаких заморских принцев.
– А заморские купцы есть?
Оберон пренебрежительно махнул рукой.
– Они плавают вдоль побережья. Берут лес и шерсть в устье Ланса и везут вот сюда, в Смильну, – Оберон ткнул пальцем в изображение тупомордого чудовища на карте. – Здесь продают, как товар из-за моря… А шелк, ковры и шкуры бебриков везут обратно в столицу. Так и торгуют.
– Шкуры бебриков? – переспросила я машинально.
– Контрабандой. Наша таможня не успевает проверить все трюмы. Но, честно говоря, жителям Смильны все равно приходится отстреливать бебриков десятками – они плотоядны, вытаптывают посевы, крадут скот, а размножаются со страшной скоростью, делясь надвое и натрое…
Я внимательнее присмотрелась к тупомордому чудовищу на рисунке. Его шкура была клетчатая, как занавески у нас на кухне.
– И они несъедобны, – сказал король, будто извиняясь.
Дора, крыса-уборщица, выбралась из завала. С трудом поставила на место опрокинутую чернильницу. Метелкой, связанной из трех облезлых перьев, принялась мести стол. Полетела пыль.
– Значит, – спросила я тихо, – в этом мире вообще нет принцев, кроме Александра, вашего сына?
Оберон молчал.
– Значит, вы обещали принцессам принцев, заранее зная, что обещание невыполнимо?
Дора ненароком смела со стола большой кусок мела. Грянувшись об пол, мел разлетелся на много осколков. Крыса бросила метлу и схватилась лапами за голову.
– Разве я самоубийца? – тихо спросил Оберон. – Надежда была, и довольно твердая. Вот, например, если бы жители островов оказались не людоедами, а приличными людьми, и власть у них не выгрызалась зубами, а давалась по праву наследования, наши принцессы давно были бы замужем.
Я оживилась:
– Может быть, выдать принцесс за людоедов?
– Заманчиво, – серьезно кивнул Оберон, – но Обещание от этого не исполнится.
– А… принцессы могут вообще-то выбирать? Если вы приведете какой-то из них принца, она обязана выйти за него, даже если он горбатый?
– Если горбатый – можно отказаться. Но если у него прыщ на носу, или он ревнив, или склочен, принцесса тем не менее должна идти к нему в жены, иначе сразу лишится звания сестры-хранительницы.
– А если принц, к примеру, вдовец?
– Не имеет значения. Принцесса обязана за него выйти.
В голове у меня закрутились цветные картинки. В тот момент они даже не казались мне страшными, наоборот: на секунду я поверила, что нашла выход. Это же проще простого…
Я глупо улыбнулась. Мысли, без спросу забравшиеся ко мне в черепушку, были смешные и гадкие одновременно. Хорошо бы Оберон не догадался, о чем я подумала.
Но главное – надежда есть. Маленькая, но есть.
– Ваше величество, а если принцессы сами, по доброй воле, вернут вам ваше Обещание?
Оберон внимательно меня разглядывал. Понял он или нет, что за идея меня посетила?
– Они не вернут, – сказал он наконец. – Знаешь, как только в округе разнесся слух о сестрах-хранительницах, к нам толпами повалили разнообразные женихи. Но ни одна из пяти принцесс не променяла будущего принца на семейное счастье здесь и сейчас.
– Понятненько, – я закусила губу. – А вы с ними разговаривать не пытались?
– С женихами?
– С принцессами!
– О чем?
– О том, что нехорошо так себя вести!
– Я дал им обещание. Как мне объяснить, что ждать его исполнения нехорошо?
– Можно, я с ними поговорю? – спросила я небрежно.
Ах, как мне было страшно, что он откажет!
– Не стоит, Лена, – сказал король, и мое сердце ухнуло в пятки. – Хотя… Как хочешь.
Я перевела дыхание. Надежда окрепла.
– Ваше величество, а если у меня получится уговорить не всех принцесс, а только некоторых? Или даже одну?
Король испытующе на меня посмотрел. Поднялся, прошелся перед доской взад-вперед, под подошвами у него похрустывали осколки мела, но он не обращал внимания.
Остановился. Широким рукавом смахнул с доски пыль и остатки чертежей. Поднял с пола самый большой меловой осколок.
– Смотри. Вот пять принцесс – Алисия, Ортензия, Филумена, Стелла и Розина.
Постукивая мелком, он быстро нарисовал на доске пять фигурок в треугольных платьях.
– Вот Обещание…
Он обвел фигурки пунктирной линией, заключая их в круг.
– Любая из принцесс вольна выйти замуж за кого угодно, – Оберон пририсовал к одной из фигурок стрелку, выводящую за рамки круга. – При этом прочие могут последовать ее примеру, а могут ждать принца до первого седого волоса. Но как только – если! – какой-нибудь принц назовет одну из наших девушек своей невестой… – он пририсовал рядом с верхней фигуркой человечка в короне, – остальные обязаны будут ждать своей очереди. То есть Обещание становится непроницаемым, вот таким… – и Оберон навел поверх пунктирного круга толстую непрерывную линию. – Понятно?
– Как это все сложно, – протянула я с грустью.
– Ничего сложного. Принцессы прекрасно знают, что, пока на горизонте не появится первый принц, они совершенно свободны. Но что-то пока не спешат этой свободой воспользоваться…
Я мрачно улыбнулась собственным кровожадным мыслям.
– Ваше величество… когда мне можно будет с ними поговорить?
* * *
У Гарольда был собственный дом под красной крышей, с серебряным флюгером-драконом. Его жена оказалась милой толстушкой, а сын – воинственным крикливым созданием, так и норовящим ухватить меня за волосы.
– Слушай, – сказала я Гарольду, когда ребенка увели кормить. – Я знаю, как отменить Обещание.
– Врешь!
В минуты волнения Гарольд, взрослый дядька и старший королевский маг, говорил и вел себя как мальчишка из седьмого класса. Оберон прав: ему надо учиться владеть собой.
– Знаю, знаю, – повторила я снисходительно. – Только ты должен мне помочь.
– Как?
– Пойдем со мной к принцессам. Я буду говорить, а ты – подтверждать. Ну и… Если они вздумают драться, мне с ними не справиться, сразу с пятью. А ты – можешь.
– С чего им драться?
– Я буду говорить неприятные вещи, – пояснила я сухо. – Я заставлю их отказаться от обещания по доброй воле.
Гарольд сник. Только что надеялся – и вот разочаровался. Опустил глаза:
– Не выйдет. Я уже пытался.
– И что ты им говорил?
– Ну всякие слова о разуме, о совести. Что Оберон из-за них умрет, Королевство придет в упадок, и они ведь ничего не добьются – принцев как не было, так и нет. И что какой-нибудь честный капитан или купец лучше принца в сто раз. И что, мол, какой им смысл стареть в этом храме Обещания?
Гарольд засопел.
– А они?
– Смеялись, – признался старший королевский маг. – Прямо животики надрывали. Заправляет у них эта… Филумена. Так она… – Гарольда передернуло. – Знаешь что? Им на всех начхать. Что им Оберон, что им Королевство? Им нравится жить в храме, у всех на виду, нравится, что все с ними носятся, о них только и говорят… – он замолчал и опустил голову.
Я вдруг поняла, как сильно устала. Там, в нашем мире, был уже поздний вечер, а здесь только солнце склонялось над морем. В комнате у Гарольда было светло и удивительно чисто – вымыты гладкие деревянные стены, вытерта пыль с мебели и карнизов, отполирован узловатый посох мага, стоящий в углу на особой стойке. Мирно покачивались занавески.
